ЧАСТЬ II. СОВРЕМЕННАЯ КАССАНДРА

Глава 8. Деметра-Персефона

Рис. 9.

Поскольку на первой стадии анализа развивается доверие, природа переноса начинает изменяться. Отношения, которые в начале были взаимодействием с хорошим (хотя и замещавшим мать) отцом, в основном шли от головы и основывались на рациональном понимании, постепенно развиваются в отношения с «хорошей матерью», являющиеся более эмоциональными и основанными на эмпатической связи.

Это изменение происходит постепенно и органично. Со временем аналитик становится человеком, заслуживающим доверия, выдерживающим нападки со стороны Анимуса пациента и его Тени, не отыгрывающим индуцированные в нем реакции и не отвечающим пациентке тем же. Существовавшее на первой стадии сопротивление переносу и зависимости проработано. Пациентка постепенно начинает видеть, что она не всегда должна отзеркаливать объект, что она способна создавать собственную реальность и собственный психический материал и что другие люди будут поддерживать с ней отношения.

Одно из сновидений Сары может послужить иллюстрацией этой переходной стадии:

«У меня есть какой-то очень смутный, тонкий, неизвестный материал, который касается других людей и обволакивается вокруг них. Иногда им становится приятно, иногда это подавляет их эмоционально, душит, становится опасным. Лори и адвокаты [из фирмы, где она работала] тоже находятся здесь.

Изумившись, я осознаю, что у них та же цель — уделять все внимание материалу. Лори помогает снять материал, а адвокаты убирают его прочь, когда он становится опасным».

Здесь вся Кассандра — «та, которая душит людей»¹⁵⁷.

¹⁵⁷ Graves, Greek Myths, vol. 2, p. 385.

По описанию Сары, материал во сне был «тонким, напоминавшим газ, но он мог стать непонятной массой — цепкой, как паутина, липкой, как грязь или рвота». На той же сессии пациентка сказала, что на работе она чувствовала себя более отдохнувшей, больше была самой собой и позволила раскрыться своей «хнычущей, раздраженной, детской, дурной стороне». В сновидении аналитик, которая все больше и больше принимает на себя роль матери, помогает ей извлечь этот инфантильный полиморфный материал, и адвокаты, символизирующие аполлонический Анимус, убирают его прочь, когда она начинает бояться, что зашла слишком далеко.

Вместе с тем этот сон отражает изменение роли аналитика. Аналитик меньше консультирует и внушает, а больше слушает и отзеркаливает; здесь больше женской восприимчивости, больше бытия, а не действия. Аналитик позволяет побывать в своей роли другому человеку. Пациентка начинает больше использовать аналитика. Здесь возможны просьбы о назначении дополнительной сессии или же истерические телефонные звонки между сессиями. Мне показалось, что на этой стадии мне вполне хватает спокойствия и эмпатии. Одновременно обычно возрастают требования уделять больше внимания. Интрапсихически Эго женщины-Кассандры разрывает свою идентификацию с Анимусом и через проективную идентификацию переходит в область анализа, в котором теперь преобладает материнский перенос.

Как только пациентка расстается с защитой, присущей патриархальной системе, и констеллируется материнский контейнер, возрастают страх, тревога и даже паранойяльные фантазии. При регрессии либидо часто происходит пожирание или заглатывание образов. Несмотря на то, что женщина испытывает радость от того, что ее видят и отзеркаливают, одновременно она ощущает ужас от утраты мистической сопричастности. Таким образом, на этой стадии становится очень важно, чтобы аналитик постоянно пребывал в состоянии отстраненного наблюдающего Эго, не позволяя себеслияния с пациенткой или не вынуждая ее к слиянию и отзеркаливанию (что еще хуже), как, собственно, и поступала ее мать.

Юнгианский аналитик Розмари Гордон предположила, что на этой стадии в фантазиях у некоторых пациенток возникают, например, такие вопросы: «Сохранит ли аналитик в безопасности спроецированные на нее мои части, пока я не смогу их интегрировать? Или же она их отвергнет? Или же она оставит их себе и не вернет мне обратно?»¹⁵⁸

¹⁵⁸ «The Concept of Projective Identification», p. 142.

Здесь роль аналитика во многом напоминает роль заботливой матери, разум и тело которой чувствительны к потребностям своего ребенка. С другой стороны, она как взрослый человек должна быть уверена в том, что вместе с тем удовлетворяет и свои потребности.

Рис. 10. Деметра и Персефона

Фарсалиа (Фессалия). Около 470–460 до н. э. Мрамор. Высота 56.5 см

Становится очевидным, что в данном случае скрытой архетипической доминантой является Деметра-Персефона. Именно на это обстоятельство указывали и Миклем, и Уильяме¹⁵⁹. Фактически стадия Деметры-Персефоны представляет собой последовательный шаг в развитии личности, который характеризуется терапевтической регрессией и созданием (благодаря переносу) позитивного материнского контейнера, который, по сути, может быть интроецирован как женское Эго.

¹⁵⁹ См. выше.

Вспомним замечание Юнга о том, что кульминация истерической регрессии либидо происходит при возвращении в утробу — в чрево кита, в котором Иона переживал свои таинства. Это обстоятельство отражается в еще одном сновидении Сары:

«Я вступила в какой-то клуб или сообщество. Я иду в бассейн, на который теперь имею право. Это очень просторное помещение с огромным бассейном, гораздо больше олимпийского, в котором плавают всего несколько человек. Меня это очень заинтересовало, но я лишь слегка взволнована. За углом есть бассейн поменьше — он все равно очень большой, но совсем пустой. Это „лягушатник“, который, по-моему, больше мне подходит».

Этот сон указывает на совершенно измененный перенос: Сара вступила в клуб. Плавательный бассейн символизирует аналитический контейнер, заключающий в себе недифференцированное содержание поля проекций. Есть два бассейна. Один огромный (мать), больше олимпийского. Этот образ свидетельствует о регрессии в состояние, находящееся глубже коллективной патриархальности и представляющее собой уроборическое матриархальное состояние — возможно, саму Гею, первую богиню Земли. Вступление Сары в сообщество предвещает психологический эквивалент инициации/возрождения, подобного тем, которые происходили во времена Элевсинских мистерий и имели истоки в поклонении культу Великой Матери¹⁶⁰.

¹⁶⁰ См. Marion Woodman, The Owl Was a Baker's Daughter: Obesity, Anorexia Nervosa and the Repressed Feminine, pp. 104–110.

В этом сновидении также проявляется амбивалентность сновидицы: ее страх в сочетании с устремленностью во время всего действия. На этой стадии и у Эллен, и у Сары появлялся страх, связанный с тем, что занятие юнгианским анализом похоже на поклонение культу. У каждой из них вновь проявилась тревога, обусловленная глубинной потребностью в зависимости, а также страх потери личностной идентичности в результате поглощения коллективным бессознательным.

То, что в огромном бассейне из сна плавает всего несколько человек, свидетельствует о привилегированном положении клуба. Вместе с тем это обстоятельство отчасти указывает на то, что сновидица уже находится в состоянии мистической сопричастности матери/аналитику. Эго сна — либо из страха, либо в результате адекватной оценки своих размеров — предпочитает «лягушатник». Это позволяет предположить, что потенциал сновидицы через механизм проективной идентификации связан с содержанием коллективного бессознательного менее масштабным, более индивидуальным контейнером.

В своем сновидении Сара увидела конкретный знак и стала регулярно посещать бассейн. Это была терапия и на психическом, и на соматическом уровне. Работа с телом для истерической личности имеет особое значение. Ее идентифицированное с Анимусом Эго привело к расщеплению между телом и психикой. Ее новое Эго должно найти свое воплощение, чтобы приблизиться к земле и дать ей возможность «обрабатывать» кинестетические ощущения. Таким образом, она должна узнать свое тело, укрепить его и стать более чувствительной к его потребностям и биоритмам.

На этой стадии женщина может уделять особое внимание своему телу: гигиене, питанию и физическим упражнениям. У нее может появиться новый интерес к одежде и к своему окружению. Например, Сара, которая постоянно делала все, чтобы выглядеть неприметной, начала обращать внимание на свою внешность. Сразу же стали проявляться признаки красивой женщины. Наряду с этим она упоминала о своей повышенной чувствительности к запахам. Поскольку анализируемая интроецирует заботу аналитика о своем самочувствии, она сосредоточивается на своем теле и окружающей среде, словно они являются переходными объектами.

В области переноса пациентка цепляется за безопасность аналитического контейнера. В это время любое изменение рамок анализа вызывает очень большую тревогу, угрожая рудиментарному женскому Эго быть эмоционально подавленным негативными аффектами.

Архетипическим образом, скрытым за этими переходными явлениями, является пупок. Это образование, соединяющее в себе яйцо-матку-грудь, было священным для древних греков, определяло золотое сечение и символизировало центр земли. Этот центр находился в Дельфах, несмотря на то, что изначально пупок был сакральным не для Аполлона, а для Геи. Там, где существовало поклонение Матери-Земле, можно обнаружить упоминание о пупке¹⁶¹.

¹⁶¹ Harrison, Themis, pp. 396–399.

Известно, что проситель часто прикасается к тому месту, где находится пупок человека, у которого он просит. Это обстоятельство может напоминать способ имплантации яйцеклетки в матку беременной женщины для подпитки плода из высоковаскулярной среды. В противоположном случае, запечатленном на рисунке на терракотовой вазе, относящейся к четвертому веку до н. э. (см. стр. 101), мы видим Ореста в дельфийском храме, прикрывающего рукой свой пупок.

С психологической точки зрения, пупок может рассматриваться как объектное представление «хорошей» груди или матки, а также «хорошей матери», которая, как выясняется, обладает энергией для магической нейтрализации «плохой матери», то есть надежного сдерживания фурий. Одна женщина, находящаяся в пограничном состоянии, с сильной склонностью к истерии, обладала таким характерным паттерном: она хватала и крепко прижимала к себе бардовый кошелек, как только у нее возрастала тревога и страх подавления Эго негативными аффектами.

Точно так же, хотя менее явно, аналитический контейнер и аналитик становятся «хорошими объектами», у которых пациентка ищет защиты от болезненного комплекса. На ранней стадии анализа позитивный перенос может поглотить атаки Тени. Но это еще не конец. На самом деле фурии не исчезли, они умиротворены только на время.

Здесь уместно повторить, что стадии аналитического процесса вовсе не линейны, а скорее напоминают спираль. Для истерии характерны ремиссии и обострения. Когда Эго пациентки подавляется из-за наплыва теневого материала, который невозможно ассимилировать, снова повторяется стадия Деметры-Персефоны, чтобы укрепить границы Эго и остановить блуждания матки.

Естественно, не так-то просто заставить исчезнуть темный лик богини. Однако после создания позитивного материнского контейнера пациентка больше готова к встрече с этим ужасным аспектом. Говоря на языке архетипов, Персефона подготовилась к насилию/инициации, которое совершает Гадес, поэтому она может занять свое место царицы подземного мира.

Рис. 12. Геката — богиня в трех ипостасях

рисунок Малларме, 1880