Глава 24
Счастье
Знакомая картина: писатель истерзанная душа, пишет из экзистенциальной тоски, из боли и одиночества. Напряженные губы сжимают сигарету, рука рюмку, писать его заставляет гнев, ярость, негодование. Писать можно по всем этим причинам, но можно и по многим другим. Не последняя из них радость:
ИЕРУСАЛИМ ШАГАЕТ ПО ЗЕМЛЕ
Все это великое счастье.И воздух как шелк.
И взгляды прохожих
Как будто полны молока.
Я бы рада быть хлебом,
И ты б меня съел.
Веселье опасно,
Я тайн полна.
«Да», – поют мои вены.
И скрыть не выходит себя —
Всю видно насквозь.
И это, конечно, пройдет —
Поцелуи ветров,
Мелодия супа
И роща, что звонко хохочет,
Когда я ее зову.
И все это осанна.
И все это молитва.
Иерусалим шагает по Земле.
Иерусалим шагает по Земле.
Когда я писала это стихотворение, у меня голова кружилась от счастья. Это была середина книжного тура с композитором Тимом Уитером, когда он предложил записать вместе поэтический альбом. Мы колесили по Америке, давая концерты и поэтические чтения, представляя мою книгу «Золотая жила» и альбом Уитера «Страна сердца». Нашу работу принимали чудесно, наша дружба расцветала, и даже хватало времени, чтобы повидаться с друзьями.
Я восхищалась музыкой Уитера и уже давно хотела отправиться с ним в турне, и радость воплощенной мечты переполняла мое сердце. Меня поразила глубина этой творческой радости, и я, как обычно, отправилась писать. Идею этого альбома Уитер предложил как решение одной радостной проблемы: надо было что-то делать с рождавшимися во мне стихами они возникали иногда по три раза на день. «Какая находчивость, – шутила я. – Путешествую в компании с Музой».
Я не единственный писатель, кто пишет от радости. Моя подруга Натали Голдберг отмечает: «Самая сокровенная тайна в глубине наших сердец: мы пишем, потому что влюблены в этот мир».
Насколько больше книг было бы написано, если бы мы верили, что писатели могут творить от любви, от радости, от блаженства или просто от нежности? Что, если бы мы писали в газеты или в Конгресс, чтобы выразить, как довольны тем, что происходит?
Я убеждена: писательство способ благословлять других и приумножить собственные благословения. Я дорожу письмами, открытками, факсами, записками и даже стикерами от друзей. Мы так хорошо владеем искусством отрицательного воображения, так умело пишем от беспокойства а как бы выглядели наши тексты, да и жизнь тоже, если бы мы позволили себе положительное воображение?
Сейчас я в разгаре новой влюбленности. И это не погружение, а взлет. Может быть, это потому, что я старше, дважды разведена, уже давно одинока, и эта новая любовь настигла меня неожиданно, и двигаюсь я к ней не с ликованием фигуриста, чиркающего по зеркальной поверхности замерзшего пруда, а с осторожностью жителя берега, что боится ступить на тонкий лед. И все же…
Мужчина, в которого я влюбляюсь, высокий, добрый и с отменным чувством юмора. Щепетильный и привередливый писатель, иногда он позволяет себе неожиданные чудачества. Я не привыкла к мужчинам-чудакам. Я очарована. Смотрю на него, как в телевизор. «И что же дальше?» спрашиваю я, наблюдая за очередными его шалостями, и они чистая потеха, совершенная причуда.
НЕ ГОТОВА
I
Я к этому не готова.Блаженство невыразимо.
Мы вместе плывем
И знаем, куда, всегда —
Приливы, отливы —
Не будем спешить.
И где наши стены?
И юркие тени?
И свет этот наш?
Откуда он льется?
Я знала иное солнце,
Жила на иной земле,
Где скорби был полон воздух,
Уходим еще не поздно.
II
До нашего знакомства,В лицо тебя я знала
От звезд и от цветов.
Я знала твое имя
От ветра и от трав.
До нашего знакомства
Моим сердцем владел краснозем,
Баюкало мои грезы небо,
Лесной покров был зеленой постелью
Вот с кем венчалась я
До нашего знакомства.
Теперь же я венчаюсь
С глубинами вселенной.
Наше небо меня не вмещает.
И солнце лишь свеча тому, что вижу.
И падает стена —
Крутая, как обрыв.
Настоящая жизнь непрерывно одаривает нас счастьем. Даже в самые тяжелые дни трудно не заметить чего-нибудь, что напоминает о более приятном мире. Я помню один суровый зимний день, когда я жила на Манхэттене. Я тогда мучилась сильной простудой. И моя дочь тоже. Мы вместе сидели взаперти, страдали и огрызались друг на друга.
– Давай прогуляемся, – предложила я.
– Зачем?
– Ну давай.
Мы закутались в зимнюю одежду. Запаслись бумажными салфетками. Выбрались на трескучую от мороза улицу. Вестхайлендский терьер взбесил своего хозяина, забравшись под стол, на котором уличный торговец разложил шапки и перчатки. На следующем перекрестке кареглазые малыши-близнецы задорно хохотали над шелковистым спаниелем, что был одного с ними роста. Мы прошли мимо британской парочки влюбленные мило пререкались, какой именно из дурацких американских фильмов им посмотреть в кино. Мы остановились поразглядывать летние ожерелья, подсвеченные зябким декабрьским солнцем. Прошли мимо миниатюрной старушки, с ног до головы наряженной в меха, – она цеплялась за локоть высокой дочери, бесстрастной как лед блондинки.
– Ты, наверное, думаешь, что я тоже буду о тебе заботиться, когда ты станешь старушкой, – игриво проворчала моя дочь, подставляя мне руку.
Что же произошло? Мы вышли из дому в отвратительном настроении, уверенные в своих страданиях, и вот уже подобралось к нам счастье, хотя мы ничего для этого не предпринимали мы только гуляли по улице, а оно кралось следом. Даже Скрудж бы заметил.
Прогулки тренируют физическое тело, производя поток эндорфинов и хорошее настроение. Точно так же, когда пишем, мы меняем химический состав самой души, восстанавливаем равновесие, когда нам не по себе, привносим ясность, видение верных поступков, целеустремленность в неуправляемые дни. Более того, если писать от недостатка счастья, скорее всего в процессе работы мы доберемся до писательства, которое происходит от избытка этого самого счастья. Обращаясь в памяти к счастливым мгновениям, мы вспоминаем само ощущение счастья.
Писать значит ценить то, о чем пишешь. Вспоминая чудеса того зимнего дня на Манхэттене и солнечный карибский блеск искусственных камней, разложенных на столике вдоль тротуара, я поражалась неиссякаемому оптимизму уличных торговцев, что зарабатывают себе на жизнь в людных местах от «блошиного рынка» в Лондоне до улиц Манхэттена.
– Посмотрите на это ожерелье, я сплел его сегодня утром, – уговаривал торговец, поигрывая бусинами цвета карибского отпуска. Он гордо сиял, глядя на красоту своего ремесла. Ему нравилось, как он подобрал цвета синий, зеленый и серебряный вместо золотого и что получилось в итоге. Он напомнил мне писателя, довольного отточенным абзацем.
«Я всего лишь нанизываю слова», – говорят писатели. Мы возимся с ними, как с бусинами, выбирая подходящее.
Писательство, как и дизайн украшений, – это последовательность выборов, которая приводит к ощущению чего-то завершенного, наполненного смыслом. Именно смысл дает писателю возможность выбирать, а с выбором и возможность быть счастливым.
Чтобы жизнь была в радость, в ней, судя по всему, должно быть равновесие двух переменных. Первая устойчивость. Вторая изменчивость. Когда пишем, мы ощущаем и то, и другое. Когда пишем, мы выстраиваем последовательность мыслей и ощущаем при этом последовательность в жизни. Когда пишем, мы меняем свою жизнь и лучше видим перемены, уже происходящие в ней сами по себе. Именно поэтому писательская жизнь в отличие от того, что говорится в россказнях о ней часто бывает наполнена счастьем. Когда пишу, чтобы найти свое счастье, я обретаю его в писательстве.
Способ приобщения
Несмотря на унылые басни о писательстве что писатели обычно депрессивные измученные существа, – в действительности мучения и депрессия могут привести к тому, что писать будет так же сложно, как застилать постель, мыть посуду и стирать белье. Если у человека депрессия, скорее всего, писать для него еще одна неприятная обязанность. Именно поэтому, работая над тем, чтобы стать счастливее, мы помогаем себе писать.
Засеките час времени. Наберите горячую ванну. Добавьте в нее пены. Зажгите свечи и, если пожелаете, палочку благовония. Включите любимую музыку, погрузитесь в воду и расслабьтесь. Пусть мысли проплывают, как мыльные пузыри. Позвольте им скользить и парить, а потом, нежно и осознанно, начните размышлять о том, что приносит вам радость. Оботритесь полотенцем. Немедленно усаживайтесь писать. Сделайте заготовку для списка из пятидесяти пунктов. Перечислите пятьдесят вещей, который делают вас счастливее:
1. Мотаун
2. Фильм «Вечерняя звезда»
3. Шоколад «Годива»
4. «Битлз»
5. Красивый закат
6. Лошади
7. Поэзия Неруды
8. Коричное мороженое
9. Пицца из Нью-Йорка
10. Бег
11. И т. д.
Счастье это не только настроение. Это выбор. Записав пятьдесят поводов для счастья, мы видим, как просто осуществить некоторые из них, как просто сделать себя счастливее почитать стихов Неруды, съесть мороженое, найти время, чтобы полюбоваться закатом. Списки счастья также эффективны и против психогенной депрессии. Когда накрывает плохим настроением, одного перечисления радостей хватит, чтобы сделать вас счастливее.