Глава 8. Мальчики в социуме
Субкультуры, тусовки и группировки
Музыкальные предпочтения и проблемное поведение. Интерлюдия
Между стилем подростковой музыки и поведением ее поклонников существует определенная связь, но для понимания ее нужны значительно более сложные исследования. Приведу один-единственный пример.
Уже много лет педагогов, врачей и родителей беспокоит увлечение подростков тяжелым металлом и хип-хопом. Исследования многочисленных групп американских, канадских и австралийских подростков показывают, что «металлисты» чаще других подростков проявляют чувства враждебности (особенно к женщинам), противоправное поведение, агрессию, склонность к алкоголю и наркозависимости и к безрассудным, рискованным поступкам, которые на языке психологии и психиатрии называются экстернализацией (Miranda, Claes, 2004). Чем объясняется эта связь? На сей счет существуют разные теории. С точки зрения социокогнитивной перспективы, ведущим элементом в этой связке являются культурно-стилевые предпочтения: предпочтение музыкальных стилей с антисоциальным содержанием активизирует антисоциальные когнитивные схемы, что в дальнейшем может приводить к антисоциальным действиям. Это подтверждают результаты нескольких экспериментальных исследований: юноши, которым демонстрировали видео с агрессивным рэпом, выражали большую готовность прибегать к насилию, чем те, кто слушал неагрессивную музыку или не слушал никакой. Но возможны и другие объяснения: подростков может привлекать девиантный стиль жизни, частью которого является соответствующая музыка, или они хотят «соответствовать» нормам той группы, к которой они принадлежат или которая является для них референтной (нормативной). Психосоциальная парадигма противоположна социокогнитивной: проблемные, девиантные подростки предпочитают и ищут созвучные своему настроению музыкальные стили, идентифицируясь с соответствующими субкультурами и группами. Иными словами, музыка не порождает психологические проблемы, а отражает и выражает их.
Какая теория точнее? Чтобы ответить на этот вопрос, «поперечных срезов» недостаточно. Кроме того, мы мало знаем, насколько подростковые культурные предпочтения стабильны во времени, и можно ли судить об общих тенденциях только по североамериканским и австралийским данным? Наконец, последний вопрос, особенно важный для нашей темы, касается гендерных различий. По американским и канадским данным, предпочтение девиантных музыкальных культур считается более социально приемлемым для мальчиков, чем для девочек. Это делает примыкающих к ним девочек более уязвимыми. Например, канадские поклонницы хеви-метал более подвержены чувствам отчуждения и аномии и чаще предпринимают суицидные попытки, чем их товарищи-юноши (Lacourse et al., 2001).
Чтобы разобраться в этом, группа нидерландских исследователей (Selfhout et al., 2008) поставила следующие вопросы: 1. Насколько стабильны предпочтения голландских подростков к хеви-метал и хип-хопу в течение двух лет? 2. В какой мере предпочтение определенного стиля юношеской культуры служит предвестником будущего проблемного поведения (экстернализации), а в какой мере, наоборот, проблемное поведение способствует приобщению к данной субкультуре? 3. Какая разница в этом существует между мальчиками и девочками?
Опрос был частью крупного лонгитюдного исследования в 12 разных школах, выборка состояла из 931 подростка (52,3 % мальчиков и 47,7 % девочек) от 11 до 18 лет. Кроме самих подростков, опрашивались их родители. Опрос проходил в две волны, с интервалом в 2 года. Культурно-стилевые предпочтения подростков определялись по двум показателям — групповой идентификации и музыкальным предпочтениям, а экстернализация — по показателям прямой и непрямой агрессии и противоправного поведения (как часто респонденты совершали за последний год такие поступки, как кража, вандализм, невооруженная драка и т. п., всего 23 типа действий).
Статистический анализ подтвердил относительную устойчивость стилевых музыкальных предпочтений голландских подростков, они не склонны часто менять свои стилевые пристрастия. Это значит, что юношеские субкультуры, содержащие какие-то опасные элементы, могут влиять и на социальное поведение подростков. Что касается временной последовательности музыки и проблемного поведения, исследование подтверждает социокогнитивную теорию: любовь к хеви-метал и хип-хопу предвещает в дальнейшем экстернализирующее проблемное поведение подростка, тогда как обратной связи, между проблемным поведением и последующим увлечением хеви-металом и хип-хопом, не обнаружено, причем это верно и для младших, и для старших подростков. Иными словами, подростки с сильными предпочтениями хеви-метал или хип-хопа могут чаще подвергаться воздействию музыки и видео с антисоциальным контентом, что может побуждать их вести себя более вызывающе и активизировать антисоциальные когнитивные схемы. Психосоциальная гипотеза, согласно которой тяготение к агрессивной музыке является следствием предшествующего проблемного поведения подростка, подтверждения не нашла. Гипотеза, согласно которой связь между хеви-метал и экстернализацией опосредствуется гендером, подтвердилась частично, причем обнаружился неожиданный эффект: влияние хеви-метал на экстернализацию у мальчиков сильнее, чем у девочек. Возможно, это объясняется тем, что среди голландских девочек распространены более мягкие формы этой музыки, не ассоциирующиеся с гендерными различиями.
Тем не менее, исследователи призывают интерпретировать их выводы осторожно. Хотя лонгитюдные исследования обладают большей объяснительной силой, чем поперечные срезы, однозначной причинной связи они не устанавливают. Вполне возможно, что связь между музыкальными предпочтениями подростка и его проблемным поведением обусловлена каким-то третьим фактором. Молодежные культурные ориентации могут быть «посредником» между личностными чертами подростка и его экстернализирующим поведением: детей с высокими показателями по таким чертам, как любовь к острым ощущениям, могут привлекать музыкальные стили и культурные сообщества, которые соответствуют их уровню активности, любопытства и потребности в возбуждении в начале подросткового возраста. Высокоэнергичная музыка и связанные с ней молодежные культуры, пронизанные духом приключений и поиска, могут непропорциально импонировать этим молодым людям. Иными словами, базовые личностные свойства, а затем культурные предпочтения и членство в группах сверстников, которые периодически, ради острых ощущений, нарушают социальные правила, могут в дальнейшем стимулировать коллективное экстернализирующее поведение. Популярные подростковые культуры могут выполнять в этой последовательной цепочке развития функции моста между личностью и типичной для среднего и старшего подросткового возраста экстернализацией.
Гендерные различия присутствуют даже в коллекционировании музыкальных записей. Когда один английский режиссер интервьюировал для документального фильма около 100 коллекционеров, среди них оказалось только пять женщин. Хотя мальчики и девочки одинаково склонны что-то коллекционировать, девочки чаще делают это для собственного удовольствия (одежда, красивые вещи), тогда как мальчикам коллекция важна для самоутверждения и показа другим; это предметная, соревновательная деятельность, средство общения с другими мальчиками. Ценимые в их среде музыкальные знания мальчики «носят» так же, как девочки одежду и украшения. Коллекционирование музыкальных записей — любимое занятие «ботаников», дающее им преимущество перед более атлетическими, спортивными «джоками».
Гендерная дифференциация существует и в сфере танцев. Во всех традиционных культурах мужчины танцуют, как минимум, не меньше женщин. Морис Бежар даже считал танец специфически мужским видом искусства. Танец — необходимый, а подчас и главный компонент ухаживания. Мужской танец всегда резко отличается от женского. В отличие от подлинной народной культуры, примитивная городская маскулинность считает танец чем-то женственным, что мальчику не подобает. Как трудно мальчику из рабочей среды отстоять свое право заниматься танцами, показывает фильм Стивена Дэлдри «Билли Элиот», признанный лучшим британским фильмом 2000 года. Когда одиннадцатилетний шахтерский сын Билли променял бокс на занятия балетными танцами, его отец и старший брат пришли в ярость, усмотрев в этом не только проявление женственности, но и признаки гомосексуальности. Билли и его учительнице пришлось приложить поистине героические усилия, чтобы добиться признания со стороны домашних и поступить в Королевскую балетную школу.
Мальчикам-подросткам мешает не только гомофобия, но и стеснительность, смущение из-за своей угловатости и неуклюжести. Между тем танец может творить чудеса. Власть и могущество танца я понял в 1970-х в «Артеке» у Евгения Александровича Васильева. Танцевальные вечера еженедельно проходили во всех дружинах, но ничего особенного там не было, а стеснительные мальчишки в них просто не участвовали. У Васильева в «Лесной дружине» это было невозможно. Он не только лично всем руководил (а показывали танцы по-настоящему артистичные вожатые), но и не позволял никому оставаться в стороне. И происходило чудо: неуклюжий подросток против воли становился в крут, входил в коллективный ритм, и очень скоро у него появлялись изящество и грация, а вместе с ними — уверенность в себе. Я говорил, что если бы можно было всех советских подростков провести через Васильевские танцы, мы бы значительно уменьшили число неврозов, а возможно — и насильственных преступлений. По сравнению с этим, даже проходивший в дружине театрализованный «суд над фашизмом» казался пустяком.
Очень многое для формирования эмоциональной культуры мальчиков дает театральное искусство, возможность принимать на себя и проигрывать разные, в том числе взаимоисключающие, роли и идентичности. Это отлично показано в таких классических советских фильмах, как «Сто дней после детства» Сергея Соловьева. Но я хочу воспользоваться другим примером.
