Часть I. Природные основы психоинформационных явлений.
Глава 5. Информационный процесс сознания.
Важнейшей концепцией, относящейся к произвольному поведению, является концепция "свободной воли" или "свободы воли". Эта концепция объясняет произвольность путем использования понятия воля, которое специфицируется понятием свобода и выступает в качестве внутренней причины произвольного поведения. Почти автоматически свободная воля наделяется также признаком осознанности, в результате чего возникает довольно сложная конструкция, состоящая из таких понятий, каждое из которых нуждается в особом определении.
Прежде всего, необходимо рассмотреть собственный смысл понятия свобода, ответив при этом на три вопроса: свобода от чего, для чего и в чем именно состоящая. Ответ на первый вопрос гласит, что абсолютной свободы "от всего" у человека, по-видимому, быть не может и, прежде всего, потому, что витальные биологические потребности невозможно ни отменить, ни уничтожить без разрушения организма, а значит, и "свободной" психики. Но поскольку витальные потребности удовлетворяются человеком при участии всех уровней психики вплоть до сознания, а состояния напряженности и разрядки потребности сопровождаются разнообразными психическими явлениями, постольку ограниченность свободы произвольного поведения со стороны биологического субстрата выступает совершенно очевидным фактом.
Помимо биологического существует и психологическое ограничение свободы, которое проистекает из индивидуальной ограниченности психического опыта человека, приобретаемого в ходе научения, обучения, воспитания, труда, общения и вообще любых социальных и физических контактов с окружающим миром. Этот психический "багаж" естественным образом опосредствует, и следовательно, ограничивает выдвижение целей, принятие решений, духовные потребности, способы поведения и деятельности, иначе говоря, любые проявления произвольной активности человека. Ограничения, накладываемые психическим опытом, относятся уже к вопросу "свобода для чего", на который каждый человек отвечает по своему в зависимости от содержание его психического мира, сформированного и функционирующего в определенной природной среде и конкретном социо-культурном контексте.
Таким образом, свобода произвольного поведения оказывается ограничена физическими, биологическими, психологическими и социокультурными факторами, как известными, так и не известными самому субъекту, но от этого не менее действенными. Казалось бы, учитывая все эти ограничения, говорить о свободе человека становится бессмысленно, и вероятно отсюда проистекает определение свободы как "осознанной необходимости" (К.Маркс), однако определять свободу через необходимость, да еще и осознанную, настолько нелепо, что становится воистину необходимым отыскание такого психологического аспекта поведения, в котором понятие свобода получило бы вполне очевидное собственное содержание.
С нашей точки зрения, этим аспектом является область межиндивидных взаимоотношений, причем та ее часть, которая касается осознания степени зависимости или независимости волеизъявления данного человека от волеизъявлений других людей. Действительно, как показывает повседневный опыт, осознание свободы или несвободы связано у человека главным образом с тем, в какой степени его поведение подчинено в данный момент требованиям других людей, причем выраженным как институционально — через законы, постановления и т.д., так и лично, т.е. по отношению именно к данному индивиду. В идеале все люди должны быть в равной степени свободны от ограничительных действий со стороны других людей, независимо от общественного положения, благосостояния, физических качеств и т.д., и в этом заключен ответ на вопрос "свобода от чего", а что касается вопроса "для чего", то ответ можно сформулировать так: свободный, никем не ограничиваемый выбор потенциальных возможностей самореализации — проявления своего психического Я в любой сфере человеческого бытия. Отсюда следует, что психологически понятие свобода соотносится с человеком как активным и независимым от других людей субъектом своей жизнедеятельности, осознанно выбирающим и реализующим свой жизненный путь, не испытывая ограничений со стороны окружающих его людей.
Исходя из вышеизложенного, нетрудно указать и операциональное содержание данного понятия: свобода — это субъектно независимое принятие решений относительно направленности произвольной активности. Подобного рода решения принимаются человеком постоянно и представляют собой акт выбора среди возможных форм поведения. Понятно, что при наличии только одной возможности говорить о свободе не приходится, однако такое ограничение можно представить себе лишь теоретически, поскольку всегда существует какой-то аспект поведения, который может варьироваться человеком по своему усмотрению, т. е. свободно. Однако, если этот аспект в данный момент для человека незначим, то субъективно он будет испытывать ощущение несвободы от тех ограничений, которые препятствуют свободному выбору возможностей, относящихся к другим — субъективно значимым аспектам.
Изложенное выше ясно показывает, что как свобода, так и несвобода всегда относительны и к тому же нереципрокны. Относительность означает, что не бывает абсолютной свободы или несвободы в отношении всех вообще аспектов поведения, а нереципрокность заключается в том, что возрастание свободы в одних аспектах поведения вполне может сочетаться с возрастанием несвободы в других, т.е. нельзя утверждать, что увеличение свободы обязательно влечет уменьшение несвободы и наоборот.
Опираясь на психологическое понятие свободы как независимого от других людей выбора среди возможных форм поведения, не трудно заметить, что данное понятие отнюдь не должно сочетаться с понятием "воля", так как сам по себе перебор возможностей относится к сфере познавательных процессов, инициирование и протекание которых вовсе не требует участия дополнительного "волевого" фактора. Другое дело, что тот или иной выбор должен быть санкционирован, т.е. назначен к исполнению, что осуществляется в виде принятия решения. Этот момент знаменует переход из сферы познания в сферу действия, но поскольку самый акт решения не относится ни к познавательным процессам, ни к процессам действования, постольку возникает необходимость в особом обозначении данного акта как волевого. Но если закрепление выбора в форме решения о реализации конкретного вида произвольной активности действительно более всего соответствует понятию волевого акта, то изъявляемая таким образом воля оказывается принципиально несвободной, поскольку решение обязательно должно быть принято, так как иначе никакая произвольная активность не сможет реализоваться. Иначе говоря, человек свободен до тех пор, пока он не принял решение, а его дальнейшая произвольная активность подчинена зафиксированному в этом решении выбору, ибо принятие волевого решения только для того и требуется, чтобы отсечь все прочие возможности поведения, кроме выбранной.
Наиболее ощутимо необходимость, а не свобода волевого решения проявляется в таких ситуациях, когда человеку приходится выбирать из двух или нескольких возможностей, ведущих к равно неудовлетворительным исходам. В этих случаях весьма типичными оказываются многократные переходы от одного выбора к другому без принятия окончательного решения, а также попытки передоверить решение кому-то другому, или же жребию, или даже случайному обстоятельству. В особенно тяжелых случаях дело заканчивается разнообразными психическими кризами — от временной амнезии или деперсонализации до хронических расстройств психики. Аналогичным образом, в ситуациях опасных или же характеризующихся высокой неопределенностью исходов, человек внезапно утрачивает способность к принятию волевых решений.
Таким образом, воля как таковая не может рассматриваться в качестве первопричины особого поведения, называемого произвольным. Как психическое явление воля представляет собой рефлексивное осознанное решение об окончании выбора и переходе к реализации только одной из возможностей поведения. Это самоограничение собственной свободы и переживается человеком как волевой акт, не имеющий, однако, никакого иного информационного содержания, кроме фиксации того или иного выбора в форме окончательного решения. При этом полезно отметить, что отмена или изменение волевого решения свидетельствует отнюдь не о свободе воли, а только лишь о ее слабости.
Как уже говорилось, степень психологической свободы определяется количеством возможностей, осознаваемых в данный момент человеком. Участие сознания в процессе выбора возможностей поведения еще раз подчеркивает субъективность психологического понятия свобода. Человек, ощущающий себя в какой-то ситуации несвободным, может просто не знать о реально существующих возможностях поведения, либо даже знать, но актуально не осознавать это знание. Кроме того, вполне возможен и такой случай, когда некоторые возможности отвергаются человеком из моральных побуждений, что придает субъективному ощущению свободы не только познавательный, но также и морально оценочный характер.
Познавательный процесс выявления возможностей поведения включает в себя наряду с анализом наличной ситуации также и прогноз ее изменений, которые могут, а по мнению субъекта, даже должны произойти, как следствие тех или иных предпринятых им действий. Понятно, что среди всех возможных изменений субъект особо выделяет именно те, которые оцениваются им как полезный или вредный для него результат, т.е. прогнозирование динамики ситуации подчинено прагматическим представлениям о будущих результатах как следствиях реализации различных форм поведения.
Тесная функциональная сопряженность анализа наличной ситуации и моделирования потребного будущего делает выявление возможностей поведения достаточно сложной задачей, так как, во-первых, эти возможности зависят от ситуационных ресурсов, во-вторых, вариативность поведения ограничивается заранее заданными субъектом результатами, в-третьих, требуемые результаты возникают обычно не как прямые следствия активности человека, а как изменения рабочей среды, инициированные и управляемые человеком посредством предпринятых им действий. Кроме того, необходимо учитывать спонтанные изменения среды, которые субъект деятельности не в состоянии контролировать, а также побочные изменения, вносимые собственными действиями, но имеющие не полезный, а вредный исход, который может затруднить или даже заблокировать достижение первоначально запланированного результата.
Все это говорит о том, что процесс выявления возможных форм поведения должен иметь много степеней свободы, так как жесткие алгоритмы поиска решения здесь, по всей видимости, неприменимы по причине большого количества варьирующих переменных. Наибольшая свобода в конструировании поведения достигается при участии сознания как информационного процесса, осуществляющего отбор, интеграцию и систематизацию всевозможной познавательной информации, а также вырабатывающего рефлексивную информацию, которая санкционирует тот или иной выбор поведения и далее переход от знания к действию. Анализ информационного содержания сознания в первую очередь показывает, что в познавательном отношении сознание само по себе репродуктивно: никакие новые знания, представления, ощущения сознанием не продуцируются, т.е. сознание никоим образом не подменяет и тем более не заменяет психические процессы мышления, восприятия, памяти и др. Весьма наглядно это проявляется в тех случаях, когда, имея достаточный запас знаний, человек не может найти решения "головоломки" или задачи "на сообразительность", не может припомнить нечто в данный момент весьма нужное, не может справиться с перцептивной задачей выделить фигуру из фона и т.д. Во всех ситуациях такого рода сознание человека оказывается лишено необходимого информационного содержания, которое как бы не поступило в его распоряжение, а выражаясь точнее, не отобразилось в нем.
Подобное "бессилие" сознания ясно указывает на его функциональную специфику, которая заключается в том, что осознаваемая, т.е. присутствующая в данный момент в сознании информация, является по своему содержанию отображением той информации, которая была порождена другими информационными процессами. Это отображение осуществляется особыми средствами, а именно, знаковыми системами, причем отображают они не тот внешний мир, который непосредственно воздействует на рецепторы организма, а только и исключительно содержание психоинформации, которая продуцируется сознанием как конечное следствие многочисленных интерференций самой разнообразной информации. Благодаря использованию знаковых систем, сознание как информационный процесс приобретает два важных свойства: первое — способность к неограниченному манипулированию информацией и второе — способность сопоставлять самую разную по содержанию и по форме информацию, переводя ее в единую знаковую систему, например, вербальную или числовую. Первое свойство обеспечивает основу для моделирования возможных действий и вероятных результатов, тогда как второе позволяет соотносить между собой потребности организма, личностные смыслы, условия среды, способы поведения, результаты действий и многие другие факторы, чье адекватное соподчинение является наиболее общим признаком участия "нормального" сознания в управлении произвольным поведением.
Как уже неоднократно говорилось, сама по себе информация, будучи образованием идеальным, не имеет никакой собственной силы воздействия, а ее влияние на материально-энергетические процессы осуществляется благодаря тому, что любое изменение информации одновременно означает и изменение состояния объекта — носителя информации. Это оказывает влияние на его взаимодействия с другими объектами, в результате чего содержащаяся в них информация изменяется в зависимости от изменений информации в первом объекте. Реализующийся таким образом информационный процесс легко может быть прерван, если материально-энергетическое взаимодействие объектов окажется почему-либо заблокировано, и в этом отношении информационный процесс сознания не составляет исключения. При нормальном функционировании соответствующих мозговых структур у человека создается впечатление, что его произвольные действия прямо подчиняются командам сознания, как будто психоинформация оказывает непосредственное воздействие на органы речи, движения и т.д. На самом же деле психоневрологическая клиника дает неисчислимые примеры бессилия сознания в тех случаях, когда имеет место патологическое нарушение нейрофизиологических процессов или нейронных структур. Так, при некоторых поражениях лобных долей мозга человек оказывается неспособен произвольно, т.е. по своему решению или по приказу, поднять руку на уровень головы, хотя то же самое движение выполняется им без затруднения в составе непроизвольного оборонительного рефлекса. Бездейственным может оказаться не только побуждающее решение сознания, но также и запрещающее: при некоторых патологиях человек при всем желании не может остановить свою речевую активность, хотя, казалось бы, внешняя речь целиком и полностью подчинена сознанию.
Все эти примеры ясно показывают, что свобода сознания, проявляющаяся в виде неограниченного комбинирования и перекомбинирования содержащейся в нем психоинформации, существует, по сути дела, только внутри самого же сознания и только в рамках той или иной знаковой системы, тогда как за его пределами возможности информационных процессов жестко ограничиваются биофизическими, биохимическими, нейрофизиологическими и прочими биологическими закономерностями. Вместе с тем, сам по себе феномен свободного преобразования информации в сознании заслуживает специального обсуждения в силу того, что именно это свойство обеспечивает человеку уникальные по своей эволюционной значимости адаптационные возможности.
Согласно одному из положений кибернетики как "науки о связи и управлении в животном и машине" (Н.Винер), организм может наиболее успешно адаптироваться к различным возмущающим воздействиям окружающей среды только при том условии, что в нем имеется некий регулятор поведения, превосходящий по разнообразию своих внутренних состояний разнообразие внешних воздействий. Это обеспечивает организму так называемую ультраустойчивость, т.е. устойчивость, которая достигается не пассивным сопротивлением среде, а упреждающей адаптационной активностью самого организма, направленной на избегание или блокирование нежелательных средовых воздействий (У.Эшби). В силу того, что среди всех живых существ человек обладает наиболее развитой способностью к адаптации, можно предположить, что это свойство обеспечивается разнообразием состояний высшего регулятора произвольного поведения, каковым является человеческое сознание. Это значит, что информационный процесс сознания по разнообразию порождаемой им информации превосходит окружающую организм внешнюю среду, однако это утверждение нуждается в специальном доказательстве. Дело в том, что прямое количественное сравнение информации сознания и среды провести невозможно, так как разнообразие и одной, и другой стремится к бесконечности. Тем не менее, информационный процесс сознания имеет принципиальное качественное отличие от информационных процессов среды. Оно состоит в том, что создаваемая в сознании посредством психоинформации виртуальная реальность формируется не только как отображения актуальных состояний среды, но также как модели ее прошедших и, самое главное, будущих состояний, что и обеспечивает требуемое превосходство информационного разнообразия сознания над средой, так как последняя никоим образом не может содержать информацию о своем будущем.
Моделирование будущего как в форме точного знания, основанного на неизменных законах природы, так и в виде вероятностного прогнозирования, опирающегося на статистический анализ прошлого опыта, позволяет человеку осуществлять упреждающую активность, рассчитанную на определенную временную перспективу. Активность такого рода свойственна также и некоторым высшим позвоночным, что указывает на наличие у них функционального аналога сознательного информационного процесса, однако только у человека этот процесс осуществляется в знаковой форме (рефлексивное сознание). Перевод содержания нейроинформации в психоинформацию настолько же повышает продуктивность и расширяет возможности информационного процесса сознания, насколько употребление орудий умножает физическую дееспособность человека, но если самые первые орудия существовали в природе в готовом виде (камни, палки), то знаки с самого начала их использования создавались человеком. Ввиду того, что используемые рефлексивным сознанием знаки сами по себе не связаны с нейронной информацией, их наполнение информационным содержанием производится самим сознанием посредством специальных операций "означивания" (термин Л.С.Выготского) содержания информации. Благодаря этому, содержание любого знака по мере надобности может уточняться, изменяться и даже заменяться на противоположное по смыслу. Вполне возможно также и выражение одного и того же содержания разными знаками (синонимия) и наоборот — объединение разных содержаний в одном знаке (полисемия). Все это и создает обманчивое впечатление отрыва информации от своего природного носителя, т.е. отрыва идеального от материального, тогда как на самом деле в рефлексивном сознании происходит прямо противоположное: порожденная нервным субстратом информация приобретает еще одну материальную форму в виде знака и только в этой форме и никак иначе возникшая психоинформация может быть оторвана и выведена за пределы своего носителя- нейронной структуры мозга. В конечном итоге, благодаря распространению психоинформации в процессе общения, возникает социо-культурная информационная среда, содержание которой заключено в самых разных знаковых системах, кстати говоря, ничуть не менее материальных, чем нейронные носители этой же информации.
Облечение содержания психоинформации в знаковую форму открывает возможность не только межиндивидной коммуникации (общение), но также и опосредованного сознанием процесса обмена информацией между восприятием, памятью и мышлением. Этот информационный процесс обеспечивает многовариантность выбора различных путей и способов поведения посредством построения актуальных, ретро- и перспективных моделей окружающей среды и собственных действий. При посредничестве сознания информация сопоставляется, анализируется и обобщается, благодаря чему она упорядочивается, классифицируется и, что самое главное, оценивается по признаку полезности соотносительно с намерениями человека. Осуществленный рефлексивным сознанием выбор конкретной формы произвольной активности закрепляется целевым решением в виде целевой формулировки, которая активизирует триггерные структуры, запускающие процесс актуализации нейронных патернов соответствующей моторной активности. Таким образом осуществляется связь между идеальным и материальным — знанием и действием.
Несмотря на то, что психоинформация порождается самим человеком, далеко не все ее содержание осознается, рефлексируется и предстает, таким образом, в виде информации об информации. Неосознаваемое содержание включает в себя так называемые глубинные аспекты психики, среди которых важнейшее значение имеют влечения и побуждения, предназначение которых заключается не в актуальном контроле, а в инициировании различных форм поведения.
Как известно, побудителями поведения человека являются всевозможные потребности — витальные или телесные и духовные или психические. При всем разнообразии и сложности психических потребностей любая из них может быть соотнесена с одним или несколькими основными побудителями, каждый из которых представляет собой психический инстинкт, т.е. побудитель, хотя и обусловленный генетически подобно биологическому инстинкту, но содержательно формируемый прижизненно как и все вообще психические явления. Другое важное отличие психических инстинктов от биологических заключается в том, что при некоторых условиях их действие может оказаться сознательно заблокировано, тогда как блокировать биологический инстинкт с помощью сознания невозможно.
Два первых психических инстинкта хорошо известны — это инстинкты самосохранения и самовоспроизводства. Инстинкт самосохранения переживается как потребность в безопасности, а примерами его блокировки могут служить любые ситуации, когда человек делает что-то, сознательно рискуя своей жизнью. Инстинкт самовоспроизводства проявляется, во-первых, в потребности в половом партнере и, во-вторых, в заботе о потомстве, но при всей похожести этого инстинкта на биологический аналог, его насыщенность психическим содержанием настолько превосходит чисто физиологические моменты зачатия и выкармливания потомства, что не остается никаких сомнений в его психической природе.
Следующий психический инстинкт представляет собой стремление к самообучению. У животных инстинктивное самообучение происходит в играх детенышей, а также в подражании действиям взрослых особей. У человека оба вида обучения — игровой и подражательный — сохраняют свое значение, но опять-таки их содержание и механизмы значительно превосходят по сложности животные аналоги. Более того, в некоторых случаях подражание заменяется на свою противоположность — сознательное отрицание каких-то аспектов "взрослого" поведения и культуры. Инстинкт самообучения выступает побудителем психической активности в составе таких потребностей как потребность в достижении мастерства, познавательная потребность, потребность быть компетентным, потребность в информации; его блокировка проявляется у взрослых людей в виде неприятия всяческих нововведений, а у детей — в форме немотивированного отказа от школьного и профессионального обучения.
Четвертый базовый психический инстинкт — стремление к самопрезентации. Всякое человеческое существо от мала до велика старается всевозможными путями и способами продемонстрировать себя, привлечь к себе внимание и тем самым занять место в содержании сознания других людей. Самопрезентация лежит в основе таких профессий как актер и публичный политик, а во многих других она является важной составной частью профессиональной мотивации. Блокирование этого стремления в детском возрасте приводит к аутизму, а у взрослых — к социофобии, тогда как его чрезмерная выраженность проявляется в акцентуациях типа демонстративного и истеричного поведения.
Список базовых психических инстинктов завершает инстинкт самореализации — стремление утвердить себя в окружающей природной и социальной среде путем применения своих физических и интеллектуальных сил. Потребность властвовать, достижение цели любой ценой, все виды творчества и наряду с этим немотивированная преступность, вандализм и многое другое — все это порождения психического инстинкта самореализации, прорастающего во всевозможные конструктивные и деструктивные потребности.
Как уже говорилось, базовые психические инстинкты не осознаются, но их производные — потребности могут быть осознаны и отрефлексированы, хотя происходит это отнюдь не всегда. Рефлексивное или интуитивное понимание своих ведущих потребностей позволяет человеку адекватно управлять своим поведением, находясь как бы "в согласии с самим собой", так как сознательно реализуется именно та активность, которая служит удовлетворению глубинных побудителей. В противном случае, когда формируемые сознанием цели на самом деле не соответствуют доминирующим психическим инстинктам, а значит, результаты активности не приводят к их удовлетворению, человек постоянно пребывает в состоянии внутреннего дискомфорта со всеми вытекающими из этого психическими аномалиями.
Функция сознания состоит в координировании психоинформационных процессов в интересах эффективного управления внешней активностью человека, т.е. поведением. Нормально функционирующее сознание контролирует все доступные ему психические явления, однако само оно не имеет над собой никакого актуального контроля, будучи способным оценивать свои действия только ретроспективно (переживания, известные как совесть, гордость и т.д.). Актуальный контроль за деятельностью сознания осуществляется глубинной психоинформацией, но не прямо, а косвенно, во-первых, через эмоции, придающие содержанию сознания положительную или отрицательную окраску, и во-вторых, через побуждения, осознаваемые в виде желаний.
Вот таким образом осознаваемые и неосознаваемые идеальные психоинформационные явления обеспечивают самодетерминацию поведения, образуя вкупе с материальными и энергетическими явлениями замечательное единство — человеческую жизнь.
