Глава третья. Нелепые методы лечения
Компания — это гуманизм
Очень многие писали и читали лекции о том, что наша работа лишена гуманизма, а также о важности человеческого отношения. Мы работаем больше и чувствуем себя лучше, когда компания становится обществом, в котором к служащим относятся как к людям. Случайные дружеские объятья творят чудеса. Компания — это не просто деловое объединение людей, которые, согласно контракту, взаимодействуют друг с другом ради достижения результатов. Это также сеть человеческих взаимоотношений со всеми вытекающими отсюда последствиями: симпатии, антипатии, радость по подводу достигнутых результатов, печаль по случаю потерь. Служащие, от которых ожидают реализации их потенциала, чувствуют себя счастливее, а значит, более выгодны для компании. Если вы спросите их, что они думают о синдроме понедельника, они ответят: все дело в том, что ваша компания недостаточно человечна и ваша неспособность развивать ваши качества является причиной такого сопротивления. «Хорошая компания — это форма гуманизма», – скажут они. Существует много компаний, которые любят говорить о том, что они вовсе и не компания, а группа друзей.
В программах по очеловечиванию содержатся весьма пространные рекомендации — от использования теплых слов и похлопываний по плечу до дизайна офиса и интенсивных культурных занятий по индивидуальным программам для более глубокого погружения в себя. Вы работаете все вместе в большом открытом пространстве, где много растений, светильников с красивым дизайном и каппучино. По вечерам вы регулярно ужинаете с коллегами и делаете то, чем обычно занимаются друзья: играете в карты» идете в боулинг или вместе готовите. Зимой вы отправляетесь в Альпы, чтобы провести несколько дней, катаясь на сноубордах и беспробудно пьянствуя. А вот вы все вместе сидите в каком-нибудь отеле и трудитесь над созданием команды. Игнорируемые ранее личные взаимоотношения тщательно поддерживаются, что сопровождается охами и вздохами, болезненным молчанием и слезами. «Джон, я снова рассердился, потому что ты опять смылся, и мне все пришлось делать самому». Тренер: «Это очень неприятно, не так ли? Вы ведь действительно рассердились?». Таким образом, работникам постоянно напоминают, что они не только профессионалы, а, что более важно, люди.
Давайте-ка быстренько пробежимся по этим адептам гуманизма, чтобы отправить их идеи в братскую могилу идиотских понятий
Первое и самое главное: работа — это работа, и ничего более. Нам не нужно быть человечными абсолютно во всем. Нас сильно удивит, если водопроводчик, придя чинить нашу трубу, вдруг зальется слезами, а когда мы заметим, что там не все так плохо, пустится в подробный рассказ о том, что его жена, и т. д., и т. п.
Второе. Обычно мы делаем множество выводов о своем существовании, а со всеми персональными тренингами и консультациями превращаем эти выводы в нечто совершенно завораживающее — во что-то, что должно пугать нас (имеется ряд отчаянных положений, защитных механизмов и подводных камней, которые мешают нам нормально работать) и одновременно содержит некое скрытое сокровище (наш характер имеет аутентичные и чистые черты). И в результате возникает надежда на что-то особенное, которая может закончиться только разочарованием. Разочарованием в том, что наша личность есть нечто такое, что мы можем программировать и чем можем самостоятельно управлять. На самом деле все наоборот: к тому моменту, когда становимся взрослыми, мы можем изменить и перестроить очень немногое.
Третье. Очеловечивание скорее повышает, чем снижает тот дискомфорт, который вызывает у нас работа. Как мы уже говорили, это происходит потому, что наши организации и компании основаны на принципе хапнуть как можно больше. Работаете ли вы на компанию или правительство, все сводится к результатам. Все попытки сделать вещи более гуманными, в конце концов, служат тому, чтобы удовлетворить требование повышения производительности. Не стоит питать иллюзии по этому поводу: человечность существует, пока полны наши бумажники.
Гуманизм в компаниях становится удушающим. Он вызывает еще больший дискомфорт, потому что мы расстраиваемся из-за неоправдавшихся надежд, мешающих выполнить обещания. В результате синдром понедельника не уменьшается, а становится все острее.
