Часть 3.
Замаскированные Главные Учителя.
Ваш Главный Учитель (сокращенно: ГУ) не единственный Главный Учитель, которого Вы встретите в своей жизни. Далеко не единственный.
Многие думают, что Главные Учителя находятся только "на небесах". Это не так. Они здесь, там и везде. (Как пели "Битлз" — "Здесь, там и, повсюду".) Но почему же мы не узнаем их как учителей? Потому что они — маскировки. Как они маскируются? Они предстают перед нами как самые сильные инструменты обучения: ошибки, вина, обида, страх, боль, упрямство, дурные наклонности, болезни, смерть, депрессия, лишний вес, критические положения.
Все эти вещи большинство людей устранили бы, если бы смогли. Некоторые из кожи вон лезут, чтобы убрать их из своей жизни. Вы когда-нибудь обращали внимание на темы некоторых бестселлеров? Как избавиться от этого Главного Учителя, как отделаться от того Главного Учителя, 26 способов, как искоренить третьего Главного Учителя.
Почему мы стремимся устранить из нашей жизни источники мудрости?
Возможно, мы забыли, что они учителя — а может быть, никто не объяснил нам этого.
Давайте представим, что Ваши Главные Учителя послали нас сюда, чтобы мы объяснили вам то, что они хотят вам предложить и что они Ваши хорошие друзья. Тогда Вы, возможно, начнете использовать их и прекратите попытки избавиться от них. А нас считайте послами доброй воли Главных Учителей, объединенных в Тайный Цех.
В одном музыкальном произведении, названном "Шоу-Корабль", есть такая забавная сценка. Два горца, которые никогда не видели пьесы, приходят в театр, не подозревая, что актеры всего лишь играют свои роли в пьесе. Они беседуют с героиней, подбадривают героя. А когда появляется злодей, горцы прогоняют его со сцены при помощи шестизарядного ружья. Горцы горды собой, потому что сделали "хорошее дело".
Юмор заключается в том, что зрители, смотрящие "Шоу-Корабль", забывают о том, что эти горцы — тоже актеры. Зрители смеются над наивностью людей, по ошибке принимающих игру на сцене за реальную жизнь. Чтобы оценить юмор ситуации, зрители "Шоу-Корабля" должны сами потеряться в иллюзиях.
Вот как Главным Учителям удается сохранить свое инкогнито: мы забываем — и редко заинтересованы в том, чтобы вспомнить снова. Если кто-то во время представления "Шоу-Корабля" встал бы и закричал: "Эй, Вы что, с Луны свалились? Это же актеры! Это ненастоящие ружья! Это бутафория!", то его немедленно вывели бы из театра.
Главным Учителям необходима иллюзия реальности, чтобы мы хорошо усвоили урок. Чем больше мы верим в реальность персонажей фильма, тем больше этот фильм нас трогает. Точно так же, чем больше мы верим замаскированным Учителям, тем более эффективным оказывается урок.
Почему мы рассказали об этом?
Если Вы чересчур упорно сопротивляетесь учителю, у вас может не оказаться возможности отступить на шаг и усвоить урок. Техники в этой части книги позволят вам сделать шаг назад. Вы можете учиться на материале предыдущих занятий с Главным Учителем (то есть на всем том, что Вы воспринимали как мрак и торжество злого рока вашего прошлого). Вы также можете использовать техники для ускорения постижения тех уроков, которые Ваш ГУ преподаст вам сейчас.
Однако, представляя Главных Учителей ("злодеев" пьесы) как удивительных, добрых, любящих друзей, не рискуем ли мы эффективностью будущих уроков?
Отнюдь нет.
Потому что Вы забудете все, что мы вам только что сказали.
Ошибки.
Одним из наименее замаскированных Главных Учителей являются ошибки.
Ошибки, очевидно, показывают нам, что нужно улучшить. Откуда бы мы знали, над чем нам работать, не будь ошибок?
Это, похоже, неоценимая помощь в учебе, и тем не менее многие люди стремятся избегать ситуаций, чреватых ошибками. Они также отрицают или защищают ошибки, которые они сделали или делают.
Приведем здесь рассказ об Эдисоне, который сделал, скажем, 1000 неудачных попыток, прежде чем создал лампочку. "Что Вы чувствуете по поводу 1000 неудачных попыток?" — спросил репортер. "У меня не было 1000 неудачных попыток, — ответил Эдисон. — Лампочка была изобретена на 1001 шаге".
Почему большинство из нас не смотрит на свои собственные жизни таким образом? Мы думаем, что причина связана с никчемностью. Мы создаем фасад совершенства в тщетной попытке доказать свою состоятельность. "Никчемный человек не может быть настолько совершенным", — гласит надпись на фасаде.
Увы, нам, людям, свойственно ошибаться. Ошибки разрушают фасад. И когда он начинает разваливаться, неимоверные усилия прилагаются для сокрытия той ужасной вещи (никчемности), скрыть которую был призван фасад, — скрыть от нас самих и от других.
Если мы не играем сами с собой в игру отрицания, мы будем делать ошибки, открыто их признавать и спрашивать не "Кто виноват?" или "Как это скрыть?", а "В чем здесь урок? Как я могу сделать это лучше?".
Целью становится превосходство, а не совершенство.
Одним из лучших примеров того, насколько силен запрет на ошибки, является использование слова "грех". Во времена Древнего Рима "грех" был термином искусства стрельбы из лука. Он означал просто непопадание в цель.
При стрельбе по мишеням каждый выстрел заканчивался или попаданием, или грехом. Если Вы "согрешили", Вы вносили корректировки и стреляли снова.
Сегодня, конечно, слово "грех" означает, если процитировать американский Свод о наследовании, "состояние отстранения от Бога в результате нарушения Божественных законов". Вот так-то. Неудивительно, что люди избегают малейших возможностей совершить грех. Некоторые люди точно так же относятся к ошибкам.
Ошибки ценны тогда и только тогда, когда они показывают нам, чего не нужно делать. Как сказал Джозеф Рэй, "аиняне, обеспокоенные внутренним распадом своей республики, спросили Демосфена, что делать. Ответ был: не делайте того, что Вы делаете сейчас".
В Голливуде ошибки являются обычным делом. ("Это было чудесно, дорогой.
Теперь приготовься ко второму дублю".) Делайте столько повторов, сколько вам нужно. Начните их делать. ("Что-то мне не нравится этот дубль,
Мистер де Миль. Не сделать ли нам еще один?") А почему бы и вам не сделать?
Голливудская песня (стихи Доротти Филд) просуммировала все это следующим образом: "Поднимись, отряхни пыль, начни все сначала". Или, цитируя африканскую пословицу: "Не смотри, где ты упал, а смотри, где ты поскользнулся". Если Вы учитесь, растете и познаете новые вещи — ожидайте ошибок. Они являются естественной частью процесса познания. Как кто-то однажды сказал, "если Вы не совершаете хотя бы 50 ошибок в день, Вы не слишком стараетесь". Мы думаем, сказавший это имел в виду, что рост, открытие и развитие неразрывно связаны с ошибками.
Избегать ситуаций, в которых Вы можете сделать ошибку, это, наверное, и есть самая большая ошибка.
Две стороны гнева: вина и возмущение.
Вина — это гнев, обращенный на себя зато, что мы сделали или не сделали. Возмущение — это гнев, обращенный на других за то, что они сделали или не сделали.
Процесс переживания вины или возмущения одинаков:
1. У нас есть образ, которому должны соответствовать мы или кто-то другой. (Образ, состоящий из всех "должен" или "следует" и всех требований, которые мы научились предъявлять к своему или чужому поведению.)
2. Мы выдвигаем основанное на эмоциях требование, чтобы мы или кто-то другой соответствовали образу.
3. Нам или им не удается соответствовать образу.
4. Мы расцениваем "упрямое поведение" как неправильное, плохое, злонамеренное и так далее.
5. Мы расстраиваемся — испытываем горечь, обиду, боль, раздражение и так далее. Все эти ощущения мы помещаем под общий зонтик — "гнев".
6. Мы начинаем обвинять: либо мы сделали это, либо они. (Судья выносит приговор.)
7. Быстрое восстановление справедливости. Если виноваты мы, мы направляем гнев на себя, чувствуя сожаление, раскаяние, стыд, — все то, что можно назвать виной. Если наших ожиданий не оправдали кто-то или что-то, мы испытываем зависть, подозрение, ревность, негодование — все то, что мы называем возмущением. Грустно, что независимо от того, виним мы себя или их, больно нам. Но это не учитывается. А если и учитывается, то ненадолго.
8. Все это длится определенное время и с определенной интенсивностью.
Никаких помилований, никаких апелляций — лишь некоторая скидка срока при очень хорошем поведении.
Если это две стороны гнева, то что в них хорошего? Откровенно говоря, почти ничего. Тогда почему мы проходим это с Главными Учителями? Если бы мы слушали голоса Главных Учителей в самом начале, ощущения вины и возмущения — эти болезненные ощущения, которые могут длиться годами, — не стали бы неизбежными. Главный Учитель не допускает этого гнева.
Гнев, как и вина и возмущение, начинается с внутреннего приступа. Мы ощущаем нечто задолго до того, как это превратится в эмоциональный всплеск.
Если мы прислушиваемся к этому приступу и следуем его совету, эмоциональный всплеск станет ненужным.
Что советуют по этому поводу ГУ? — Остановитесь, посмотрите и измените.
Остановитесь. Ничего не делайте. Вы в точке выбора. Перед вами два пути. Один равнозначен свободе. Второй — мучению, знакомому нам мучению; может быть, даже мучению в условиях комфорта, но все же мучению.
Посмотрите. Какой образ (ожидание, вера, представление о понятиях "должен" или "следует") относительно вас самих или других находится под угрозой разрушения (или был недавно разрушен)? ("Люди должны водить машину осторожно" или: "Мне не следует есть пирожные, пока я на диете".)
Измените. Что изменить? Образ. Ваш образ, основанный на жесткой, холодной физической очевидности, не точен. Люди должны водить машину осторожно, но всегда ли они это делают? Едва ли. Это "должны" неточно, ошибочно, неправильно. Людям на диете не следует есть пирожные, но придерживаются ли они этого правила? Хотите пари? Это "не следует" неточно, ошибочно, неправильно. Основанные на Ваших ограниченных представлениях о жизни, Ваши образы (все эти "следует", "должен" и т.д.) не верны.
Но что мы делаем с образом, который оказался в результате неточным?
Игнорируем его? Изменяем его, основываясь на реальности? ("Люди должны водить машину осторожно, но иногда они не делают этого", "Людям на диете не следует есть слишком много пирожных и слишком часто, за исключением тех случаев, когда они их едят".) Нет. Мы расстраиваемся из-за неточности образа. Действия окружающего нас мира не соответствуют нашим верованиям. Мы страдаем от этого. Наши собственные действия не соответствуют нашим верованиям — от этого нам также плохо.
Вы не в состоянии увидеть абсурдность всего этого? Мы считаем, что наши иллюзии (или образы) более реальны, чем реальность (то есть то, что произошло в действительности), и это причиняет нам боль. Как из этого выйти?
(Бьемся об заклад, что Вы подумали, будто это риторический вопрос. Отнюдь нет. На него есть ответы.)
Первый. Мы должны чувствовать себя правыми. Ощущение себя правым — это сильный наркотик. Некоторые люди многим жертвуют, чтобы оказаться правыми.
Вы слышали когда-нибудь выражение: "железно прав"? В таком случае, Вы предпочитаете быть правым или счастливым? Это тот вопрос, который Главный Учитель задает при каждом начинающемся приступе вины или возмущения. Если мы отвечаем: "Счастливым", мы свободны. Если мы отвечаем: "Правым", начинается новый цикл мучений. Если мы правы, мы должны наказывать — себя или других.
Как мы уже говорили, ирония заключается в том, что когда мы наказываем других, мы прежде всего наказываем себя. Кто, по-вашему, ощущает всю эту ненависть, предназначенную для других? Другие? — Редко. Мы? — Всегда.
Второй. Привычка. Мы приобрели ее очень рано — еще до того, как научились ходить и говорить. Привычка настолько въелась в некоторых людей, что они не поняли ни слова в этой главе. "О чем они здесь говорят? Когда люди делают что-то неправильное, они, естественно, испытывают чувство огорчения. Если я сделаю что-то плохо, я, конечно, почувствую вину". Так вот, это и не "естественно", и не "конечно"; мы просто привыкли считать так.
Если бы наши ранние уроки приятия были такими же успешными, как наши ранние уроки гнева, все мы могли бы быть намного счастливее.
Третий. Он позволяет нам проделать все снова. Наказание не только не предотвращает повторения, но и позволяет человеку (вам или другому) сказать: "Я заплатил сполна, и теперь я волен делать все снова". Многие люди соизмеряют вину, которую они ощутят, с удовольствием, которое получат от совершения запрещенного действия. Если они хотят "заплатить цену", то пусть делают, что хотят. Многие взвешивают ожидаемый гнев со стороны других, перед тем как предпринять действие. "Если я опоздаю на пять минут, они все с ума сойдут". Они делают выбор между возмущением других людей и тем, что Заставляет их самих опоздать на пять минут. Если они готовы понести и выдержать наказание, то пусть опаздывают. Вина и возмущение не только не предотвращают "зло", но и увековечивают его.
А что, если воспользоваться приступом вины для того, чтобы изменить действие? Что, если мы почувствуем вину и не съедим пирожное? Не является ли это использованием послания Главного Учителя ради нашего блага?
Это неплохое начало. Если мы не делаем чего-то, потому что мы боимся вины, мы фактически движимы страхом и виной. Если мы творим добро, потому что боимся того, что может с нами случиться, если мы не будем этого делать, наши действия отмечены страхом. В качестве переходного момента — особенно если мы ломаем привычку — это хорошее начало, но мы должны идти дальше, иначе мы окажемся в ловушке, когда мы не будем ощущать вины, потому что мы почувствовали бы вину, если бы чувствовали себя виноватыми.
Итак, что мы можем использовать для того, чтобы побудить себя делать добро? Делайте добро, потому что добро — это именно то, что надо делать. Не для того чтобы "соответствовать закону и морали (или чему-то еще)", а затем, чтобы "соответствовать фактам, разуму и правде".
Еще один великий побудительный мотив — это любовь. Любите себя достаточно для того, чтобы оставаться на диете, потому что Вы любите свое тело и хотите сохранить его здоровым.
Более подробно об этом и других мотивах мы расскажем позднее, равно как и о способах исцеления от ощущения вины и возмущения.
Исцеление от ощущения вины и возмущения? Прощение. Профилактика?
Приятие. Лучшая причина, чтобы делать добро? Любовь.
А если Вы забудете что-то из этого, Главный Учитель окажется рядом за секунду до того, как Вы собьетесь с курса, спрашивая мягко при первом начинающем возникать чувстве вины или возмущения: "Вы предпочитаете быть правыми или счастливыми?" И будет ждать вашего ответа.
Страх.
Разве не прекрасно было бы, сталкиваясь с новой ситуацией, почувствовать прилив дополнительной энергии? Разве не чудесно, если бы наши чувства обострились, наш разум стал более ясным и мы почувствовали бы повышенную готовность? Разве не замечательно было бы, если бы мы стали дышать чуть глубже, вбирая в кровь больше кислорода, если наше сердце забилось бы немного быстрее, разнося этот кислород по всему телу, и если наши глаза раскрылись бы шире, позволяя нам видеть более отчетливо?
Разве не замечательный дар это бы был? Разве не стоило бы пригласить ради этого Главного Учителя? Так вот, этот дар у нас уже есть. Он называется словом "страх".
Страх? — Точно. Если Вы подумаете (или иначе: прочувствуете), то поймете, что единственное различие между "страхом" и "возбуждением" заключается лишь в названии. Оба эти ощущения являются одной и той же физиологической/эмоциональной реакцией. Страх придает ей отрицательное вращение: "О нет!" А возбуждение — положительное: "Даешь, парень!"
Почему у страха такая дурная репутация? ...Детство. Наши родители использовали страх, чтобы обеспечить нашу безопасность, когда мы находились вне поля их зрения. Будучи детьми, мы не понимали разницы между игрой на оживленной улице и на игровой площадке; не понимали разницы между ядом и молоком; между посторонним человеком и человеком знакомым. Наши родители учили нас — из самых лучших побуждений — бояться всего нового.
Этот страх, вероятно, не раз спасал нам жизнь. "Не уверен — не делай!"
Мы и не делали. А поскольку мы не делали, мы здесь и рассказываем вам об этом.
Все хорошо, все замечательно. Проблема заключается в том, что в возрасте, скажем, лет 18, когда мы уже знаем разницу между действительно опасным и просто интригующим, никто не учит нас использовать страх в качестве того замечательного дара, каковым он является.
Сегодня нас, вероятно, не нужно пугать ядом, чтобы мы не пили его. Мы не пьем его потому, что знаем: в нем — смерть. Лишь иногда нам необходимы приступы страха, чтобы избежать неприятной ситуации (например, встречи с не внушающим доверия незнакомцем на темной улице). Но чаще, однако, страх является чудесным союзником в нашем стремлении к росту, познанию и развитию.
Чтобы использовать страх как друга, мы должны переучиться и перепрограммировать себя. (Хватит винить прошлое. Отныне ваша жизнь в Ваших руках.) Мы должны настойчиво и убедительно сказать себе, что страх — с его даром энергии и повышенной способности осознавать положение — при нас и поэтому мы можем постараться узнать из этой новой ситуации как можно больше.
До того как мы начнем дружить со страхом, нам, возможно, придется усвоить ту истину, что страх не является врагом. Мы должны знать, что, если мы делаем что-то, чего боимся, от этого мы не умрем. Некоторые люди говорят себе в каждой новой ситуации: "Это будет ужасно, я умру". Фраза "умереть от стыда" является примером преувеличенного людского суеверия относительно страха.
Чтобы доказать себе, что мы не умрем, что ничего плохого физически с нами, скорее всего, не случится, необходимо пройти через страх. Большинство людей относятся к страху как к стене. Это предел зоны комфорта. Когда они приближаются к стене и страх усиливается, они разворачиваются и идут обратно. Они не делают того, чего боятся. Следовательно, вера в то, что страх является ограничением, а не дорогой к свету, увековечивается.
Страх не является стеной, это всего лишь эмоция. Пройдите сквозь страх.
Продолжайте делать шаг за шагом по направлению к тому, к чему Вы стремитесь.
Это может вызвать дискомфорт, который затем внезапно укрепляется.
Как только Вы начнете делать то, чего боитесь, страх будет использоваться в соответствии со своим назначением: в качестве дополнительной энергии. Мы используем энергию, делая то, что хотим делать, и ощущение страха как "стены" исчезает.
Спустя некоторое время Вы научитесь использовать энергию еще до того, как начнете движение — Вы будете создавать для себя ворота в стене. Затем, когда страх возрастет, Вы скажете: "Добро пожаловать. Мне нужно немного дополнительной энергии. Мне нужно принять вызов!" И затем Вы пойдете навстречу солнцу вместе со своим старым другом.
Боль и болезнь.
Представьте себе такой сценарий: у вас намечена чрезвычайно важная встреча на 9 часов утра. Прошлым вечером Вы сказали двум своим соседям, которые являются также вашими лучшими друзьями: "Завтра утром у меня важная встреча. Она значит для меня очень много. Вы не могли бы разбудить меня в 8 утра?" Ваши друзья, зная вашу привычку спать долго, не выражают готовности сделать это. "Пожалуйста, сделайте это, — настаиваете Вы. — Это очень важно. Делайте что угодно, необязательно разбудите меня в 8 утра". Ваши друзья соглашаются. На следующее утро они стучат в вашу дверь в 7 часов. Вы не отвечаете. Спустя пять минут они стучат сильнее. Ответа нет. Спустя еще пять минут они стучат и кричат. Ответа нет. Спустя еще десять минут они входят в вашу комнату и кричат. Ответа нет. Спустя пять минут они осторожно трясут вас. Вы просите их оставить вас в покое. Вы изменили свое решение. В конце концов встреча не так уж и важна. Зная вас хорошо, они не верят вам.
Спустя еще десять минут они трясут вас и зовут по имени. Вы говорите им, что проснулись. Они не уверены в этом. Через десять минут они возвращаются, чтобы проверить: Вы все еще спите. Когда приближается 8 часов, они трясут вас и кричат: "Проснись!" Вы недовольны. Ваши друзья угрожают вам холодной водой. В конце концов неохотно, если Ваши друзья достаточно настойчивы, Вы просыпаетесь.
А что, если именно такую роль в вашей жизни играют боль и болезнь? Мы не можем припомнить, чтобы они будили нас, или чтобы мы просили этих двоих разбудить нас. Но они все же делают это.
Зачем нам просыпаться? Ради себя. Для того чтобы жить в настоящий момент, чтобы жить более эффективно. Ради лучших взаимоотношений с собой и с другими. И так далее. Когда мы "спим", мы не осознаем этих вещей. Наши друзья хорошо знают нас и поэтому берутся за неблагодарный труд разбудить нас.
Боль (любая боль — эмоциональная, физическая, ментальная) заключает в себе послание. Информация о нашей жизни, которую оно содержит, может быть довольно специфической, но она обычно может быть отнесена к одной из двух категорий: "Наша жизнь была бы более энергичной, если бы мы чего-то там делали больше", или: "Наша жизнь была бы более приятной, если бы мы чего-то там делали меньше". Как только мы получили послание боли и последовали содержащемуся в нем совету, боль уходит.
Вы можете использовать Ваше святилище, чтобы понять, что ваша боль пытается сказать вам. Вы можете, например, контактировать с болью через систему получения информации. Или можете получить ее на видеоэкране. Вы могли бы "консультироваться" у нее в Центре здоровья. Вы можете пригласить ее в устройство перемещения людей.
Представьте себе, будто боль была диснеевским персонажем или куклой из Маппет-шоу. Наделите ее способностью говорить. Помните — это друг. Задайте ему несколько вопросов. Например: "Что означает твое появление? Какая у тебя есть информация для меня? Что мне следовало бы делать пореже? Что мне следовало бы делать почаще? Как я мог бы заботиться о своем теле лучше? Как я мог бы заботиться лучше о своих эмоциях? Как мне позаботиться о своем уме?
Как позаботиться о себе?
После разговора поблагодарите боль за информацию, окружите ее белым светом и наблюдайте, как она растворяется в этом белом свете. Затем заполните то место в вашем теле/уме/эмоциях, в котором только что была боль, белым светом.
Следовать совету боли очень важно. Помните, что ваша боль — это расплата за что-то. Чем сильнее боль или болезнь, тем более необходимы изменения. Они могут заключаться в ломке привычек или в приобретении новых, но хороших. Услышать совет боли и не последовать ему — это так же неразумно, как не последовать любому хорошему совету. Примите необходимые меры — и боль уменьшится. Продолжайте эти направленные на исцеление действия — и Вы исцелитесь.
Насколько далеко может зайти боль, чтобы донести до вас свое послание?
Последний звонок к пробуждению звонит в форме болезни, угрожающей жизни.
Если этот будильник не разбудит вас, то вас не разбудит уже ничего.
Упрямство.
Чувствующие себя бунтарями, эта глава для вас. (Учитывая наш темперамент, нам следовало бы написать: "для нас".)
Большинство бунтарей начали бунтовать из самых лучших побуждений — у них были на это свои серьезные причины. Когда они были еще детьми, а мир страдал манией конформизма ("Мы бы любили вас гораздо сильнее, если бы Вы не так сильно отличались от нас".), бунтари сказали: "Ни за что!", и так с этим настроением и остались.
Защита их индивидуальности продолжалась — вероятно, по необходимости — и во время учебы в школе. В конце концов она стала привычкой. Они стали мастерами "сопротивления силе". Дайте им что-нибудь, чему они могли бы противостоять, и они воссияют от радости. А как только то, чему они противостоят, исчезает, они чувствуют себя потерянными.
Бунтари, не имеющие объекта, которому можно сопротивляться, представляют из себя жалкое зрелище. Они слоняются без дела, что-то бормочут себе под нос, тайно надеются, что что-нибудь пойдет не так, и тогда они смогут восстать против этого. Подобно профессиональным солдатам, страдающим в мирное время, бунтари были бы, наверное, очень несчастными во времена утопического социализма.
Решение, к счастью, есть. В то время как страх — возбуждение, упрямство — настойчивость. Дело тут просто в смещении фокуса с "не хотим силу" на "хотим силу".
Вместо того чтобы говорить: "Я не хочу толстеть", скажите: "Я хочу сохранить здоровое, стройное тело". Замените слова: "Я не хочу быть с людьми, которые не понимают меня" на "Я хочу быть с людьми, которые любят меня таким, какой я есть". Измените выражение: "Я ненавижу войну" на "Я люблю мир".
Дело тут в том, чтобы найти позитивную противоположность (а бунтари ведь так умеют находить противоположности) и сфокусироваться на ней. Это — смещение энергии с упрямства на настойчивость.
Единственная проблема: как донести все это до наших друзей-бунтарей, чтобы не вызвать у них чувство протеста?
Устранение дурных наклонностей.
То, что касается нас всех, — это дурные наклонности. Вот широко известные виды дурных наклонностей: страсть к наркотикам, алкоголю, курению, азартным играм. Но есть и менее известные, но становящиеся все более известными виды повседневных наркотиков: еда, секс, романтика, работа, религия, духовность. Почти все хорошее может обернуться дурным при зацикленности на нем и отсутствии умеренности. Некоторые люди имеют пагубное пристрастие к негативным мыслям и чувствам, производным от этих мыслей.
Некоторые преуменьшают серьезность своих пагубных страстей, называя их "дурными привычками". Другие отрицают свои пристрастия до степени пристрастия к отрицанию. Многие из тех, кто считает, что у него нет пагубных страстей, имеет пристрастие к нормальности. Его мы имеем все.
Пристрастие — это нечто, имеющее над вами больше силы, чем имеете Вы над собой. Если это управляет вами, значит, это пристрастие. Если Вы не уверены в том, что это пристрастие, прекратите это делать. Если Вы можете прекратить это делать на достаточно долгое время, значит, это не пристрастие. Если не можете (даже подумать о том, чтобы оставить это), тогда это пристрастие.
Прежде вместо слова "пристрастие" говорили "искушение": "Не вводи нас во искушение" (Иисус); "Я могу сопротивляться всему, но только не искушению" (Оскар Уайльд).
Как только Вы испытали искушение, Вы пали. Единственный вопрос заключается в том, как низко Вы падете, прежде чем подниметесь опять?
Программой, которая обеспечивает наибольший успех в преодолении дурных наклонностей, является программа "Двенадцать шагов". Созданная для оказания помощи алкоголикам, программа "Двенадцать шагов" была приспособлена для всех известных видов дурных наклонностей. Эту программу по достоинству оценили миллионы людей.
Двенадцать шагов:
1. Мы признали, что мы бессильны перед нашим пристрастием и что наши жизни стали неуправляемыми.
2. Мы поверили, что Сила, более могущественная, чем мы сами, может вернуть нас к здравомыслию.
3. Мы приняли решение вверить нашу волю и нашу жизнь Высшей Силе, каковой мы представляем ее или его.
4. Мы бесстрашно предприняли исследование глубин своей души.
5. Мы признались перед собой, Высшей Силой и другими людьми в истинной природе наших недостатков.
6. Мы готовы к тому, чтобы наша Высшая Сила устранила все эти дефекты нашего характера.
7. Мы кротко попросили нашу Высшую Силу устранить наши недостатки.
8. Мы составили список всех людей, которым причинили зло, и почувствовали желание возместить нанесенный им ущерб.
9. Мы предприняли шаги по непосредственному возмещению ущерба, нанесенного всем людям, за исключением тех случаев, когда это может причинить им вред.
10. Мы продолжали исследовать себя и если были в чем-то не правы, то немедленно признавались в этом.
11. Мы пытались через медитации и молитвы улучшить наш сознательный контакт с нашей Высшей Силой, какой мы представляем ее или его, моля только о том, чтобы знать волю Высшей Силы в отношении нас и о силе, которая поможет нам выполнить эту волю.
12. Пережив духовное пробуждение как результат этих шагов, мы постарались донести это послание до других и практиковать эти принципы в наших повседневных делах.
Как только Вы преодолеете свою дурную наклонность, Вы будете знать, что Вы можете преодолеть все, что угодно. Невозможное становится возможным.
Невыполнимое — выполнимым. Неподвластное вам — подвластным. Это даже облегчит процесс освобождения от нашей дурной привычки к жизни в момент смерти.
В процессе преодоления дурной наклонности Вы научаетесь дисциплине, уверенности в себе, смирению, уважительности, любви к себе и способности прощать. Это важные уроки. Вот почему мы называем дурные наклонности скрытым Главным Учителем.
Смерть.
Смерть — это невероятное табу. Разговоры о ней непременно сопровождаются нервным хихиканьем, переходящим в истерику, или высказываниями типа: "Смерть! Вы собираетесь говорить о смерти? — Ну и вкус у вас, батенька!"
Когда мы говорим людям, что собираемся в этой главе исследовать идею, что смерть — это друг, радостный процесс освобождения , они обычно думают, что мы сошли с ума. Нас уже считали сумасшедшими — эксперты; и даже мы сами. Мы вычислили, что через 1000 лет все мы умрем. Какая нам разница, что люди говорят о нас сегодня? Так почему бы не порадовать себя, пока мы живы?
В нашей культуре смерть воспринимается как женское белье — о ней не говорят в обществе. Никто никогда не умирает. Люди перестают быть, кончаются или просто уходят. Они засыпают, в мире или в покое.
Но проблема заключается в том, что если мы не будем принимать во внимание и уважать смерть, мы окажемся не вполне готовыми принять во внимание жизнь. Это подводит нас к контрольной по смерти:
Кто сказал: "Нам необходимо напоминать, что нет ничего болезненного в честном признании факта конечности жизни и приготовлении к этому концу, с тем чтобы мы смогли уйти спокойно и с достоинством. Дело в том, что мы не можем честно посмотреть в лицо жизни, пока мы не сумеем признать тот факт, что эту жизнь у нас заберут". Варианты ответа:
(А) Махатма Ганди
(Б) Вуди Аллен
(В) Томас Манн
(Г) Марк Твен
(Д) Билли Грэхэм
(Е) Чарли Чаплин
(Ж) Владимир Набоков
(3) Эмили Дикинсон
(И) Джон Ките
Правильные ответы (с комментариями): Ганди сказал о смерти: "Мы не знаем, что лучше — жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, ни трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обеим. Это идеальный вариант".
Вуди Аллен писал: "Смерть — это одно из немногих дел, которое можно сделать, просто улегшись. Разница между сексом и смертью заключается в том, что в случае со смертью Вы можете обойтись без партнера, и никто не посмеется над вами".
Томас Манн указывал: "Единственно религиозный подход к смерти заключается в том, чтобы думать о ней как о части жизни; относиться к ней с пониманием того, что она есть неотъемлемое условие жизни".
Марк Твен в 1910 году на своем смертном одре писал: "Смерть- это единственный из бессмертных, который относится одинаково ко всем нам и чье сострадание, чей мир и убежище предназначены для всех нас — грязных и чистых, богатых и бедных, любимых и нелюбимых".
Чарли Чаплин (Вы думали, мы шутим? Разве мы можем шутить по поводу смерти? — Конечно, нет. А будем ли мы шутить по поводу Чаплина? — Никогда).) сказал: "Красота — это вездесущность смерти и любви, улыбающаяся грусть, которую мы различаем в природе и всех вещах, мистическое единство, которое чувствуют поэты".
Владимир Набоков сказал нам: "Жизнь — это великий сюрприз. Я не вижу причин, почему бы смерти не оказаться еще большим сюрпризом".
Эмили Дикинсон, за целых 23 года до своего ухода о, и мы туда же до своей смерти, писала: "Я не могла остановиться ради Смерти, — И он остановился ради меня — Экипаж, в котором ехали только мы сами — И Бессмертие".
Джон Ките перепутал смерть с ухаживанием, волочась за Фанни Браун. 25 июля 1819 года он написал ей: "Во время моих прогулок я мечтаю только о двух вещах — вашей любви и часе моей смерти. И о том, чтобы я мог обладать ими одновременно".
Ответ на зачет (Д) — Билли Грэхэм.
Почему же тогда, если все эти великие люди так спокойно говорили о смерти, так боимся ее мы?
Мы снова возвращаемся к дням своего детства. Большинство людей переживает опыт смерти других еще в детстве. Кто-то, кого они знали как активного, теплого, разговорчивого человека, внезапно превращался в неподвижный, холодный, безмолвный труп. Веселого в этом было мало.
"Почему он лежит в этом ящике? Почему его собираются положить в землю (или сжечь)? Если он отправился к Богу, почему все так печальны?" Среди этого горя, суматохи и изнеможения, окружающих смерть и ее последствия, детские вопросы о смерти редко получают должный ответ.
Чем большему числу взрослых дети задают вопросы, тем более противоречивые они получают ответы. Дети — это маленькие машины любопытства. Они знают, как задавать все эти "правильные" вопросы. То есть те вопросы, которые сами взрослые пока еще не выяснили для себя. В диалоге между детьми и взрослыми только секс окружен большей тайной и смущением, чем смерть.
Если ребенок был близок с человеком, который умер, ребенок может испытать чувство потери. Тогда смерть будет ассоциироваться с душевной болью. Дети, кроме того, видят, как на смерть реагируют взрослые: плачут, кричат, страдают. Эта штука, смерть, должно быть, довольно ужасная. Если в детстве смерть другого человека наступила после его продолжительной болезни, вся неприглядность процесса умирания — больницы, немощь, неприятные запахи и сцены — ассоциируется с самой смертью. Ребенок, который видит, как кто-то постепенно становится все более слабым и испытывает все более сильные боли, начинает думать, что после смерти эта слабость и боль будут продолжать усиливаться.
Это не включает в себя все эти религиозные представления об ожидающих вас в аду мучениях, огне и жерновах, о которых говорят некоторым детям.
Ребенок, слушая перечень грехов, скоро понимает: "Если для того, чтобы попасть в ад, я должен делать все это, то я лучше пойду в ад".
Неудивительно, что дети откладывают объект смерти в дальний уголок своего сознания. Как в случае с домашним заданием, они не будут думать о нем, если в этом нет необходимости. Многие люди прекратили думать о смерти в детстве и с тех пор никогда не относились к ней искренне.
Это означает, что многие взрослые люди принимают детский взгляд на смерть как "правильный" и приемлемый для себя. Посмотрим, можем ли мы переучить эту часть себя — позволить этому внутреннему ребенку созреть в своих взглядах на смерть до уровня взрослого.
Конечно, представления о том, что происходит с нами после смерти, относятся к области Пробела. Однако во всем Пробеле существуют всего лишь три основных взгляда на смерть. И под тот или иной из этих взглядов подходят почти все религиозные, духовные, философские, агностические и атеистические разделы Пробела.
Интересно, что ни одно из этих соображений не говорит ничего плохого о смерти среднему взрослому стороннику этой точки зрения. Если и есть какие-либо неприятности после смерти, они ожидают их (неверующих), но не нас (верующих). Определенные аспекты некоторых представлений ребенку могут показаться ужасающими, но для взрослого в них нет ничего, чего стоило бы бояться. (Фактически во многих случаях смерть довольно трогательна.)
Хотя мы обычно не принимаем разделы Пробела за правила, мы хотим кое-что предположить по поводу вашего Пробела: живите тем, во что Вы верите, так полно, чтобы ваша жизнь расцвела, или очистите вашу жизнь от суеверий и верований, рождающих чувство вины и страха. Когда люди верят в одно, а делают другое, они навлекают на себя страдание. Назвались груздем — полезайте в кузов. Если Вы верите во что-то и не следуете этому всем своим сердцем, умом и телом, это причиняет боль. Не делайте этого с собой. Живите своими верованиями, или расстаньтесь с ними.
Если Вы не живете активно, следуя своей собственной вере, значит, в действительности это не то, во что Вы верите, — Вы просто дурачите себя.
Если Вы не прилагаете особых усилий для получения того, чего хотите, значит, на самом деле Вы не хотите этого. Вы, вероятно, в действительности верите во что-то еще, но, как и многие, боитесь признаться себе в этом.
Давайте посмотрим на каждое из трех представлений относительно смерти с точки зрения взрослого. В детстве вам, наверное, говорили, что Вы узнаете о смерти, когда подрастете. Возможно, это время пришло.
Жизнь — это чисто биологическое явление. Когда мозг перестает работать, исчезает и наше ощущение себя живым, и все кончается. Как откровенно и ясно высказался сторонник этой школы мысли доктор Альберт Эллис: "Когда Вы умерли, Вы абсолютно мертвы, и — п....ц!"
Для ребенка мысль о том, что его больше не будет, может быть пугающей.
Для детей ничто ассоциируется с темнотой. А темнота для ребенка может быть пугающей. Поэтому и смерть его пугает. Повзрослев, мы можем, наверное, согласиться с Уильямом Хазлиттом, который писал: "Возможно, лучшим лекарством от страха перед смертью является понимание того, что начало жизни подобно концу. Было время, когда нас не было, и это нас не беспокоило.
Почему тогда нас должно беспокоить, что наступит время, когда мы снова перестанем быть? Я не хочу жить сто лет назад, с какой стати я буду жалеть о том, что меня не будет здесь сто лет спустя?"
Если жизнь — чисто биологическая штука, тогда кто захочет жить вечно?
Представьте себе, что Вы живете вечно, и это продолжается, продолжается, продолжается... Если вам наскучило читать эти "продолжается", вообразите, как быстро вам надоест вечная жизнь в ограниченной Вселенной. Подумайте вот о чем: если у вас есть неограниченное время и ограниченное пространство, в конце концов Вы исследуете в нем каждую "вещь", которую в нем можно исследовать. А затем вам придется повторить все снова и снова. Если вам приходилось когда либо испытывать скуку от чего-то, что ранее казалось вам привлекательным, Вы поймете эту мысль. Если Вы многократно проделаете какой-либо опыт, он вам надоест. Для многократного повторения опыта нужно лишь время. Бесконечность — это более чем достаточное.
Спустя некоторое время Вы, возможно, сможете согласиться с человеком, который в 1990 году до Рождества Христова писал: "Смерть сегодня в моих глазах, — Словно в глазах человека, который жаждет увидеть свой дом, — Когда он провел много лет в плену". Это строки из поэмы "Человек, который устал от жизни".
Или как объяснял Марк Твен: "Тот, кто прожил достаточно долго для того, чтобы понять, что такое жизнь, знает, насколько мы должны быть благодарны Адаму, первому благодетелю нашей расы. Он принес миру смерть".
Мы заканчиваем исследование этой части Пробела словами Альберта Эйнштейна: "Страх перед смертью является самым неоправданным страхом, потому что с тем, кто мертв, ничего не случится".
Когда Вы умрете, Вы отправитесь либо в рай, либо в ад. Эта жизнь является возможностью, предоставленной вам один только раз. Если мы хорошие, мы навеки получим рай. Если плохие, — навеки пойдем в ад. (Некоторые включают сюда и дорайское состояние, чистилище, для тех, кто был недостаточно плохим для ада и недостаточно хорошим для рая.)
Это звучит довольно хорошо. Вечный рай. Теперь это не станет в один прекрасный момент скучным, потому что, насколько мы знаем, Небо беспредельно, и мы не будем оседланы нашими физическими телами. Это не будет скучно. Это будет вечное блаженство.
"Жизнь вечна, — писал Роситер Раймонд в "Хвалебной молитве", — и любовь бессмертна; а смерть — это только горизонт; а горизонт всего лишь граница для нашего взгляда".
Согласно такому верованию относительно смерти, Вы отдыхаете после полной забот жизни, но отдыхаете не в пустоте, а в раю. Бог, как представил Джеймс Джонс, использует смерть как своего рода шофера: "Найди сестру Каролину! — Она устала — Она утомлена — Спустись вниз, Смерть, и принеси ее ко мне".
В Библии — в Ветхом и Новом заветах — о смерти говорится много хорошего. Экклезиаст (7:1) говорит нам: "День смерти лучше дня рождения".
В Откровении (1:18) Иисус говорит: "...я имею ключи от ада и смерти".
Прочитав такое, трудно понять, как любой человек, называющий себя последователем Христа, может иметь какие-либо опасения насчет смерти. Тот Единственный, которому Вы верите, говорит, что у Него есть ключи и от ада, и от рая. Если кто-то, кто вас любит, сказал бы вам, что у него есть ключи от продуктового магазина, стали бы Вы бояться голода?
Книга правды ислама, Коран, начинается с того, что Бог называется милосердным, и в суре 19:66-67 содержит вопрос: "Человек говорит: Как же получается, что, умерев, я снова возвращаюсь к жизни?" "Разве он не помнит, что Мы создали его однажды, и что он был тогда ничем?"
Сура 29:24 Корана утверждает: "Настоящая жизнь является не чем иным, как развлечением; несомненно, Последним Пристанищем является Жизнь, разве они не знают?". Если бы они знали, страха перед смертью не существовало бы.
Реинкарнация. Некоторые из нас будут возвращаться снова и снова, проживая одну жизнь за другой в разных телах, до тех пор, пока не будут выучены все необходимые уроки. Когда мы узнаем, что все необходимые уроки выучены? Когда мы прекратим возвращаться. Вариация: Мы уже знаем все, что надлежит знать, но мы согласились забыть это на время нашей жизни, чтобы иметь возможность принять участие в великой пьесе (или опере, мыльной опере, и так далее), называемой жизнью.
Если Вы верите в реинкарнацию, вам тоже не о чем беспокоиться. Смерть — это великий освободитель, шанс снять вашу школьную форму (или косметику) и встретиться со старыми друзьями в кафе (или пивнушке за углом), чтобы провести время за выпивкой.
Как гласит Бхагавад Гита, священный текст индуизма: "Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном — не скорби!" (глава 2, стих 27). И не бойся.
Неоспоримый факт, касающийся смерти, заключается в том, что никто ничего не знает о ней наверняка. Многие из тех, кто пережил клиническую смерть, рассказывали о путешествии "в другой мир" как об очень приятном путешествии. Почти все, кто помнит, описывают приблизительно одно и то же: то, как они смотрели на свое мертвое в тот момент тело, как поднимались над землей, следуя по белому тоннелю, как их встречал любящий Хозяин, как им показывали их жизнь с самого начала и объясняли уроки их жизненного опыта, как им предоставляли выбор "уйти" или вернуться и продолжить "учебу" на земле и как они предпочитали вернуться. Многие рассказывали о том, что их встречали те, кого они любили и кто умер раньше. Некоторые помнят все эти события, другие помнят только часть из них, но совпадение в описаниях, полученных от огромного числа разных людей, указывает на возможность того, что смерть (или, по крайней мере, переход к смерти) может быть не такой уж плохой.
Если, как говорил Уолт Уитмен, "нет ничего прекраснее смерти", почему мы все не убиваем себя!
Конечно, Вы всегда имеете право на самоубийство. Это то, что иногда делает жизнь терпимой. Осознание того, что мы вовсе не должны быть здесь, может сделать пребывание здесь чуточку более легким. Мы, однако, не рекомендуем вам упражнения подобного рода.
Если, как мы предположили, мы здесь для того, чтобы учиться, тогда все в жизни — включая все настолько болезненное, что мы хотим умереть, — может быть использовано для учебы, роста и развития. Иногда только после того, как болезненный процесс остался позади, мы можем оглянуться, чтобы посмотреть, чему же мы научились в этой ситуации.
Фактически мы редко понимаем, что проходим важнейшие уроки, пока они еще длятся. В процессе их мы обычно испытываем смятение, боль и/или дискомфорт. Это как в путешествии, когда наиболее экзотическим приключением оказывается ночлег в палатке в 200 километрах от ближайшего туалета. И только вернувшись домой, мы можем вспомнить великолепие пейзажей. Как объяснял Уильям Баррофс: "Есть вещи, которые людям не дозволено знать, — например, то, что мы делаем".
Самоубийство является не слишком хорошей идеей и еще по одной причине.
Перед тем как мы сможем пройти наиболее трудные уроки жизни, мы должны научиться азам — как говорить, ходить, владеть телом, читать, строить свою жизнь. На это уходит как минимум 20 лет. (Некоторым это не дается и к 50-ти.) То, что Вы читаете эту книгу, показывает, что Вы не напрасно потратили время в начальной школе и теперь готовы для действительно сложного и требующего внимания материала.
Зачем же в таком случае считать приготовления напрасными? Несомненно, "другой мир" чудесен, но вам надлежит провести остаток вашей жизни здесь.
Как написано на могиле Малькольма Форбса: "Пока он был жив, он жил".
Пока Вы живы, живите.
Депрессия.
Когда мы говорим "депрессия", мы не используем это слово в клиническом смысле. Мы говорим о той депрессии, на которую люди ссылаются, когда вздыхают и говорят: "У меня депрессия". Она известна также как тоска, хандра, меланхолия. Это нижняя точка в обычных циклах подъемов и падений.
(Если ваша депрессия длится слишком долго или она слишком жестокая, во что бы то ни стало обратитесь за помощью к врачу. В этой главе мы обсудим лишь неклинический вариант депрессии.)
Простой способ избавиться от депрессии: встаньте и двигайтесь.
Физически двигайтесь. Делайте. Действуйте.
Депрессия часто вызывается ощущением того, что Вы не до конца самовыразились, саморелизовались или выполнили то, что надлежало выполнить.
Мы задаемся вопросом в полезности того, чего достигли в прошлом, и сомневаемся в своей способности достичь чего-либо полезного в будущем.
Самосомнение крадет нашу энергию. И мы чувствуем депрессию. Мы смотрим на все то, что хотели бы сделать. Дел, похоже, невпроворот. Мы говорим себе: "Я не смогу сделать все это" — и тотчас же выполняем собственное предсказание, не пытаясь даже попробовать. Энергия уходит еще стремительнее, депрессия углубляется. Когда в конце концов мы осознаем, что должны что-то сделать, нам кажется, что со времени нашей бездеятельности накопилось так много несделанного, что приходим в замешательство. Замешательство приводит к нерешительности. Нерешительность приводит к настроению: "Да что толку!" и к еще большему бездействию.
В какой-то момент круг должен быть разорван действием. Сделайте что-нибудь — хоть что-то — физическое. Если квартира в беспорядке, поднимите одну вещь — любую одну вещь — и сделайте что-нибудь с ней: отложите ее в сторону, бросьте ее, пошлите ее своему брату, ну хоть что-нибудь! Поднимите еще одну вещь. Продолжайте. В конце концов ваша квартира станет чистой. Депрессия начнет улетучиваться раньше, чем наступит это "в конце концов".
Да, депрессия — это Главный Учитель, советующий нам: "Принимайся за дело. Энергия в тебе. Используй ее". Когда Вы начнете двигаться, энергия ответит на Ваше движение. Но сначала Вы должны начать двигаться. (Более подробно об этом в частях 4 и 5.)
Лишний вес.
Лишний вес? Что хорошего может быть в лишнем весе? А что такое "лишний вес"? Это излишки жира в теле. Что означает быть толстым? Это значит иметь запасы энергии. Положительная сторона в обладании лишним весом заключается в том, что Вы имеете запасы энергии, которую Вы можете использовать на что вам угодно. Это ваша энергия — приобретенная и оплаченная. Не заботьтесь о потере веса, думайте об использовании веса.
Лишний вес и депрессия часто идут рука об руку. Они Главные Учителя-двойняшки. Депрессия говорит: "Мне нужно сделать все то, что я еще не сделал", а лишний вес отвечает: "Вот энергия для того, чтобы сделать их.
Начнем!" Если Вы им позволите, они начнут. (Техники для оказания себе помощи посредством этого "позвольте им" Вы найдете в следующей части книги, в разделе "Инструменты для Успешных Делателей".)
Составьте список всех дел, которые вам необходимо выполнить, и выделите на каждый пункт по порции вашего лишнего веса. (Думайте о них как о "блоках энергии".) "Почистить клозет, 1 фунт. Убраться в гараже, 2 фунта. Найти новую работу, 3 фунта. Позвонить маме, 2 фунта. Разрисовать жилую комнату, 2 фунта. Разобраться в бумагах, 1 фунт. Разобраться в бумагах так, чтобы в них действительно можно было что-то найти, 3 фунта". Уловили идею?
Секрет в том, что Вы не должны есть больше, когда Вы начинаете делать больше. А второй секрет в том, чтобы больше делать то, что Вы хотите делать.
Возможно, вам и не хочется делать, но вам нужны результаты этой работы.
Главная цель — достижение того, что Вы хотите. Чтобы достичь этого, Вы используете свой вес.
Это все также должно помочь вам перепрограммировать ту часть вас, для которой пища ассоциируется с безопасностью, любовью, комфортом и со многими другими вещами, к которым в действительности пища не имеет никакого отношения. Скажите себе: "Поглощение пищи является хорошим делом. Я ем ради энергии и здоровья. Для любви (комфорта, безопасности и тому подобного) я буду любить себя (принимать горячие ванны, говорить себе, что я в безопасности, и так далее).
Лишний вес — не теряйте его, а используйте!
Чрезвычайные положения.
Не бывает чрезвычайных критических положений, то есть только чрезвычайные положения.
Уроки не всегда идут методично, по порядку, систематически. Ход времени редко бывает ленивым, устойчивым и неспешным. Помимо уроков, есть еще тесты.
Если бы не было тестов, как бы тогда Ваши Главные Учителя могли понять, какой урок преподать вам в очередной раз? Благодаря тестам они выясняют, что Вы усвоили и над чем вам следует поработать.
Нас тестируют, разумеется, постоянно. Наши успешные действия являются успешным прохождением тестов. Ходьба, разговор, завязывание шнурков на ботинках — все эти дела, которые в два года были для нас настоящим испытанием, сейчас являются легко проходимыми тестами. К примеру, стоя на одном месте, мы проходим тест на силу притяжения. (Да, гравитация является Главным Учителем. Как и левитация.)
Когда нас тестируют в новых сферах нашей учебы, мы имеем обыкновение делать много ошибок. Это потому, что мы еще не овладели новой сферой. Это не страшно. От нас и не ждут, чтобы мы ею овладели. Мы студенты, а не мастера.
Когда в какой-то момент возникает один тест, мы чаще всего справляемся с ним. Но если одновременно возникают два, три, четыре, пятнадцать тестов — Чрезвычайное положение!
Чрезвычайное положение — это когда несколько Главных Учителей одновременно говорят: "Контрольная!"
Когда Вы чувствуете, что Вы начинаете задыхаться под грузом свалившихся на вас "проблем", посмотрите на стоящих вокруг вас Главных Учителей.
Посмотрите на улыбающиеся лица Ошибок, Вины, Обиды, Страха, Боли, Болезни, Упрямства, Дурных Наклонностей, Смерти, Депрессии, Лишнего Веса. Все они хотят посмотреть, как Вы выкарабкаетесь.
Будьте умничкой. Считайте, что это все не проблемы, а просто шанс для вас проверить свои силы. Воспользуйтесь им.
Спросите себя: "Что из того, чему научила меня эта ситуация, я могу теперь использовать?" Ответ на этот вопрос и его удачное применение приведут к неожиданному появлению дара достижения и исполнения Ваших желаний, счастью и к заслуженному одобрению со стороны Главных Учителей.
