Глава 10

Возраст господина Нахала: с тринадцати до семнадцати

Внутренняя система управления

По мнению педагога Вальдорфской средней школы и колледжа Бетти Стейлей, которое она изложила в своей глубоко прочувствованной книге о подростках «Между формой и свободой», развитие подростка включает в себя две стадии — «отрицание» и «утверждение». В раннем отрочестве подростки противопоставляют себя всему, и Стейлей сравнивает это с «нет»-высказываниями детей третьего года жизни. В последние годы отрочества мальчики начинают воспринимать внешний мир как подтверждение того, что у них есть в нем свое место, точно так же, как четырех-пятилетки принимают жизнь своим радостным «да!».

В отрочестве, с тринадцати до пятнадцати-шестнадцати лет, мальчикам хочется смотреть на мир сквозь розовые очки. Они надеются увидеть красоту и совершенство мира, а не его уродство, несправедливость, человеческие недостатки. Жизненная реальность повергает их в растерянность, сомнения и лишает иллюзий. Ощущение злости, обиды, отчаяния и подавленности может перерасти в цинизм. Из-за этого цинизма подростки бывают до жестокости точны в описании несправедливостей, которые они видят, и в борьбе против них.

Д: Чаще всего нападкам, словесным и даже физическим, со стороны сыновей, которые чувствуют за собой право критиковать, упрекать, испытывать все и вся, особенно авторитеты, подвергаются матери. Когда я консультирую мальчиков с матерями, мне приходится тратить немало времени на то, чтобы объяснить сыновьям, чем же они так пугают своих мам. Далеко не каждый мальчик верит мне сразу. Им все еще кажется, что они дети, которых мать может взять и наказать. Они не догадываются о том, что их мужская сила может испугать некоторых женщин. Когда я разъясняю подросткам, что их страсть и гнев несут в себе угрозу для матери, большинство мальчиков бывают потрясены до глубины души и в дальнейшем стараются избегать таких столкновений. Мать, вовлеченная в трудную ситуацию такого общения с сыном, может избежать нарастания конфликта, если даст ему понять, что именно она слышит в его словах (более подробно об этом смотрите в разделе, где идет речь о положительном настрое) и какое воздействие его слова и поступки оказывают на нее.

Родителей часто удивляет сила эмоций мальчика. Эдвард, отец четырнадцатилетнего Эда-младшего, так описывал реакцию свою и жены: «Все спокойно в комнате, где мы сидим; входит наш сын, и — БУМ! — прокатывается ударная волна. Он выходит, мы смотрим друг на друга и думаем, откуда пришел этот ураган». Для матери нередко единственным способом избежать борьбы с сыном оказывается физический уход со сцены. Пришло время отцу или другому пользующемуся у мальчика авторитетом мужчине принять огонь на себя. Присутствие отца может успокоить гнев сына или, наоборот, усилить его. Но так или иначе, отец сумеет показать мальчику пример эффективного использования мужского неистовства.

Здесь очень важно провести различие между мужским неистовством и яростью. По словам Шеферда Блисса, известного педагога и лидера мужского движения, «неистовство» (fury) — хорошее слово. «У него есть мифологический оттенок, — говорит он, — что-то от фурий, которые были в греческой мифологии тремя богинями мести. Это была мощная женская сила. Но есть и мощная мужская сила. Слишком часто женщины и наша культура трактуют ее как несущую угрозу и превращают ее в ярость. Подавленное неистовство, как и ярость, выражается мужчинами либо в насилии, либо в пассивности. Режиссер Джон Синглтон понял это и в своем фильме „Boyz & the Hood“ назвал главного героя „Неистовый“. Если мужское неистовство разрешено, социализировано и находит себе выход ко благу всего общества, оно становится творческой энергией. В прежние времена выход был в физическом труде — рубка дров, косьба, таскание воды. Современные отцы должны сыграть в жизни своих сыновей особую роль и направить их в соответствующие организации для подростков, типа отрядов бойскаутов. Они должны привлечь мальчиков к суровым испытаниям туристских походов, лазанью по деревьям или таким спортивным занятиям, как бег на длинные дистанции, волейбол, футбол».

Однажды мы услышали рассказ о современных методах инициации и хотим предложить его вам как положительный пример отцов, направляющих мужское неистовство своих сыновей. Мальчикам было по четырнадцать лет, и в семьях испугались растущей наркотизации и алкоголизации подростков, а также общего неблагополучия в местной средней школе. В назначенный вечер отцы увели мальчиков в сторону холмов в поход с ночевкой. Вокруг костра отцы рассказывали о своих подростковых годах. В традициях лучших рапсодов отцы вспоминали свои приключения, безрассудные выходки, проделки, самые важные достижения, самые главные неудачи, свои разочарования и мечты. Позже один из отцов заметил: «Наши сыновья уходили оттуда с совершенно другими представлениями о том, что значит быть мужчиной. Они новыми глазами увидели своих отцов, которые тоже когда-то были мальчишками. Мне кажется, мой сын теперь знает, что он идет по дороге мужания и что я всегда буду с ним рядом на этом пути».

Если гнев и страсть мальчика были услышаны, если он ощутил, что его понимают, если пользующийся авторитетом в глазах мальчика мужчина помог ему вывести эти чувства наружу и претворить их в позитивные действия, мальчик обретает самопринятие и власть над своими чувствами, учится нести за них ответственность.

Наш друг Анал Конни из Мертл Бич, штат Северная Каролина, год за годом тренирует команды девочек средних школ для соревнований по легкой атлетике. Мальчики всегда болтаются поблизости. Он говорит: «Многие из них совсем не такие уж хулиганы, как кажутся. Они ищут роль, они играют роль, но в действительности они всего лишь подходят к тебе и говорят „фу!“. Как только я это понял, я просто стал говорить: „Охолонь, парень!“ — и чуток их поддразниваю. Я хоть и решительный, но добрый, и это главное. Мальчишкам-подросткам, с которыми я разговаривал, приходится бороться с разными чувствами, включая гнев. Большинство из них просто заняты поисками родительской фигуры — кого-нибудь, с кем они могли бы поговорить, и каждому из них мучительно нужен человек, которому они могли бы довериться».

В ранней юности (с шестнадцати до восемнадцати) мальчик использует свое возросшее понимание того, как действуют чувства, для выхода в большой мир. Его разочарованность перерастает в принятие реальности, и теперь ему хочется участвовать в борьбе с несправедливостью, которую он видит, а не только критиковать ее. Это время, когда юноши начинают искать истину, когда для них на первый план выходят политические, духовные проблемы и вопросы будущей карьеры. «Увлечения» периода отрочества перерастают в личные, более устойчивые отношения с людьми. Родители вдруг обнаруживают, что к сыну вернулись чувство юмора и интерес к семейным делам, хотя пока еще он все-таки предпочитает проводить время в компании друзей. Мы можем немножко вздохнуть: наши выросшие и повзрослевшие сыновья становятся жизнерадостнее, оптимистичнее относятся к жизненным взлетам и падениям и поэтому уйдут из дома более миролюбивыми.

Я помню, как «поумнели» родители, когда мне исполнилось семнадцать: я могла теперь подойти к ним с любым волновавшим меня вопросом.

Слава богу, времена меняются, но рана, с которой большинство мальчиков входят в зрелость, — это отрицание своих глубинных чувств. Мы по-прежнему разрешаем мужчине испытывать гнев, сексуальное влечение и агрессивность — эти чувства стали частью мужского стереотипа. А что же с остальными чувствами, образующими внутреннюю систему управления мужчины? Поэтому особенно важно, чтобы мальчики-подростки чувствовали себя вправе испытывать и показывать свою обиду, разочарование, страх, печаль, потерю, ненависть, радость, сострадание и волнение.

Сегодня большинство мужчин вступают в зрелость, потеряв некоторую часть себя, принеся ее в жертву ради почитаемого в нашей культуре интеллекта. И поэтому нельзя удивляться, что нынешние руководители оказываются несостоятельными в решении проблем загрязнения окружающей среды, уничтожения пойменных лесов, истребления видов, голода и бедности. Им не разрешали испытывать страх, печаль, горечь потери, радость жизни, блаженство. Чувство гнева и потребность завоевывать, если они не уравновешены другими человеческими эмоциями, ведут к ущербности, алчности, неконтролируемому «прогрессу». Ниже показаны эмоции большинства современных мужчин, которые отрезаны от всех своих чувств, кроме злобы, агрессивности и сексуального влечения.

Мальчик в возрасте «господина Нахала» испытывает чувства высокой интенсивности, хотя, может быть, и не всегда умеет их назвать. Когда наши сыновья были маленькими, мы могли сказать им, что они чувствуют, и что-то обычно чуть-чуть менялось. Напряжение ослабевало: они видели, что их понимают. Однако когда мы пытаемся дать наименования чувствам подростка, он зачастую расценивает это как попытку его контролировать. Лучше уж предоставить ему возможность пережить свои чувства без комментариев. Если появилась возможность поговорить, то осторожно сделанное предположение о том, что он испытывает (печаль, страх или обиду), может помочь мальчику глубже понять свой внутренний мир, мир своих чувств.

Д: Когда я работаю с подростками, «кривая эмоций» (см. главу 4) у них обычно имеет большой успех. Они сразу же схватывают ее суть, особенно в том, что касается «зоны ясного видения». Для многих семей чувства и зона ясного видения стали более понятны именно благодаря этой кривой.

Ниже дана рамка для эмоций вашего сына. Заполните ее и подумайте о том, что может сделать ваша семья, чтобы чувства, оказавшиеся за рамкой, заняли свое законное место. Что вам нужно понять в самих себе, чтобы семья стала более открыта для самых разнообразных чувств? Какие меры вы должны предпринять? В разделе «Внутренняя система управления» главы 5 вы найдете необходимую помощь.