Глава 9
Возраст Тома Сойера: с восьми до двенадцати
Я слышу и забываю,
Я вижу и помню долго,
Я делаю и — понимаю
Задачи возрастного этапа развития
Годы между восемью и двенадцатью можно назвать «возрастом действия». По словам известного ученого и психолога Эрика Эриксона, эти годы проходят в борьбе между усердием и неумением. Мальчик старается быть внимательным, трудолюбивым, прилежным, усердным, но при этом чувствует себя неловким, бестолковым, бесполезным, неспособным ничего сделать как следует. Мужская сила рвет его на части, и все кажется либо черным, либо белым. На этом этапе развития для него не существует «может быть». Он думает: «Нужен ли я своей семье, есть ли от меня польза?» — или наоборот: «Я ничего не стою, от меня один вред».
Развитие самооценки теперь зависит от действия. То, как он справляется с задачами, которые сам перед собой ставит, будет определять самооценку мальчика и образ его действий и дома, и на работе. Доктор Эриксон поясняет: «Когда дети настойчиво пытаются овладеть любыми навыками, которые ценятся в их культуре, они начинают смотреть на себя как на компетентных или некомпетентных… либо прилежных и полезных, либо ленивых и неспособных». В отличие от пятилетнего ребенка, которого можно порадовать, пообещав новую игрушку, мальчик восьми — двенадцати лет испытывает удовольствие от хорошо выполненной работы. Очень часто это единственная награда, которая ему нужна. Его душевные силы требуют, чтобы работа была сделана хорошо.
Мы видели, как наш юный сосед Син работал с отцом во дворе. Отец похвалил его за старание, и это подвигло Сина не только стричь газон, но и почистить косилку по окончании работы и убрать ее на место, не дожидаясь, пока его об этом попросят. Ключ к пониманию девятилетнего мальчика был на лице у Сина — решимость хорошо научиться делать дело, хорошо сделать его и порадовать отца.
Хотя, как и Том Сойер, Син не возражал бы поискать пути сделать дело побыстрее и более легким способом. Помните? Том не только изобрел способ заставить приятелей красить забор, но еще и сделал так, что они красили его с удовольствием. Нед, одинокий отец, заметил в своем девятилетнем сыне Франклине и эту потребность в действии, и растущую способность планировать действия. Нед работает ночным поваром, и однажды перед тем, как он днем собрался прилечь отдохнуть, сын попросил у него пять долларов. «Я ответил, что если он вымоет мою машину, то получит эти деньги, — вспоминает Нед. — Я загнал машину во двор, установил шланги, приготовил ведра, мыло, ветошь и сказал ему, что нужно закончить к тому времени, когда я встану. Когда я вышел во двор после сна, я был поражен. Машина была вымыта, но Франклин привлек трех своих приятелей, живущих по соседству, себе в помощь. Чтобы сделать работу не такой скучной, они поставили рядом с машиной сложенные велосипеды и садовые скамейки, которые образовали стенку для защиты от водяной струи. Машина не пострадала, но скрежет металла о металл вызывал неприятный холодок у меня в спине. В довершение всего Франклин совершил набег на кухню за дополнительной платой за оказанную помощь в виде бутербродов для приятелей. Вся кормежка была разложена в тени дерева, где он сочинял гигантские сэндвичи для каждого. Я выскочил, выхватил „сникерсы“, банки с лимонадом, коробки с крекером и все, что там еще было, из рук мальчишек и отправил их по домам. Немножко остыв, я был в состоянии сказать Франклину, что уважаю его инициативу и что он сделал доброе дело. Затем мы поговорили о правилах которые он ненароком нарушил, и я дал-таки ему пять долларов. В следующий раз я буду за ним следить построже!»
Специалист по развитию детей Жан Пиаже называет этот период годами «конкретного операционального мышления». Хотя мальчику еще и трудно оперировать с абстрактными и гипотетическими понятиями, он уже начинает понимать и применять на практике простые логические операции, используя их в конкретных ситуация для решения проблем, возникающих в его жизни. Он лучше разбирается в потребностях и ценностях людей, которых он хочет в чем-то убедить или которым старается помочь, он интересуется их мнением. У него появляются навыки ведения переговоров, использования своих наблюдений над людьми. Он может представить контраргументы, чтобы отразить родительские возражения раньше, чем о них будет сказано.
Когда моему сыну Натану было пять лет, он просто спрашивал разрешения сделать что-либо, например: «Мама, можно порисовать?» Сейчас ему восемь лет, и он говорит: «Мама, я прибрал игрушки в кухне. Можно я порисую?» К тому же он теперь по-разному реагирует на мое «нет». Когда ой был моложе и я говорила: «Нет, рисовать нельзя, потому что твои игрушки разбросаны по всей кухне», он начина плакать и кричать на меня. Сейчас он старается убедить меня при помощи того, что, как он знает, мне понравится и за что я его похвалю.
Потребности
Сыновьям необходимы контроль и участие со стороны родителей. Мальчики в возрасте от восьми до двенадцати лет ставят перед родителями особые проблемы, по-скольку просто игра их уже не удовлетворяет. Они хотят идти дальше, овладевать физическими навыками, делать реальные вещи, действовать целенаправленно. Мальчику в этом возрасте особенно нужно родительское участие, помощь в планировании, наблюдение, создание дома и за его пределами возможностей развивать свое мастерство, к которому он так стремится. Родители рассматриваются как некоторая транспортная служба, которая должна доставить сына на занятия музыкой и обратно, на тренировку по айкидо, в спортивную школу и так далее, и так далее. Родители оказываются вдруг в роли тренеров Малой лиги, футбольных судей, консультантов по изготовлению моделей машин и самолетов и кто его знает чего еще, в зависимости от сиюминутных интересов сына.
Мальчики ищут себе пример для подражания и лидера. Перед родителями может встать очень трудная проблема, если их мальчик вдруг начинает подражать худшему из известных ему героев. Одного из юных клиентов Дона спросили, почему он с такой ненавистью разговаривает с матерью. «Ну! Я хочу быть взрослее, — гордо ответил он. — Бобби из соседнего подъезда (которому шестнадцать) всегда так разговаривает со своей мамой». Мальчики в этом возрасте копируют поведение, создавая образ своего Я и вырабатывая свои нравственные ценности. Поэтому на них огромное влияние оказывают товарищи по играм, поступки родителей, рассказы, которые они слышат, или фильмы, которые они видят в кино, по видео и телевизору.
Когда мой сын поиграет с нашим соседом Тимми, то весь остаток дня просто невыносим. С ним ни о чем нельзя договориться, он ничего не хочет делать и просто отбивается от рук. Поэтому я разрешаю теперь Джеймсу играть с Тимми только два часа в неделю, пока он не станет вести себя лучше. Джеймсу удается не поддаваться примеру Тимми, если он знает, что Тимми поступает так, как не следует. В прошлом месяце я не разрешала ему играть с Тимми три недели, после того как тот придумал бросать камни из окна нашего гаража. Теперь они знают, что я не шучу, и подобных неприятностей с тех пор не было. Но Джеймса тянет мужская сила; отец его ушел, а Тимми, даже если и ведет себя порой как хулиган, все-таки мальчишка. Я знаю, что ему нужно найти другие модели мужского поведения для подражания.
Первыми примерами для подражания в жизни мальчика являются родители. Наши действия и поступки всегда производят на них более глубокое впечатление, чем те слова, которые мы говорим. Это оказалось справедливым и для Марти, которому сейчас одиннадцать и у которого уже нет подлинного порыва «действовать», характерного для Томов Сойеров. Все свое свободное время Марти проводит у телевизора, жуя соленые орешки. Но он не всегда был таким. Родители Марти работают, и, когда ему было восемь лет, Марти встречал их с работы, приветствуя новой моделью автомобиля, которую нужно построить, или новой игрой, чтобы поиграть. К сожалению, обычно родители были такими уставшими, что не могли уделить Марти достаточно времени, и чаще всего по вечерам просто смотрели телевизор. Мать Марти вспоминает, как однажды он сам сделал модель аэроплана и показал ее отцу, смотревшему в тот момент фильм. «Я никогда не забуду выражение лица Марти, когда отец мельком взглянул на модель, пробормотал какое-то одобрение и снова уставился в телевизор. В тот вечер, я думаю, Марти потерял какую-то часть себя. Я чувствую себя виноватой в том, что тогда ничего не предприняла. Ведь это было так ясно, что ему нужны мы — я и особенно отец.
Теперь он выглядит подавленным, и учителя спрашивают, что случилось у нас дома. А случилось только то, что мы всего лишь работаем, смотрим телевизор и едим. И Марти теперь просто такой же, как мы».
Мальчикам нужна поддержка в раскрытии своих особых талантов. Сыновьям в возрасте между восемью и двенадцатью годами нужно предлагать как можно больше разной работы, игр, обязанностей, занятий и видов творчества, чтобы удовлетворить их волчий аппетит. Попробовав и то, и другое, и третье, ребенок скорее поймет, что у него получается лучше, ведь у каждого мальчика есть свой особый талант. Наша современная культура предъявляет мальчикам противоречивые требования в отношении умений и навыков, которыми они должны овладеть. В этом возрасте жизненно важно понять, что сам мальчик расценивает как успех. При этом легко ошибиться, если сконцентрировать внимание на том, что у него хорошо получается, а не на том, что его действительно волнует.
Например, всем известно, что Мэнли в десять лет любил бейсбол. Он собирал карточки, знал всех игроков и был непревзойденным подающим своей команды в Малой лиге. Он так хорошо подавал мяч, что никто не замечал его неумения поражать цель, никто, кроме самого Мэнли. Он часто корил себя за то, что не может попасть мячом в цель. Однажды дядя Мэнли, бывший полузащитник, придя на одну из игр, заметил страдания Мэнли. «Он трижды промазал в тот день, и, хотя его подачи никто не взял, Мэнли чувствовал себя погано», — рассказывает дядя. Проведя на поле два дня с дядей и корзиной бейсбольных мячей, Мэнли впервые за сезон попал в цель. После этой игры он бросился дяде на шею со слезами радости на глазах. Портрет дяди стоит у Мэнли на столике рядом с кроватью, этот маленький алтарь посвящен человеку, который сумел заглянуть в глубину мальчишеских переживаний.
Мы, родители, знаем, что должны научить своих сыновей ответственности, привлекая их к выполнению домашних обязанностей, и привить им социальные навыки, уча вежливому и уважительному обращению в семье. Но не менее важно позаботиться о том, чтобы у мальчиков была высокая самооценка, чтобы они верили в свои силы. А это можно сделать, только поддерживая их в поисках своих особых интересов, помогая им раскрыть и понять свою душевные склонности к тому, что станет страстью их жизни.
Мальчику необходим опыт успеха. Отряды бойскаутов, команды по плаванию, «Индейские проводники», 4-Н, каникулярные библейские школы, туристские клубы, спортивные лагеря — все это ориентировано на готовность 8-12-летних мальчиков упорно работать, добиваться успеха и достигать его. Мы говорим не о том успехе, который предполагает победы в чемпионатах, и не об успехе, как его понимают в мире взрослых, а о том успехе, который приходит, когда мальчик учится управлять своими руками, своим мозгом и своим телом.
Четырехлетний малыш снова и снова пытается сложить кубики так, как ему хочется, сколько бы раз они ни рассыпались. Десятилетний скорее всего расстроится я прекратит попытки, если у него что-либо не получается несколько раз подряд. Именно на этом возрастном этапе развивается то, что доктор Эриксон назвал «выученной беспомощностью». Если мальчику мало что удается, у него развивается ощущение собственной некомпетентности и он начинает считать себя бестолковым.
Раньше Робби всегда брал себя за шиворот и бодро пробовал снова и снова, когда учился делать что-нибудь для себя новое. Когда он начинал ходить, кататься с горки, ездить на трехколесном велосипеде, он не отступал до тех пор, пока у него не получалось хорошо. Сейчас ему девять лет, и малейшая неудача повергает его в уныние. Я видела, как он начал рисовать картинку в подарок отцу. Проведя несколько линий красным, он перечеркнул их, потом скомкал бумагу и начал рисовать другой рисунок. Так случилось трижды; расстроившись, он бросил затею с рисованием. Потом ему удалось построить очень сложную бумажную модель аэроплана. Когда отец похвалил его, он был ужасно горд.
Некоторые мальчики в этом возрасте очень любят всякие соревнования, другие же уклоняются от всего, где возможно соперничество. Лучше всего, когда мальчик соперничает с самим собой, постоянно совершенствуя свое мастерство, а не стремится сравняться с кем-либо или превзойти кого-то. Родители могут помочь сыну, создав условия для того вида деятельности, в котором он может добиться успеха. Подталкивать ребенка к занятиям спортом, пока у него недостаточно развита координация рук и глаз, не стоит, так как это приведет к совсем ненужным переживаниям из-за неудач. Конечно, мальчик может учиться на неудачах и поражениях тоже. Но слишком частые неудачи из-за того, что предъявляемые требования превышают возможности мальчика и не соответствуют его возрасту, могут сыграть разрушительную роль. Абе, наш юный друг, когда ему было одиннадцать лет, отправился со своим отцом в турпоход. Его отец был известен как любитель спортивного туризма, который может прошагать без отдыха много миль, ни на минуту не замедляя своего быстрого шага. Абе был счастлив отправиться вместе с отцом и гордился своей новой туристской экипировкой. Но после возвращения Абе стал отказываться куда-либо пойти с отцом снова. Годы спустя мы узнали, что отец ни за что не хотел замедлить движение или дать Абе отдохнуть и оставлял его на тропе одного так надолго, что Абе даже боялся, что отец его бросил. Ужас падения в отцовских глазах был настолько велик, что Абе больше никогда в жизни не хотел оказаться еще раз в таком же положении. Настаивая на требованиях, выходящих за пределы возможностей сына, отец Абе, в сущности, потерял его. В девятнадцать лет Абе довольно критически относится к себе и своим успехам, хотя это очень способный и яркий молодой человек.
Иногда родителям приходится быть очень осторожными и действовать избирательно, чтобы направить активность сына туда, где минимальна вероятность тяжелых травм. В семье Чака очень бурно обсуждался вопрос о том, каким видом спорта родители разрешили бы ему заниматься. Чак от природы был спортивен; в семье даже думали, что он станет балетным танцором, потому что он любил прыгать через мебель. Он был среднего телосложения и среднего роста. На регби родители наложили вето, потому что боялись травм в период бурного роста. Чак был очень расстроен, но ненадолго, так как родители поощряли его занятия любыми другими видами спорта, покупая хоккейное снаряжение, платя за уроки плавания и так далее. В результате и сейчас, когда ему уже за 30, Чак по-прежнему физически активен. Он регулярно ходит в спортивный зал, любит стрельбу из лука и другие спортивные занятия, благодаря чему сохраняет великолепную форму.
Мальчики страстно любят проводить время с отцами. Сын подрастает, и его уже не так просто обнять или подвинуть, когда матери это нужно. Обычно годам к девяти-десяти мальчик перестает идентифицировать себя с матерью. Мир отцов зовет его, и матери становится трудно справляться с ним. Мальчик сигнализирует о происходящих с ним изменениях тем, что уже больше не хочет участвовать в делах, подведомственных матери. Если отец в этот переходный период отсутствует, то тяжкий труд ложится на материнские плечи: она должна выдержать твердую линию.
Мои мальчишки живут как кошка с собакой и дерутся постоянно. Отец живет от нас поблизости, но говорит, что не знает, как с ними быть, поэтому он свалил их снова на меня. На курсах по воспитанию я научилась тому, что спасло мне жизнь. Вместо того чтобы быть с ними мягкой, вроде: «Что с вами случилось? Давайте подумаем над этим вместе», меня научили ставить жесткие границы, нарушение которых влечет за собой суровые последствия. Я не должна смущаться — просто необходимо установить такие правила, выполнения которых сможешь потом добиться. Это оказалось нелегко. Я не сразу смогла освоить роль «матери с особой миссией». Но хаос в нашем доме стал управляемым.
Роль отцов на этом переходном этапе жизненно важна. Если отцы принимают участие в жизни своих сыновей, радуются сыновним успехам, не преувеличивая их, твердой рукой устанавливают границы и нормы, мальчики расцветают, как хорошо политые цветы. Наш маленький сосед, десятилетний Джейсон, очень любит проводить время вместе с отцом. Они вместе ездят на рыбалку, вместе играют. И отец Джейсона тоже получает от этого удовольствие. Ключ к их добрым взаимоотношениям лежит в том, что им обоим нравится то, что они делают вместе.
А у Джильберто, разведенного отца, который встречается со своим восьмилетним сыном Джеми дважды в месяц по четыре дня и иногда еще на вечерок-другой на неделе, так было не всегда. В основное время Джильберто разъезжает по делам своей фирмы. Джеми всегда радовался встрече с отцом, но обычно становился к ее концу угрюмым и враждебным. Мать тоже жаловалась, что дома он чаще всего замкнут и сердит. Он кричит на нее, отказывается делать уроки и выполнять обязанности по дому.
Джильберто как-то упомянул о своих проблемах в разговоре с коллегой, который спросил, чем они с Джеми занимаются, когда бывают вместе. «Я так устаю на работе, что мы просто смотрим видео и едим пиццу, — ответил Джильберто. — Мне скучно от той чепухи, в которую он любит играть». Друг объяснил Джильберто, что вся беда в отсутствии у них с Джеми общего дела, они ничего не делают вместе, у них нет общей цели, которую необходимо достичь совместными усилиями. «Он сказал, что если мне скучно, то, значит, что-то не так, что я должен найти такое занятие, чтобы нам обоим оно понравилось. Я попробовал, и получилось просто великолепно! Однажды я взял Джеми с собой в командировку, и мы остановились возле завода по производству двигателей. У нас был с собой мяч. Теперь мы ходим в походы и ездим вместе на рыбалку. Дома мы устроили террариум с жуткими козявками, которых его мать ненавидит. Мы делаем вместе все, что мне когда-то нравилось, но на что у меня вечно не хватало времени. Теперь я всегда продумываю, что мы будем делать, когда будем вместе. В поездках мы подбираем небольшие сувениры, которые потом будут стоять у него в комнате, напоминая ему о том времени, которое мы провели вместе. Он так изменился, что трудно поверить».
