Слеты.
Приобщение к слетам.
Я познакомился с Антониной у проруби. Я уже искупался, приятный легкий морозец располагал к беседе, и мы с малознакомым дедочком обсуждали книгу Сатпрема "Шри Ауробиндо, или путешествие сознания". Ни с того ни с сего в беседу вмешалась хрупкая женщина, вытиравшаяся после ледяной купели: "Вы знаете, я вчера чуть не взлетела. Думаю, что сегодня у меня получится".
Мы познакомились, и выяснилось, что Антонина проходит вторую ступень трансцендентальной медитации Махариши. Антонина, мать четырех взрослых сыновей, отличалась чрезвычайной активностью — она купалась в проруби, голодала, ходила на занятия в школу Антонова, пела в хоре и т.д. Общительная Тоня всегда была в курсе московской эзотерической моды и сплетен. Она сыграла в моей жизни значительную роль. Летом она уговорила меня поехать на слет клуба "Космос" Я.И. Колтунова, проходивший в июле под Серпуховом.
Я взял у друзей палатку, коврик и спальник и впервые жил в походных условиях. Вдоль живописной реки бесконечной лентой тянулись разноцветные палатки. Число участников слета явно превышало тысячу человек — только из Днепропетровска приехало более сотни. С раннего утра до поздней ночи проводились всевозможные мероприятия: медитативный бег, занятия йогой и ушу; после завтрака сбор трав, купание, семинары по целительству, оздоровительным системам, ясновидению, яснослышанию; вечером проходили духовные танцы; а ночью, под гитару — задушевные беседы у костров.
Там я узнал, что под Питером во время белых ночей регулярно проводятся слеты "Радуга", на которые съезжаются представители различных духовных движений России, ближнего и даже дальнего зарубежья: йоги и ушуисты, кришнаиты и виссарионовцы, хиппи и индеанисты, астрологи и психологи, холодинамисты и дианетики, ошевцы и буддисты, христиане и русские язычники и...
Конечно, следующим летом я отправился на "Радугу". Погода устроила серьезнейший экзамен — три дня подряд шел проливной дождь. "Чайники" протекли (т.е. их палатки промокли), у многих не было ни одной сухой вещи, а дождь все шел и шел. Поэтому значительная часть людей уехала. Зато потом погода установилась прекрасная. На этом слете я познакомился с Андрюхой. Месяц назад он на московском тренинге подпал под обаяние Бурлана и усердно пропагандировал Симорон.
За год я кое-чему научился и перед очередным слетом решил поработать с погодой, чтобы такого потопа больше не было. Заодно я заказал интересных людей, веселье и т.д. Когда мы с сыном вернулись домой, жена очень удивилась — мы приехали загорелые, а в Москве и Питере стояла дождливая погода с температурой 10-15 градусов тепла, и в огороде на подмосковной даче почти все сгнило.
Вскоре мы поехали на аналогичный слет в Яхроме под Москвой, и я снова договорился с погодой. Там две недели стояла жара 26-30 градусов без единого дождя. Возвратившись, мы узнали, что в Москве и Подмосковье было прохладно и дождливо.
Начало слета.
Очередной слет под Питером должен был состояться на Карельском перешейке, на берегу озера Вуокса. Назывался он теперь не "Радуга", а "Летнее солнцестояние", так как изменился состав участников. Организаторы решили оградить сие великое таинство от тлетворного влияния конопли, и потому хиппи в этом слете не участвовали. Они проводили "Радугу" под Бологое, в месте, куда можно добраться только на дрезине. Индейцы, по привычке, поехали на "Радугу".
К этому времени в Симорон был "завербован" Борода, который вместе с Папой и его сыном Никитой поехал на слет. Мы привыкли добираться до места слета на попутном транспорте и не удивились, когда у платформы "Лосево" нас поджидали две легковушки.
Через полчаса мы оказались на грунтовой дороге посреди леса. Пока мы топали по тропинке к месту назначения, взгляд бывалых парильщиков скользил по окружающей местности в поисках камней и сухих деревьев*. Чем дольше мы шли, тем сильнее нас охватывало недоумение: где же валуны и сухостой, столь привычные для лесов Ленинградской области? По пути к месту слета нам не попалось ни одного камня, даже величиной с кулак. А из сухих хвойных деревьев мы отметили всего несколько гигантов, которые можно завалить только бензопилой. Мы переименовались: Борода, услышав дятла, стал "тем, кто долбит дерево", а Папа, приметив раскидистый куст можжевельника, — "тем, кто причудливо извивает ветки".
* Конструкция лесной бани и история появления ее на слетах описаны в приложении.
Вскоре мы очутились на большой песчаной поляне, на которой пестрело несколько палаток и возвышалось одинокое типи*. Увидев его, мы сразу поняли, что это и есть центральная поляна слета. С севера ее окружал сосновый бор, а с юга — рукав озера Вуокса. Этот рукав напоминал широкую реку, и до противоположного берега было примерно полкилометра. Заболоченный берег озера зарос высокой травой, похожей на тростник, с плотным полым стеблем. Заросли тростника, покрывавшие обширную полосу земли вдоль берега, тянулись на запад до самого горизонта.
* Индейский домик (подробнее см. "Чинчината").
Мы специально приехали за один день до официального открытия слета, с целью занять место для симоронского минилагеря, который немыслим без бани. А для этого необходимо, чтобы был удобный подход к воде, чтобы поблизости были дрова и подходящие камни, и желательно, чтобы это место было трудно обнаружить. Идти на запад в тростниковые заросли не хотелось, и мы двинулись вдоль берега на восток, где виднелись полоски прибрежного песка. Обладатель чуткого слуха мог бы услышать постукивание дятла, доносившееся из причудливо извивавшихся зарослей тростника. Пройдя метров двести, мы приметили в воде подходящий валун, а рядом — еще четыре камня. Это был хороший знак, который подсказывал, что пора подыскивать укромное местечко для палаток. Почти сразу мы обнаружили в узкой прибрежной полоске леса небольшую лужайку, окруженную плотными зарослями деревьев и кустарников.
За рюкзаками мы пошли не по извилистому берегу, а по лесной дороге. Тут нас и ожидал сюрприз. Вдоль дороги мы увидели поленницу дров, величиной с хороший сарай, накрытую полиэтиленовой пленкой, которую снизу придавливали вожделенные камни. Далее посреди соснового бора располагался целый жилой комплекс. Особенно поражали деревянные конструкции: навесы, сколоченные из строевого леса, столы, за которыми можно было накормить роту солдат, врытые в землю столбы, на которых гирляндами висела деревянная посуда, кряжи для сидения, "троны", кресла, скамейки и прочие приспособления, назначение коих так и осталось для нас тайной. Возникло ощущение, что мы попали в сказку.
Наибольший восторг, особенно у Никиты, вызвали три объекта: парник, тренажерный зал и душевая кабинка, представлявшая собой обтянутый полиэтиленом каркас из сосновых бревнышек, с такой же дверцей. Вверху кабинки были установлены перевернутые двухлитровые пластиковые бутыли без дна, заполненные водой. Принцип действия душа был прост и гениален: стоило открутить пробку одной из бутылок, как на усталого дачника полилась бы струя освежающей водички. Мы, правда, не совсем понимали необходимость данного сооружения, ведь всего в двадцати метрах от него располагался роскошный песчаный пляжик, омываемый волнами Вуоксы. Тренажерный зал состоял из шведской стенки, брусьев, перекладины и деревянной кушетки, на которой возлежал атлет, выжимая то деревянную штангу, то гантели.
Картину дополняли основательные лестницы, прислоненные к стволам вековых сосен, толстые сухие ветви которых были аккуратно спилены. Мы порадовались изобретательности человека — вместо того, чтобы идти за дровами в лес, он сделал лесенку и полез за ними на дерево. Невольно на ум пришла классическая симоронская поговорка: "симоронист своими ногами никуда не ходит".
Между конструкциями располагались шатры и многоместные палатки, накрытые пленкой, края которой прижимались цепочкой "банных" булыжников. У многих палаток стояли автомобили. Не вызывало сомнений, что поселение основано много лет назад. Оставалось лишь удивляться, почему "дачный поселок" не окружен глубоким рвом и частоколом из бревен. Впрочем, хутор охранялся собаками, которые нас сразу злобно облаяли. Особенно угрожающе выглядела овчарка, рвавшаяся на цепи. Видимо, читатель уже догадался, что собачий лай потребовал переименования. Для Бороды сигналом просвета стал пролетавший мимо самолет, а для Папы — круживший около кустов мотылек. Мы приобрели имена: "Я тот, который гудит в небесах" и "Я тот, который кружит над кустом".
Вернувшись на облюбованное место, мы искупались, определили место для бани и притащили туда найденные камни. Затем мы взялись за установку палаток, которая была прервана визитом лазутчика из дачного поселка. Энергичная пожилая женщина возмущенно воскликнула: "Это ваш ребенок дразнил мою собаку, бросая в нее шишки?" Несомненно, это были проделки Никиты. Мы заверили ее, что примем соответствующие меры, но как выяснилось, настоящее задание разведчика было другим. Женщина, заглядывая нам в глаза, озабоченно поведала:
- Вы выбрали крайне неудачное место: в этих кустах водится много слепней и комаров, мои собаки громким лаем будут мешать вам спать, а на выходные к нам приезжают шумные компании друзей и родственников.
На это мы, догадываясь об истинной цели ее посещения, с улыбкой сделали даме галантное ПВБ:
- Комары нас не страшат, а когда мы ляжем спать, и собаки, и шумные компании уже будут видеть двадцать седьмой сон.
Не ожидавший такой наглости лазутчик занервничал и выдал цель своего визита:
- Ищите лучше другое место! Здесь вы будете нам мешать и раздражать моих собак.
Пока дама говорила, мы мысленно гудели в небесах и кружили над кустом, а когда она закончила — пообещали подружиться с собаками. Разведчику пришлось отправиться восвояси несолоно хлебавши.
Сварганив на скорую руку чайку с бутербродами, мы отправились за дровами. Посетовав на бестолковость организаторов слета, выбравших столь неудачное место, мы стали старательно "долбить дерево" и "извивать ветки". Углубляясь все дальше, но так и не найдя ни одного "банного" камня, мы, наконец, добрели до мест, нетронутых дачниками — повсюду стояли сухие сосны средней величины, которых хватило бы на добрую сотню бань. "Иначе и быть не могло, как это волшебники останутся без бани!" — подумали мы. Рьяно взявшись за дело, мы совершили несколько рейсов и обеспечили себя дровами на полслета, притащив около дюжины хороших сосенок. Перетаскивая напиленные бревна, мы встретили старого знакомого, который помог разыскать недостающие камни. Он показал землянку, сохранившуюся со времен войны, и в ней оказалось четыре увесистых "бульника".
На следующий день мы поняли, что переусердствовали в банных заботах, — все тело ныло. Особенно давали о себе знать плечи, натруженные тяжелыми рюкзаками и сосновыми бревнами. Но все было забыто, когда распахнулся полог бани, и мы блаженно расслабились около раскаленных камней — ведь этого мгновения мы ждали целый год.
Подкрепившись после баньки, мы отправились на танцы. Так как наш путь пролегал мимо "хутора", мы, едва завидев грандиозную поленницу, пропечатали "дачные" имена. Результаты не замедлили сказаться — дачников не было видно, а овчарка мирно спала, развалясь на песке, причем к ее передней лапе прилепилась шишка. Картина была очень гармоничной (отражавшей наше состояние после бани), и мы включили столь очевидный сигнал поддержки в новую формулу переименования: "Я тот, который валяется с шишкой в лапе".
Возвращаясь после танцев и вразвалочку проходя мимо "дачников", мы услышали недовольное бурчание хозяйки овчарки: "Ходят тут всякие, еле-еле ноги передвигают — только собак дразнят". Мы задались вопросом: "Какими словами выразила бы свое недовольство хозяйка, если бы мы прошли мимо нее быстрым шагом?" и дружно пропечатали: "Я тот, который валяется с шишкой в лапе".
Когда на следующий день мы шествовали мимо дачного поселка, овчарка, свободно разгуливающая по поляне, подбежала к нам и облизала руки Никиты, а ее хозяйка демонстративно отвернулась. Тем самым был "подписан" договор о мирном сосуществовании.
Приезд Андрюхи.
На следующий день приехал директор бани — Андрюха. Мы встретили его, прогуливаясь вокруг центральной поляны. Поначалу мы даже не узнали его, так как образ Андрюхи на слете ассоциировался с полинявшим костюмом из оранжевого парашютного шелка, а в этот раз он прибыл в шортах, камуфлированной куртке, кепке и в модных солнцезащитных очках. Мы объяснили ему, как найти симоронскую стоянку, а сами продолжили осмотр лагеря, приветствуя старых знакомых.
Каждый год Андрюха чем-то поражал нас на слете. Обычно его творчество с особой силой проявлялось в усовершенствовании конструкции бани. Так, однажды Андрюха приволок на слет толстые прутья арматуры, весившие около пяти килограмм, протащив их в тяжелом рюкзаке 10 километров по тридцатиградусной жаре. Он задумал для увеличения температуры камней подогревать их еще и снизу. Была вырыта яма, края которой изобретатель выложил камнями и соорудил на них решетку из прутьев, служившую фундаментом для турика. Под решетку подкладывались дрова, обеспечивавшие прогрев камней снизу. Конструкция оказалась малоэффективной, и симоронцы с облегчением вздохнули — им не придется возить с собой железяки*.
* Все же симоронцы возят с собой в походы железное ведро без дна, на котором можно очень быстро приготовить еду с минимальным расходом дров.
В другой раз Андрюху сразила землянка, которую сделали на слете два умельца. Вместо того чтобы тащить на слет палатку, они вырыли глубокую траншею, сверху положили колья, накрыли лапником, затем положили полиэтилен и присыпали дерном. Посетив эту постройку, Андрюха навсегда потерял покой — им завладела навязчивая идея — построить баню-землянку. Идея пока не реализована, но каждый год обрастает дополнительными деталями.
Однако частенько Андрюхины рацпредложения отличались толковостью. Апофеозом его творчества явился банный чехол в виде палатки без дна, сшитый из парашютной ткани. Чехол выполнял две функции: обеспечивал дополнительную теплоизоляцию и предохранял от спекания слои полиэтилена. Нововведение оказалось весьма удачным: усидеть в бане больше двух минут было невозможно и приходилось открывать дверь, чтобы выпустить лишний жар!
В этот раз творческий порыв Андрюхи воплотился в надпись "ПВБ!", выполненную водостойкой тушью на полоске светлой ткани. Когда мы вернулись с прогулки, родной лозунг красовался над узким проходом среди густых зарослей, ведущим на симоронскую стоянку. Сам художник размеренно покачивался в привезенном им гамаке. Кивнув в сторону сосновых бревен, директор бани одобрительно крякнул: "Вижу, время даром не теряли". Затем он поведал, что в поезде "Москва — Санкт-Петербург" его среди ночи разбудили громкие голоса. Выяснилось, что на Октябрьской железной дороге произошла авария, движение поездов было прекращено, и пассажиры бурно обсуждали, что делать дальше?
Деятельный характер Андрюхи просто не позволял ему сидеть и ждать, пока возобновится движение поездов. Будучи бывалым туристом, покорившим горные вершины, сплавлявшимся по бурным рекам, прошедшим тайгу, тундру, пустыню, Андрюха выбирался из самых глухих мест бывшего СССР. Привычка идти непроторенной тропой зачастую подталкивала его на поиск обходных путей, даже когда был очевидный прямой маршрут. Складывалось впечатление, что Андрюха нарочно "отменял" электрички или автобусы, чтобы добраться необычным способом. Как правило, встреча с Андрюхой на слете начиналась со взволнованного рассказа о том, какие препятствия возникли на его пути и как изобретательно он их преодолел.
К примеру, большинство участников добирается на яхромский слет сначала на электричке, потом штурмует местный автобус, и, наконец, нужно пройти три километра пешком. Однажды Андрюха прикатил на слет на велосипеде и гордо рассказал, что не зависел от расписания автобусов и не тащил тяжелый рюкзак. Андрюхе необходимо было съездить в Москву, чтобы закрыть бюллетень, и он рассчитывал, что велосипед облегчит эту поездку. Из Москвы он вернулся изрядно поцарапанный, с глубокими ссадинами на боку и правой руке, и незамедлительно был переименован.
Жадно глотанув фруктового чая прямо из котелка, Андрюха, держась за сердце, хриплым голосом поведал о своих приключениях. Поездка в Москву началась с немыслимой гонки на велосипеде, так как утром Андрюха проспал и на электричку явно опаздывал. Когда он, как ураган, влетел в деревню, сзади послышался грохот электрички. До платформы оставалось 500 метров по непролазной грязи, в объезд огородов. Отчаявшийся гонщик прокричал во все горло: "Степаныч, помоги!" И тотчас узрел сухую тропинку меж огородов, напрямик ведущую к платформе. В последний момент Андрюха успел запрыгнуть в двери электропоезда и к назначенному часу прибыл в поликлинику.
Предыдущий анализ крови показал наличие воспалительного процесса в организме директора бани. А на этот раз кровь была идеальная по всем показателям. Ошарашенной врачихе оставалось лишь развести руками и закрыть бюллетень. Пребывая в эйфории, Андрюха на следующий день отправился на слет и по дороге вновь попал в переплет.
Его несчастья начались с того, что отменили последнюю перед перерывом дальнюю электричку. Читатель, возможно, уже догадался, что Андрюха не стал ждать четыре часа на вокзале. Не обратив на препятствие никакого внимания, он ринулся в прорыв. Проехав на электричке двадцать километров до промежуточного пункта и выбрав замысловатый маршрут через деревни с забавными названиями: Кузяево, Свистуха, Шустриково, Андрей намеревался преодолеть оставшиеся сорок километров на велосипеде.
От быстрой езды по загазованному шоссе у него "зажгло" легкие, а затем заболело сердце. В конце Андрюха рискнул съехать с крутой горы и, не справившись с управлением, совершил полет через руль.
Придти в себя он смог лишь вечером, после жаркой баньки, когда, блаженно потягиваясь, произнес: "Слушайте-ка, а я — в глубоком нуле!"
Такие ассоциации вызвал у нас рассказ директора бани о том, как он добирался кружным маршрутом на попутках, местных автобусах, электричках и, наконец, очутился в гамаке. Оказалось, что мы успели проскочить Бологое за полчаса до аварии. Мы переименовали Андрея, как только он начал свой рассказ, причем выяснилось, что мы все дали ему одинаковое имя: "Я тот, который выглядывает из шорт". К тому времени он покинул гамак и примостился на бревнышке напротив нас. Он сидел, широко раздвинув ноги, а из рваных шорт выглядывал предмет, по которому можно было определить принадлежность Андрюхи к мужскому полу.
Поход за камнями.
На обед мы сварили рисовую кашу с изюмом, курагой, сушеными бананами и инжиром. Тут к нам подошла Наталья, которая вчера парилась с нами. В руках у нее был увесистый камень. Надо сказать, что попариться в симоронской бане непросто — много желающих. На одном из слетов Андрюха попробовал поделиться опытом и провел семинар о том, как сделать баню. Семинар завершился провалом — народ пришел с полотенцами, в надежде попариться, а когда выяснилось, что для этого нужно натаскать камней и дров, то все разошлись. На многочисленные попытки проникнуть в баню симоронцы делали ПВБ. Для мужчин это звучало так: "Билет в баню стоит три средних сосенки и камень", а женщинам предлагалось принести три охапки хвороста или собрать трав для чая и сделать березовый веник.
Наталья с лихвой "оплатила" билет еще вчера, и мы удивились, увидев ее с камнем. По жажде деятельности Наталью можно сравнить с Андрюхой — она не могла усидеть на месте и обошла округу в поисках камней. Поиски увенчались триумфом — она нашла богатое месторождение камней. Приятный сюрприз был результатом переименования, ведь мы периодически "долбили дерево и извивали ветки"*.
* На этом Натальины подвиги не закончились. Незадолго до конца слета она нашла изрядную кучу булыжников в тридцати(!!) метрах от нашей стоянки, замаскировавшихся в песке на дне глубокой ямы.
После обеда мы отправились осваивать месторождение. Андрюха и здесь остался верен себе — взял самый тяжелый камень, который с трудом поместился в рюкзак.
Группа носильщиков камней растянулась на несколько десятков метров, а замыкал шествие Папа. Тут его и настигла Марианна, бросившаяся к нему через поляну. Шагая с Папой в ногу, она попыталась осуществить захват:
- Вова, у вас есть сейчас время?
- Разве вы не видите, что я качу тяжелый камень?
- Извините, я тогда найду вас позже.
- Попробуйте.
Папа был доволен собой — одной фразой он применил ПВБ и переименовался в "того, который катит камень". А сделал он это, потому что хорошо знал Марианну. На позапрошлом слете после одного из симоронских семинаров она "насела" на Бороду с кучей проблем, и тот с ней работал несколько раз. Но на этом Марианна не успокоилась и, встречая Бороду, каждый раз норовила "подсунуть" те же самые проблемы, не прислушиваясь к его речам. Ее непрекращающиеся попытки привлечь к этому Папу наталкивались на неизменное ПВБ: "Борода лучше разбирается в ваших проблемах, чем я". В прошлом году, едва завидев Марианну, симоронцы дружно переименовались. Однако ее натиск был столь сокрушителен, что пришлось ей посвятить часа полтора, причем даже Папа не отвертелся.
Когда Папа прикатил-таки свой камень на симоронскую стоянку, то не преминул поделиться с Бородой радостной вестью. Симоронцы при виде Марианны или ее палатки мысленно катали камни, и до конца слета Марианна к ним так и не "прицепилась". Справедливости ради надо заметить, что некоторые проблемы Марианны неожиданно разрешились.
Сдаем булыжники в аренду.
Ранним воскресным утром Папа отправился на утреннее омовение и обнаружил, что каменная пирамида турика лишилась своей верхушки. Тут же Папа увидел стоявшую поблизости машину и палатку, рядом с которой был сложен основательный очаг из "родных" камней.
Мелководье тянулось довольно далеко, и пока дойдешь до места, достаточно глубокого для ныряния, ноги начинало сводить от холода. Поэтому Папа обычно три раза отжимался от дна рядом с берегом. Заметим, что участники питерского слета традиционно купаются обнаженными, и симоронцы строго соблюдают этикет*. Когда Папа вышел из воды, его неожиданно окликнул усатый толстячок в плавках, появившийся из палатки:
* К нашему глубокому сожалению, все попытки симоронцев утвердить эту традицию на яхромском слете встречают стойкое сопротивление.
- Слушай, мужик, купайся в плавках — у нас женщины.
Вовремя вспомнив, что перед ним его собственная проекция, Папа решил не обострять ситуацию. Качать права, доказывая, что мы первыми заняли это место, или возмущаться воровством камней — означало вступить в переговоры с препятствием. Папа сделал якательный перевод:
- И чего это я голый купаюсь, себя смущаю. Может мне неприятно смотреть на то, что болтается у меня между ног. Вообще-то мне любопытно за собой подглядывать, но я делаю вид, что меня интересуют только большие сиськи.
Вслух же Папа пообещал купаться в плавках. Порыв ветра донес аромат жарившегося мяса, Папа догадался, что на очаге готовится шашлык, и стал "тем, который жарит шашлык".
Борода пошел купаться уже в плавках, мысленно поливая дымящийся шашлык сухим вином. Его взору открылась картина, вызывающая умиление — толстячок, нежно прижимая к груди спаниеля, нес его на глубину. Аккуратно положив собаку на воду, усатый гражданин стал с ней играть — бросать маленький резиновый мячик. Они шумно возились в воде, довольные друг другом.
Удовлетворенный переменами на внешнем экране, Борода выждал момент, когда толстячок пошел греться к костру. Почесывая бороду, он отправился на переговоры. Мужик встретил его приветливо:
- Мы у вас камни позаимствовали. Не беспокойтесь — мы после обеда уезжаем.
Когда пару часов спустя Андрюха отправился за водой для чая, к нему подошел толстячок и, протянув две полиэтиленовые бутылки с водой, сказал:
- Благодарим за камни — вот вам питерская водичка! У нас остались дровишки, надеюсь, они вам тоже пригодятся.
"Дровишек" оказалось три средних сосенки и большая ветвистая елка.
Симоронский семинар.
Когда благодаря применению духовных или психологических практик человек достигает успехов, то у него частенько появляется желание поделиться знаниями. Не избежали этого и мы, и симоронские семинары стали так же привычны на слете, как духовные танцы или индейские типи. Правда, теперь мы проводим семинары либо по многочисленным заявкам, либо от скуки.
В этот раз мы познакомили слушателей с переименованием. Те, кто проводят семинары по эзотерике или психологии, нередко сталкиваются с "провокаторами", которые пытаются сорвать семинар. Такой провокатор, Вася, появился и на нашем семинаре — седой мужчинка средних лет с реденькой козлиной бородкой, замаскировавшийся среди маленьких сосенок за нашими спинами. Когда он впервые показался на центральной поляне слета, то вез на двухколесной тележке, так любимой россиянами, рюкзак, размеры которого внушали благоговейный ужас.
В середине семинара он неожиданно встал со складного стульчика и с негодованием заявил, что Симорон — это идолопоклонство. Мы попросили Васю разъяснить, почему он так считает, а сами стали мысленно пропечатывать имя: "Я тот, который везет рюкзак на колесах". Он проигнорировал наш вопрос и произнес длинную тираду, в которой несколько раз повторялись слова "понимание" и "взаимоуважение". Мы предложили слушателям переименовать "захватчика", и со всех сторон посыпались забавные имена. Это только подлило масло в огонь, и Вася воззвал к публике: "Да они просто насмехаются над нами!" Его заявление потонуло в дружном хохоте.
Наконец Вася, чтобы развенчать идолопоклонников, прибег к беспроигрышному, на его взгляд, ходу:
- На прошлом слете мне подарили плетеный из бисера талисман, который я целый год носил на груди. А сегодня пошел купаться, снял талисман и забыл о нем. Потом вернулся и долго искал его, но — безрезультатно. Если вы такие волшебники, как говорите, то найдите мой талисман.
Андрюха посоветовал Васе для нахождения талисмана повторять имя: "Крылатик над плешинкой". На что Вася голосом драматического актера заявил:
- Какие вы даете гарантии, что если я буду повторять эту белиберду, то талисман найдется?
- Мы гарантируем, что если вы ни разу не вспомните о талисмане, то он найдется.
Все опять дружно захохотали. Вася не унимался, и мы предложили аудитории хором повторять имя: "Я тот, который понимает и взаимоуважает Васю". Предложение было с энтузиазмом принято, и на каждую Васину фразу следовало громогласное взаимоуважение. В конце концов, удовлетворенный Вася, вынудивший идолопоклонников выразить ему понимание, с видом триумфатора покинул "трибуну", прихватив складной стульчик.
К этому времени количество участников семинара заметно прибавилось. Люди стали выходить в круг, повествуя о своих проблемах, а аудитория подбирала им симоронские имена. Одной из первых вышла миловидная девушка и сообщила, что два дня назад у ее подруги пропала кошка. Кто-то предложил имя: "Я та, которая роет ямкой шишку", потом вдруг понял, что оговорился, и поправился: "Я та, которая роет шишкой ямку", но всем понравилось первое имя. Девушка стала ходить вокруг собравшихся и повторять, что роет ямкой шишку. Внезапно длинноволосый парень в тельняшке воскликнул: "Это не ваша кошка гуляет?" Все обернулись в направлении, указанном парнем, а девушка со всех ног бросилась к животному. Через минуту она уже отчитывала гулену, взяв ее на руки.
- Симоронцы подстроили! — раздался издевательский смешок.
- Конечно! — уверенно подтвердили мы между приступами хохота, — и возглас: "Симоронцы подстроили!" тоже мы подстроили!
Когда смех утих, вышла жгучая брюнетка:
- У меня только что потерялась сережка, и я подумала, что найти ее среди песка и сосновых иголок почти невозможно. Я собиралась заявить эту проблему после девушки с кошкой и сказала об этом знакомому. Он меня переименовал, и почти сразу соседка подала мне найденную сережку.
- Ну это уж точно симоронцы подстроили! — раздалось сразу несколько голосов.
Под занавес мы объявили, что место, на котором проводился семинар, отныне является местом силы, а, следовательно, все шишки, находящиеся внутри "магического" круга — "заряжены" и помогут при решении многих проблем. После чего участники семинара бросились собирать чудодейственные шишки.
Семинар завершился грандиозным парадом-алле. Все присутствующие, взявшись за руки, образовали круг. Каждый по очереди ходил внутри круга, повторяя свое новое имя, и мощный хор голосов эхом отзывался ему. Некоторые имена врезались в память: "Я та, которая оклеивает стол рыбьей чешуей", "Я тот, который ловит ботинок охотничьим ружьем".
После семинара подошел возбужденный Никита и воскликнул: "Оказывается, переименование намного проще, чем благодарение!"* А вечером семилетний мальчик, Ваня, рассказал, что потерял самодельные деревянные нунчаки. Он сам составил симоронское имя: "Я тот, который полощется на ветру", увидев, как сильный ветер развевал разноцветные флажки на поляне**. Когда мы в следующий раз увидели Ваню, размахивающего нунчаками, он небрежно обронил: "А Симорон-то работает".
* Напомним, что в новелле "Торт" Никита назвал историю с кошкой одной из наиболее впечатливших его. Именно после этого случая он стал регулярно применять Симорон.
** Ревностный симоронист уточнил бы, что слово "полощется" означает подчиненность, наличие внешней силы, управляющей мною, поэтому точнее: "Я тот, который полощет разноцветные флажки". Сейчас мы думаем, что не имеет значения, с чем отождествляться: с ветром или с флажком.
На другой день нас встретил Вася:
- Мой талисман нашелся. Правда, я подключил три плана. Когда я увидел купающихся мальчишек, то меня осенило: если кто и найдет амулет, то только они. И я дал им задание — отыскать талисман. Бог помог мне, но я допускаю, что вина Симорона в этом тоже есть.
После загадочной речи Вася гордо уселся на свой стульчик, а мы еще долго размышляли о третьем плане и вине Симорона. А в последний день слета Вася трогательно заключил каждого из нас в объятия, вручив по пятнадцатиграммовой шоколадке "Сказки Пушкина".
Как Никита "вызывал" солнце.
Первые пять дней слета стояла прекрасная солнечная погода. Но как-то утром Андрюха проснулся раньше всех и, выглянув из палатки, возвестил:
- Слушайте-ка, Степанычи, все небо затянуто тучами — приближается атмосферный фронт. Пора уезжать — погоды больше не будет!
Это заявление было встречено громогласным ПВБ. Через некоторое время Борода отправился купаться, и его внимание привлекли редкие круги на воде — начал накрапывать дождик.
Краем уха Борода услышал звонкие мальчишеские голоса. Как обычно, хлопчики из соседнего лагеря, где располагалась спортшкола айкидо, с энтузиазмом отчищали песком наружную поверхность огромного закопченного котла. Борода не переставал восторгаться, созерцая эту мистическую процедуру три раза в день, ведь свои котлы симоронисты мыли крайне редко, и то — изнутри: во-первых, они не едят мясных и рыбных консервов, а в основном — крупы, и во-вторых, прекрасной чисткой котелка (и тарелок) является приготовление риса, делающего стенки посуды гладкими и белоснежно-чистыми.
Борода вообразил себя доном Хуаном, заставлявшим Карлоса для избавления от чувства собственной важности практиковать неделание — начищать котелок до зеркального блеска. Впрочем, изобретательность знаменитого нагваля не шла ни в какое сравнение с изощренностью сержанта Сулейманова, измывавшегося над "молодыми". Борода чуть не достиг просветления, когда, сразу после призыва, в наряде по столовой, ему за ночь пришлось начистить самодельным "ножом" ванну картошки. Нож представлял собой черенок алюминиевой ложки, тщательно заточенный Бородой об камень. Пикантность ситуации дополнялась тем, что каждое касание ванны или воды сопровождалось бодрящими ударами электрического тока — где-то пробивало проводку.
Крупная холодная капля дождя, стукнувшая Бороду по макушке, вернула его к действительности — ПВБ Андрюхе оказалось недостаточно, и Борода перебирал формулы парения: "Я тот, который затачивает ложку о гранит", "Я тот, который побуждает Карлито драить котел" и "Я тот, который драит котел". Неожиданно Борода услышал: "Давай, давай, надраивай!" — это подошел тренер мальчишек, и окончательный выбор был сделан в пользу последнего имени. Несколько дней симоронцы изредка "надраивали котлы", и обещанный Андрюхой атмосферный фронт проходил стороной.
Однажды Папа вышел ночью по малой нужде. Было тихо и слегка моросил мелкий дождик. Папа аккуратно накрыл полиэтиленом палатку и внушительную кучу дров, привалив пленку большими "банными" камнями.
Утром симоронцы проснулись от барабанной дроби — струи проливного дождя нещадно хлестали по палатке. Среди разбушевавшейся стихии "надраивание котла" казалось малоубедительным, тем более, что раздался возбужденный голос Андрюхи:
- Мужики, как у вас в палатке, сухо?
- Да, все в порядке, дно — водонепроницаемо, а сверху — пленка!
- А я проснулся оттого, что спальник намок — внутри палатки лужа.
Затем мы услышали заунывное бормотание: "ДЖЕНГАРДЕН, ДЖЕНГАРДЕН, ДЖЕНГАРДЕН...", — это Андрюха работал с ливнем на третьем ЯСном. Борода присоединился: "ЧИНАТОН...", а Папа решил, что с атмосферным вихрем нужно работать на четвертом ЯСном: "ВИВИЗУКЕР..." Довольно быстро дождь ослаб, и Андрюха с Никитой выползли из палаток. А Папа с Бородой дожидались полного и окончательного прекращения дождя. Андрюха разжег костер и стал мастерить приспособления для сушки вещей.
Наконец, чувство голода вынудило и Папу вылезти на белый свет — он пошел за водой. На берегу озера перед ним предстала завораживающая картина: Никита в желтой накидке от дождя, напоминавшей мантию звездочета, зажмурившись, самозабвенно отплясывал симоронский танец, громко произнося спонтанно рождающиеся мантры. Папа решил не мешать таинству и вернулся, вспомнив, что в складках полиэтилена, накрывающего палатку, можно собрать не одно ведро чистейшей дождевой воды.
После завтрака дождь прекратился совсем, и мы отправились в основной лагерь, располагавшийся в низинке и превратившийся в скопление миниозер, среди которых возвышались жалкие палатки. К нам подошла Лена:
- Ну, что же, Симороны, не можете погоду сделать?! У нас промокли абсолютно все вещи. Что нам делать — доставать ли вещи для просушки, или опять будет дождь?
- Пленку надо с собой возить! — буркнул Папа. — Через полчаса будет солнце, — уверенно добавил он, отправившись дальше.
Точно в указанный срок солнечные лучи зажгли миллиарды водяных капель, переливаясь в них маленькими радугами. Оглушительно защебетали птицы, и повеселевшие участники слета принялись развешивать на веревках мокрые вещи.
Вернувшись на симоронскую стоянку, мы увидели Никиту, раскачивавшегося в гамаке. На лице его играла загадочная многозначительная улыбка: "Мол, я-то знаю, отчего солнце вышло!" Папа полез в продуктовую палатку за орехами и внезапно наткнулся на забытую сумку, в которой обнаружил расплавленную плитку шоколада, купленную Бородой для Никиты на питерском вокзале, и упаковку из четырех сливочных йогуртов "Fruttis", которую дала в дорогу Никите заботливая мама. Папа торжественно вручил лакомства герою дня. Дело в том, что обычно Никита съедает все сладости в первые три дня, а потом театрально страдает от их отсутствия. Неподдельный восторг, появившийся на лице мальчугана, был зафиксирован в имени: "Я тот, который ест йогурт в гамаке".
Это имя Папа неоднократно использовал в дальнейшем, например, когда Никита двое суток не показывался в симоронском лагере, а потом объявлялся голодный и страдальческим голосом говорил: "Не поеду я больше на ваш слет! Скучно здесь". Впрочем, Папа употреблял еще два "могущественных" имени: "Я тот, который вызывает солнце" и "Я тот, который руководит строительством бани".
Объясним происхождение последнего имени. Никита тусовался в хорошо знакомой ему по предыдущим слетам компании, которая знала о симоронских банях не понаслышке. Их страстное желание попариться подогревалось изобилующими подробностями рассказами Никиты о том, как он блаженствовал на теплом песочке около раскаленных камней. И однажды, во время вечерних танцев, мы услышали сенсационное сообщение, что Никита основал альтернативную баню и стал ее директором.
Никита, в свои двенадцать лет, имел богатейший опыт парильщика. Папа по вторникам ходил в баню и, когда сыну исполнилось пять лет, стал брать его с собой. Вскоре малыша узнали банные завсегдатаи. Никиту постоянно подбадривали, восхищались его жароустойчивостью — он мог, забравшись на самую верхнюю полку, "пересидеть" в парилке многих здоровенных мужиков, а затем отважно бултыхнуться в ледяную купель. В июне Папа с Никитой заготавливали на даче веники — мальчонка залезал на верхушки берез, которые под его тяжестью нагибались вниз, а Папа секатором срезал длинные гибкие ветви.
Впервые Никита попал на слет в восьмилетнем возрасте. На его глазах происходило становление и бурное развитие симоронской бани, более того, он с энтузиазмом участвовал в поиске и транспортировке камней, заготовке дров, выкладывании турика и т.д. Поэтому мы не удивились, что шестиклассник руководил дюжими мужиками при постройке бани и воплотил давнюю мечту Андрюхи о распространении бань. Когда через пару дней Никита забрел на симоронскую стоянку, то Андрюха съязвил:
- А ты лицензию получил? Тебя, наверное, усадили на пенек, покрасили бронзовой краской и кормили одной сгущенкой — поэтому ты и не появлялся!
А Никита мечтательно улыбался, полагая, что подобные почести он заслужил.
Чинчината.
Индейцы всегда придавали особый колорит слету*. Каждый из них принадлежит к определенному племени и клану (оджибве, дакота, сиу и т.д.).
* Следующие два абзаца представляют собой слегка переработанный отрывок статьи Ники Самошко из журнала "Радуга" за 1996 год. Так как мы не искушены в тонкостях индейских ритуалов, то в нашем описании возможны неточности и ошибки.
Живут индейцы в настоящих типи, сделанных из сшитых кусков оленьих шкур, которые натягиваются на каркас из длинных (около пяти метров) шестов. Полок типи расписан символическими рисунками, на клапанах звенят колокольчики на ветру, а между шестами вьется дым костра. Типи — одно из немногих в кэмпе мест, где нет комаров. Это настоящее жилище, где индеец чувствует себя человеком, в отличие от тесной палатки. В двухместный типи может набиться в дождь или на миниконцерт до двадцати человек.
Индейцы устраивают зажигательные концерты латиноамериканской музыки. Среди инструментов — гаранги (маленькая гитара), сампонья (флейта из нескольких стеблей тростника), кена (дудка глубокой вибрации), бубен с рисунком кондора, обтянутый кожей оленя, трещотки типа маракасов и т.д.
На этом слете индейцы были представлены одиноким вождем Вапити (напомним, что остальные поехали на "Радугу"). Это был среднего роста, коренастый, горбоносый, с длинными бакенбардами, суровый на вид мужичок лет тридцати пяти. Обычно он носил черную фетровую шляпу с привязанными к ней на веревке различными перьями, потрепанные мокасины и кожаную двойку: жилетку и набедренную повязку.
Про Вапити ходили слухи, что он некоторое время жил в племени оджибве в Канаде, знал их обычаи лучше коренных индейцев и, говорят, ходил в одиночку на медведя с какой-то рогатиной. Кроме того, он был Fireman, то есть человек, наделенный правом общения с огнем. В его функции входил подбор, разогревание и внесение камней в специальное типи для индейской бани "Светлоч"*, а также процедура возжигания огня от Солнца с помощью линзы на церемониях открытия и закрытия слетов.
* Основное отличие индейской бани от симоронской состоит в том, что небольшие камни раскаляются на костре докрасна, а затем вносятся firemanом на чугунной сковороде (которую Вапити специально возит на слеты) в типи.
Опишем подробнее последний ритуал. Все участники слета образовывали внушительный круг, в центре которого находился Fireman. Его украшала парадная одежда, состоявшая из штанов, жилетки, одетой на голое тело, а также неширокой круговой ленты, опоясывавшей голову от лба до затылка, и мокасины. Торжественный вид дополняли таинственный амулет на груди, огромный нож в рыжем кожаном чехле на поясе. Все это было покрыто искусными пестрыми узорами, вышитыми из крупного бисера.
Вапити зажигал главный костер на центральной поляне, от которого воспламенялись четыре костра по сторонам света. Затем вождь брал в руки двухфутовую резную деревянную трубку и, подняв ее на вытянутых руках, поочередно поворачивался на все стороны света, оглашая лес громким гортанным пением, от которого у зрителей пробегали мурашки по спине. В конце церемонии Вапити обходил круг, предлагая каждому дотронуться до священной трубки мира и произнести пожелания участникам слета, всему космосу или поделиться впечатлениями от слета, а, может быть, просто помолчать.
В один прекрасный день, когда участники танцев мира кружились в большом хороводе, в центр круга, к Мамедананде, ведущему танцы, вышел вождь, облаченный в одеяние, подчеркивающее значимость момента — "пончо" из синего с черными полосами армейского одеяла, по краям обшитого ярко-малиновой полосой материи. Мамедананда объявил, что сейчас Вапити проведет танец, который исполняют члены его племени. Вождь изрек, что этот танец действительно танцуют настоящие индейцы, намекая на то, что индейские танцы, проводимые Мамеданандой, придуманы и к краснокожим не имеют никакого отношения.
Круг разбился на пары. Танец сопровождался пением двух слов: "Оводей" и "Чинчината". Сначала пара шла, взявшись за руки, и пела "Оводей", до тех пор, пока вождь не стукнет в бубен с изображением орла. Тогда пара со словами "Чинчината" должна кружиться до очередного удара бубна, причем на каждую "Чинчинату" нужно было успеть сделать полный оборот. Вапити сам громко распевал слова танца: "Оводей" исполнялся медленно, соответственно, и идти надо было медленно; а "Чинчината" пелась быстро, и в результате над поляной поднялась плотная завеса пыли. В общем, танец напоминал упражнение на внимание для детей ясельного возраста. На лице Вапити разлилась блаженная улыбка.
Когда танец кончился, многие участники чуть не попадали от хохота, а Мамедананда смеялся до слез. Ведь в духовных танцах присутствует гармоничная мелодия, точно выдерживается внутренний ритм; если танец парный, то происходит смена партнера.
После этого танца среди симоронцев за Вапити закрепилось имя ЧИНЧИНАТА.
В один из вечеров по лагерю разнеслась новость: Вапити поймал браконьера! Им оказался наш Никита, который срубал ветки молодых елок, с целью постройки шалаша. Fireman сказал: "Это прецендент! Придется устроить суд!" Папа тут же вспомнил, что два года назад дал Чинчинате несколько камней с симоронской бани для "Светлоча". Особенно вождю понравился круглый камень, венчавший симоронский турик. Папа стал "тем, который дает голыш Firemanу", и в результате Никита отделался публичным порицанием.
Спустя несколько дней Борода и Папа занимались привычным делом — неторопливо пилили дрова для очередной бани, которые случались через день. Невзначай Папа произнес:
- Неплохо бы расколоть толстые чурки, а то они не успеют прогореть.
- Это чем вы собираетесь колоть? — внезапно раздалось из кустов, и оттуда вынырнул Чинчината.
- Я просто фантазировал, — обронил Папа.
- А вы не брали мой колун? — спросил вождь, с достоинством поглаживая кругленький животик, выглядывавший из-под жилетки. — Уже второй день, как он пропал.
- Да нам колоть лень — мы предпочитаем средние сосенки, так что колун нам ни к чему.
- Говорят, вы можете найти его?
- А ты повторяй: "Я тот, который поглаживает живот" — он и найдется.
Чинчината недоверчиво покосился на нас, а мы, не в силах сдержать ехидные улыбки, посоветовали не только повторять имя, но и почаще поглаживать живот на самом деле, причем обязательно по часовой стрелке. Поняв, что большего добиться не удастся, вождь покинул нашу стоянку.
Через пару часов мы отправились в общий лагерь и на подходе к нему услышали гулкие удары колуна.
