Глава 4. Жертва ищет насильника

Как эго доказывает свою крутизну

— Я сейчас, слушая Лилю, увидела себя. У меня первое образование филологическое. Когда я писала диссертацию, у меня всегда было большое желание показать, какая я умная, и в разговоре с людьми поиграть словами, потому что я занималась семантикой, или значением слов. И сейчас я вспомнила моменты, когда настолько увлекалась именно формой, что мне важно было поговорить, то есть сказать что-то, произнести. Сейчас, когда Лиля упоминала двойственности, с филологической точки зрения это очень красиво как прием, как форма языковая. У меня было ощущение, что я бы это сказала для того, чтобы именно поиграть этими словами. Сказать, чтобы сказать.

— Здесь важно не просто сказать. Я вам предлагаю осознавать дуальные представления вашего обусловленного ума. Тогда вы можете ими играть. Если вы их не осознаёте, то они играют вами. В данном случае вы называете это «поиграть», но не очень понятно, чем именно и во что вы хотите поиграть.

— Я знаю, что я могу это делать. Я говорю так, когда я нахожусь с людьми, которые так не могут.

— Значит, вы показываете свое превосходство.

— Да.

— Превосходство возникает в связи с чем-то. Вы должны иметь почву для проявления превосходства. Например, если встречаются два крутых, то как понять, кто из них круче?

— То есть, по какому параметру превосходство?

— Вы же должны опираться на что-то. Допустим, вы красиво играете словами. Но тяжелую гирю вы не можете поднять. Придет какой-нибудь бугай, поднимет гирю и скажет, что ты слабая.

— Это не вопрос силы.

— Это вопрос: «Кто умнее?»

— Да.

— Вы стоите с культуристом, он поднимает гири, а вы играете словами, и каждый из вас презирает другого. Так?

— Ужасно.

— Опять мы возвращаемся к этому вечному вопросу о гордости. Гордость рождается на чём-то. Она не просто так рождается. Каждый горд чем-то. Более того, люди могут выдумывать что угодно для того, чтобы иметь свою гордость. В книге Гиннеса есть соревнования плевков, например. Я могу плюнуть на двадцать метров, а ты вообще не можешь плюнуть. Тут есть своя гордость. Или я могу, например, пропукать мелодию «Подмосковные вечера», а ты не можешь. Поводом для гордости может быть что угодно. У меня, например, уши оттопыренные, а у тебя нет.

Поэтому гордость можно иметь практически по любому поводу. Инвалиды могут иметь гордость оттого, что у них тридцать язв и все они смердят за версту. Гордость можно создавать из чего угодно. Собственно, люди этим и занимаются. Поэтому гордыня существует у всех, только по разным поводам, и вы не можете ее устранить, если не понимаете, как она создается.

Личность идентифицирует себя по определенным качествам. Мы тут приводили разные качества, и их можно еще очень много привести, но все они двойственные. Личность отождествляет себя с одной стороной какого-то качества и, противопоставляя себя противоположной стороне, создает свою гордыню. В этой игре на повышение и понижение вы повышаете одну сторону двойственности и понижаете другую, и у вас возникает гордость. Это качели. Вы качаетесь, кто-то опустился, а вы поднялись. И чем больше он опустился, тем больше вы поднялись. Но и то, и другое на самом деле — вы.

Но я этого не вижу. И чем больше я поднялся, тем больше тот опустился, и я ему кричу: «Ты там, опущенный, козел, проигравший, неудачник. А я видишь где?» Моя гордость растет. Но потом моя сторона качели опустится, и я получу то же состояние, в котором находился тот, который был внизу. И тут мне будет плохо и у меня возникнут страдания. Таков механизм получения страданий. Если вы имеете намерение выйти из них, то его надо видеть. То есть то, из-за чего вы испытываете гордыню, играя словами (пока, правда, мы не разобрались, что это такое), будет затем причиной, по которой вы будете испытывать унижение, когда окажетесь в противоположной стороне.

— Я могу сказать, что это уже было.

— Конечно было и не раз.

— Нет, не то, что не раз. То, что я говорила, было до того, как я вышла замуж. А потом три года я слова не могла связать. Я вообще ничего не могла сказать. Я не понимала, что со мной происходит. Потому что когда собиралась группа людей, они говорили: «Ну, Виолетта, давай». Я вообще ничего не могла сказать. Я чувствовала себя полным идиотом.

— Идиотом или идиоткой?

— Идиотом.

— Значит, вы сначала чувствовали себя умным мужчиной, а потом мужчиной-идиотом. Смотрите, у вас усиленное проявление мужского. Ум, логика — это мужское. Вот смотрите, здесь сидит милая женщина по имени Виолетта, а на самом деле это мужчина. Правда, и женщина тоже, но говорит сейчас мужчина, потому что речь идет о логике. И ей непонятно, ведь она такой замечательный, умный филолог и вдруг не может связать два простых русских слова.

Посмотрите, ваш переход в противоположное состояние происходит в связи с появлением кого-то, кто находится в том же состоянии, в котором до этого были вы. Вы говорили о женитьбе. Возможно, он занял то место, на котором сидели вы.

— Которое до этого занимала я?

— Которое до этого занимали вы. И это начинает вас мучить. При этом борьба идет между двумя мужчинами, между прочим, один из которых ваш внутренний мужчина, а второй — ваш муж.

— Если он был мужиком…

— А он не был мужиком?

— Я просто сейчас размышляю над этими словами, раньше я не думала об этом.

— Вы никогда не задумывались над тем, мужик ваш муж или нет? Так кто и за кем у вас замужем?

— Некто замужем за кем-то.

— Так вы женились или замуж выходили?

— Так вот я и слышу, что слово «женитьба» прозвучало совершенно не случайно.