Специфические качества человека.
Часть 1.
Начнем, "разбор полетов" не с любви, а от свободы. Поскольку именно свобода, не любовь, как может показаться, внесла наибольшие коррективы в сексуальную инстинктивную деятельность человека. В любви, как свойстве человека, мужчины и женщины равны, а вот в проявлении любви, а главное при взаимодействии любви с инстинктом сексуальным, равноправие возникло лишь с проявлением свободы и весьма забавно видоизменила поведенческий стереотип в человеческом сообществе. В досвободную эпоху, самец, он еще не мужчина, приобретал себе подругу разгоняя соперников, любым доступным способом и "подруги" совокуплялись с "победителем" без особых претензий и раздумий. В те времена самка, еще не женщина, скорее всего, действительна была человеком второго сорта. Самец, как более сильный решал все вопросы, и сексуальные в том числе, по своему разумению. Но когда человек прямоходящий или умелый действительно стал Человеком, когда его разум, а с ним и другие качества достигли соответствующего званию Человека уровня, все изменилось.
Кстати, библейский миф и не он один, повествующий о создании человека намекает, мол, женщина "полученная" из ребра, есть лишь приложение, в лучшем случае "помощник", "подобный" или "соответственный". Это, как раз о времени, досвободном. Но уже несколько строк ниже сказано: "и прилепится к жене своей; и будут одна плоть". А это уже равноправие.
Когда человек обрел, ощутил, в общем, еще не осознанно, свободу, как качество свое неотемлимое, сексуально-инстинктивные вопросы, а затем и все прочие, мужчина и женщина стали решать сообща. Более того, женщина приобрела право решающего голоса в выборе сопостельника. Если самка, вполне пассивно, уступала себя самцу-победителю, овладевшему территорией и соответственно пищевыми ресурсами необходимыми для прокормления потомства, то мотивация женщины в выборе сексуального объекта приобрела изящные или изощренные формы. Самцы, как правило, привлекают самок пестротой оперения, сладким пением, ветвистостью рогов и прочими достоинствами и самкам этих атрибутов пола достаточно. Когда человек стал человеком женщинам вторичных половых признаков, да и первичных тоже, оказалось мало. Женщина, отдаваясь мужчине, желает получить, не осознанно конечно, еще и компенсацию за риск связанный с возможной беременностью и родовые муки. И эта компенсация есть удовлетворения сексуального инстинкта, то есть, страсти. Для того, она страсть и была природой дана, чтобы ее удовлетворять. Страсть не желание, которое можно и безболезненно и безопасно для организма подавить. Страсть требует умиротворения, иначе она разрушает организм, деформирует и психику, и физиологию человека.
Многое изменилось с тех доисторических пор, когда мужчина-самец тыкал пальцем в женщин-самок или как то иначе определял свой выбор, мол, ты, ты и ты: "В койку". Специфические человеческие качества позволили делать выбор не только мужчинам, даже наоборот, в первую очередь женщинам. И до сих пор, мужчины лишь предлагают себя, но выбор делают женщины, разумеется, в относительно цивилизованном обществе. Можно сказать, в сообществах разумных, решение принимают женщины. Конечно, сей процесс обременен самыми разнообразными деталями и ритуалами, но в целом отдаваться претенденту или нет, решает женщина. О патологии мы не говорим. В некотором смысле у природы появился действительно "помощник", весьма строго контролирующий качество естественного отбора. Благосклонность женщины приходится завоевывать, соответствовать некоторым женским представлениям формируемым отчасти социальной средой. И все-таки женщина, как правило, сама, делает выбор, по крайней мере, в настоящее время. А также, делала выбор в эпоху именуемую теперь матриархатом. Возникновение матриархата, в общем, и связано с правом женщины выбирать себе возлюбленного. Очеловечиваясь, племя людей в первую очередь организовывало сексуальные отношения, как наиважнейшие, а лишь затем все прочие. Воевали люди тогда не часто, всем хватало места под солнцем и луною, а естественных врагов у человека в природе практически нет. Ресурсов пищевых у перволюдей было хоть отбавляй, вообще, версия, что первопредки наши мерзли, голодали, трепетали от страха или иным способом прозябали на лоне природы, скажем мягко, ошибочна. Она возникла из гордыни цивилизации считающей теплой унитаз главным критерием культуры общества, а его отсутствие варварством и дикостью.
Попробуем представить, как чувствовал себя первобытный человек без быта или почти без быта, который всех сейчас заедает. Он такой же как мы, разве что, меньше мыт и нерасчесан, зато прекрасно адаптирован к внешним условиям. Хорошо разбирается, как и положено, дитю природы в запахах и следах, отличает съедобное от ядовитого, как и все дикие звери. Повадки и уловки, последних ему также известны, и вообще, все, что "знают" и чувствуют меньшие братья ему понятно. Но кроме этого, он еще и мыслит, почти, как мы сегодня, осмелюсь предположить, нередко лучше. Ни один хищник специально на человека не охотится, разве случайно, а для человека, сделавшего первый шаг к цивилизации пищи более чем достаточно. На Чукотку и в Сахару люди пришли позднее, родина человека где-то в тропиках, по крайней мере, в местах теплых и сытных, где согревающая тело растительность без надобности. А "страшные" когти и зубы острые, без которых, как утверждают сторонники безрадостного человеческого прошлого, невозможно было выжить в естественных экстремальных условиях, заменялись бурно развивающимся интеллектом. Впрочем, и звери не всегда имеют в арсенале кусательно-царапающие инструменты и ничего живут. Да и экстремальность внешней среды несколько преувеличена и является таковой по большей части в перегруженном бытовыми заботами цивилизованном воображении. Не напрасно существуют легенды и мифы, в том числе и библейские о легком и беззаботном прошлом человечества, когда люди жили как боги или почти как боги, в райском саду с единственной рекомендацией, плодится и размножатся, что собственно они и делали. А большая часть ископаемой материальной культуры в виде каменных топоров и прочей утвари, явилось результатом не обстоятельств и необходимости, но исключительно возможности человека к сотворению. У зверушек такой способности, к творчеству, к деятельности планомерной и целенаправленной нет, а у человека есть, он ей и воспользовался, способностью, возможностью своей. А куда было деваться? Да и делать особенно было нечего, кроме как плодится и размножаться, мероприятие серьезное, но, тем не менее, весь досуг не заполняющее.
Так что, не следует жалеть первопредков наших, как несчастных и дрожащих тварей, они были не хуже нас, а в иных категориях, пожалуй, и лучше, естественней, свободней, справедливей, поскольку следовали по зову сердца своего и за инстинктом, а не по законам или правилам, как мы. Существовали, несомненно, райские времена гармоничного пребывания человека в содружестве и сотрудничестве с природой его взрастившей. Почти у каждого народа есть мифологические намеки на этот счастливый период. И не станет "тварь дрожащая" рисовать не стене пещеры антилопу или мамонта, вырезать узоры на бивне или другим образом художничать, на такое лишь свободный человек способен. Другое дело, что сохранялись творения древних мастеров не важно, но производил их человек по двум причинам, потому что мог, способен был и потому что красиво, в общем, как и сейчас.
Когда возникла сексуальность, когда взаимоотношения людей приобрели человеческие качества, когда проблема сексуального выбора перестала являться только мужской функцией, женщины естественным образом перехватили инициативу у мужчин. Так сформировался матриархат, некоторое первенство, главенство женщины в племени людей. И возник этот женский приоритет не потому что, женщина поддерживала огонь или раздавала пищу, хранила припасы, вообще, занималась хозяйством и даже не потому, что рожала детей, это вторично. Но, прежде всего потому, что выбирала, определяла, кому отдаться, а кому немного погулять. В такой ситуации, волей неволей мужчине приходилось демонстрировать лучшие свои качества, а женщина неспешно взяла в свои руки решение практически всех насущных вопросов сообщества. Естественно, женщины отдавались лучшим мужчинам с их точки зрения, что позволяет вознести женщинам хвалу и славу, как организаторам и главным участникам, естественного отбора, помимо матери-природы, выпестовавшего современное человечество. Мужчины, естественно, движимые инстинктивной страстью, дабы завоевать благосклонность женщины, научились, а куда деваться, проявлять галантность, быть и рыцарями и джентльменами, выражать восхищение и преклонение. Отдельные рудименты подобного отношения еще иногда встречаются в обществе современном.
Позднее, когда женщину вернули на прежнее второстепенное место, когда в сообществе людском вопросы собственности стали определяющими, когда мужчина пожелал свое имущество передавать не кому ни попадя, а собственным детям, матриархат умер. Женщину вновь возвели в ранг "помощника" и передали в собственность мужчины, мужа, отца, брата. Но некоторая сентиментальность в отношении женщины сохранилась, несмотря на многовековые унижения и обвинения в смертных грехах. Женщинам все еще посвящают подвиги и творения, женщинам продолжают иногда делать подарки. Вообще, все, что мужчины делают, в какую бы риторику они не обряжали мотивы своих поступков — все это для привлечения внимания, для возможности обладания женщинами.
Отчего такое противоречивое отношения к женщине? С одной стороны — восторги и стихи, с другой — проклятья, инквизиторские костры и явный половой расизм? Причины восторгов — рудимент матриархата, последствие страстного инстинктивного желания мужчины. Но именно оно и является причиной всевозможных проклятий и уничижения. Не все мужчины, как и женщины, ощущают страстность в равной мере. Если отвлечься в рассуждениях от некоторых деталей, можно представить следующую схему. Мужчины в юности и по молодости желают и, как правило, желают страстно. Женщины также, но все же несколько спокойней, особенно это касается непосредственно секса. Повзрослев и распробовав этот увлекательный процесс, женщины и мужчины существенно меняют свое отношение к нему. Подчеркнем, это рассуждение — только схема, общее правило — возможны многообразные вариации. Женщина, поупражнявшись и, как правило, родив, начинает ощущать, а потом все более укрепляться в мнении, что секс — дело хорошее: он и настроение создает, и здоровье укрепляет и оттого крайне притягателен. Мужчины, наоборот, в большей своей массе, испытав свои способности в этом деликатном деле, уясняют, что секс — мероприятие неплохое, но столько трудится для удовлетворения женской страстности обременительно и слишком хлопотно. Мужчине, действительно, приходиться трудиться, проявлять и нежность, и воображение, и прочие не худшие свои качества, дабы и завладеть женщиной, и умиротворить ее страстность. Человек, же прямо скажем, не муравей и не пчелка рабочая — трудолюбием не отличается, вернее, бескорыстным трудолюбием. На работе, службе — понятно, там из-под палки или за деньги, а на брачном ложе? Мужчине требуется серьезная мотивация для того, чтобы он желал умиротворить не только и не столько свое желание, но и женское. Далеко не все мужчины этой мотивацией обладают либо имеют такую возможность, чисто физически, физиологически. Секс, как известно, требует приличного здоровья и существенных энергозатрат от обоих участников. Но от мужчины и больше, и несколько иначе, чем от женщины. К здоровью мы еще вернемся, а пока отметим наличие конфликта между мужским и женским хочу и могу. Равноправие в выборе не привело и не могло привести к равноправию возможностей и результата. Оттого существует диспропорция в сексуальных отношениях между мужчинами и женщинами. Во времена матриархата, когда вопросы собственности не являлись определяющими, женщины правили всем, исходя из своих сексуальных притязаний, представлений и желаний. Затем мужчины вспомнили о праве сильного и без долгих раздумий ограничили права женщин и монополизировали выбор. Но они не могли лишить женщину страстности, да и себя, кстати, тоже, подчинив прагматичному распорядку все человеческие взаимоотношения. Женская страстность в самых неожиданных местах пробивается, как стебелек из-под асфальта и требует от мужчины: давай, уж будь любезен. Такова природа женщины, так "задумано" эволюцией и создателем.
Но мужчины, как более динамичная часть человечества заняты то войной, то охотой, то карьерой, то еще чем-нибудь — женские притязания и потребности в инстинктивной, сексуальной сфере их занимают мало. Женщины же за умиротворением своей потребности обращаются, как это ни странно, не к создателю, а к мужчине. Последних эти призывы нередко раздражают, отвлекают от более серьезных занятий, выводят из равновесия и так далее. Поэтому мужчины с легкой руки первых идеологов человечества, вероятно, не очень сексоспособных субъектов, обозначили женщину источником соблазнов. Теоретики полового расизма не интересовались истиной — им важнее было скрыть свою сексуальную немощность, а клевета, как известно — лучший способ дискредитации, потому что ее невозможно опровергнуть, в этом ее принципиальное отличие от всех иных уничижительных мероприятий.
Проблема заключается в неодинаковом сексуальном потенциале у мужчин и женщин, в их несхожей мотивации, в абсолютно разном уровне испытываемого ими наслаждения. В матриархальные времена, впрочем, как и сегодня, женщины одним им известным чутьем определяли: этот мужчина даст ей то, что она хочет в сексуальном смысле, а вот этот не сможет или не захочет, или хворый, или ленивый — в общем, не годиться. Мужчины стремились участи последних избежать. В результате человечество выпестовало лучшие свои качества: достоинство, честь, благородство и тому подобное, которые не смог уничтожить патриархальный период.
Началось же все в райском саду, когда Ева предложила Адаму вкусить плода с древа познания добра и зла. Мифы и легенды, как известно, фактами небогаты: в них больше символов, смыл которых не легко поддается расшифровке. Но мы все же попробуем кое в чем разобраться. Ева предлагает Адаму нарушить некий запрет, табу. Вопрос в том, что нельзя было делать первым людям и почему идея проступка исходила женщины? Все у ребят в раю было хорошо, лишь запрещалось им под страхом смерти потреблять плоды неизвестного нам древа. Но Ева запрет нарушила и вкусила — и ей понравилось, да так понравилось, что она поделилась с Адамом. Он вроде бы как одобрил и не умерли они, но узнали, что смертны и что наги. Примерно так, в вольной форме можно изложить доисторическое происшествие. Примечательно, что смерть, точнее знание о личной смерти, тесно переплетается с осознанием наготы, что всегда есть и будет символом сексуальности. Ничего не напоминает? Похоже на "легализацию" инстинктивных программ сохранения себя и продления себя. Именно так и произошло: человек увидел, ощутил свое обнаженное тело как интимный призыв к продлению себя, а параллельно осознал, что смертен и что себя необходимо сохранять. То есть, первые люди стали ощущать себя как мы сейчас: смертными и сексуальными. Животные, наверняка, не осознают конечности своего существа и не испытывают таких сексуальных притязаний как человек. Выше говорилось, что инстинктивные системы продления и сохранения в человеке "работают" в паре, тесно взаимодействуя, формируя таким образом и поведенческие мотивы, и алгоритм обмена веществ, и психо-эмоциональное состояние личности.
Так что же такое они съели, что вкусили, раз стали знающими, как боги, но в то же время смертными, как люди? Во-первых, как мы уже отметили, они поняли, что сексуальны и конечны. Это знание есть некая проекция инстинктивных, плохо вербализируемых, осмысляемых программ в нашем сознании. Инстинкт нельзя осмыслить, его можно лишь ощущать. С этим ничего не поделаешь: разные уровни, несовместимое программное обеспечение. Во-вторых, и это важнее первого, люди посчитали себя критерием истины. Человек решил, что он — мера всех вещей. Мол, что хорошо для человека — то хорошо в принципе, а что плохо — то само по себе негодно. В этом заключается главное человеческое заблуждение, которое определило всю последующую историю.
В библейской истории Адам и Ева позволили себе критически отнестись к творческой деятельности создателя или матушки-природы. И легко, не обременяя себя лишними сомнениями, разделили вещи, события, обстоятельства — все на плохое или хорошее, относительно самих себя. Любой природный объект, все, что попадалось им на глаза или в рот, ощущалось носом или телом, даже то, что представлялось воображению, рассматривалось с моральной точки зрения, как полезное или вредное, приятное или другое, красивое или безобразное, проще говоря, как добро для человека или зло для него. Примерно таким же образом человечество и единички, его составляющие, воспринимают мир и по сей день.
А как все хорошо начиналось в райском саду! Пищи вдоволь, врагов нет, плодись и размножайся вволю. Пожалуй, лишь одноклеточным создатель-эволюция предложила столь льготные условия существования. Да и то явила одноклеточных в разнообразии видов для конкуренции друг с другом, а человек был один! И не только лучше других приспособлен к внешней среде, а практически независим от нее.
Так что, поедание запретных плодов можно считать символическим описанием процесса вызревания и становления человека как существа нравственного, способного оценивать и определять "что такое хорошо, а что такое плохо". Заблуждением человека явилось некоторая односторонность, однобокость оценок: он все или почти все стал воспринимать относительного собственного "Я". Такое заблуждение возникло оттого, что осознание своей личности, ее бесценности несколько опережало понимание справедливости. Категории не менее, а зачастую более значимой для человека, чем все остальные качества. Об этом мы еще поговорим, а пока вернемся к Еве и к вопросу, что явилось двигателем развития нравственных категорий.
Человек, как неоднократно повторялось, сущность многоплановая, в нем переплетаются и тесно взаимодействуют очень разные качества. Поэтому вопрос "хорошо — плохо", добро — зло решается отчасти и посредством способности к выбору. А кто с этой проблемой столкнулся в очередь первую? Конечно Ева. Ей, как всем женщинам, пришлось выбирать для себя субъект любви из разнообразия мужских объектов. Женщины пришлось решать, годится или не годится мужчина для этого дела, подходит он ей или не подходит. Потому вначале Ева попробовала, что есть добро, а что — так себе или вообще никуда не годится. И вкусила она, конечно, не банан, не смокву, не кокос — фрукты здесь вообще ни причем. Женщина вкусила любви, страсти, секса. Разумеется с Адамом, а змей лукавый, соблазнитель такой сякой — лишь символический образ инстинкта, неуправляемого сознанием, страсти, сексуального желания, возникшего в очеловечивающейся женщине как эволюционная необходимость. В противовес разуму и компенсация за муки в родах.
Природа ничего не делает просто так, она никогда не дает однозначно положительных или отрицательных качеств. Любое свойство живой системы может быть как полезным для системы, так и вредным. Помогать системе в размножении и выживании или мешать. Все зависит от переменчивых обстоятельств внешней среды, которые заставляют живую систему реагировать на перемены всеми своими свойствами-возможностями. Новоявленный разум помогает человеку выживать, но затрудняет размножение — природа усиливает инстинкт продления себя, добавляя в него такое качество, как сексуальность. Параллельно усиливается инстинкт сохранения себя. Человек приобретает еще одно неоспоримое преимущество, позволяющее выживать в различных природных условиях — всеядность. Немногие из живущих на Земле способны употреблять в пищу такое разнообразие продуктов, как человек, и таким образом существовать практически в любых климатических условиях. (Подробнее об этом в работе "Питание и способ мышления в медицине систем".) Размножатся человек может также, где заблагорассудится — так силен инстинкт, в независимости не только от природных условий, но и социальных обстоятельств, даже вопреки таковым. Венец эволюции, ничего не поделаешь, так предопределено.
Но главная проблема человека и человечества — нравственная. Проблема древа с неизвестными плодами, осознание добра и зла. Однажды задумавшись об этом, (первой это сделала женщина, потому и упрекаема), люди, похоже, навсегда потеряли покой. По любому поводу они вопрошают всех и себя в первую очередь "Что лучше, что полезнее, вкуснее, красивей и так далее?" Сколько сил человечество тратит на сомнение, на выбор необходимого, вернее лучшего и еще больше на доказательства того, что нечто лучше иного. Проблема выбора, обязательного спутника свободы ставит человека в тупик. В цивилизованном обществе сознание людей буквально парализовано необходимостью ежедневно, ежечасно выбирать, зачастую там, где никакой необходимости в функционировании избирательной системы нет. Это уже конфликт, человека, его сознания, его возможностей с обстоятельствами, окружающей социальной средой. Это серьезный стресс, разрушающий психику человека, а затем его органы и системы. Выше отмечалось, что в организме человека за выбор отвечает система легкие. Она же, как правило, и страдает от собственной несостоятельности, не справляясь с требованиями внешней, социальной среды. Впрочем, мир внешний успешно противоборствует и другим специфическим качествам личности. Рассмотрим, как иллюстрацию, еще одну библейскую историю.
Жили-поживали два брата, Авель и Каин. В доисторическую малонаселенную эру все люди были родственниками, поэтому степень родства принципиального значения не имеет. Любопытно другое, почему эта история осталась в памяти человеческой, попала в Библию, превратилась в притчу? Что собственно произошло? Один человек убил другого человека, пусть даже и брата, что в этом особенного? Разумеется, убийство уже и трагедия, и преступление. Но все же что так заинтриговало авторов Библии, раз они записали и тем самым сохранили эту бытовую историю? Во времена создания Библии, люди убивали друг друга сплошь и рядом, акт лишения человека жизни не вызвал никакого ажиотажа. Почему история несчастного Авеля и злодея Каина сохранилась до наших, еще более кровожадных дней? Возможно потому, что убийство Авеля было первое в истории человечества? Очень может быть, но память человеческая — вещь капризная, она сохраняет в организме все, а воспроизводит избранное, и, кстати, склонна забывать именно неприятные события. Неужели в начале истории человеческой убийство было доблестью? И Каин представлялся героем, а Авелю лишь сочувствовали? Может быть, мотив Каина был столь необычен, что запомнился современникам. Что же толкнула Каина на преступление, что ребята не поделили в добропорядочном, еще не знающем вражды мире?
Есть версии, что притча о братьях выражает в символической форме конфликт земледельцев и скотоводов или что таким образом братья решали вопрос о первородстве. Так или иначе предполагается, что это был "шкурный" вопрос: мол, товарищи не поделили блага материальные. Но не следует забывать, что отношений социальных, в нынешнем понимании, тогда еще не существовало. Именно эти отношения, вернее сформированная такими отношениями психика сподвигает людей на всевозможные преступления, в том числе и убийства. Кроме того, не следует забывать, что это были "первые люди", непосредственные потомки Адама и Евы. Мир для них был еще в диковинку, как для малого ребенка. Они, вероятно, ощущали себя иначе, не так, как мы теперь: они еще только формулировали нравственные категории. Впрочем, и сейчас вопрос добра и зла не решен окончательно, несколько отодвинут, скрыт насущными псевдопроблемами, на время, но он еще вернется во всей своей актуальности. Адам и Ева, Каин и Авель только начинали осознавать себя, свою принадлежность к человечеству. Еще только-только начинали понимать, что они не как все рядом живущие, не звери, а существа иного порядка.
Отметим еще одно обстоятельство: в стае в пределах одного вида братья наши меньшие себе подобных не убивают, разве случайно. Подраться, поранить могут, но не убить, это противоречит принципу сохранения вида, за исключением санитарно-эпидемического эксцесса, когда уничтожаются слабые, больные животные или в случае крайнего голода. Но человек, ощутив себя таковым, понял: он — не как все, он — как Бог знающий, не тварь дрожащая — Человек звучит гордо. Не напрасно нарушен запрет: плод познания оказался сладок, возможности представлялись беспредельными, свобода полной. Не было равных человеку в могуществе, как ему, в общем справедливо, представлялось. И человек, в нашей истории Каин, решил себя испытать, так ли он беспределен, безграничен, свободен в воплощении себя, так ли он подобен Богу, жизнь дающему и жизнь отнимающему. И убил. Брата своего, поскольку другой возможности проверить свою необыкновенность у него не было.
Действительно, что мог совершить первопредок наш, дабы убедится в собственной исключительности? Только убить равного себе, брата своего. Эксперимент прошел успешно, сородичи абсолютно обалдели от собственных возможностей и навсегда зафиксировали прецедент в истории человечества. Каин, наверняка, был незаурядным человеком, впрочем, тогда личностью был каждый, но поступок свой он наверняка не считал преступлением. Он действовал, как ребенок, обрывающий крылья у бабочки, отчасти из любопытства, но более всего от желания познать себя. Процесс самопознания человечеством еще не закончен, хотя убивают нынче совсем по иным мотивам. Но именно убийство подобного себе и пробудило в человеке чувство меры, иногда называемое совестью или нравственным законом, представление о возможном и невозможном, допустимом и недопустимом. Соплеменники прочувствовали значение события, не унизились до мщения, но изгнали первопреступника из племени людей навсегда, оставив его наедине с совестью, с которой нельзя договориться, поскольку она для человека и прокурор, и судья, и палач одновременно.
Мифологическая история первоубийства рассмотрена как иллюстрация еще одного специфического, исключительно человеческого качества: самоосознания, самооценки человека. Надо отметить, что осознание себя человеком в принципе не бывает адекватным. Нет однозначных критериев, точнее их слишком много. Мы "смотрим" на себя "изнутри", а люди разглядывают нас "снаружи". Неоднозначность и разнообразие мнений и оценок, их несовпадение с представлениями человека о самом себе есть еще один грандиозный конфликт, стресс. Противоречие, даже противоборство "Я" или "я" с внешней социальной средой, да и самим собой, в мире сегодняшнем только нарастает. В эпоху формирования сознания у человека, во времена библейские люди еще учились понимать себя, еще успевали поразмышлять о сущности человека, не то что теперь. В сегодняшнем мире человек рождается с предопределенной судьбой. На нем от рождения социальный штамп происхождения, статус его семьи, национальности, гражданства. Это клеймо будет пострашнее каиновой печати, означающей, вероятно, изгоя без роду, без племени, родства не помнящего, но свободного человека. Человека, не принадлежащего и не привязанного к традициям и условностям. Человек современный, массированно воспитываемый, с детства обременен несусветным количеством правил поведения, мыслительных стереотипов, обычаев и постулатов. Значение и смысл большинства писаных и тем более не писаных законов ему не понятен, да и задуматься над их значением у него нет никакой возможности — слишком велик темп современной жизни. В сегодняшнем мире человек становится взрослым, а зачастую и старым, так и не осознав, кто он есть по сути своей, не проявив себя личностью в высоком значении этого слова.
Справедливости ради должно отметить, что еще совсем недавно, где сто лет назад, где двадцать, а где и по сей день, люди не только не успевают состариться под гнетом жизни, но и не всегда становятся людьми зрелыми, умирают раньше предназначенного природой срока. Это библейские первопредки жили, не зная пресса социальных иллюзий и норм, плодясь и размножаясь закономерно долго. Они не ведали посягательств на личность свою, тогда как еще буквально вчера, в измерении историческом, о правах человека мечтали лишь утописты, да социалисты. Лозунг "Свобода, равенство, братство" выдвинут, как раз в защиту систем печени — желчного пузыря. Они отвечают, как мы уже говорили, за собственное достоинство и самооценку. Но в современном мире достоинство не в цене. Престиж, имидж — другое дело, а самооценку можно иметь любую, это никого не интересует, главное чтобы она не мешала производить и потреблять.
Надеюсь, внимательный читатель заметил что наша беседа переместилась в сферу качеств человека, именуемых специфическими. Это означает, что рассматриваемые свойства наблюдаются, хотя и не всегда, только у человека. Мы определись с инстинктивными системами продления себя и сохранения себя. Много говорили о свободе и выборе, функциях систем легкие — толстая кишка. Обсудили "высшую" деятельность систем печени — желчного пузыря, то есть достоинство человека, самооценку и самосознание. И как все, эти функции и программы взаимодействуют с внешней социальной средой. Картина получилась невеселая: неважно взаимодействуют, можно сказать в ущерб владельцу, человеку. У нас остались в запасе еще три возвышенные функции, которых напрочь лишены наши меньшие братья. А именно: нравственный закон, он же справедливость. Творчество, свойство нынче модное и оттого уплощенное до неузнаваемости и тем самым дискредитированное сверх всякой меры. И конечно, любовь.
