Специфические качества человека.
Часть 2.
Как говорилось выше, любовь в человеке явилась неким противовесом, противоположностью свободе. Поскольку последнее разрешает и допускает все, что взбредет в голову или другое место, то любовь напротив стремится отграничить многообразие, устремляет человека и притягивает к избранному, хотя сам по себе выбор не есть свойство любви. По правде сказать, описание любви требует поэтической формы изложения, но придется на песню наступить. Да и поэты уже немало потрудились над темой. Впрочем, изобилие сказанного предыдущими ораторами мало открывает сущность исследуемого предмета. В лучшем случае речь идет о проявление этого интимно-таинственного свойства. Поэтому эмоции оставим пока в сторонке, и сосредоточимся на сути вопроса: "Что есть любовь?"
Во-первых, отношение человека к чему-либо. Но ненависть или любопытство, или презрение — тоже отношение. Следовательно, любовь есть особенное отношение, в котором меньше всего как раз интеллектуального, разумного. Мы любим зачастую совсем не то, что нам следует любить. Рассудок наш диктует, выстраивает логическую схему притязаний и привязанностей. Он выбирает подходящий объект для любви, но любовь в советах рассудка не нуждается, она действует, как правило, вопреки ему. Логика, порядок, рассудок определены как свойства системы легкие — толстая кишка.
В чувстве достоинства, свойственного системе печени, любовь также не испытывает особой необходимости. О каком достоинстве можно говорить, наблюдая поведенческие гримасы обезумевшего влюбленного. Воображение, фантазия свойственные системе желудка — селезенки, в состоянии любви не столь важны, как принято думать. Существует расхожее мнение, мол, любовь — иллюзия: человек просто выдумывает идеальный образ, а когда пристальный взгляд или суровое время стирают необоснованные фантазии, от любви и следа не остается. Дело в том, что любовь возникает нередко еще до того как в процесс включается воображение. Влюбленность может возникнуть и сама по себе без участия мышления. Обдумывать объект любви мы пытаемся, как правило, когда уже влюблены.
Может быть, сердце как система-программа формирует в нас любовь? Нет, сердце — орган меры и справедливости. Какая мера в любви? Как раз наоборот, любовь плотно взаимодействует с инстинктивными, страстными системами, а страсть меры не знает. И справедливость к любви отношения не имеет: любят разных людей, даже негодяев, какая уж тут справедливость.
Так что для любви остается одно место — система почки — мочевой пузырь. И ничего обидного в том нет. Эта система формирует в человеке волю, весьма ценное качество, а также способность формулировать и достигать цели. Все это есть деятельность направленная, сосредоточенная, устремленная. Такая "работа" вполне может происходить без смысла, даже вопреки смыслу, без воображения, без обдумывания, делай и все. Не взирая на лица, как чужие, так и свое собственное, обходится без осознания действия, без достоинства и оценок. Волевые качества, устремленность, сосредоточенность на чем-либо, не нуждаются в мере самих себя и легко без нее обходятся, сжимая целенаправленность потока иногда до лучика тоненького или вообще, замыкаясь на самом себе в виде маленькой, но самодостаточной точки. Если отстраниться от эмоциональной окраски, примерно так и проявляет себя любовь как наше неотъемлемое свойство в крайней, сильной форме,
Обсуждается, само собой, любовь между людьми: мужчиной и женщиной, родителем и ребенком. Впрочем, любовь может проявляться и в отношении других вещей, как правило, в более "мягкой" форме. Человек вполне может любить и рядом проживающих, кошек, собак, попугаев. Может любить и свой дом и улицу, город и родину. Может любить блины, сгущенное молоко или чахохбили. Все, что угодно, к чему стремится и тело его, и душа. Нередко "мягкая" влюбленность постепенно и незаметно, вначале плавно, но для человека всегда вдруг, превращается в навязчивое состояние и подчиняет себе человека всего без остатка. Сущность человеческая сжимается до точки — о которой мы говорили, возникает замкнутый круг, зависимость от объекта любви. Как ни печально, но высокая любовь, для реализации которой предназначены целеустремленность и воля, частью которой они и являются, меньше всего востребована. Люди, как правило, растрачивают свои волевые качества не для любви друг к другу, а для приобретения благ материальных, которые, как они воображают, предоставят им счастье под солнцем или без солнца. Еще люди сосредоточиваются и можно сказать, влюбляются в иные вещи и мероприятия, без которых не мыслят существования. Например, скрупулезно и педантично контролируют свое здоровье, переживают футбольные или другие баталии, как промежуточный конец света, играют в карты сутки напролет, не корысти ради, а просто потому что не могут иначе, пьют водку, настойчиво и целеустремленно, не замечая происходящего вокруг и так далее, и так далее. Все эти средоточения, безусловно, суррогатное проявление свойственной нам от природы любви.
Да, любовь есть наше свойство, от природы данное, наравне с чувством меры, самосознанием, способностью к творческой деятельности, свободой выбора. Все эти качества живут в нас и действуют наравне, ни одно из них не является главенствующим или подчиненным. У человека с большой буквы они гармонично уживаются, формируя личность, в режиме взаимопомощи и поддержки сотрудничают с инстинктивными системами и непременно взаимодействуют с окружающей социальной средой. А вот она, среда, ежедневно сегодня и в прошлом, за исключением счастливых библейских времен, предъявляет к личности требования не соответствующие способностям человека. Возможностей для существования человеку хватает, а вот способности свои он использовать по назначению не может, сегодня на них нет спроса. Но они живут в нас, пробиваются, конфликтуют и с владельцем своим, человеком обученным, винтиком производственно-потребительских отношений, и с общественными постулатами и догмами. Раз уж человек встал на две ноги, он никогда не вернется в компанию четвероногих братьев, он вынужден жить человеком.
Любовь, пожалуй, самое конфликтное свойство человека. Причин тому несколько. Во-первых, чувство любви между женщинами и мужчинами, как уже говорилось, тесно взаимодействует с инстинктом продления себя. Эта взаимосвязь прибавляет целеустремленности и волевым качествам, свойственным любви, особенную средоточенность и силу. Разумеется, секс и любовь — вещи разные, но действуют они в норме заодно, и желательно, чтобы направление, сила инстинкта и любви совпадали. Нередко люди испытывают любовь к одному человеку, а сексуальничают с другими или, ощущая любовь, не способны по каким-либо причинам выразить ее сексуально. Рассказ Андрея Платонова "Река Потудань" — великолепная иллюстрация чрезмерной, потому настоящей любви, поглощающей все иные качества человека, даже инстинкты: и сексуальный и сохранения. Герой не может по-мужски проявить себя, даже при благоприятных обстоятельствах, именно от избытка любовного чувства. И пока его любовь не вошла в приемлемое организмом человека русло, не поутихла, герой был не способен не только к сексуальным отношениям с возлюбленной, но и к адекватному для человека поведению.
Во-вторых, любовь есть самостоятельная и самодостаточная функция, не подчиняющаяся ни человеку, ни общественным правилам. Можно сказать, любовь имеет самосмысл, содержит в себе цель и сама по себе является результатом. Ей в осуществлении себя ничего не нужно, кроме объекта любви. А это для общества, функционирующего на принципах взаимозависимости, явная подножка и провокация. Так было всегда: почти все любовные истории всех времен и народов как раз и повествуют о препятствиях, которые вынуждены преодолевать влюбленные. Любовь и общество, как гений и злодейство, — несовместные вещи. Человечество лишь виртуально считается единым, на самом деле со времен построения вавилонской башни мы разделены бессчетным количеством условностей, что иногда кажется, что мы не одной крови, не одного вида. Любовь таких барьеров не знает, она собственно и должна их преодолевать, в этом ее главная эволюционная функция. Если бы не любовь, прежде всего, между мужчинами и женщинами, люди не имели бы независимых, никому не подчиненных качеств, способствующих единению. Природа ничего не делает без умысла, дав нам разность, она позаботилась и об общности.
Почему мы влюбляемся в того или иного человека можно только догадываться. Скорее всего, эта тайна останется не разгаданной, пожалуй — каждая любовь индивидуальна, зависит как от любящего, так и от любимого. Переживания испытываемые влюбленным, в общем, для всех приблизительно эмоционально однотипны, похожи. А вот причины любви одного человека к другому, если вообще у любви есть причины, кроме ее самой, очень и очень разные. Все это любопытно, но в целом дело второстепенное. Главное — любовь объединяет людей, не взирая на расовые, сословные, имущественные, религиозные, возрастные и другие различия. Искусство, отражающее историю человечества, переполнено рассказами о "неравной" с точки зрения общепринятого стандарта любви. К счастью, у любви свои законы, по ее правилам "неравной" любви не бывает.
Влюбленный в некотором смысле "инопланетянин": он мыслит и видит мир иначе, не как остальные земляне. У него появляется особенная логика, другое ощущение реальности, своя мера вещей. С этим ничего нельзя поделать. Любопытно другое, все наши высшие функции: свобода, собственное достоинство, ощущение справедливости и даже творческий порыв в сравнении с чувством любви весьма кратковременны. Имея свободу, ее просто не замечают, как воздух, которым мы дышим. Если человека не третировать и не прессовать, он забывает о своем достоинстве, подразумевается человек нормальный, адекватный обстоятельствам, без комплекса неполноценности, знающий меру, по совести живущий. Даже потребность в творчестве вспенивает дух и душу время от времени, когда муза вдохновенная посещает, хотя бывают и творческие запои, но в целом этот процесс поддается сознательному контролю. Впрочем, далеко не все люди испытывают навязчивую потребность к творческой деятельности. И лишь любовь как нагрянет, так и держит, не давая роздыху, постоянно напоминая о себе и ничто не может отвлечь влюбленного, разве творческий акт, созидательный процесс — будь то на ложе любви с объектом, разумеется, или за письменным столом, или за мольбертом.
Такая "деформация" сознания влюбленного человека происходит от того, что любовь, возвышенное, конечно, чувство, сплетается с инстинктивной системой продления себя, которая себя ущемить не позволит — так задумано, над инстинктами мы не властны. Можно, конечно, удавить голос плоти в зародыше и тому примеров масса. Но эта самовивисекция не плодотворна — раз, разрушает психику и здоровье — два, наверняка приносит человеку страдания — три, а самое главное — зачем? Сказано же, плодитесь и размножайтесь, разве нет? Да еще по любви. Что в этом дурного или безнравственного?
Несколько замечаний относительно конфликта любви, точнее участников любовного процесса с обществом. Отчего, как правило, людское сообщество против любви? Оттого что социум функционирует по своим законам, а любовь — по своим, и точек соприкосновения между ними практически нет. Кроме того, влюбленные не поддаются контролю и влиянию, что для общественного порядка недопустимо. Другое дело, если любовь сочленов общества направляется к одной цели, желательно абстрактной или реальной, но не очень персонифицированной, или, на худой конец, конкретной, но экономически целесообразной. В первом случае всеобщая влюбленность направлена на божество, во — втором на государство или партию, идею, а в третьем на тирана, властителя. Все это суррогаты любви, поскольку любовь, целенаправленное состояние, должна иметь конкретный, реальный, осязаемый объект. Кроме того, она жестко зависит он инстинкта продления себя. Естественно, эрзац любовь ничего хорошего не приносит: нарушает инстинктивные системы и продления себя, и сохранения себя, что подрывает здоровье народа. Всеобщая любовь к символам придумана исключительно для подавления и насилия. Даже невинная, казалось бы, любовь к Богу или человечеству вообще, представляемая обычно как сверхнравственная идея, имеет мало общего и с любовью, и с нравственным законом и никогда не приносит своим последователям реального удовлетворения жизнью. Любовь — состояние нелегкое, требующее много сил, а также иных достойных качеств. Разумеется, легче и спокойней любить всех вообще или нечто абстрактное, при этом изображать святость и поучать других. Иногда это банальное лицемерие, а иногда и серьезная психопатия, нередко и то, и другое.
Важно, что качество объекта любви, если можно так выразится, по сути не имеет принципиального значение. Желательно, чтобы объект любви был приличным человеком, достойным, стройным, красивым во всех отношениях, но любовь, в нас живущая, слава создателю, на все эти пожелания внимания не обращает. Любят разных: толстых и худощавых, веселых и мрачных, глупых и не очень, голубоглазых и раскосых, лысых и с маленькой зарплатой, с детьми и с внуками, и даже в нечищеных ботинках. Любят и все. И хорошо себя чувствуют, и не скрывают, как правило, да любовь и не спрячешь. Влюбленного видно сразу, любовь должна себя демонстрировать, поскольку обязана преодолевать различия между нами — в этом ее главная миссия. Когда человек не подавляет в себе это чувство, когда живет им, за его здоровье можно не беспокоиться. Напротив, когда влюбленный или влюбленные вынуждены либо скрывать, либо преодолевать всевозможные общественно-социальные препоны, здоровья не жди. Любовный стресс, пожалуй, самый сильный и разрушительный для личности. Оттого гражданам и предлагаются всевозможные суррогаты любви: к батюшке-царю или президенту, к любому божеству с именем и без такового, к рок звезде, футбольному клубу. Все отдающее фанатизмом: национализм, безмерное стяжательство, даже алкоголизм с некоторыми оговорками — все это также можно считать извращенным проявлением любви. Подобные влечения, безусловно, содержат конфликт, внутриличностный сбой, стресс, противоборство одних систем с другими. Потому что любовь "работает" в содружестве с другими нашими качествами, прежде всего, инстинктами. Как вы себе представляете, "совмещение" любви к человечеству, к Богу или государству с инстинктом продления себя, если точнее, с основным, сексуальным инстинктом? Представили? Забавная получилась картинка, не правда ли?
Настала пора рассмотреть еще одно специфическое свойство человека, используемое мало либо неадекватно. Речь пойдет о творчестве — способности человека создавать, формулировать, воплощать новое, до него неизвестное. Творчество в обществе популярно, поощряемо, декларативно, конечно. Почему декларативно? Да потому что, сообщество людей по сути своей есть консервативная структура. Люди не любят перемен, исходя из разумного соображения "как бы не было хуже". Творчество же непременно привносит в жизнь человеческую некоторую новизну, иногда весьма существенную. Достаточно вспомнить с каким трудом и жертвами приживалась в умах вполне невинная идея, что Земля — шар, который вращается вокруг Солнца. Собственно, какая такая разница для людей той эпохи, какое принципиальное значение имела мысль о том, кто вокруг кого вертится? Да, в общем то, никакой. Но так было всегда: носители новых идей практически в любой области человеческого бытия редко признавались современниками и почитались, как правило, лишь потомками. Отчего? Новизна, мысль творческая, претит социальному сознанию как потенциальный разрушитель традиций, устоявшихся иллюзий, узаконенной глупости. Поскольку власть предержащие всегда неплохо имеют от иллюзий и глупости, потому и не жалуют творческих личностей. Оттого, как правило, популярны, знамениты и процветают посредственности как неопасные для сообщества. Во-вторых, банальность, выраженная в оригинальной форме, претензия на творчество, понятна, узнаваема публикой и потому легко принимаема. Зрителю приятно осознавать себя знатоком и ценителем, культурным и продвинутым человеком. Он снисходительно рукоплещет всяческим творческим суррогатам, а, проще говоря, пошлости.
Важно следующее, создание нового, способность к творчеству есть специфичное человеческое качество, обязательное и органичное. И вновь приходится наблюдать несоответствие человеческих способностей и общественных потребностей. Конфликт творческого потенциала человека с обществом — очередной стресс для личности, результатом которого непременно будет болезнь и тела, и души или духа, что, как вы, надеюсь, заметили, вещи неразрывно друг с другом связанные.
Может показаться, что разговор о творческих способностях человека касается лишь исключительных личностей — творцов с большой буквы, великих талантов. Но это не так. Может показаться, мол, времена изменились: это раньше, в средневековье и при соцреализме, таланты беспощадно губили, а теперь в обществе свободном и демократичном они поддерживаются и поощряются. Ни чуть не бывало, наоборот. Чем старше цивилизация, чем она богаче материально, тем она более озабочена собственной устойчивостью, сохранением себя, — зрелая цивилизация всегда консервативней. Значит труднее воспринимает новое, неожиданное, зачастую не очень понятное и, следовательно, не известно что обещающее в будущем. Любое начинание, идею, концепцию стабильное общество воспринимает с осторожностью, опаской и потому признавать не торопится. Новое легко принимают лишь молодые: люди, государства, этносы. Кроме того, всегда существуют признанные метры, властители дум, которые никакого желания не имеют уступать насиженные места каким-то выскочкам.
А как все хорошо начинается! Как талантливы наши детишки, особенно в замутненных слезами восторга глазах родителей, страстно желающих вырастить из чад своих гениальных представителей человечества. И действительно, в детстве и в юности многое дети проявляют удивительные способности и таланты, причем зачастую в разных сферах. Они и рисуют, и танцуют, и поют, и декламируют, с легкостью необыкновенной осваивают компьютеры, играют в шахматы почти наравне с мастерами. Но куда все эти "необыкновенные" способности уходят, когда они вырастают? Все просто: "гениальные" дети лишь несколько опережают в своем развитии сверстников, да и то чаще всего с точки зрения их родителей, которые просто более других акцентируют внимание на их способностях. Но, тем не менее, необходимо признать, что детишки в общей массе более взрослых склонны к творческой деятельности. Почему они, точнее все мы, повзрослев, охладеваем к творческому процессу? Все дело в воспитании в организации мышления: чтобы никаких поползновений, никакой творческой инициативы субъект, винтик производственно-потребительского сообщества, и не пытался предпринимать. Ничто, что могло бы хотя бы в перспективе поколебать раз и навсегда устоявшиеся социоотношения, не приветствуется. Хозяева жизни — люди взрослые, даже, как правило, пожилые, им нововведения ни к чему. Отчасти это и есть конфликт поколений. Ну, ничего, молодежь побунтует, подрастет, угомонится и сама постепенно займет консервативную позицию.
Лишь наиболее одаренные, нагруженные талантом сверх меры, что ни воспитание, ни образование не в состоянии подавить, прорываются на оперативный простор для реализации своего таланта. Современники, как правило, шибко умных и талантливых не жалуют. Неуютно себя чувствуют современники рядом с людьми великими — кому хочется быть посредственностью? Совсем другое дело — усопший: он уже не конкурент и вполне можно быть и другом его, и соратником, погреться в лучах славы, да и заработать слегка, ему все равно, возражать и опровергать не будет.
Но одного таланта, чтобы проявить себя в этом мире, недостаточно. Все специфичные качества человека всегда и непременно участвуют в формировании личности. Когда это участие гармонично, уравновешено, соразмерно мы имеем сущность, задуманную Господом Богом или явленную эволюцией, человека в смысле возвышенном, когда это слово, действительно звучит гордо. Что касается реализуемого таланта, отметим, следующее. Во-первых, чтобы талант реализовался в не спешащем принять его мире, он должен быть сильнее усредняющей воспитательной процедуры. Во-вторых, носитель таланта должен обладать существенным чувством собственного достоинства, неслабой самооценкой для того, чтобы противостоять давлению авторитетов. В-третьих, дабы достигнуть результата в творческой работе необходимо действовать целенаправленно, а еще лучше страстно, в некотором смысле быть фанатичным человеком, по крайней мере, влюбленным в то, что делаешь. В-четвертых, должно быть человеком свободных взглядов, мнений и решений. Надо также уметь выбирать из множества верное, то есть обладать достаточной логичностью в мышлении и последовательностью в действиях. Кроме того, свобода, как и самоосознание, помогает выскальзывать из-под влияния авторитетов и догм. Наконец, главное, требуется обладать ощущением верности пути, тем, что обычно называют интуитивным чувством меры: сверхсознательным пониманием дозволенного и непозволительно, справедливого и неправедного, проще говоря, добра и зла. Желательно, чтобы таким мироощущением были бы наделены все земляне, а не только сугубо творческие личности, но это в идеале, можно сказать, в идеальной норме. Так или почти так ощущали себя первочеловеки, пока себе на беду не сотворили регламентированное сообщество из самих же себя. Но ничего не поделаешь, творческие натуры не усидели под древом познания, плодясь и размножаясь по завету, проявили инициативу. Мы подобрались к рассмотрению главного, среди равных, человеческого свойства — чувству меры, нравственного закона или справедливости.
