Глава 4. Заключительные замечания

Типология и Тень

Юнговская типологическая модель базируется на предпочтительных или привычных способах функционирования. Используемая ответственно, она составляет ценное руководство для нашего доминирующего психологического настроя, для жизненного пути, по которому мы движемся и который сами собой представляем. Она также обнаруживает, выводным путем, тот жизненный путь, который мы не ведем, и которым мы, по большей части, не являемся, но могли бы также и являться.

Так, где же тогда оставшаяся часть нас?

Теоретически, можно сказать, что подчиненная или неразвитая установка и функции являются той частью нас самих, которую Юнг назвал тенью. Для этого имеется основание как концептуального, так и прагматического порядка.

Концептуально тень, как и это, представляет комплекс. Но там, где это, как доминирующий комплекс сознания, связан с теми аспектами самого человека, которые более или менее воспринимаются им как “Я”, там тень включает личностные характеристики, не являющиеся частью обычного привычного пути бытования человека в мире, и, поэтому, более или менее отчужденные его чувству личностной отождеств ценности.

Тень, в своем потенциале, одновременно и созидательна, и разрушительна, созидательна в том, что она представляет аспекты человека, похороненные в нем, но которые еще могут быть реализованы; разрушительна в том смысле, что ее ценностная система и мотивации имеют тенденцию подрывать или нарушать у человека сознательный образ самого себя.

Все, что не есть эго, пребывает в относительно бессознательном состоянии; до того, как содержания бессознательного дифференцировались, тень остается бессознательной. Так как противоположная установка и подчиненные функции являются, по определению, относительно бессознательными, они, естественно, связаны с тенью.

В непосредственном мире человека наличествуют установки и поведение, социально приемлемые и неприемлемые. В наши созидательные годы стало чем то естественным подав пять, вытеснять неприемлемые аспекты самих себя. Они “проваливаются” в тень. То, что остается есть персона — “Я”, которое представлено во внешнем мире.

Персона живет согласно принципам того, что ожидается, того, что соответствует Это одновременно и социально полезный мост и необходимое защитное покрытие; без персоны мы делаемся слишком уязвимыми для других Мы регулярно буквально закрываем “грудью” персоны свои неполноценности, поскольку не любим, чтобы наша слабость была видна (Интровертный мыслительный тип на шумной вечеринке может скрежетать зубами, но при этом улыбаться. Экстравертный чувствующий тип сделает вид, что усердно занимается, когда на самом деле он лезет на стену из-за отсутствия компании).

Цивилизованное общество, жизнь, как мы это знаем, зависит от взимодействий между людьми с помощью персоны. Но идентификация с персоной сулит психическое нездоровье уверовать, что “мы и есть персона”, демонстрируемая другим, чревато серьезными проблемами.

Вообще говоря, тень менее цивилизована, более примитивна, менее заботится о социальной пристойности и правилах приличия. То, что ценно для персоны, оказывается проклятием для тени и наоборот. Следовательно, тень и персона функционируют компенсаторным образом: ярче свет, темнее тень. Чем сильнее человек отождествляется с персоной — которая в результате отвергает то, чем владеет тень — тем большую проблему он имеет с непризнанной “другой стороной” личности.

Таким образом, тень постоянно бросает вызов моралитету персоны, и, в той степени, в какой эго-сознание отождествляет себя с персоной, тень будет угрожать эго. В процессе психологического развития, который Юнг назвал индивидуацией, разотождествление с персоной и сознательная ассимиляция идут рука об руку. Идеальным было бы иметь достаточно сильное эго, чтобы признать, как персону, так и тень, не отождествляясь ни с той, ни с другой.

Но это легко сказать, но трудно сделать. Мы склонны отождествляться с тем, что мы хорошие, да и почему мы не должны ими быть? Ведущая функция, в конце концов, имеет несомненую утилитарную ценность. Она “подмазывает” и жизнь течет гладко; именно ведущая функция обычно приносит признание, материальные награды и почести, степень удовлетворения. И, разумеется, она неизбежно становится видным аспектом персоны. Почему же ведущая функция должна отступать? Ответ в том, что мы и не отступаем, пока в этом нет нужды. А когда делаем это, то что? Пришла “нужда”? — когда мы сталкиваемся с ситуациями в жизни, которые не подвластны тому способу, которым мы обычно привыкли действовать; то есть, когда сам способ, позволявший нам смотреть на вещный мир, перестает работать.

Практически, как отмечалось ранее, тень и все с ней связанное, фактически синонимичны с непрожитой жизнью. “Есть кое-что еще для жизни, чем это”, — такое замечание можно часто услышать в консультационной комнате у аналитика. Все, чем я сознательно являюсь и стремлюсь быть, в действительности исключает то, чем я мог бы быть, могу быть, что я также есть. Часть из того, что “также есть” была или остается подавленной, потому что она была или есть непринимабельна в окружающей среде; а часть оказывается попросту нереализованным потенциалом.

С помощью интроспекции мы можем осознать теневые аспекты личности, но можем также продолжать сопротивляться им или бояться их влияния. И даже там, где они известны и приняты, они не очень-то доступны сознательной воле. Например, я могу достаточно хорошо осознавать, что моя интуиция носит теневой характер — примитивна и неприспособлена — но не в состоянии призвать ее на помощь, когда она необходима. Я могу знать то чувство, которое требуется в определенной ситуации, но для своей жизни не могу протрубить для него сбор. Я хочу наслаждаться вечеринкой, но моя беззаботная экстравертная сторона куда-то улетучилась. Я знаю, что обязан многим уединенной интроверсии, но соблазн ярких лучей слишком велик.

Тень не требует в обязательном порядке равного времени с эго, но у уравновешенной личности тень добивается своего признания. Для интроверта это может оказаться случайная ночь в городе — противу его “лучшему суждению”. Для экстраверта — так иногда случается вопреки самому себе — может статься, что он проведет вечер, разглядывая в одиночестве стены своей комнаты. В общем, человек, у которого тень спит, производит впечатление безжизненного, скучного. Типологически это работает в обоих направлениях: экстраверт кажется утратившим глубину; интроверт выглядит социально неуместным, неспособным к осуществлению чего-либо.

Психологическая ситуация интроверта ясно представлена в наблюдении Франца Кафки:

Тот, кто ведет уединенную жизнь, время от времени испытывает желание привязаться к чему-нибудь; тот, кто в зависимости от времени дня, погоды, положения своих дел и т. п., внезапно испытывает желание увидеть хоть какую-нибудь руку, за которую он смог бы держаться, такой человек не продержится долго без окна, выходящего на улицу.

Аналогично, экстраверт может осознать свою тень только когда столкнется с бессодержательностью социального взаимодействия.

Между интроверсией и экстраверсией существует равновесие, также как оно существует между нормально противоположными функциями; но необходимость искать его возникает редко — или даже возможность — до тех пор пока сознательная эго-личность не “шлепнется лицом вниз”.

В этом случае, который счастливым образом проявляется как нервное расстройство, — ибо это действительно лучше, нежели более серьезный психотический срыв, — теневая сторона выставляет требование быть признанной. Возникший беспорядок воспринимается далеко не положительно и может расстроить многое из того, что человек знал о себе и во что в себе верил, но он имеет и преимущество преодоления тирании доминирующей установки сознания. Если к самим симптомам отнестись с должной серьезностью, то и вся личность получит оживление и приободрится для новой жизни.

Существует, по определению, естественный конфликт между эго и тенью, но если человек принимает на себя личностное обязательство жить “на всю катушку”, то есть давать максимальную возможность для раскрытия своего потенциала, тогда интеграция тени — включая подчиненную установку и функции — из простого теоретического пожелания станет практической необходимостью. Следовательно, процесс ассимиляции тени требует способности жить с определенным психологическим напряжением.

Интровертный мужчина, например, под влиянием своей подчиненной экстравертной тени склонен воображать, что он что-то упустил: веселых женщин, легкомысленную компанию, волнение. Даже он сам способен видеть их как химер, но его тень жаждет и стремится к ним. Тень ведет его в самые темные места встреч, а затем, зачастую (иногда да, иногда нет, в зависимости от каприза) покидает его. Что же остается? Одинокий интроверт, которого тянет домой.

С другой стороны, экстравертный интроверт, который с виду кажется экстравертом — как истинный экстраверт — склонен попадать в неприятное положение. В то время как интровертный экстраверт имеет дело только с самим собой, экстравертный интроверт часто набрасывается на тех, кто оказывается на его пути, хотя уже на следующий день (или в следующую минуту) он сам не понимает причин такого наскока и занимает вполне индифферентную позицию. Когда его интроверсия, наконец, подтверждается, он может буквально не хотеть иметь какие-либо дела с другими людьми. Таким же образом интровертный интеллектуал, чья тень — беззаботный Дон-Жуан, дает выход своему чувству, опустошая сердца ничего не подозревающих женщин.

Истинные экстраверты получают действительное удовольствие, лишь оказываясь частью толпы. Это их естественный дом. Они неспокойны, находясь одни; не потому, что избегают самих себя, а по причине отсутствия параметров для установления собственной идентичности вне группы. Интровертная тень экстравертов поощряет их оставаться дома и пытаться найти ответ на вопрос, кто же они. Но точно так же, как интроверты могут быть оставлены своими тенями в шумном баре, экстраверты могут оставаться веселыми и радостными — и одинокими — наедине с собой.

Противоположная установка и подчиненные функции регулярно возникают как теневые фигуры в сновидениях и фантазиях. Согласно представлению Юнга, все персонажи, которые появляются в сновидениях являются персонификациями личностных аспектов сновидца. Сновидческая активность повышается, когда требуется функция, которая обьгчно в сознании отсутствует. Таким образом, человек, скажем, мыслительного типа, после ссоры со своей женой может быть атакован в своих сновидениях образами первобытных чувствующих людей. Эти образы, в драматической форме, иллюстрируют ту сторону его самого, которую ему следует знать. Аналогично, ощущающий тип, споткнувшись на рутине повседневной реальной жизни, в сновидении может предстать перед лицом интуитивного типа, показывающего возможные пути выхода, и так далее.

Чтобы усвоить функцию, субъекту, как уже говорилось во введении (стр. 21), следует начать жить с ней на авансцене сознания. “Если кто-то немного готовит или шьет, — пишет фон Франц, — это еще не означает, что ощущающая функция ассимилирована”:

Ассимиляция означает, что вся сознательная адаптация сознательной жизни на время ложится на эту одну функцию. Переключение на вспомогательную функцию имеет место, когда человек чувствует, что текущий способ бытования стал безжизненным, когда ему постоянно делается более или менее тоскливо от самого себя и своей деятельности Лучший способ узнать как переключиться, — это просто сказать: “Прекрасно, все это мне порядком надоело, для меня все теперь ровным счетом ничего не значит. Где в моей прошлой жизни то дело, которое еще может доставить мне радость? Дело от которого я могу получить отдачу.” И если человек после этого всерьез займется самим собой и искомым делом, он увидит, что переключился на другую функцию — и, до некоторой степени, усвоит аспект тени.

В завершение сказанного следует указать на то, что помимо клинических приложений юнговской типологической модели, ее главное назначение продолжает оставаться перспективным, поскольку она предлагает индивиду его собственную личность.

Психология bookap

Применение юнговской модели в личностно ориентированном плане требует того же самого внимательного и ответственного подхода, что и при обращении к чьей-либо тени, равно как и к любым другим комплексам. Другими словами, это требует пристального внимания в течение достаточно большого промежутка времени, на протяжении которого видны тенденция энергетического распределения, мотивация, лежащая в основе поведения чело века и те проблемы, которые возникают у него во взаимоотношениях с другими людьми.

Современная технология обеспечила нас многими полезными инструментами, быстрыми и легкими способами совершить и создать то, что иначе было бы крайне затруднительным, или требующим огромных временных затрат Процесс понимания самого себя, однако, весьма сложен на коротком отрезке времени Он остается жестко привязанным к индивидуальному усилию и одно временно обогащенным и расцвеченным этим усилием.