Глава X. Мышление.
О генетически ранних ступенях мышления.
В генетическом плане применительно к ранним ступеням развития можно говорить о наглядно-действенном мышлении и как особой ступени в развитии мышления, имея в виду тот период, когда мышление было вплетено в материальную практическую деятельность людей и не выделилось ещё в теоретическую деятельность.
Мышление, формируясь первично в действенном плане, лишь на последующих ступенях развития выделяется из практической деятельности в качестве самостоятельной теоретической деятельности.
Не подлежит сомнению, что генетически первичной интеллектуальной операцией было разумное действие, опиравшееся сначала на наглядное мышление, — наглядно-действенное (или "сенсомоторное") мышление, — точнее, наглядное или наглядно-ситуационное мышление, непосредственно включённое в практическое действие, не выделившееся ещё из него в самостоятельную теоретическую деятельность. Действие, непосредственно реально соприкасаясь с объективной действительностью, проникая внутрь её и её преобразовывая, является исключительно мощным средством формирования мышления, отображающего объективную действительность. Действие поэтому как бы несёт мышление на проникающем в объективную действительность острие своём. На поле действия сосредоточивается первично самый освещённый, наиболее интеллектуализированный участок сознания. Если И. П. Павлов изображает сознание как светящуюся точку, перемещающуюся по коре головного мозга, то в этой связи можно было бы говорить о мышлении, как о светящемся поле, передвигающемся на острие действия и расширяющемся по мере проникновения его в мир.
Лишь затем, на основе общественной практики, развилось теоретическое мышление и более высокие виды наглядно-образного мышления. При этом с развитием более высоких видов мышления, в частности мышления теоретического, генетически более ранние виды наглядного мышления не вытесняются, а преобразовываются, переходя к высшим формам наглядного мышления. Развитие мышления не сводится к тому, что над генетически более ранними примитивными видами мышления надстраиваются другие, генетически более поздние и сложные. В силу неразрывной внутренней связи всех сторон мышления между собой и со всей личностью и её сознанием в целом, генетически более ранние виды в процессе развития сами поднимаются на высшую ступень. Это относится в частности и к наглядно-ситуационному мышлению непосредственно включённому в практически-действенную ситуацию.
Развитие мышления человека на основе общественной практики не является односторонним развитием опосредованного логического мышления в понятиях за счёт чувственного непосредственного содержания сознания; оно является вместе с тем развитием и этого последнего, приводящим к новому непосредственному восприятию действительности.
Сама грань между непосредственным и опосредованным относительна, подвижна, исторична. В зависимости от уровня и содержания наших знаний мы не только по-иному рассуждаем, но и по-иному непосредственно воспринимаем то, что нам дано; наши знания отражаются в нашем восприятии действительности. Сами способы действия, которыми располагает действующий и решающий задачу наглядно-действенного мышления субъект, зависят не только от его личного, но и от социального опыта. Через них в ситуацию наглядно-образного мышления проникают знания, которые не даны субъекту в виде общих положений, но которыми субъект пользуется, поскольку они осели в определённых способах оперирования с вещами. Продукты теоретического мышления, реализуясь на практике, входят в сферу непосредственно данного. Поэтому то, что на одной стадии развития может быть предметом только опосредованного знания и теоретического опосредованного мышления, включается на следующей стадии в непосредственный опыт и оказывается в поле зрения наглядного мышления: "наивная физика" — не только предпосылка, но в известной мере и опосредованный практикой продукт теоретической физики. Этим историческим опосредованием "непосредственного" созерцания человека объясняется изменение характера доступных ему задач и принципиальное различие наглядно-действенного мышления человека по сравнению с "интеллектом" келеровских обезьян. Различие не только в том, что у человека есть также и словесное теоретическое мышление в понятиях, — различно и само их наглядное мышление.
Наглядное мышление, возникая на более ранней генетической ступени развития, чем мышление абстрактно-теоретическое, не остаётся затем в дальнейшем ходе развития на том элементарном, низком уровне, на котором оно первоначально находилось. В процессе общего умственного развития человека на всё более высокий уровень поднимается и его наглядно-образное мышление.
Наглядное мышление выделяется из практического действия, в которое оно первоначально непосредственно включено, становясь относительно самостоятельным актом, который подготовляется предшествующим действием и подготовляет последующее. В связи с этим изменяется и характер наглядного содержания, которым начинает оперировать мышление; развивается наглядно-образное мышление, в котором наглядный образ становится носителем обобщённого содержания всё более высокого уровня. С расширением и углублением общественной практики формируется абстрактно-теоретическое мышление.
Таким образом, в процессе развития выделяются различные генетические ступени развития мышления. На самых ранних ступенях возникает сначала наглядно-действенное ситуативное мышление, непосредственно связанное с действием, как бы вплетённое в него. Затем с расширением и обобщением общественной практики сформировались другие виды мыслительной деятельности. Переход к высшим генетическим ступеням выражается не только в развитии новых видов мышления, но и в изменении уровня всех тех, которые возникли на предшествующих ступенях. Развивается не мышление само по себе, а человек, и по мере того как он поднимается на высшую ступень, на высшую ступень поднимаются все стороны его сознания, все аспекты его мышления.
Большинство зарубежных исследований мышления отсталых народов приводят к резкой двойственности в его понимании. С одной стороны, такие авторы, как Л. Леви-Брюль, сосредоточивая своё внимание на миропонимании отсталых народов, ошибочно характеризуют их мышление как прелогическое и мистическое; другие, как А. Вебер, Э. Ле-Руа (Le Roy), Абель Рей и др., включающие технику в поле своего изучения, отмечают объективную значимость мышления, которое в ней проявляется. Но и они ошибочно противопоставляют два будто бы разнородных плана в мышлении человека на ранних ступенях его развития: один — реальный, проявляющийся в технике и практической жизни, другой — мистический, который сказывается в их миропонимании. В действительности же существуют специфические общие черты, которые характеризуют это мышление в целом, и оба разнородных плана, которые противопоставляются выше перечисленными исследователями, являются лишь двумя сторонами единой его природы. Основные черты, определяющие это мышление, заключаются в следующем:
1. Оно функционирует внутри восприятия и оперирует нерасчленёнными данными наглядной ситуации. Основная качественная его специфика заключается не в максимальном отлёте его от объективной действительности (как думают Л. Леви-Брюль, Э. Блейлер и др.), а в максимальной скованности его непосредственно данным содержанием, наглядной практической ситуации. Мышление наглядно, образно, ситуационно. Непосредственно данное ещё не расчленено; из непосредственно данных синкретических соединений не выделяются более опосредованные существенные связи; мышление не способно к опосредованным определениям. Понятие не отделяется от наглядно данного предмета, число — от исчисляемого и т. д. Гипотетический план мышления не вычленился в действительности. Рассуждение поэтому не формально и, конечно, не диалектично, т. е. сверхформально, а доформально. Мышление ещё не овладело своей формой, оно наглядно и практично, а не теоретично. Считать на этой стадии можно лишь определённые предметы: коров, медведей. На предложение считать со стороны представителей культурноотсталых народов следует обычно вопрос: что считать? (Р. Турнвальд, М. Вертгеймер). При этом предметы, подлежащие счёту, мыслятся всегда в конкретной ситуации; так, например, медведи в ситуации охоты. Поэтому медведей можно считать лишь до 6, так как "ни одному человеку не доводилось убить большее число медведей". Счёт коров может вестись до 60, потому что "не бывает, чтобы один человек владел бОльшим числом коров". Число ещё не отделилось от исчисляемого, и операции над числами совершаются лишь внутри конкретных ситуаций. То же относится и к другим понятиям. Ограниченности практики на ранних ступенях развития соответствует и ограниченность мышления. Разрешение проблем, требующих высших форм теоретического мышления, ему ещё недоступно. Решение этих проблем средствами примитивного наглядного мышления принимает "прелогический" характер.
Основная линия развития мышления заключается в переходе от наглядно-действенного мышления к опосредованному, обобщённому, теоретическому мышлению в понятиях.
2. Второй отличительной чертой этого мышления является непосредственная близость его к практическим потребностям действия. "Производство идей, представлений, сознания, — как пишет К. Маркс, — первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей — язык реальной жизни".119 Затем уже на высшей ступени развития общественной практики мыслительная операция выделяется из непосредственной связи с материальной деятельностью, в которую оно первоначально вплетено, и превращается в теоретическую деятельность.
119 К. Маркс и Ф. Энгельс, Немецкая идеология, стр. 16.; К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т. 3. С. 24.
В конкретной ситуации, при решении элементарных технических, практических задач непосредственные данные наглядной ситуации, которыми оперирует это мышление, оказываются более или менее адекватными; но эти же данные и приёмы непосредственного наглядного мышления оказываются неадекватными в применении к отвлечённым проблемам миропонимания. Здесь они порождают синтез без анализа, синкретический "синтез без синтеза", характерный для "прелогического" мышления.
3. В силу непосредственной близости к практическим потребностям действия, это мышление насыщено плохо контролируемыми эмоциональными тенденциями.
В практической ситуации эмоциональные тенденции подчинены контролю эффективности действия. При переходе к общим проблемам идеологии, в которых отпадает непосредственный контроль практической ситуации, давление эмоциональных тенденций получает особый простор и выражается в отклонении от объективности. Это создаёт психологические предпосылки для "мистических" форм мышления, подчиняющиеся "логике чувств" — не столько принципу реальности, сколько принципу удовольствия. Объективно эти формы мышления порождаются низким уровнем техники и недостаточным овладением человеком природой.
История развития объективной мысли опирается на развитие практики и совершает первые свои шаги в связи с развитием техники, для которой развитие мышления является одновременно и следствием и предпосылкой. Египетские папирусы и ассиро-вавилонские таблицы показывают, что геометрия и астрономия возникают как чисто практические, технические приёмы, непосредственно связанные с практическими нуждами. Основным приёмом доказательства древнейшей геометрии является наглядный показ, приёмы наглядного мышления; недаром эти доказательства заканчиваются обычно словами: "видишь", "вот" и т. д.
Однако наглядные данные, которыми оперирует древнейшая геометрия, астрономия и арифметика, представляют собой наглядный материал особого рода. Из него особенно отчётливо выделяется заключённая в нём система отношений. Запросы общественной практики побуждают к их выделению, а это порождает новую "технику" мысли. Постепенно число отделяется от исчисляемого; оперирование геометрическими фигурами приводит к выделению пространственных свойств и отношений от содержания предметов, наполняющих пространство; астрономические наблюдения приводят к выделению из совершающихся событий абстрактного времени. Эти абстракции числа, пространства и времени связаны с наглядным восприятием; вместе с тем они являются предпосылками мысли, выходящей за пределы наглядного данного; в них совершается переход от наглядного мышления к мышлению отвлечённому, теоретическому.
Переход мышления от наглядно-ситуативных ко всё более обобщённым, отвлечённым и объективным формам на всём протяжении своего развития совершался в неразрывном единстве с развитием речи, которое тоже переходило от полисемантических, ситуативных, многозначных выражений ко всё более обобщённым терминам, соединяющимся определённой системой языковых отношений (см. главу о речи).
