Глава 4. Отвергнутое желание

Человек, который ничего не хотел

Гари и Джилл пришли ко мне, потому что их брачные отношения превратились в набор обязанностей. Никаких семейных сцен, никто не кидался тарелками, никто не заводил интриг на стороне. Хотя, как я позже понял, лучше бы это было так — хоть какой-то признак жизни. Их чувства были так же горячи, как вчерашняя овсянка. Позвонила мне Джилл, потому что боялась, что потеряет Гари, что они «разойдутся, как в море корабли». Мне не пришлось долго искать причину. Гари умер. Он по-прежнему ходил на работу, оплачивал счета, подстригал газон, но к этому сводилась вся его жизнь. Ни эмоций, ни развития, никакой реакции на происходящее. Самая жизненно важная часть его существа была закрыта. Я спросил его, можем ли мы с ним просто встречаться и разговаривать о его жизни. Шли недели, и я постепенно узнал, что он был верным членом церкви, никогда не пропускавшим воскресных богослужений. Он принимал участие в работе церковного комитета и был рад предложить помощь тем, кто в ней нуждался. Но было очевидно, что чего-то не хватало в его жизни.

Я был искренне удивлен, что Гари приходил каждую неделю. В эмоциональном плане отправиться на консультацию к психологу — это все равно что решиться совершить восхождение на Эверест. Я же не видел в своем пациенте ничего, что напоминало бы желание совершить восхождение. После того как через месяц мы никуда не продвинулись, я задал простейший вопрос: «Гари, почему вы христианин?» Он сидел молча около пяти минут. «Я не знаю. Наверное, потому, что христианство — это правильный выбор». «А надеетесь ли вы получить что-то приятное, если будете верить до конца?» «Да нет… не думаю». «Так чего же вы хотите, Гари?» Последовала еще более длинная пауза. Я терпеливо ждал. «Я ничего не хочу». Наши сеансы вскоре прекратились, и я чувствовал себя плохо, так как ничем не смог помочь ему. Всю свою жизнь Гари был хорошим мальчиком. Кастрированным жеребцом, мерином. А мерин, хоть он и более послушный, чем жеребец, не может дать жизнь. Он стерилен.

Я вспомнил о последней дошедшей до нас истории из жизни пророка Елисея. В те времена царем Израиля был Иоас, и он пришел навестить Елисея у смертного одра. Он знал, что без помощи великого пророка будущее Израиля под вопросом. Враги подступили со всех сторон, выжидая удобный момент, чтобы нанести удар. Елисей приказал царю взять несколько стрел:

Вот это да! Что за странная история? Почему так рассердился старый пророк? Потому что царь оказался бесстрастным; он был равнодушен, невозмутим. Он ударил по земле раз или два и не вложил в эти удары все свое сердце. По сути, Бог сказал: «Если ты так мало заботишься о будущем своего народа, то так же мало помощи ты и получишь». Другими словами, если ты не вкладываешь в это дело все свое сердце, то и Я не буду. Ты не можешь управлять страной, относясь к ней холодно, обрекая ее на участь женщины, одинокой в браке. Отвергнуть желание — это все равно, что сказать: «На самом деле ты не нужна мне, я не хочу тебя. Но я буду жить с тобой из чувства долга». Это чудовищная карикатура на то, что должно быть прекрасным танцем желания и преданности.

Психология bookap

Ваши сердца жаждут страсти, и вы отправляетесь искать того, к кому стремится ваше сердце. Ваша избранница отвечает на ваши ухаживания, потому что они пробуждают стремление ее сердца быть желанной. Да, преданность играет очень важную роль — но только как выражение желания. Обязанность сводит танец к однообразному кружению. Представьте, что вы появляетесь с букетом цветов на годовщину вашей свадьбы. Ваша жена очень обрадовалась, а вы говорите ей: «Это пустяки, дорогая. Я лишь выполняю свой долг». Джон Пайпер, чтобы показать мертвящее влияние долга на человеческие взаимоотношения, начинает свою книгу Desiring God такой фразой: «В выражении „подарить розы из чувства долга“ уже есть противоречие». Женщина не хочет, чтобы ее любили из чувства долга, она хочет быть желанной. Этого же хочет и Бог. Как утверждал Э. Тозер, «Бог ждет, когда мы захотим Его присутствия в нашей жизни».

Однажды я спросил Гари о том, как он молится. «Я никогда ничего не прошу у Бога», — ответил он. И это не удивило меня. Понимаете, дилемма желания заключается в том, что оно унижает нас. Оно выводит нас за пределы наших возможностей туда, где мы вынуждены просить о помощи.