БЕГСТВО ИЗ ПАРИЖА. СКИТАНИЯ И УЕДИНЕНИЕ

Закат мудреца

Что было ему делать? В Вене оставаться он не мог, во Франции террор, в Европе бушует война. С трудом он добирается до благословенной Швейцарии и поселяется в тихом кантоне Фрауэнфельде. Здесь в небольшой горной деревушке он живет в полном уединении, замкнуто. Занимается частной врачебной практикой, лечит местных крестьян.

И никто не подозревает, что это тот самый доктор, имя которого еще недавно гремело по миру, с которым боролись академики и чуть ли не все врачи Европы, о котором написали сотни трудов и брошюр.

Теперь он забыт. Как скажет Стефан Цвейг, «едва ли найдется во всей мировой истории пример столь стремительного падения с вершины шумной славы в бездну забвения и безвестности; едва ли мы найдем чью-либо биографию, в которой полная безвестность пришла бы за поражающими триумфами и так же скоро, как в этой замечательной и, можно сказать, неповторимой судьбе, судьбе Франца Антона Месмера».

И что удивительно, Месмер свое изгнание переносит стоически, он не ропщет на судьбу, кажется, он смирился. Но вот отгремели пушки революционного Парижа, погасли кровавые сполохи, и друзья предложили ему вернуться, открыть клинику, собрать вокруг себя новых учеников. Месмер отказался. Он не хочет больше словесных битв и научных споров, с горечью и одновременно с гордостью заявляет: «Если, несмотря на мои усилия, мне не выпало счастье просветить своих современников относительно их собственных интересов, то я испытал все же внутреннее удовлетворение, исполнив свой долг перед обществом». В душе он надеялся, что идеи его будут жить и после его смерти. Будущее, пророчески предчувствовал он, воздаст должное его открытию и трудам. И он окажется прав.

Впрочем, еще при его жизни последователи Месмера, ничего не зная о его судьбе, будут распространять его методы. Повсюду растет интерес к его учению. В Берлине указом прусского короля учреждается комиссия для повторной проверки «животного магнетизма». И та самая академия, которая отвергла его учение, теперь, почти сорок лет спустя, в 1812 году, берется за исследование магнетизма. Кто-то вспоминает, что выдвинувший проблему доктор Месмер еще жив. «Не может быть!» — удивляются члены комиссии и решают вызвать человека, открывшего магнетизм, в Берлин, чтобы он разъяснил свой метод. На приглашение приехать Месмер отказывается, ссылаясь на старость и усталость. Тем более он не хочет больше ввязываться в борьбу. Но академики не унимаются. К Месмеру посылают королевского эмиссара, профессора Вольфарта, с полномочиями «просить изобретателя магнетизма господина доктора Месмера сообщить все сведения, которые могут служить к ближайшему установлению, описанию и уяснению этого важного предмета, с тем чтобы содействовать этой поездкой целям комиссии».

Профессор Вольфарт посетил Месмера в его уединении. В своем отчете он написал: «Я увидел, что первое же личное знакомство с изобретателем магнетизма превзошло все мои ожидания. Я застал его погруженным в ту благотворную деятельность, которой он себя посвятил.

В его преклонном возрасте тем более удивительными показались мне широта, ясность и проницательность его ума, неутолимое и живое рвение, с которым он делится своими сведениями, его столь же простая, сколь и выразительная, крайне своеобразная благодаря удачным сравнениям речь, а также изящество его манер и любезное обхождение.

Если взять огромный запас положительных знаний во всех отраслях науки, какой не часто встретишь у одного ученого, и благожелательную мягкость сердца, сказывающуюся во всем его существе, в словах, поступках и во всем окружении, если взять еще и могучую, почти чудесную силу воздействия на больных, оказываемого его проницательным взором и даже спокойным поднятием руки, если прибавить ко всему благородную, внушающую благоговение внешность, — то таковы будут главные черты в портрете Месмера, такого, каким я его нашел».

И действительно, Месмер оказал самый радушный прием профессору, щедро делился с ним опытом и идеями, позволил присутствовать во время приема больных. Больше того, он передал ему свои заметки, чтобы тот сохранил их для потомства. Он заявил при этом: «Так как путь моей жизни вот-вот оборвется, для меня нет дела более важного, чем посвятить остаток своих дней исключительно практическому применению того средства, в огромной пользе которого убедили меня мои наблюдения и опыты, с тем чтобы мои последние труды умножили число фактических данных».

Вот так, как справедливо заметит тот же Стефан Цвейг, нам неожиданно достался портрет этого замечательного человека в преклонных летах, после того как он прошел все ступени славы и ненависти, богатства и бедности и, наконец, забвения, с тем чтобы спокойно и величественно встретить смерть убежденным в непреходящей ценности своей жизни.

Его последние годы — закат мудреца, искушенного и просветленного духом исследователя. Материальные заботы не угнетали его, так как французское правительство назначило ему пожизненную ренту в возмещение миллиона франков, потерянного им во время революции. Его ум сохраняет прежнюю живость, зрение ясность, а слух остроту, он применяет свою магнетическую силу ко всем, кто обращается к нему за помощью; часто посещает больных в отдаленных селениях. Из прежних привычек, а точнее, увлечений он сохранил любовь к музыке. Каждую неделю он посещает концерт у князя Дальберга. Особенно ему доставляет удовольствие игра на стеклянной гармонике. Слушая, Месмер переносится в молодые годы, вспоминает юного Моцарта, других посетителей в его доме на Загородной улице — Глюка, Гайдна, да Понте, Метастазио, Касти…

Месмер завещал похоронить его как простого смертного, без какой-либо пышности. Так и сделали. Тело его (он умер 5 марта 1815 года) предали земле на кладбище в Мерсбурге, что по ту сторону Боденского озера, в Южной Баварии, напротив города Констанц, возле которого он родился. На могиле соорудили символический памятник в форме мраморного треугольника, с мистическими знаками, солнечными часами и буссолью, которые должны аллегорически изображать движение во времени и пространстве. Позднее над могилой воздвигли новый памятник в знак уважения к трудной судьбе великого пророка и врача — предтечи современной психотерапии.

Месмер пророчески предчувствовал, что не современники, а будущее воздаст дань его трудам и лишь после его смерти идеи его начнут полнокровную жизнь. Хотя сам он оказался, как мы уже сказали, лишь предтечей открытий в психотерапии. Месмер — первый профессиональный врач нового времени, открывший то благотворное воздействие, которое оказывает на больного человека владеющий даром внушения.

К сожалению, он не пошел дальше и не объяснил эти явления, а видел в них лишь магнетическое действие на психику. Это сделают его ученики и последователи, объяснив, что непостижимый флюид — это психическая передача воли в чужое сознание, то есть внушение — один из самых решающих факторов при всяком психическом воздействии. С развитием науки о психологии внушение, прежде именовавшееся месмеризмом, признают научно обоснованным врачебным средством те, кто когда-то травил и преследовал Месмера.