Книга ПЕРВАЯ

Часть II. ЛИНИИ ПУСТОТЫ

Глава 1. Личная воля

4. НАМЕРЕННОЕ СНОВИДЕНИЕ

Начиная сознательно практиковать сновидение, мы почти всегда от этого чего-то хотим. Пространства сновидений не склонны оправдывать возлагаемых на них надежд. Своими желаниями мы фиксируем внимание на некоторых аспектах этих пространств, не замечая из-за этого больших шансов и других качеств радости пребывания в этих краях. Ожидание конкретной информации или определенных состояний сознания затрудняет цельное припоминание пройденных сновиденческих дорог.

Распределение внимания к ткани снов, его равновесие — настоящее искусство.

Сознание не обязательно перемещается скачками ассоциативных связей от одного плана мира к другому, поскольку большую часть различных уровней возможно видеть как единство эманации Силы.

Здесь формулируется, может быть, основная загадка для сознания — извлечение себя из «условий» (образов, сюжетов, жизненных планов, идеалов) и видение своей необусловленной отдельности.

Маскараду материальных рядов, в которые мы вовлекаемся, приходит на смену чувство причастности к миру и гармонии Силы, наполняющей жизнью эти ряды.

Для человека естественно стремление к свободе. Сновидение — один из путей к ней. Минимальным шансом сновидения является пробуждение во сне.

Проснуться во сне можно в результате нескольких условий. Первая ситуация: причины независимы или только косвенно зависимы от вас, — сроки ваших заблуждений подходят к концу, желание игр с иллюзией исчерпывается, восприятие становится незанятым и ветер Силы, оживляющий и направляющий сновидцев, касается его.

Ситуация вторая: причины создаются вами — волевые усилия по припоминанию и движению снов, внимательность к ночным путешествиям и попытки увидеть их при свете пробужденного сознания, дают плоды.

Снам, которые я хочу описать, присуща некая общая сила. Ее признаки вы заметите сами, но для меня они едины не столько постоянством образов, сколько качеством целостности видения их пространств.

Они происходили в течение нескольких лет и поэтому я не могу достоверно вычленитъ первый из них и установить временную последовательность, что в общем-то совершенно не важно.

«В эту ночь я спал во дворе деревенского дома, на раскладушке, поставленной под виноградным кустом. Кажется, был коней июля. Я проснулся во сне на той же раскладушке, под теми же зелеными листьями.

Я чувствовал себя очень спокойным, радостным и наполненным жизненной силой. Она настолько переполняла меня, что в какой-то момент я понял, что поднимаюсь вверх, сквозь листву и выше.

Не исчезающее чувство чудесности происходящего и пони-мания, где я и что со мной, не рождало никаких мыслей по этому поводу.

Остановившись, я стал оглядывать себя, дом и даже холмы. По животу и ногам струился свет, похожий на лунный. Где-то из области пупка исходило, иссиня-серебрянная нить, скорее даже спица, палка, так как это была очень прочная субстанция.

Она уходила вниз сквозь листву и, видимо, связывала меня с лежащим там физическим телом, но как — я не видел.

Мне захотелось увидеть свое спящее тело и стать на землю.

Для этого я произвел какую-то неконтролируемую манипуляцию серебрянной нитью-спицей.

В следующий момент — во время самого движения никаких сменяющихся образов не было — я стоял на асфальтированной площадке перед домом. До места моего ночлега было несколько метров, но я почему-то пошел в противоположную сторону, в обход дома. Там меня тоже все интересовало, но не так интенсивно. Через несколько шагов я понял: «Я же хотел посмотреть на себя. Надо вернуться».

Пройдя обратный путь, я подошел к постели. Она была пуста».

«…осознал себя уже вылетевшим из дома, в котором спал. Используя необычайную легкость, которую чувствовал во всем, я поднимался выше и выше, что соответствовало моему дневному намерению именно таким способом выйти за пределы себя. Здесь это понималось как выйти в космос, за пределы атмосферы. Движение шло с возрастающим напряжением.

Когда я вырвался в пустоту, передо мной оказалась пшенично-золотая плоскость. На мгновение я почти слился с ней, но уже в следующий момент рикошетом отлетел, будто был отвергнут какой-то силой и стал возвращаться к земле.

Это означало, что я не готов к дальнейшему и возвращаюсь на «доработку». Возвращение происходило гораздо быстрее, чем движение вверх. Объем сновидения уменьшился, исчезло чувство бесконечности.

В правом нижнем углу обозначилось облако образа. Этот информационный сгусток понимался как нерешенная проблема. В нем виделись картины школы, в которой я учился и другие личные подробности. Я «впал» в это облако и начался «разворачивающий» его сон».

«… вылетев из дома, я подумал, что интересно было-бы найти кого-то еще, реально присутствующего в пространствах сновидения. Трудно полно передать это чувство — того, что ты реально есть. Поиск другого был одновременно и следствием потребности поделиться легкостью и радостью присутствия здесь, и притяжением реального к реальному, и отголоском какой-то глубокой тоски по самому себе.

Пролетев некоторое расстояние над местностью, которая была идентична дневной, я почувствовал утомление и приземлился. Снижаясь, я задел ногами за невысокую ограду и упал навзничь. Удар дал мне возможность почувствовать свое тело — было похоже, что оно обтянуто тонкой, но прочной тканью. Ко мне пришло понимание того, что оно может быть разрушено, и это накладывает на мой выбор определенные ограничения…»

Уходя в сон или через сон, у каждого странника есть шанс оглянуться и увидеть, что он оставляет. Напряжения рационального сознания пронизывают нас от физического тела до неопределимых высот. Большинство этих напряжений имеет «проекцию» на физическое тело. Любая фигура движения рационального сознания — от мысли до личности — есть напряжение «перевода» Происходящего на созданный личностный язык. И одномоментные, и постоянные напряжения форм — это незаменимый до какого-то момента способ исследования мира и реакции на его загадки.

Все, создаваемое нашим сознанием, имеет ценность только тогда: когда оно принимает свою вторичность относительно тайны мира и указывает на первичное.

Путь через сновидения — это естественная дематериализация создаваемых нами «домов», ограниченных убеждений, надежд, привязанностей — напряжений, которые никому не мешают, пока не претендуют на изначальное и окончательное существование созданной формы и полностью фиксируют сознание на себе.

Намеренные сновидения — это индуцирование собственной воли для того, кто остается, когда мы засыпаем, когда нас нет. С другой точки зрения, намеренное сновидение — это обращение внутреннего слуха к воле того, кто остается после нас, и ее явление. Так или иначе, пока не происходит перемещения внимания с «периферии» нашего существа, на которой мы функционируем, к глубинам, из которых приходит к нам сила жизни, всякая активность, направленная к миру, — сновидения будут либо засыпать вместе с нами, либо мешать нам достаточно полно уснуть.

Как происходит этот скачок, смещение внимания, остается для сновидца загадкой, даже когда это случается.

Можно поставить в прямую зависимость внутреннюю искренность и реальность сновиденческих бдений. Сила лжи в том, что она всегда мельче правды. Пусть ей не хватает глубины и свежести, но меньший объем видимого кажется чему-то в нас менее опасным.

Объем, глубина сновидений уменьшается всеми видами лжи — привычкой к ограниченности, снами желаний, уютным согласием на вовлеченность в частные течения Силы без памяти об истинных взаимоотношениях любого способа бытия и целого.

Не было бы никаких шансов выхода за границы уже освоенного, если бы не смутное (и не очень смутное) чувство существования чего-то большего.

У каждого сновидца в процессе практики нарабатывается свой способ преодоления-развоплощения преград, закрывающих пространства. Есть некоторые общие моменты этих способов:

а) одно изменение своей идеи относительно диапазона сновиденческих путешествий уже есть выход из потоков снов и умение бодрствовать в их присутствии, не вовлекаясь в них и не теряя полноты своего бытия;

б) борясь с собственной тенью, помните, что в конце концов цель не в том, чтобы не было тени, а чтобы был свет. Стены проламывают, обходят, подкапывают, сносят для того, чтобы увидеть то, что за ними. При другом отношении к стенам возникает соблазн возвращаться к ним снова и снова;

в) чтобы переместиться куда-либо, нет необходимости в титанических усилиях, достаточно не держаться за то место, в котором ты находишься, за то, кто ты уже есть.

Намерение сновидения может быть направлено как на вполне определенную область жизни, интересующую /действительно интересующую!/ человека, так и на те неопределимые состояния сознания, присутствие которых только смутно угадывается.

Здесь целесообразным и верным будет определять запасы собственной энергии и задавать себе посильные задачи.

Психология bookap

Обычно между нашей активностью и реализацией сновидений есть некоторая пауза, поэтому успех сновидца во многом зависит от его постоянства и мудрого упорства в преодолении инерционности сущностных изменений, происходящих в нем.

Намеренные сновидения — это игры, благодаря которым мы учимся быть по ту сторону дня и ночи. Если для бодрствования достаточно только того, что ты есть, и дышать неизвестностью безграничного мира — естественно, то другие, частные, стремления к чему-либо уже невозможно отделить от одного главного намерения — намерения быть живым.