3. ЗРЕЛАЯ СЕКСУАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ

ИДЕНТИФИКАЦИЯ С ДРУГИМ

Балинт (1948) полагал, что, помимо генитального удовлетворения, истинные отношения любви включают идеализацию, нежность и особую форму идентификации. Называя такую идентификацию “генитальной”, он считал, что внутри нее “интересы, желания, чувства, ощущения, недостатки партнера достигают — или предполагается, что достигают, – важности своих собственных”. То есть он предполагает, что то, что мы называем генитальной любовью, есть слияние генитального удовлетворения с догенитальной нежностью, а генитальная идентификация является выражением такого слияния.

Мысль Балинта явилась поворотом от доминирующей в то время идеи о “первенстве гениталий” per se как основе идеальных отношений любви, указав на важность доэдиповых элементов, оказывающих влияние на генитальную идентификацию и на важность интеграции догенитальной нежности с генитальным удовлетворением.

Более поздние психоаналитические теории, касающиеся “первенства гениталий”, определяемого как способность к коитусу и оргазму, не считают его эквивалентом сексуальной зрелости или даже представляющим относительно продвинутое психосексуальное развитие. Лихтенштейн (1970) исследовал этот вопрос и пришел к заключению, что “клинические наблюдения не подтверждают четкой корреляции между эмоциональной зрелостью (то есть способностью к установлению стабильных объектных отношений) и способностью получать полное удовлетворение через генитальный оргазм (примат гениталий)”. Он предположил, что “сексуальность есть самый ранний и основной способ растущей человеческой личности подтвердить реальность его существования”. Далее он добавляет, что “концепция о примате гениталий в классическом понимании более не может быть поддержана”.

Подчеркивая связь между способностью к нежности и заботе, Мэй (1969) отводит центральное место способности к “генитальной идентификации” (пользуясь терминами Балинта), то есть к полной идентификации без потери собственной идентичности в любовных отношениях. Кроме того, Мэй подчеркивает присутствие чувства грусти в отношениях любви (что является связующим звеном между его мыслями и теорией консолидации целостных объектных отношений и соответствующей активации заботы, чувства вины и исправления). Он также обращает внимание на важность генитального опыта как такового, благодаря которому происходит сдвиг в сознании, развивается новое объединение, согласие с природой.

Генитальная идентификация подразумевает согласование гетеросексуальной и гомосексуальной идентификаций, берущих начало в доэдиповых и эдиповых конфликтах. Детальный анализ эмоциональных состояний во время сексуального акта, особенно у пациентов, которые достигли стадии проработки различных уровней догенитальных и генитальных конфликтов, выражающихся и в их сексуальных отношениях, раскрывает многообразие, одновременность и/или смену гетеросексуальной и гомосексуальной, догенитальной и генитальной идентификации, реализуемой в этом контексте.

Одними из элементов таких эмоциональных реакций являются возбуждение и удовлетворение, получаемые от оргазма сексуального партнера. Это перекликается с удовлетворением других потребностей, таких как возможность доставлять оральное удовлетворение или подкрепление идентификации с эдиповой фигурой того же пола, что отражает гетеросексуальные компоненты. В то же время возбуждение, сопровождающее оргазм партнера, отражает бессознательную идентификацию с этим партнером и, при гетеросексуальном контакте, сублимированное проявление гомосексуальных идентификаций из обоих источников — догенитальных и генитальных. Сексуальные игры могут включать идентификацию с фантазийными или истинными желаниями объекта другого пола, так что пассивные и активные, мазохистические и садистические, вуайеристические и эксгибиционистские потребности находят выражение в одновременном утверждении своей сексуальной идентичности и пробной идентификации с комплементарной идентичностью сексуального партнера.

Такая одновременная и интенсивная идентификация со своей собственной сексуальной ролью и комплементарной ролью объекта во время оргазма есть проявление возможности войти в другого человека и стать с ним единым целым в психологическом и физическом смысле, а также установить эмоциональную близость, связанную с активацией биологических корней человеческой привязанности. В противоположность примитивному слиянию Я-репрезентации с объект-репрезентацией во время симбиотической фазы развития (Малер, 1968), слияние в оргазме зиждется на утверждении собственной индивидуальности и, в частности, зрелой сексуальной идентификации.

Таким образом, сексуальная идентификация с собственной ролью и дополнительной сексуальной ролью партнера подразумевает сублимированную интеграцию гетеросексуального и гомосексуального компонентов идентичности. Эта интегративная функция коитуса и оргазма также несет в себе полярные элементы любви и ненависти, поскольку способность к полному переживанию заботы о любимом человеке (подразумевающей подлинные, глубокие человеческие отношения) предполагает соединение любви и ненависти — то есть толерантности к амбивалентности. Кажется, что такая амбивалентность, характерная для стабильных значимых человеческих отношений, активируется в сексуальном акте, когда смешиваются сексуальное и агрессивное возбуждение.

Зрелые сексуальные отношения, я уверен, включают некоторые неожиданные сексуальные взаимодействия, когда партнер используется как “чисто сексуальный объект”; сексуальное возбуждение может быть максимальным при выражении желания “использовать” и “быть используемым” сексуально другим человеком. Обоюдная эмпатия и имплицитное соглашение о таких сексуальных проявлениях — оборотная сторона эмпатии и соглашения в связи с сильным гневом, нападением и отвержением в отношениях. Уверенность, что все эти состояния могут контейнироваться во всеобъемлющих любовных отношениях, которые также имеют периоды спокойного взаимного изучения и разделения внутренней жизни партнера, придает значимость и глубину человеческим отношениям.