17. Сохраняют ли воспоминания свой первоначальный вид или они изменяются со временем!
В предыдущей главе я показала, что интенсивность процесса извлечения информации определяется ситуацией, в которой происходила запись. Здесь я рассмотрю вопрос об изменении следа в памяти после записи. Психолог Элизабет Лофтус, специалист по показаниям свидетелей, объясняет этот феномен следующим образом: «Даже если мы довольно точно зафиксировали в памяти некую картину, образовавшиеся следы не остаются неизменными. В действие вступают новые силы. На самом деле следы в памяти подвержены посторонним влияниям, которые приводят к их искажению. Даже у обладателей самого высокого интеллекта память весьма пластична». Вероятно, именно поэтому порой приходится говорить о склонности человека идеализировать прошлое. В вечном стремлении обрести счастье и избежать страдания мы склонны постоянно вспоминать приятное и игнорировать неприятное. При этом негативные следы в памяти вовсе не обязательно стираются: порой нас удивляют непроизвольные воспоминания о некогда постигшем нас горе, которые появляются, например, когда мы случайно оказываемся в местах, где произошли печальные события. Но в основном человек склонен сознательно помнить счастливые и интересные моменты своей жизни — если только у него нет мазохистских наклонностей и если он не находится в депрессии. В последнем случае эффект повторения, о котором говорилось выше, может иметь самые плачевные последствия, поскольку одни и те же мрачные мысли непрерывно прокручиваются в уме человека, прочно укореняясь в его подсознании.
Каждый раз, когда вы извлекаете из памяти какую-то информацию, вы что-то добавляете к первоначальному воспоминанию или отнимаете от него. Если воспоминание приходит к вам по ходу какого-то разговора, вопросы и комментарии собеседника заставят вас придать большее или меньшее значение той или иной детали. Когда вы вызываете воспоминания самостоятельно, выбор деталей зависит от вашего настроения, ситуации и времени, затраченного на извлечение информации. Воспоминание, вновь возвращенное на хранение в память, всегда имеет несколько измененный по сравнению с прежним вид. Вспомните детскую игру в «испорченный телефон», в которой первоначальное слово, шепотом передаваемое от одного участника к другому, в конце концов искажается до неузнаваемости.
Мы уже поняли, что память складывается из многих элементов (эмоциональных, чувственных и интеллектуальных: обусловленных настроением, местом и временем), о которых мы, как правило, не подозреваем. Каждый человек фильтрует внешние стимулы в соответствии со своими личностными характеристиками: то есть акцентирует внимание на той или иной детали и принимает остальные сигналы выборочно, посредством некоей «интеллектуальной антенны». Подобная избирательность порой может являться причиной самых разных интерпретаций одного и того же события и даже полнейшего взаимного непонимания людей. Так, бывает, два человека слушают речь политического деятеля — и впоследствии пересказывают ее совершенно по-разному.
Когда однажды во время войны в Персидском Заливе (199О—1991 годы) я слушала по радио новости, мое внимание привлекло замечание, брошенное профессором-арабом. События на Ближнем Востоке он прокомментировал следующим образом: «Штатам требуется враг. С окончанием холодной войны с СССР они нашли себе нового врага: Ислам». Моя бурная реакция на эти слова объясняет, почему я так хорошо запомнила их. В первую очередь меня потрясло, что образованный человек может высказывать такие примитивные суждения, основанные на ложном допущении (Штатам требуется враг). Потом я с легким чувством беспокойства заключила, что сформулированная профессором арабская точка зрения является всего лишь плодом иракской пропаганды, желающей представить вторжение в Кувейт как акт некоей мифической борьбы между силами зла (Великий Сатана Запада) и силами добра (Ислам). Я не только испытала сильные эмоции, но и обдумала и прокомментировала про себя каждый пункт услышанного заявления. И, наконец, я решила запомнить это высказывание и мою реакцию на него, с тем чтобы на занятиях приводить этот случай в качестве примера.
Пересказывая свои воспоминания, я усиливаю их, поскольку выделяю тот или иной аспект. Интересно, что мой муж просто пропустил мимо ушей замечание профессора. Что же касается студентов, то на следующий день после того, как я рассказала им эту историю, они — каждый в соответствии со своими взглядами и убеждениями — изложили мне совершенно разные версии услышанного накануне. Никто не мог вспомнить основную мысль моего рассказа и мои комментарии. Все помнили только мои эмоции и то, что я цитировала слова профессора-араба. Некоторые студенты высказали свои соображения о ситуации на Ближнем Востоке. Я не особенно удивилась, поскольку и не ожидала от аудитории пристального внимания ко всем моим словам. Внимание неустойчиво! Оно постоянно блуждает и останавливается только на вещах, имеющих для него значение. Кроме того, в то время сознание людей, вероятно, было уже переполнено многочисленными сообщениями средств массовой информации о войне в Заливе.
Этот пример наглядно иллюстрирует процесс деформации воспоминаний, обусловленный изначальной их субъективностью.
