Глава первая Как пережить неприятные события
3. Если тебя бросили на дороге, вставай и иди вперед
Муки и страдания закаляют душу, просветляют взор, повышают самооценку и укрепляют боевой дух.
Притвориться мертвой
Наша планета кругла, поэтому место, кажущееся концом, может одновременно быть только началом.
Джунгли наполнились криками и стонами людей. Эмоциональное напряжение маленького сообщества стало запредельным. Брат шел на брата, один родитель хотел уйти, другой — остаться. В итоге бежать из Народного Храма захотело так много людей, что нам пришлось вызывать дополнительный самолет.
Мы уехали ко взлетной полосе. Ларри Лейтону, одетому в несоразмерно большое желтое пончо, не терпелось взойти на борт большого самолета. Я не доверяла ему и попросила, чтобы перед посадкой на самолет его обыскали. Что и сделал один из журналистов, но он не заметил пистолет, ловко спрятанный Ларри Лейтоном под пончо. Теперь, когда я об этом вспоминаю, осознаю, что мы были тогда беспомощны и беспечны. Вот мы и попались — сенатор, его помощница, журналисты и операторы, — среди нас не было ни одного полицейского или военного сопровождающего. Нас не могло защитить ничто, кроме мифического щита неприкосновенности сенатора США и журналистов официальной американской прессы.
Неожиданно мы услышали дикий крик. Через несколько секунд раздался странный звук. Я увидела людей, разбегавшихся по кустам, и поняла, что звук, услышанный мной, был выстрелом. Я упала на землю и попыталась спрятаться за шасси самолета, притворившись мертвой. Я услышала шаги. Я чувствовала, как вздрагивало мое тело под пулями, которые кто-то всаживал в него с неистовством одержимого. Этих пуль было пять.
Убийца пошел дальше, стреляя в обезумевших людей. Вскоре все стихло. Я открыла глаза и посмотрела на свое тело. На нем не было живого места. Я увидела кость, торчавшую из моей руки. И повсюду была кровь. Я помню, как подумала тогда: «Боже, мне всего двадцать восемь лет, а я лежу здесь и умираю». Я начала громко звать сенатора Района, выкрикнула его имя несколько раз. Ответа не было.
Двигатель самолета все еще ревел, и я подумала, что, если мне удастся заползти хотя бы в багажное отделение, я смогу покинуть это ужасное место. Я поползла к люку, подвигая свое тело как можно ближе к багажному отделению. Репортер из Washington Post поднял меня и положил в багажное отделение самолета. Я помню, как спросила его: «Вы не могли бы дать мне что-нибудь, чтобы остановить кровотечение?» Он дал мне свою рубашку. Она моментально пропиталась кровью. Самолет был просто изрешечен пулями, и вскоре стало ясно, что он не унесет нас прочь из этого ада на земле. Кто-то вытащил меня из самолета и опять бросил на дорогу. По счастливой случайности меня положили головой на муравейник, и муравьи сразу начали бегать по всему моему телу. Рядом со мной лежал диктофон репортера. Я записала последнее сообщение для моих родителей и брата. Я сказала, что люблю их.
Возможно, войска Гайаны все же обыщут взлетную полосу и спасут нас, и я из последних сил продолжала верить в это. Стемнело, а мы все продолжали ждать. И хотя боль была поистине адской, я боролась за жизнь.
Среди ночи до нас дошли слухи о массовом самоубийстве в Народном Храме. В час следующего дня, через двадцать часов после перестрелки, прибыли воздушные войска Гайаны. Их появление совпало по времени с выходом в эфир по всему миру сообщения о смерти 900 человек, включая сенатора США и его делегации. Пресса пестрела заголовками о самом крупном массовом самоубийстве в истории человечества. И по сей день я вспоминаю о событиях, произошедших в Джонстауне, как о массовом самоубийстве.
