Рефлекс цели Павлова, доминанта Ухтомского и сверхзадача Станиславского

Эти три понятия, как и эпиграф, взятый из «Пиковой дамы», говорят об одном и том же, но в каждом случае в них содержится нечто свое. Наиболее универсально понятие «доминанта». Это — потребность, главенствующая над всеми, с нею сосуществующими, наиболее сильная, актуальная, диктующая поведение в данное время и в данной ситуации. «Сверхзадача», по Станиславскому — главная задача сценической жизни образа, подчиняющая себе все частные задачи, составляющие эту жизнь. «Сверхсверхзадача артиста» — главная задача всей его художественной артистической деятельности. По Станиславскому, сверх-сверхзадачей определяется в решающей мере и дарование, и профессиональная вооруженность, и продуктивность деятельности артиста. «Рефлекс цели» по Павлову — наличие именно такой, объединяющей все потребности, настойчиво преследуемой цели. Пушкин описал такого рода целенаправленность в образе Германна в «Пиковой даме». Подобную целеустремленность воспроизводил и Ст. Цвейг, например, в рассказе «Амок». Достоевский создал обширную галерею людей, одержимых целью, поглощающей всю их жизнь.

Впрочем, и в окружающей нас жизни нетрудно заметить, что любой человек значителен в той мере, в какой он поглощен значительной целью и сколь реально, а следовательно, и продуктивно его стремление к этой цели. Поглощающую человека целеустремленность мы будем называть по Ухтомскому — доминантой. Обращение к ней исследователей человеческой природы — ученых и писателей — не случайно. Но не случайно и разнообразие в употреблении этого центрального понятия. Станиславский был озабочен содержательностью и выразительностью художественных образов. Его «сверх-сверхзадача» — это своеобразная доминанта всей жизни. На разных этапах жизненного пути она наполнена различным содержанием. В раннем детстве она сводится к биологическим потребностям, к потребности в вооружении, в игре, в преодолении препятствий. Потом созревают социальные и идеальные потребности, причем последние достигают максимальной силы в юношеском возрасте. Затем наступает некое равновесие с доминированием в большинстве случаев потребностей социальных, различных по конкретному содержанию и силе, что в наибольшей степени и характеризует их обладателя. Вместе со старением человека доминанта его жизни претерпевает некоторые изменения, а затем, в дряхлости, вероятно, происходит обратная эволюция — возврат к биологической доминанте и постепенное угасание потребностей. Разумеется, так можно себе представить только самую грубую схему «доминанты жизни», или сверх-сверхзадачи по Станиславскому.

Доминанту Ухтомского можно назвать «ситуационной доминантой». Как бы ни был человек поглощен доминантой жизни, окружающие обстоятельства могут совершенно отвлечь от нее и на какое-то время полностью поглотить человека. Так бывает, когда человек сильно проголодался, замерз, заболел, когда заболел кто-то из близких, когда с ним самим или с кем-то из близких случилось несчастье. Так бывает с влюбленными в случае сильных, хотя бы и мимолетных, увлечений. Граница между «доминантой жизни» и «доминантой ситуации» становится расплывчатой. Человек может ошибочно принять вторую за первую. Но ситуация изменяется, и увлечение остывает. Доминанта ситуации уступает место либо доминанте жизни, либо другой ситуативной доминанте. Если сменяющие друг друга доминанты оказываются связанными в единую цепь, мы имеем перед собой уже не ситуационные доминанты, а доминанту жизни с ее различными трансформациями. Так ученый может переходить в своих исследованиях от одной проблемы к другой, но все они образуют единый главный предмет его интересов. Так переходит от одного произведения к другому художник, развивая разные стороны единой темы, разные подходы к ней. Но так же и карьерист сменяет одну должность в любом учреждении на другую с единственной целью восхождения по ступеням служебной лестницы к ее вершине.

Доминанта жизни выявляется в контексте ситуационных доминант. В них она трансформируется подчас до неузнаваемости. Что именно связывает их воедино? Это зависит от содержания доминанты жизни. Сколь часто и какие по содержанию ситуационные доминанты отвлекают человека от его доминанты жизни? Это зависит от силы каждой из них и от силы доминанты жизни. Подобные вопросы могут быть продолжены. Например: какое место в ситуационных доминантах занимает потребность в вооружении? Какие из них биологические? Какие идеальные? В результате взаимодействия доминанты жизни с текущими ситуативными доминантами формируется «практическая доминанта», непосредственно определяющая поведение. Она лежит в основе поступков каждого наблюдаемого нами человека и каждого поступка нас самих. Это — та самая доминанта, которую Павлов назвал «рефлексом цели». В качестве иллюстрации Павлов приводит страсть коллекционирования, понимая ее в самом широком смысле: любой человек что-то коллекционирует — вещи, деньги, знания, знакомства, признаки уважения и т. п.

Некоторые из практических доминант совершенно сливаются с доминантой ситуации, некоторые — ближе к доминанте жизни или даже совпадают с нею. Практическую доминанту можно назвать равнодействующей двух сил — двух доминант, каждая из которых влечет ее к себе, конкурируя с другой. Можно, впрочем, сказать и так: любого человека от доминанты жизни отвлекает доминанта ситуации. Какая? Когда? В какой мере? Насколько сильно и насколько далеко?

Все эти вопросы касаются местонахождения практической доминанты среди двух исходных. Вопросы могут быть поставлены и в обратном порядке: если от ситуационных доминант что-то отвлекает человека, то как часто это происходит? В каких именно жизненных условиях? Что из себя представляет это «что-то»? В ответах мы получим красноречивую и объективную характеристику данного человека.

Если потребности человека обнаруживаются в его эмоциях, то индикатором практической доминанты служит деятельность сверхсознания. Доминирующая потребность мобилизирует все наличные возможности человека, всю его вооруженность. Если при этом не используется сверхсознание (а оно включается в работу непроизвольно), то это означает, что доминанта либо не задета, либо она слаба. Как правило, поиск решения (удовлетворения потребности) сначала ограничивается деятельностью сознания и подсознания. Но по мере того, как на пути к удовлетворению доминанты возрастают все новые препятствия, стремительно возрастают и усилия. Все более мобилизируются резервы, которыми располагает сознание, начиная с оправдавших себя ранее средств. Потом человек переходит к редко или даже впервые применяемым способам, к обдумыванию ситуации, к поискам новых средств, к предположениям, к догадкам: начинает работать интуиция. Такая постепенная мобилизация усилий есть следствие экономии сил. Если энергетический импульс потребности силен, то сверхсознание способно подсказать интуитивное решение. Его продуктивность определяется степенью вооруженности. При любой вооруженности человека нам важно понять, в каких делах он наиболее догадлив, проявляет находчивость, интуицию, подлинное дарование? Где интуиция, там доминанта.

Но сверхсознание обслуживает практическую доминанту, не только предлагая решения, происхождение которых не поддается сознанию. Эту деятельность сверхсознания можно назвать позитивной, и именно она в наибольшей степени зависит от вооруженности субъекта. Существует и негативное сверхсознание. Его функция — отбрасывать прочь заботы, мысли, побуждения, соблазны — все, что может помешать позитивной работе, отвлечь от нее, занять время, рассредоточить внимание. Негативное сверхсознание работает несравненно больше и чаще, чем представляется на первый взгляд. Оно предшествует позитивной работе и выполняет сугубо служебную роль, а потому нередко остается в тени, проявляясь всего лишь в характере выполнения отдельных действий.

Как только в действиях человека появляются небрежность, неряшливость, а в диалоге — стремление отделаться от собеседника, мы можем с уверенностью констатировать работу негативного сверхсознания. В технологии актерского искусства известно специфическое словесное действие «отделываться». Его смысл таков: «пойми и отстань». Подразумевается: «я занят, ты мешаешь»⁹⁴. Хорошо воспитанный человек не позволяет себе «отделываться» от собеседника, не допускает и небрежность, неряшливость в поведении. Таковы нормы культуры. Они возникли, существуют и нужны именно потому, что вследствие стечения определенных обстоятельств сверхсознание человека в его негативном варианте порождает стремление освободиться от помех на пути к удовлетворению практической доминанты вопреки интересам окружающих. Нормы вежливости противостоят этому диктату и сдерживают его.

⁹⁴ Ершов П. М. Технология актерского искусства. М.: ВТО, 1959, с. 172—176.

Негативное сверхсознание, подобно позитивному, обнаруживает практическую доминанту, но от обратного. Оно указывает на все, что чуждо доминанте, мешает, противоречит ей. Так, небрежность в выполнении работы указывает на незаинтересованность в ее плодах, неряшливость во взаимоотношении с человеком — об отсутствии интереса к нему. Значит, интересы субъекта, его практическая доминанта направлены в другую сторону. Какую? Об этом свидетельствует позитивное сверхсознание. Но негативное сверхсознание не только придает определенный характер поведению человека: доходя до крайних степеней остроты и силы, оно ведет к поступкам, только им продиктованным. В зависимости от принадлежности практической доминанты к той или иной сфере потребностей это обостренное негативное сверхсознание проявляется по-разному. В биологических и социальных потребностях его деятельность начинается с небрежности: в биологических потребностях — к здоровью, в социальных — к делу, к работе, к нормам общественного поведения. Примерами крайних форм проявления негативного сверхсознания могут служить в сфере биологических потребностей — самоубийство, в сфере социальных — преступление, совершенное в запальчивости и раздражении. Идеальные потребности не вызывают отрицательных эмоций. Потребность познания удовлетворяется информацией, какова бы она ни была: в любом случае происходит прирост информированности. Вот почему негативное сверхсознание в ходе удовлетворения идеальных потребностей парадоксально связано с эмоциями положительными, с чувством юмора по отношению к собственным заблуждениям. Одним из убедительных проявлений практической доминанты является щедрое расходование сил, поскольку доминанта вынуждает преодолевать потребность в их экономии. Когда сверхсознание приводит к решению трудной задачи, этот момент переживается как положительная эмоция, порожденная удовлетворением потребности в экономии сил.

Представление о практической доминанте как синтезе доминанты жизни и многообразных ситуационных доминант способствует диагностике человеческих индивидуальностей и вносит дополнительную ясность в картину общих закономерностей человеческого поведения. Формирование, структурирование практической доминанты происходит у разных людей с различной степенью трудности. Ведь нужно связать и воплотить в конкретной цели поток поступающей извне информации с учетом собственной предынформированности, соотнести ее со всем множеством и разнообразием своих потребностей; мало того, все это нужно связать с доминантой жизни и с нормами удовлетворения потребностей, господствующими в данное время в данной среде. Но собственные потребности тоже не пребывают в неподвижности, да и веления норм бывают сложны и противоречивы. В результате формирование практической доминанты происходит почти непрерывно на протяжении всей жизни человека.

В процессе формирования практической доминанты происходит трансформация исходных потребностей субъекта в более или менее сложный набор конкретных мотивов, интересов и целей. В практической доминанте сознательное (осознаваемое, допускающее вербализацию) переплетается с неосознаваемым — подсознательным и сверх-сознательным — позитивным и негативным. А чем занимается человек, отдыхая? Чем занят его досуг? Если на отдыхе все, связанное с практической доминантой, исчезает и забывается, то, вероятно, это — не доминанта (а если и она, то не практическая, а ситуативная). Практическая доминанта потому и является таковой, что человек расстаться с нею не может. Но отдых необходим, к нему побуждает исходная биологическая потребность экономии сил. Противоречие устраняется тем, что принято называть «хобби». Это — субдоминантная, но достаточно сильная потребность, далекая по содержанию от доминанты, но ценная именно своей отдаленностью: она обеспечивает отдых, который сам по себе увлекателен. Им может быть самодеятельное искусство, спорт или игры — трансформации потребности в вооружении.

Среди обстоятельств, препятствующих формированию практической доминанты, наиболее распространены: сосуществование двух потребностей, равных по силе и с равной силой претендующих на господствующее положение; столкновение сильной потребности с господствующей нормой ее удовлетворения; столкновение самих этих норм, когда соблюдение одной важной для субъекта нормы неизбежно влечет за собою нарушение другой, не менее значительной. Такие и подобные им столкновения нередко берутся драматургами за основу драматической коллизии. Шекспир чаще всего воспроизводит столкновение ненасытности потребности с категоричностью норм ее удовлетворения. Островский обычно показывает столкновение несовместимых норм. Гоголя занимает логичность и алогичность норм, взаимосвязи сознания с под- и сверхсознанием.