Глава 7 Память

Мое Я

Что такое Я? Почему я знаю, что я — это тот самый, кто жил в деревне и бегал на речку кормить уток, болел свинкой, раз, катаясь на лыжах, свалился с горы; потом пошел в школу?

Что же это за мое Я — такое разное и все-таки одно и то же?

Этот вопрос интересовал человечество не одну тысячу лет. Но ведь спрашивающий перечислил то, что запомнил о себе. В этом и ответ. Я — это моя память.

Спрашивающий мог бы вспомнить значительно больше, но не в состоянии восстановить в памяти всю свою жизнь. Мемуары, издаваемые в нескольких томах, содержат не только то, что написавший их помнит о себе, но и то, что он добавляет из разных источников к своим непосредственным воспоминаниям, хотя по-французски слово «мемуар» означает «память».

Попробуйте вызвать в своей памяти представления, образы, непосредственно запомнившиеся из периода вашего раннего детства. Их будет не так уж много. Но рассказать о себе вы сможете значительно больше, так как многое знаете с чужих слов. Часто даже трудно установить, ваши ли это воспоминания или вы лишь запомнили то, что слышали от других.

По-гречески «мнемо» — «память». Поэтому процессы памяти называют мнестическими. Древние греки считали, что богиня памяти Мнемозина была матерью девяти муз науки и искусств. Эсхил, великий греческий драматург (525-456 годы до нашей эры), вложил в уста своего героя Прометея слова:

Непроизвольная память
Известен уже давний случай, когда неграмотная женщина, заболев, в бреду начала совершенно точно цитировать на неизвестных ей греческом и древнееврейском языках большие отрывки из книг. Придя в себя, больная ничего толком объяснить не могла. Оказалось вот что. В прошлом она была служанкой у пастора, который имел привычку читать вслух любимые им греческие и древнееврейские книги. Отдельные отрывки из того, что он читал, непроизвольно запечатлелись в памяти женщины и столь же непроизвольно были воспроизведены в бреду.

Этот редкий случай говорит о возможности аналогичных, менее эффектных случаев и помогает лучше понять природу памяти и своего Я.

Произвольное запоминание
Как-то на прогулке мы все залюбовались изумительным пейзажем.

– Какой вид! – воскликнул один из спутников. – Как бы я хотел его получше запомнить! Вот смотришь, смотришь, а закроешь глаза, и в памяти возникает только бледный, расплывчатый и неполный образ.

Действительно, при воспоминании представление всегда бледнее и менее полно, чем восприятие. Но если вы хотите лучше запомнить, то сделайте так. Взглянув внимательно на пейзаж, несколько раз подряд закройте и откройте глаза, сравнивая при этом то, что вы видите и что представляете. От раза к разу ваше представление будет становиться ярче, богаче, отчетливее.

Непроизвольное запоминание
Известный психолог Анатолий Александрович Смирнов (1893-1980) много лет изучал законы памяти, уделяя особое внимание законам формирования смысловой произвольной памяти. Он решил подойти к проблеме и с другой стороны: посмотреть, что же человек запоминает непроизвольно, когда не ставит перед собой цель запомнить что-либо.

Он спрашивал своих сослуживцев, что они запомнили по дороге на работу. Спрашивал каждого отдельно через полтора-два часа после начала работы и, конечно, неожиданно. И что же? Результат оказался поразительным.

Все, кто больше, кто меньше, могли достаточно подробно вспомнить, что они делали по пути на работу и особенно отчетливо то, что им мешало. Но никто из опрошенных ничего не мог сказать, о чем думал по дороге на работу.

Это не значит, что все вообще мысли припоминаются с большим трудом и быстрее исчезают из памяти, отмечал Анатолий Александрович, но это значит, что непроизвольно запоминаются нами все же лучше действия и то, что связано с мотивом нашей деятельности.

Эти опыты нетрудно проверить и вам. И это сто́ит сделать, так как простой опыт поможет вам убедиться, что запоминание бывает продуктивным, если то, что нужно запомнить, включено в нашу активную деятельность и так или иначе связано с ней.

Врет как очевидец
Несколько человек были свидетелями какого-то происшествия, возможно даже самого пустякового. Попросите каждого из них в отдельности рассказать об этом.

Вы поймете, насколько сложна работа следователя, опрашивающего свидетелей, а заодно убедитесь в справедливости поговорки, поставленной в заголовке.

Чем больше эмоций вызывает тот или иной эпизод, чем больший срок пройдет со времени, когда все случилось, тем резче будут расходиться свидетельские показания.

Причина этого — уже известные читателю избирательность восприятия, апперцепция и избирательность запоминания и забывания.

Вместе с тем надо учитывать, что все неточно запомненное все же ложится в кладовую нашего Я.

Узнавание
– Вы что? Меня не узнаете?

– Простите, не узнаю. Мы где-то встречались?..

– Конечно встречались. Вспомните, в таком-то году, в таком-то месте…
– А! Так вы…
Узнавание — это отождествление воспринимаемого сейчас с воспринятым раньше. Оно может быть разных степеней — от смутного переживания некоего знакомства с воспринимаемым до полной уверенности в тождестве. Как и в приведенном диалоге, наводящие вопросы помогают узнаванию.

Когда полезно забывать
На рисунке показано, какой промежуток времени и какую часть заученного материала человек способен держать в памяти. Через день сохраняется около 30% запомненного. Эта классическая кривая была получена еще в 1885 г. немецким психологом Германом Эббингаузом при механическом запоминании и воспроизведении неосмысленного материала. Продуктивность смысловой памяти примерно в двадцать пять раз выше продуктивности механической памяти. Материал, который был запомнен по смыслу, сохраняется значительно дольше, хотя, если его время от времени не возобновлять в памяти, он также будет рано или поздно забыт. Длительность сохранения и готовность — вот качества памяти, определяющие различие ее продуктивности у разных личностей.

Но неверно думать, что запоминание всегда полезно. Мы запоминаем иной раз много совсем ненужных пустяков, что в конце концов могло бы загромоздить нашу память, если бы вскоре не забывалось. Забывание спасает нас и от неприятных воспоминаний и, что еще важнее, помогает нам, отвлекаясь от деталей, сохранять самые основные, обобщенные понятия и выводы. Мы можем по-своему осмыслить и пересказать прочитанное именно потому, что не в состоянии все запомнить наизусть по смыслу.

Я знал человека, который ничего не забывал. Он находился в психиатрической больнице. Этот больной был задавлен воспоминаниями и не мог выразить ни одной собственной мысли. Он дословно воспроизводил прочитанные ему несколько дней назад большие газетные статьи, смысла которых не понимал. И в то же время не мог пересказать своими словами даже простую детскую книжку.

Александр Романович Лурия (1902-1977), основоположник русской нейропсихологии, в течение 30 лет изучал изумительную память Н. И. Ширвинда и описал ее в «Маленькой книжке о большой памяти», которую я советую найти и прочитать. Этот человек также не мог нигде с пользой для дела применить свою феноменальную память. Он пробовал, например, работать железнодорожным диспетчером. Ничего не вышло. Всю жизнь ему удавалось только как эстрадному артисту демонстрировать свою ничего не забывающую память.

Не думать о белом медведе!

Нелегко бывает запомнить то, что нужно. Но иногда еще труднее забыть.

Недаром испокон веков задания вроде того, которое Николенька, старший брат Льва Николаевича Толстого, в детстве задавал братьям — стать в угол и не думать о белом медведе, – считались имеющими магическую силу.

«Помню, как я становился в угол и старался, но никак не мог не думать о белом медведе», – пишет Лев Николаевич в «Воспоминаниях детства».

Попробуйте и вы выполнить задание Николеньки!

Наизусть по смыслу
Я спросил студента:
– Вы запомнили, как мы об этом договорились, ту самую фразу, которую я привел в прошлой лекции?

– Да, конечно, помню, – уверенно заявил студент, – вы сказали: «Позавчера здесь сел самолет».

Я не смог удержать улыбки и возразил:
– Ну, я еще мог бы предположить, что вы что-нибудь запомните не так, как я сказал, но уж никак не ожидал услышать совсем другие слова. Я просил вас запомнить фразу: «Третьего дня тут приземлился аэроплан». Вы создали себе определенный смысловой образ, и он точно запечатлелся в памяти. А вот из тех именно слов, которые были сказаны, не смогли запомнить ни одного и заменили их все синонимами. Теперь судите сами, обратился я к аудитории, хорошо или плохо запомнена фраза.

Схема этапов логического запоминания

– Конечно, хорошо, – сказал один из студентов. – Вы же не сказали, что он должен запомнить слово в слово, а смысл он воспроизвел совершенно точно.

– Ну, если я так же «совершенно точно» начну читать стихи или роль, меня выгонят из театральной студии, – возразила девушка.

И они оба были правы. Конечно, стихи, так же как артисту роль, надо выучивать слово в слово, или, как говорят психологи, наизусть по смыслу. В науке же и при обучении важнее смысловое запоминание, оно прочнее и эффективнее.

Смысловое запоминание называется еще логическим: оно — итог сложного психического процесса. Этапы его, схематически показанные мною на рисунке, могут в жизни фактически перекрываться один другим во времени.

Охотничьи рассказы
Оценивая воспоминания очевидцев и участников разных эмоционально насыщенных событий, необходимо учитывать еще один фактор.

Лев Николаевич Толстой психологически точно описал, как Николай Ростов «… начал рассказывать, во время рассказа все более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать все, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду…»
Отрывок из «Войны и мира», прочитанный вами, полностью относится и к психологической сущности так называемых «охотничьих рассказов». Смотря на картину В. Г. Перова «Охотники на привале», вы как бы слышите этакую охотничью басню. Иногда такое стремление выдавать желаемое за действительное (конфабуляция) становится симптомом патологического развития личности, проявлением заболевания.

Руководствуясь желанием быть в центре внимания, конфабулянт выдумывает о себе и своем окружении фантастические истории, не заботясь об истине. Вспомним знаменитого Тартарена из Тараскона или известного барона Мюнхаузена. Однако такого человека нельзя уподобить лжецу, потому что в отличие от него конфабулянт сам верит в придуманное.

Эмоциональная память

Когда мы в памяти своей
Проходим прежнюю дорогу,
В душе все чувства прежних дней
Вновь оживают понемногу,
И грусть, и радость те же в ней,
И знает ту ж она тревогу…
Эти слова, принадлежащие замечательному поэту середины прошлого века Николаю Платоновичу Огареву (1813-1877), Герцен взял эпиграфом к первой части своей книги «Былое и думы».

«Раз вы способны бледнеть, краснеть при одном воспоминании об испытанном, раз вы боитесь думать о давно пережитом несчастье, – у вас есть память на чувствование, или эмоциональная память», – говорил Константин Сергеевич Станиславский (1863-1938).

Но приятное и неприятное запоминается неодинаково. Если бы все тяготы беременности и родов женщины помнили лучше, чем радость материнства, мало кто из них захотел бы иметь второго ребенка и род человеческий давно бы перевелся.

Если бы люди хранили в своей памяти преимущественно неприятное, они и ждали бы от жизни одни неприятности, значит, были бы прирожденными пессимистами, а человек от природы оптимист.

Но этот закон имеет и свою отрицательную сторону. Старшее поколение часто искренне корит младшее: «Мы были не такими, мы были лучше». Иногда это и верно, но чаще в этом проявляется все тот же закон избирательности памяти.

Кратковременная память
Большинство изложенного выше — примеры долговременной памяти.

Человек, найдя в записной книжке номер нужного ему телефона, начал его набирать. Но, набрав первые три цифры, уже забыл остальные. У него плохо сработала кратковременная память. Хотя это не значит, что у него обязательно плоха и долговременная память.

К сожалению, многие студенты, готовясь к экзамену, рассчитывают только на кратковременную память:
Столкнул… и можно все забыть!

Потому-то иногда диплом — это только бумажка…
Зрительная память

Запомните возможно подробнее, что здесь нарисовано
Скажите по памяти, чего здесь недостает и что лишнее по сравнению с предыдущим рисунком

Проделав этот опыт со знакомыми, вы можете обнаружить различие в их зрительной памяти. На результатах опыта будет, помимо зрительной памяти, сказываться наблюдательность и внимание, с которыми рассматриваются оба рисунка, и особенно первый. Скажется также и апперцепция, о которой мы уже говорили.

Спрашивать о запомненном можно через несколько минут или через более длительные промежутки времени, проверяя не только запоминание, но и забывание. Повторная игра в таком ее варианте будет развивать зрительную память.

Феноменальная память
Гениальный физик и математик Леонард Эйлер обладал необыкновенной памятью на числа. Он помнил, например, шесть первых степеней всех чисел до ста.

В 1812 г. внимание ученых привлек восьмилетний мальчик Зира Кольберн. Он мог в уме возводить числа до десятой, шестнадцатой степеней и извлекать корни. Его спросили, сколько будет минут в сорока восьми годах. И он сразу же ответил: 25 228 800. Больше того, он вслед за тем назвал так же совершенно правильно и число секунд. Для производства таких математических вычислений в уме необходима феноменальная кратковременная память.

«Я в голове, в памяти, принес домой весь фон картины «Петр I и Алексей» — с камином, с карнизами, с четырьмя картинами голландской школы, со стульями, с полом и с освещением, – был всего один раз в этой комнате и был умышленно один раз, чтобы не разбивать впечатления, которое я вынес», – писал Николай Николаевич Ге о своей картине, на которой документально точно, по памяти изобразил комнату в Монплезире — одном из петергофских дворцов.

Известно много примеров феноменальной музыкальной памяти. Милий Алексеевич Балакирев, услышав в концерте одно из симфонических произведений Чайковского, сумел через два года воспроизвести его автору.

Занятен случай из творческой биографии Сергея Васильевича Рахманинова, характеризующий его музыкальную память. Однажды к учителю Сергею Ивановичу Танееву должен был приехать композитор Александр Константинович Глазунов, чтобы сыграть свое новое, еще никому не известное крупное произведение.

Любивший пошутить, Танеев перед приходом Глазунова спрятал у себя в спальне Рахманинова, который тогда был учеником консерватории. Через некоторое время после того, как Глазунов сыграл это свое новое сочинение, Танеев привел будто бы только что пришедшего Рахманинова. Тот сел за рояль и повторил полностью только что сыгранное.

Глазунов никак не мог понять, откуда студент мог узнать и выучить произведение, нот которого еще никто не видел?

Мнемоника
На вечере самодеятельности один из участников имел наибольший успех. Его фокус состоял в следующем: он предложил всем по очереди не очень быстро называть какое-либо слово и каждому запомнить или даже записать номер, каким по счету он назвал свое слово. Сорок восемь человек ему сказали сорок восемь слов. Потом он попросил всех вразбивку называть свое слово, и каждому безошибочно сказал, каким по порядку оно было в первый раз названо. После этого предложил каждому, также вразбивку, назвать свой номер и говорил (правда, раз ошибся) его слово.

Секрет его памяти был прост. Этот человек еще в детстве хорошо заучил полсотни слов и парных к ним чисел: стул — 1, стол — 2, улица — 3 и так далее до пятидесяти. Когда кто-либо говорил слово, он его сразу связывал ассоциацией в фразу с тем словом, номер которого надо было запомнить. Первый человек ему сказал «рояль», и он сразу связал: «На рояле играют, сидя на стуле». Третий ему сказал «штаны». Ну ясно же: «Без штанов на улицу не пойдешь».

Когда ему потом назвали «рояль», ему нетрудно было вспомнить связанное в фразу с роялем слово «стул», а что «стул» — это номер 1, он давно и хорошо знал. Так же он вспоминал слово по названному номеру. Например, когда ему сказали «три», он, зная, что 3 — «улица», легко вспомнил и слово «штаны».

Это пример применения так называемой мнемоники — специальных искусственных приемов запоминания с использованием ассоциативной памяти. Напомню, что Мнемозина в Греции была богиней памяти. Вот несколько примеров мнемоники, кроме приведенного выше.

Известны мнемонические приемы, используемые при запоминании дат рождения русских классиков: Пушкин родился за один год до начала XIX столетия, Гоголь был на десять лет моложе Пушкина, а Лермонтов — на пять лет моложе Гоголя: он родился в 1814 г., а умер в 1841 г. (14-41). Тургенев родился в 1818 г. (18-18).

Мнемоника памяти не развивает, но она иногда помогает смысловому запоминанию. Однако ассоциативная память может и подвести человека, как это описано Антоном Павловичем Чеховым в рассказе «Лошадиная фамилия». Я не думаю, что все читатели, знающие этот рассказ, вспомнят, прочтя эти строки, что речь в нем шла о фамилии Овсов.

Как улучшить память
Все хотели бы это сделать, но не всякий знает, что для этого нужно.

А первое и главное здесь правило гласит: чтобы развить память, ее надо развивать. И это не тавтология, не «масло масляное». Многие ведь хотят сначала улучшить память, а уже потом начать ее применять. Ничего не выйдет. Только все время тренируя, нагружая и используя память, все время запоминая, воспроизводя запомнившееся раньше и вновь запоминая, можно совершенствовать свою память.

Кроме этого, есть несколько, я бы сказал, частных правил, полезных только тогда, когда выполняется главное.

Повторение — одно из наиболее существенных условий прочного запоминания. Эта мысль отразилась в старой пословице: «Повторение — мать учения». Но, как показали специальные опыты, далеко не всякое повторение приводит к положительным результатам: для этого оно должно быть осмысленным и целенаправленным. При повторении материал следует рассматривать каждый раз как бы с других точек зрения, увязывая уже известные факты с новыми, иначе он быстро надоедает и к нему пропадает всякий интерес. Механическое повторение, как уже говорилось, является малопродуктивной зубрежкой.

Вот что надо иметь в виду при заучивании. У некоторых наиболее продуктивно для этого вечернее время, у других — утро. Наименьший эффект дает заучивание днем, среди других дел. Целесообразнее всего запоминать под вечер и повторять на следующее утро.

Заучивать материал необходимо сперва насколько можно медленно, чтобы облегчить его осмысливание и чтобы могли возникнуть необходимые связи, а затем — более быстро. Если нужно запомнить материал, не связанный между собой и довольно обширный по объему, лучше разбивать его на небольшие группы, объединенные по какому-либо признаку. Например, чтобы быстрее заучить сорок названий, разделите их на четыре-пять групп, возможно более однородных; в крайнем случае их можно сгруппировать хотя бы по одинаковой первой букве.

Скорее запоминается то, что объединено какой-либо одной мыслью в тематическое целое. Поэтому, заучивая стихи, слова песни, не надо зубрить каждую строчку отдельно.

Гиперспособности и «пасынки школы»
– Мне уже шестнадцать лет, и нет у меня пока никаких талантов. Значит, ничего хорошего из меня уже не выйдет, – сказал, вздохнув, Сережа.

Действительно, выдающиеся музыкальные, художественные и литературные таланты, бывает, проявляются уже в раннем детстве. Моцарт с четырех лет играл на клавесине, в пять лет уже сочинял, в восемь — создал первую сонату и симфонию, а в одиннадцать — первую оперу. Глинка в семь-восемь лет устраивал перезвоны, развешивая в комнате тазы. Музыкальные слух и память уже у двухлетнего Римского-Корсакова были замечены.

Трехлетний Репин вырезал из бумаги лошадок, а в шесть лет уже рисовал красками. Серов с трех лет лепил, а в шесть — рисовал с натуры. Суриков также рано увлекался рисованием, и, по его словам, в лица еще с детства вглядывался: как глаза расставлены, как черты лица составляются. Пушкин уже семи-восьмилетним мальчиком писал стихи и даже эпиграммы по-французски.

Такое раннее проявление талантов в психологии называется гиперспособностями.

Но несравнимо большее число детей, поражавших своей одаренностью, так называемых «вундеркиндов», оказалось в дальнейшем пустоцветами.

Вместе с тем было немало лиц, оставивших глубокий след в истории культуры и науки, талант которых проявился не сразу, иногда и весьма поздно. Так, у Врубеля это произошло, когда ему было двадцать семь, а у Аксакова еще позже — в пятьдесят лет.

Не менее поучителен пример Чайковского. Абсолютного слуха у него не было, на плохую музыкальную память композитор сам жаловался, на рояле играл бегло, но не столь уж хорошо, хотя и музицировал с детства. Композиторской деятельностью Чайковский впервые занялся, уже окончив училище правоведения. И, несмотря на это, он стал гениальным композитором.

А сколько было ошибок в оценках способностей! Сколько было «пасынков школы»!

Физики Франклин и Пьер Кюри, изобретатели Уатт, Морзе и Эдисон, биолог Линней, философы Спенсер, Герцен, Белинский, писатели и поэты Вальтер Скотт, Бернс, Байрон, Эдгар По, Гоголь и даже Ньютон, Дарвин и Лобачевский считались в школе неспособными учениками. Шаляпина «по неспособности» не приняли в хористы!..

Так что не прав был Сережа. В шестнадцать лет, да и значительно позже, у человека нет никаких оснований говорить: «Ничего хорошего из меня уже не получится». Можно говорить только: «Ничего хорошего из меня пока еще не получилось».

Однако все же, чем раньше человек найдет свое призвание, то есть тот род труда, который ему больше нравится, к которому у него есть стремление, в котором он будет работать с увлечением и успехом, тем лучше. А для этого надо не только иметь представление о различных профессиях, но и о себе самом, о своих способностях к различным профессиям.

Талант и характер
Между талантом и характером есть не всеми понимаемая связь: способности к определенной деятельности, развившиеся до таланта, становятся характером. Все привыкли говорить:
– Чайковский — талантливый музыкант;
– Репин — талантливый художник;
– Чкалов — талантливый летчик.

Но биографии их, как и многих других талантливых личностей, позволяют с полным научным правом сказать:
– Чайковский по характеру музыкант;
– Репин по характеру художник;
– Чкалов по характеру летчик.

И напрасно вам это режет ухо!

Характер и судьба
Говорят, что история человека — это его характер. Но не менее верно и то, что характер человека формируется в его деятельности, в той «дороге», по которой он идет.

Существует восточная поговорка: посеешь поступок — пожнешь привычку, посеешь привычку — пожнешь характер, посеешь характер — пожнешь судьбу. А вот как определяет эти понятия наука. Поступок — это действие или совокупность действий, общественный смысл которых понятен выполняющему их.

Привычка — это действие, выполнение которого стало потребностью.

Характер — это совокупность наиболее устойчивых психических черт личности, проявляющихся в действиях и поступках человека. Очень метко определил характер известный психолог Борис Герасимович Ананьев (1907-1972). Он считал, что характер — это такое проявление личности, «которое выражает основную жизненную направленность и проявляется в своеобразном для данной личности образе действий».

Что же такое «судьба», никому достоверно неизвестно, но есть такая пословица: «Всяк кузнец своего счастья».

Как они представляют мир

Эти стихи написала слепоглухонемая с самого раннего детства, кандидат педагогических наук Ольга Ивановна Скороходова. Теперь она уже умерла, но я ее знал с юности, и за присуждение ей ученой степени мне довелось голосовать. Хотя она воспринимала мир иначе, чем мы с вами, но представляла его себе таким же. Это видно не только из приведенного здесь стихотворения, но и из ее замечательной книги, которую она так и назвала: «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир».

А вот выдержка из автобиографической книги другой слепоглухонемой, американки Эллен Келлер, жившей в начале нашего века [15] :

«Временами меня охватывает подобно холодному туману чувство разобщенности, когда я сижу одна и жду у запертой двери жизни. Там, за этой дверью, свет, музыка и сладость общения с людьми: но я войти не могу. Судьба, молчаливая, беспощадная, преграждает мне дорогу… Библия дает мне глубокое утешительное чувство, что видимое — временно, а невидимое — вечно».

Воспитанные в различных социальных условиях, Ольга Ивановна и Эллен научились достаточно полно представлять физический мир, их окружающий, научились любить литературу, поэзию и музыку. Но, кроме того, они очень точно восприняли и усвоили мировоззрение общества, в котором были воспитаны и представительницей которого каждая из них являлась.

Это яркий и убедительный пример закономерности: индивидуальное сознание отражает общественное сознание.

Личность — это человек как носитель сознания

Эта глава подходит к концу, а определение личности в ней было дано в начале и как бы вскользь.

Но тот, кто не только внимательно читал ее, но и задумывался над прочитанным, не мог не заметить, что главу о личности я поместил сразу после главы о сознании и, говоря о личности, я очень часто принужден был говорить и о сознании. Следующая глава покажет, что, как говорил Сергей Леонидович Рубинштейн, личность проявляется и формируется в деятельности.

Здесь же я не могу дать ей лучшего определения, чем поставленное в заголовке этого рассказа.

Им я и закончу эту главу.

Часть III Деятельность

Глава 1 Инстинкт и деятельность

Осы-хирурги

Широко известно, с какой математической точностью строят пчелы шестигранные соты, как будто понимая, что геометрически это самая выгодная форма соприкасающихся площадей. Но не все знают, с какой поразительной анатомической точностью осы наносят жалом укол в нервный центр своих жертв — жуков, кузнечиков и пауков, перед тем как замуровать их в специальной пещерке. Так осы запасают пищу для личинки, которая вылупится из яичка, отложенного на парализованную жертву.

Я не оговорился, именно парализованную, а не убитую. Убитая жертва была бы для личинки плохой, быстропортящейся пищей. Удар, нанесенный ядовитым стилетом в нервный центр, парализует насекомое. Оно заживо будет потом съедено прожорливой личинкой.

Нервная система насекомых состоит из скопления клеток — ганглиев, соединенных комиссурами — волокнами в цепочку. Такая нервная система называется комиссуральной, или цепочечной. Каждому членику тела насекомого обычно соответствуют свои ганглии. Чтобы парализовать такого жука, осе пришлось бы нанести много ударов жалом, а это не только не экономно, но и чревато последствиями для нее самой: хорош ведь тот тореадор, который убивает быка одним ударом шпаги. Однако есть жуки, называемые златками, у которых все нервные центры сближены; достаточно нанести один укол, чтобы парализовать их. И оса церцерис из многих жуков выбирает только златок.

Не думайте, что это ум. Это — инстинкт.

Скромный французский сельский учитель Жан Фабр (1823-1915), прославившийся многолетними кропотливыми наблюдениями и экспериментами над насекомыми, и в частности над осой церцерис, писал в своих «Энтомологических воспоминаниях» (в русском переводе названных «Инстинкт и нравы насекомых»), которые читаются как увлекательный роман:

«Инстинкт все знает в той неизменной области действий, которая ему предназначена; инстинкт ничего не знает вне этой области. Его участь быть в одно и то же время величайшим ясновидцем знания и удивительной непоследовательностью глупости, смотря по тому, действует ли животное в условиях нормальных или же в условиях случайных».

Более сухим научным языком инстинкт (от латинского «инстинктус» — побуждение) определяется как закономерные врожденные акты поведения животного организма в ответ на изменения внешней и внутренней среды. Павлов показал, что инстинкты — это сложнейшие безусловные рефлексы. «С физиологический точки зрения, – писал он, – никакого существенного различия между тем, что называют инстинктами, и рефлексом найти нельзя».

Инстинктов очень много, и проявления их столь же многообразны, сколь многообразны формы взаимодействия животных с окружающей природой. Однако в конечном счете в основе всех инстинктов лежат два: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Животные, у которых эти инстинкты были выражены слабо, погибли в результате естественного отбора, не оставив потомства. Чем больше отвечало поведение животного в определенных условиях этим двум инстинктам, тем прочнее оно наследственно закреплялось.

Слепой инстинкт

Другая оса — сфекс лангедокский, которую изучал Жан Фабр, – заготавливает в пищу для своих личинок парализованных самок кузнечиков-эфиппигер. Так как эта добыча слишком тяжела, чтобы с ней лететь, сфекс ее волочит за усики. Вот сокращенное описание Фабром своих опытов, доказывающих слепоту инстинкта.

Опыт № 1. «Сфекс, влачащий свою добычу, находится уже в нескольких дюймах от норки. Не трогая его, я перерезаю ножницами усики эфиппигеры, которые служат ей вместо вожжей. Перепончатокрылое возвращается к ней и без колебания тянет ее за основания усиков. Очень осторожно, чтобы не ранить сфекса, я отрезаю кончик и этих кусочков усиков. Сфекс схватывает длинное щупальце жертвы и продолжает свое передвижение. Добыча подтащена к жилищу и положена так, что головой обращена к входу в норку. Тогда перепончатокрылое входит одно в норку для того, чтобы сделать краткий осмотр внутренностей ячейки, прежде чем втягивать запас. Я пользуюсь этим кратким мгновением для того, чтобы схватить добычу, пообрывать у нее все щупальца и положить ее немного дальше, на шаг расстояния от норки. Сфекс появляется и прямо идет к дичи, которую он видит с порога своей двери. Он ищет со всех сторон головы жертвы, за что бы схватиться, но ничего не находит. Сделана отчаянная попытка: открыв во всю ширину свои челюсти, сфекс пытается схватить эфиппигеру за голову; но челюсть скользит по круглой и гладкой голове. Он много раз повторяет попытку, но без всякого результата. А между тем нет недостатка в местах, за которые можно было бы схватить эфиппигеру и так же легко подтащить, как за усики и щупальца. Есть шесть ножек и яйцеклад…

Сфекс тощит парализованную эфиппигеру в свою норку

Два часа спустя я возвращаюсь на то же место. Сфекса там уже больше нет, норка открыта, а эфиппигера лежит на том же месте».

Опыт № 2. «Сфекс занят зарыванием входа в норку, в которой уже отложены яйцо и добыча. Я прихожу в разгар работы. Отстранив сфекса, я старательно очищаю кончиком ножа короткую галерею и потом пинцетом, не разрушая здания, вытаскиваю из ячейки эфиппигеру, положенную туда обычным порядком, с яйцом на груди.

Я уступаю место сфексу, который все это время оставался настороже совсем близко, пока его жилище подвергалось ограблению. Найдя дверь открытой, он входит к себе и остается там некоторое время. Потом выходит и снова принимается добросовестно заделывать вход в норку, отметая назад пыль и нося пылинки с таким усердием, как будто он делает полезную работу. Вход опять хорошо замурован, и насекомое окончательно улетает».

А вот еще один опыт, проделанный Фабром. Положив свою добычу у отверстия норки, перед тем как окончательно втащить туда, оса быстро «обыскивает» свое помещение. Это целесообразно, так как волочить добычу приходится очень далеко и в квартиру мог кто-нибудь залезть. Когда оса заходила в норку, Фабр отодвигал добычу на небольшое расстояние, оса, выйдя наружу, подтаскивала ее поближе и опять ныряла в норку. Фабр сорок раз отодвигал добычу, и оса каждый раз «обыскивала» норку, вход в которую ей был виден.

Известный русский зоопсихолог Владимир Александрович Вагнер (1849-1934) рассказывал о том, как один натуралист вынул из гнезда, устроенного на вершине сосны, двух молодых белок, которые еще никогда не выходили из него. В возрасте одного или двух месяцев они обнаружили весьма интересный инстинкт. Когда орехов было больше, чем можно съесть, белка оглядывала комнату, ища подходящего места, и в каком-нибудь укромном углу, например, около ножки дивана, прижимала орех к ковру, производя такие движения, словно скребла землю. Затем оставляла орех в покое.

В естественных условиях, обыкновенно во время изобилия, взрослые белки этого вида зарывают орехи в землю, для чего выкапывают маленькую ямку, толкают туда орех, прижимают его и выравнивают над ним землю. Белки, взятые от родителей, никогда не видели, как зарывают орехи, и делали запасы инстинктивно. Интересно, что в этом белки очень похожи на некоторых насекомых, хотя их общие предки, кишечно-полостные, никаких запасов не делали.

Этот инстинкт накопления у белок и у насекомых, принадлежащих к разным ветвям развития животного мира, не гомологичен, а аналогичен. О чем вы прочтете дальше.

Цыпленок в беде

Цыпленок попал в беду. Кто-то привязал его за ногу к столбику. Наседка, услышав писк, не видит своего птенца, но инстинктивно стремится к нему на помощь. Тогда немецкий биолог Икскюлль — это он привязал цыпленка — накрывает его стеклянным колпаком. Курица хотя и видит бьющегося птенца, однако сразу успокаивается: она не слышит жалобного писка.

Этот опыт, поставленный в начале нашего века, доказывает, что наседка не осознает опасности, угрожающей цыпленку, а реагирует только на его писк, на звук, являющийся для нее безусловным раздражителем. Подобная инстинктивная реакция на крик ребенка иногда проявляете и у молодых женщин-матерей.

Человек давно научился использовать в своих интересах рефлекс на звук у животных, «подманивая» на охоте птиц и зверей, подзывая и погоняя домашних животных.

Вопреки инстинкту!

В Уголке Дурова можно видеть кошку, которая мирно дремлет рядом с обнюхивающими ее крысами. Такие противоречащие инстинкту нормы поведения животного могут быть выработаны человеком.

У кошки обонятельный анализатор сильнее зрительного. Если новорожденных крысят помазать слюной котят, немного подержать вместе с ними, а затем и тех и других подложить к кошке, она не только не съест крысят, но будет облизывать их и выкормит как своих детенышей.

Но изменение инстинктов за счет образования новых условных рефлексов может осуществляться только у животных, имеющих кору головного мозга.

Поэтому у насекомых инстинкты неизменны. Хотя и у них, как и у моллюсков, за счет имеющихся нервных ганглиев условные рефлексы могут с трудом образовываться.

Осьминоги, так увлекательно описанные И. И. Акимушкиным в книге «Приматы моря», являются в своей ветви животного мира вершиной эволюции. Их поведение в основном определяется инстинктами, но и условные рефлексы у них могут вырабатываться неплохо. Недаром Герберт Уэллс в романе «Борьба миров» изобразил марсиан похожими на осьминогов.

Если подкармливать пчел сиропом, настоянным на цветках клевера, можно резко повысить взяток с этого растения. Тараканов удавалось приучить брать пищу только с белых клеток шахматной доски.

Но путь эволюции коры головного мозга, дающей возможность легкого образования условных рефлексов, завершился появлением разумного человека, завоевывающего космос, а путь эволюции комиссуральной нервной системы не привел муравьев и пчел дальше муравейника и улья.

Кнутом или пряником?

Владимир Леонидович Дуров (1863-1934) увековечил свое имя не только в науке о дрессировке животных, но и в зоопсихологии. Как дрессировщик, он выпустил из своей «школы» более полутора тысяч питомцев — различных зверей и птиц. Он работал в цирке с животными, которых до него обучить не удавалось. Так, он выдрессировал свинью, овцу, барсука и даже капибару — самое крупное из грызунов, но необыкновенно пугливое животное.

Раньше все дрессировщики применяли болевые приемы. Цыгане ставили медведя на горячую плиту и били в бубен, медведь «танцевал» от боли, а потом, заслышав бубен, проделывал то же самое уже на земле. Лошадь шпорами заставляли под музыку делать танцевальные па. Тигра уколами принуждали прыгать через обруч или, ударяя палкой, стоять в неудобной позе.

Способ же Дурова как зоопсихолога — это наталкивание животного на определенные, свойственные ему движения.

Раскрывая мне свой секрет, он рассказывал:

На все эти компоненты комплексного условного раздражителя могут образовываться условные рефлексы

Как-то вечером я пил у него чай. Помню, он посадил перед собой на стол «свежую», еще не дрессированную белую крысу, взял пинцетом маленький кусочек сахару и, говоря: «Повернись, повернись!» — пинцетом вел перед ее мордочкой. Как только крыса делала еле заметное движение в нужную сторону, он сразу давал ей немного погрызть сахар. Потом, уже перестав подманивать, снова приказывал: «Повернись!» И, как только крыса делала хотя бы самое слабое движение, тотчас подкармливал ее, заставляя тянуться к сахару. Движения животного становились все более отчетливыми, не прошло и получаса, как на команду «повернись!» крыса безотказно делала полный поворот, после чего сразу же получала положенное ей поощрение.

– Пряником можно от животных больше добиться, чем кнутом, – сказал мне Владимир Леонидович и, помолчав, добавил: — и, пожалуй, не только от животных.

Если бы животные могли, они поставили бы памятник Дурову, избавившему их от вековых мучений!

Предыстория деятельности

О человеке судят по его деятельности. Но что такое деятельность? Вопрос непростой. Есть ли деятельность у животных, или у них только поведение? И где оно начинается? Всегда ли оно связано с психикой?

Нам теперь ясно, что сознание появилось вместе с речью и под влиянием коллективного труда лишь у человека. Ну а психика? Она возникла одновременно с условным рефлексом, когда некоторые раздражители стали приобретать для животного значение сигнала.

Звук съесть нельзя, а на звук у собаки, если у нее воспитан соответствующий условный рефлекс, появляется психическое слюноотделение.

Лягушка не реагирует на громкий крик человека. Но звук легкого шлепка ладонями заставляет ее спасаться бегством. Он для нее сигнал опасности, воспринятый другой лягушкой, прыгнувшей из-за этого в воду. А олень сразу реагирует на шорох шагов. Все эти звуки имеют для собаки, лягушки и оленя сигнальное значение.

Путь инфузории-туфельки, содержавшейся в треугольном