Часть II Симптомы травмы
12. Реальность травмированного человека
Эта книга основывается на том, что травма — это часть естественного физиологического процесса, который просто не получил возможности придти к завершению. Она не является производным от личности человека — по крайней мере, первоначально.
В десятой главе мы обсуждали то, как четыре основных симптома травмы — гипервозбуждение, сжатие, диссоциация и беспомощность — напрямую относятся к физиологическим изменениям, которые происходят, когда мы потрясены, реагируя на угрожающее жизни событие. В этой главе мы проследим переживание этих симптомов.
Угроза, которую нельзя обнаружить
Всего несколько симптомов могли бы дать нам лучшее представление о травматических переживаниях, чем сверхбдительность. Сверхбдительность — это прямое и непосредственное проявление гипервозбуждения, которое является первичной реакцией на угрозу. Его воздействие на ориентировочную реакцию отчасти подрывает силы травмированного человека, вызывая у него постоянное переживание страха, бессилия и мучений.
Сверхбдительность возникает, когда гипервозбуждение, которое сопровождает первичную реакцию на опасность, активирует преувеличенную, компульсивную форму ориентировочной реакции. Эта искаженная ориентировочная реакция настолько захватывает, что человек чувствует непреодолимо сильное побуждение установить источник данной угрозы, даже если эта реакция возникла в ответ на внутреннее возбуждение, а не на что-либо, воспринятое во внешней среде.
Когда возбуждение продолжается (так как разрядить его слишком опасно), мы ощущаем себя в безвыходной ситуации. Мы чувствуем непреодолимое желание найти источник угрозы, но это принуждение вызвано изнутри, и даже внешний источник угрозы установлен, то навязчивое состояние сверхбдительности все равно сохраняется, так как внутреннее возбуждение все еще присутствует. Мы будем упорно пытаться обнаружить источник угрозы (где же он?) и опознать его (что это такое?), потому что именно это и запрограммирована делать примитивная реакция ориентировки, когда нервная система приходит в состояние возбуждения. Подвох состоит в том, что часто никакой угрозы вовсе найти не удается.
Сверхбдительность становится одним из способов, с помощью которого мы справляемся с избытком энергии, возникающим при неудачной попытке защититься от первоначальной угрозы. Мы используем сверхбдительность, чтобы направить некоторое количество этой энергии к мышцам головы, шеи и глаз в навязчивом поиске опасности. Если это объединяется вместе с внутренним возбуждением, которое все еще присутствует, наш рациональный мозг может стать иррациональным. Он может начать поиск и определение внешних источников опасности. Эта слабо адаптивная деятельность направляет большое количество энергии на специфическую активность, которая будет становиться все более и более навязчивой, повторяясь все чаще и чаще. В состоянии гипервозбуждения любые изменения — включая изменения в нашем собственном внутреннем состоянии — воспринимаются как угроза. То, что может выглядеть безосновательной паранойей, в действительности может оказаться нашей интерпретацией сексуального возбуждения, или даже эффектом кофеина в безалкогольном напитке.
По мере того, как реакция замирания все больше и больше закрепляется, тенденция к сверхбдительности и самозащите усиливается. Сверхбдительные люди все время прикованы к состоянию высокой настороженности, и по причине этой постоянной недоверчивости они на самом деле могут начать выглядеть хитроватыми и боязливыми, с широко раскрытыми глазами. Возрастает тенденция видеть опасность там, где ее нет, а способность чувствовать любопытство, удовольствие и радость жизни уменьшается. Все это происходит из-за того, что в глубине своего существа мы не чувствуем себя в безопасности.
Вследствие этого мы постоянно будем находиться в критическом моменте, готовые начать защитную реакцию, но не в состоянии последовательно выполнить ее. Мы с маниакальной настойчивостью ищем опасность, которую не можем отыскать, даже если реальная угроза находится прямо перед нами. Нервная система может так сильно возбудиться, что уже не сможет быстро успокоиться. В результате этого поведенческие и физиологические ритмы (например, режим сна) могут быть нарушены. Мы будем не в состоянии успокоиться или расслабиться, даже в те моменты, когда чувствуем себя достаточно безопасно для того, чтобы сделать это.
