Двадцать распространенных эротических сновидений
Сон № 9: учительница начальных классов, 28 лет, Ньюарк, штат Нью-Джерси:
«Погода хорошая, небо голубое. Я еду в открытой конной повозке по полям, усеянным желтыми цветами.
Кто-то едет рядом с повозкой. Но стоит мне повернуться, чтобы посмотреть, кто это, они исчезают из моего поля зрения и появляются с другой стороны повозки. В конце концов я подбираю с пола повозки нечто вроде театрального бинокля и смотрю через него. И помню, что у бинокля были фиолетовые линзы, и мне приходит в голову, что они специально были сделаны для того, чтобы „видеть избранных“.
Я сижу в кинотеатре и смотрю короткий фильм о человеке, скакавшем рядом со мной. Это девушка. Она красива классической красотой статуй. У нее длинные светлые волосы, прямой нос, ясные голубые глаза и гибкая фигура. Фильм переходит в режим замедленной съемки, и ее великолепие вызывает у меня почти мучительное чувство. В зале рядом со мной сидит мужчина и курит ароматизированную сигарету с ароматом „Мой грех“. Он говорит о различных способах создания греческих мозаичных полов. По крайней мере, кажется, что говорит именно об этом. На самом деле подозреваю, что он говорит о том, как я люблю девушку из фильма.
Вдруг оказываюсь снаружи, в месте, называемом оранжереей. Это аллея с колоннами, вокруг которых обвились виноградные лозы. Через арки могу видеть фонтан с золотыми рыбками. Девушка идет рядом со мной, одетая в длинную тунику из тонкого белого материала. Я удивлена, что она согласилась со мной встретиться. Девушка протягивает руку, там у нее лежит маленький жучок, похожий на скарабея. Она сжимает на нем пальцы, и он исчезает.
Следующее, что помню, это как мы лежим в постели. Это старая медная кровать с хрустящими льняными простынями и вышитыми наволочками. У меня такое впечатление, что сейчас середина утра и что мы заснули поздно. Очень тепло. Возможно, мы в Италии или в другой средиземноморской стране. Около кровати на белом блюде лежат апельсины. Девушка обнажена. У нее загорелая кожа и большие груди с широкими сосками. На мне белая хлопковая ночная рубашка, но я расстегиваю ее, и нижнего белья на мне нет. Сейчас девушка брюнетка, а не блондинка, у нее длинные, темные, струящиеся волосы и большие зеленые глаза. Она раздвигает губы и что-то говорит мне, но я не могу разобрать, что именно. Что-то вроде „Я люблю тебя, Памела“, но меня зовут не Памела.
Тянусь к девушке и обнимаю ее. Она теплая и мягкая, и я возбуждаюсь от прикосновения ее обнаженной груди. Мы целуемся. Я поражена, как возбуждает поцелуй с девушкой, причем не испытываю никакого чувства вины. Мы ласкаем друг друга и катаемся по кровати туда-сюда, тяжело дыша и вздыхая. Кто-то в саду снаружи поет жалобную, но очень красивую песню. Я целую груди девушки и катаю ее соски между языком и небом. Соски круглые и твердые на ощупь, у них такой приятный вкус, какой невозможно описать.
У меня фантастическое чувство облегчения от того, что занимаюсь сексом с этой девушкой. Большинство моих взаимоотношений с мужчинами были довольно сложными, а сейчас с девушкой это кажется очень простым. По крайней мере, проще.
Потом неожиданно сон становится очень сексуальным. Девушка садится на кровати и раздвигает ноги. У нее там черные и блестящие волосы. Она раскрывает влагалище, и кожа блестит от сока. Запускает туда пальцы и широко раздвигает их, чтобы я могла видеть, что у нее глубоко внутри. Она говорит: „Посмотри, можешь ли ты засунуть туда язык?“ — или что-то похожее. Я говорю: „Хорошо“, — откидываю назад волосы и наклоняюсь вперед. Девушка все это время смеется, не противно, а как будто ей действительно хорошо.
Я прижимаю лицо к влагалищу, и ее сок брызжет мне прямо в лицо, в рот, в глаза, на ресницы и на щеки. И лижу ее так глубоко, как только могу, одновременно засовываю большой палец ей в задний проход и вожу им туда и обратно, чтобы завести ее еще сильнее. И чувствую, что занимаюсь с ней сексом и выполняю мужскую роль, и моя задача — завести ее как можно сильнее.
Она хватает меня за волосы и прижимает мое лицо еще сильнее. Сначала это заводит, потом начинаю паниковать. Я чувствую, что мне не хватает воздуха, а в ее влагалище запах, похожий на веселящий газ. Пытаюсь вырваться, но не могу, хотя кто-то зовет меня где-то далеко. Мне снится, что сейчас умру, но тут я просыпаюсь».
Символы, которыми изобилует этот сон, изменяются от шутки (сигарета с запахом «Мой Грех») до очень неясных образов (бинокль для того, чтобы видеть избранных). Но наибольший интерес вызывает их количество. Весь сон изобилует аллегориями, каламбурами и метафорами, от жука-скарабея до запаха веселящего газа в половых органах девушки.
Кажется, этому существует достаточно однозначное объяснение. Стыдливость образов сна увеличивается пропорционально тому, насколько сильное чувство вины вы бы обычно испытывали наяву из-за того, что делали во сне. Естественно, молодой девушке-учительнице не должно понравиться, что она занимается любовью с партнершей того же самого пола, и эта замкнутость отражается в том, что значительная часть сна зашифрована символами. Возможно, что некоторые из этих символов представляют собой что-то, еще более эротичное, чем сцены, увиденные девушкой открыто.
Фрейд в своем «Толковании сновидений» писал о символах следующее:
«Этот символизм используется в сновидениях для замаскированного представления мыслей человека, находящихся в латентном состоянии. Играть с маленьким ребенком, шлепать его и т. д. во сне часто представляет мастурбацию. Чтобы символически представить кастрацию, сон создает образы лысины, стрижки волос, выпадения зубов. Заслуживает упоминания новый символ мужского органа: самолет, использование которого в подобном качестве оправдано его связью с полетом, а иногда и его формой».
Будет справедливо заметить, что К. Г. Юнг, подход которого отличается большим мистицизмом, чем подход Фрейда, с этим не соглашался. В книге «Современный человек в поисках души» он писал:
«Я предпочитаю рассматривать символы как проявление чего-то неизвестного, трудноопознаваемого и неспособного быть полностью расшифрованным. При толковании сновидений мы ни на минуту не должны забывать, что идем по ненадежному грунту, где уверенности не может быть ни в чем, кроме неуверенности».
Но в цели данной книги не входит ввязываться в нескончаемый конфликт между различными школами психоанализа. Единственное, что нам нужно помнить, что и Фрейд, и Юнг признали, что сновидение говорит на языке символов, и все указанные факты позволяют предположить, что наши сны намного более аллегоричны, когда снится что-то запрещенное или постыдное.
Джон Рескин, импотент и историк английского искусства, записал такой символический сон в своем дневнике 9 марта 1868 года. Рескин, воспитанный на безупречных женщинах классического искусства, никогда не мог соотнести этот образ с реальными девушками, у которых есть угри и волосы на лобке, поэтому его сексуальность оказалась направлена на препубертантных нимфеток. Отрывок из его дневника явно свидетельствует о некотором подтексте его дружбы с маленькими девочками:
«Снилось, как гулял с Джоан и Конни… показал Джоанне красивую змею, безобидную, как я сказал ей; с зелеными кольцами вокруг тонкой шеи; дал потрогать ее чешуйки. Потом она тоже дала мне потрогать змею, которая стала жирной, как пиявка, и присосалась к моей руке, так что я с трудом ее сорвал — и на этом проснулся».
Нас может удивить, как Рескин не заметил очевидного символизма своего сна. Но это произошло за 10 лет до публикации теорий Фрейда, и люди просто не знали о змеях, зонтиках, ручках и мечах как подсознательных образах пениса. Как бы то ни было, ему снилась змея, потому что его сознание, чувствовавшее за собой вину, не могло позволить напрямую думать о половых органах, и вряд ли он стремился найти более ясную интерпретацию. Символы, защищающие человека от самого себя, также очевидны в следующем мужском гомосексуальном сне. Смотрите, насколько много вы сможете понять из ткани этого сна.
Сон № 10: владелец супермаркета, 41 год, Атланта, штат Джорджия:
«Мне редко снятся сны. Или, если снятся, я редко их запоминаю. Но этот сон был длинным и очень отчетливым, и был таким ясным, что когда проснулся на следующее утро, посмотрел на жену, спавшую рядом со мной, и мне трудно было поверить, что на самом деле ничего этого не было, имею в виду — не было наяву.
Я был в магазине и проверял ассортимент. Вся эта еда и ее названия проплывали мимо меня. Кофе „Maxwell House“, „Instant Coffee“, „Tempo Swedish Meatball Mix“, шоколадный пудинг „My-T-Fine“. Все пищевые продукты.
Затем посмотрел в конец магазина, и там около морозильника стоял этот парень. Я сначала не обратил на него внимания, потому что он выглядел как обычный молодой человек. Но потом посмотрел еще раз, и что-то в нем привлекло меня. Он был высокий, с мелкими каштановыми кудряшками. На нем было что-то типа свободной рубахи, расстегнутой спереди, а на шее золотые медальоны, цепочки и так далее. И очень тесные белые атласные брюки, и я увидел, что его член и яйца очень сильно выпирают. Я имею в виду, они выдавались вперед, и на нем точно не было нижнего белья.
Обошел вокруг морозильника и внимательно посмотрел на него. Я чувствовал холод от морозильника. Он пытался выбрать мороженую рыбу. У него были холодные светло-голубые глаза, парень был очень симпатичный. Я не могу признать, что меня влекло к нему, но не мог перестать думать о том, что он выглядит по-настоящему сексуально.
Я посмотрел на его белые брюки и увидел, как его член становится больше и тверже. Это было очень сексуальное зрелище. Видел, как он поднимается под атласом. У него был здоровый член, как у быка.
Следующее, что помню, как морозильник превратился в аквариум, весь подсвеченный, и в нем плавали тропические рыбки. Мы в темной комнате, на стенах висят светящиеся картины. Я прогулялся вокруг и осмотрел картины. Все они изображали те места, где я бывал в детстве.
Поворачиваюсь, чтобы показать парню картины, но он не смотрит на меня, он снимает брюки. Его член торчит, головка багровая и блестящая, как спелая слива. Я начинаю нервничать и беспокоиться. Он берет в руку член, несколько раз небрежно его подергивает и говорит: „Все в порядке, это же не на самом деле“.
Пока он занимается собой, мне приходится срочно снимать шкурку с венгерских салями. Вы знаете, какая шкурка на венгерских салями — нечто вроде тонкой бумажки. Снимается она с трудом. После того как все салями почищены, мне нужно согнуть их в круг, не сломав.
Обычно это невозможно, потому что они ломаются. Но эти колбаски кажутся теплыми и живыми, их так трудно согнуть, как твердый член, и может быть, именно это они и значили.
На мне белые кеды и белые носки, я стою на краю бассейна с соленой водой. Я должен нагнуться и дотронуться до носков кед. Неожиданно понимаю, что на мне нет одежды, ни кусочка ткани. Кудрявый парень тоже обнажен, за исключением его цепочек и медальонов. Он подходит ко мне и кладет руку на спину. Я оборачиваюсь к нему, а он мне подмигивает. И ведь точно знаю, что у него на уме. Немного нервничаю, но знаю, что рядом нет ни моей жены, ни кого-либо из друзей. Это будет секрет, мой и этого незнакомого парня.
Он берет меня за ягодицы. Я смотрю на воду, там плавают сотни смытых этикеток с пищевых продуктов. И думаю: „Там, должно быть, корабль ушел под воду“, — и оглядываюсь в надежде увидеть его, но в это время парень приставляет член к моей заднице и готов начать заниматься со мной сексом. Конец его члена твердый и тупой, он начинает вставлять его мне в задний проход, попутно смазывая пенис чем-то — каким-то маслом или жиром.
И помню, как подумал: „Так вот чем занимаются эти гомики“. На воде огромное количество моделей кораблей, плавающих в разных направлениях. Его член погружается все дальше и дальше в меня со скрипучим резиновым звуком. Я сам возбудился. А он просунул руку снизу и начал меня мастурбировать.
Как могу описать, на что это похоже? Ощущение было очень сексуальным, но при этом ничего настоящего, потому что это был только сон. Он погружался в мой задний проход и скоро засунул свой член целиком, и я чувствовал, как его яички бьются о мои ягодицы.
Движения его руки стали быстрее, я уже почти готов был кончить. Затем он сказал что-то на иностранном языке. Мне кажется, это был французский или что-то похожее на французский, но я не уверен. Моя сперма выплеснулась и залила мои босые ноги — я не знаю, куда делись кеды. Затем кудрявый парень кончил мне в задницу, и его сперма струей прошла через меня и полилась изо рта и носа. Ее было очень много, она была теплой и густой, как сгущенное молоко. Я вытер рот, встал и совсем уже собрался поинтересоваться у парня, где и когда мы встретимся опять, как осознал, что просыпаюсь. Пару минут даже злился, что мне не удалось договориться. Это был именно такой сон, в котором все происходит как на самом деле».
Нельзя не подчеркнуть еще раз, что гомосексуальный сон — или любой сон о девиантном сексуальном поведении — еще не значит автоматически, что вы скрытый гомосексуалист или извращенец.
Фрейд считал, что сон — это исполнение желания, но сон серьезен в той же мере, что и вызвавшее его желание. Другими словами, я могу пассивно хотеть ограбить банк и стать миллиардером, и мне даже может присниться, как граблю, но это ни на минуту не значит, что я сделаю так на самом деле.
Фрейду долго не удавалось понять один из аспектов исполнения желаний во сне. Ему никак не удавалось построить теорию, пока он не понял, что мы все хотим разных вещей, что мечта одного может стать кошмаром другого. Это особенно верно по отношению к снам о садистском и мазохистском сексе. Фрейд мог понять, что сон о причинении боли другому человеку мог быть исполнением желания. Но в течение долгого времени ему никак не давалось, почему сон о том, чтобы испытать боль, тоже может быть исполнением желания.
И только когда он понял, что некоторые люди получают эротическое наслаждение от вещей, лично ему неприятных, то смог завершить свою мысль.
В конце концов он написал:
«В сексуальном характере многих людей есть элемент мазохизма, являющийся перевернутым элементом агрессии и садизма. Становится понятно, почему люди такого типа могут видеть неприятные сны, которые ни в малейшей степени не могут быть исполнением иных желаний, кроме мазохистских наклонностей».
Многим из нас снится жестокость, убийство людей, которые нам не нравятся, автомобильные аварии, стрельба, поджоги и ограбления. Но чтобы быть по-настоящему садистским, сон должен содержать сексуальное насилие. Садизм значит получение эротического наслаждения от причинения боли. Мазохизм значит получение эротического наслаждения от ощущения боли.
Мир садистских снов очень странен. Это не удивительно, потому что люди, одержимые садизмом или мазохизмом, часто живут в мире своих фантазий, где существуют строгие правила и кодексы, что эротично, а что нет. Фантазия садиста может быть нарушена, если кожаный пояс недостаточно туго затянут на талии девушки или набор цепей и шипов, врезающихся в ее плоть, причиняет ей недостаточно изысканную пытку.
Хотя сны людей, не являющихся садистами в обычной сексуальной жизни, не доходят до таких маниакальных пределов, в них тоже проявляются удивительно разработанные ритуальные образы, как мы сможем отметить.
