Исцеление психических болезней

ГЛАВА III. Безумие бесовского происхождения

ЛЕЧЕНИЕ

Святой способен не только распознать возможное бесовское воздействие, но и освободить от него страждущего. Поэтому к нему обращаются как при безумии бесовского происхождения, так и при заболевании с неясной этиологией²³⁵.

²³⁵ См.: Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 9, 13. Много других примеров мы находим в житии великого чудотворца прп. Феодора Сикеота. М. Долс подчеркивает, что «исходя из бесовской природы безумия, большинство людей [в византийском обществе] искали помощи в Церкви, у святых и в Таинствах»; «психическая болезнь, кажется, была в ведении церквей и святых» (Op. cit. P. 145).

Известно, что святой может чудесно вылечить все формы безумия, хотя возможных причин безумия как болезни много, но в конечном итоге духовное врачевство — едино, ибо един Врач всего. Блаженный Феодорит Кирский повествует по поводу Марона Отшельника, что Бог «так щедро одарил этого подвижника силой исцелений, что слава о Мароне распространилась повсюду; со всех сторон приходило к нему множество людей… Перед очами всех и горячки гасли под росою его благословения, и исступления прекращались, и бесы обращались в бегство, и различные болезни исцелялись единственным лекарством. Ибо врачи обыкновенно к каждой болезни применяют соответствующее ей лекарство, а молитва святых есть общее лекарство против всех болезней»²³⁶.

²³⁶ Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XVI. 2 (рус. пер.: Указ. изд. С 230).

Силой Христовой совершаются все исцеления и изгоняются все бесы. Именно к ней взывают подвижники и являют ее, призывая имя Иисусово, которое особенно действенно в брани против бесов и может, следовательно, освободить человека от безумия. «И теперь еще имя Иисуса дает мир мятущейся человеческой мысли (εκστασις διανοίας), изгоняет демонов, исцеляет болезни…» — утверждает Ориген81, который еще замечает: «И в доказательство, что через эту веру восприяли чрезвычайную чудесную силу, некоторые совершают исцеления благодаря тому только, что призывают на больных имя Всемогущего Бога, изрекают имя Иисуса и вместе с этим читают повествование об Его жизни. Мы даже видели много таких, которые этим способом освободились от тяжелых страданий, от помрачения ума (διανοίας), безумия (μανία) и множества других болезней…»²³⁷. Однако имя Иисусово не действует автоматически, будто магическая формула. Спаситель отвечает на воззвание к Его имени соразмерно вере того, кто через Его имя прибегает к Божественному всемогуществу. Совладать с бесами и положить предел их действию может только тот, кто обладает непреложной верой, чистым сердцем, глубоким смирением и великим состраданием к жертве диавола²³⁸. Изгоняющий беса должен ясно осознавать, во–первых, что он действует не ради себя, а ради того, чтобы помочь страждущему, и, во–вторых, что он действует не собственными силами. Преподобный Антоний Великий подчеркивает, что «изгонять бесов это дар Спасителя»²³⁹. Поэтому все святые, имеющие дело с подобной просьбой, во всех ситуациях в первую очередь обращаются к молитве: в этом основной принцип «их» врачебного искусства. Как правило, они также применяют знамение креста²⁴⁰ — печать силы Христовой, обращающее на человека благодать Распятого Иисуса, Победителя всякого зла, всякого страдания, всякого тления, ниспровергшего власть диавола. Каллиник говорит о преподобном Ипатии: «Сколь много людей, помрачившихся рассудком (φρενοβλαβήσαντας) под воздействием бесов, Господь исцелил через его посредство! Ибо Господь дал ему такую благодать исцелений, что молитвой и печатью Христа (крестным знамением) он изгонял даже самых жестоких бесов»²⁴¹. Помимо этого святые часто прибегают для исцеления одержимых/умалишенных ко всем обычным духовным врачевствам²⁴²: к помазанию освященным елеем или растиранию, к освященной воде²⁴³, иногда — к возложению рук²⁴⁴. Традиционная форма изгнания злых духов, когда подвижник приказывает бесу выйти, описана лишь в нескольких случаях²⁴⁵.

²³⁷ Ориген. Против Цельса. 3. 24 (рус. пер.: Указ. изд. С. 256).

²³⁸ См. наш труд: Theologie de la maladie. P. 99–100.

²³⁹ Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 38.

²⁴⁰ См., например: Callinicos. Vie d'Hypatios. XXII. 13, XL. 3; Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 80; Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 9, 13; II. 6 (дополнение из сирийской версии); Vie de Theodore de Sykeon. 129.

²⁴¹ Callinicos. Vie d'Hypatios. XXII. 14.

²⁴² См. наш труд: Theologie de la maladie. P. 90–94.

²⁴³ См., например: Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 9, 13; Свт. Епифаний Кипрский. На 80 ересей Панарий, или Ковчег. XXX. 10: PG. 41. Col. 422. (В рус. пер., соответственно, см.: Епифаний Кипрский, свт. Творения: В 6 ч. М., 1863–1884. Ч. 1 // ТСОРП. 1863. Т. 42. С. 229–230. — Ред.)

²⁴⁴ См., например: Callinicos. Vie d'Hypatios. XL. 4.

²⁴⁵ Например: Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 64; Cyrille de Scythopolis. Vie d'Abraamios. VIII; Vie de St. Athanase l'Athonite. 46; Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 11.

Помимо этих обычных и общепринятых средств встречаются также частные формы лечения.

Некоторые отцы Церкви использовали в определенных случаях меру утеснения больного (то есть связывали его в определенном положении. — Примеч. ред.). Кажется, это было достаточно распространено в современном им обществе, на что указывает и следующее замечание блаженного Феодорита Кирского: «Врачи должны терпеть тяжелых больных, оскорбляющих их или даже ударяющих их кулаками или ногами. Ибо именно так сумасшедшие (παραπαίοντες) переходят границы! В таких случаях врачи не раздражаются: они привязывают больных, силой обливают им голову и придумывают всякие способы, чтобы победить болезнь и восстановить равновесие телесных органов»²⁴⁶. Подобный случай мы, находим в «Истории боголюбцев», где к авве Иулиану приводят одержимого, связанного его близкими: «Был некто человек, которого связал дух, так что он кусал свое собственное тело, и смущал его, так что он нападал даже на окружающих. Видя эту одержимость, близкие заключили его в мешки»²⁴⁷.

²⁴⁶ Блж. Феодорит Кирский. Врачевание эллинских недугов или познание евангельской истины из эллинской философии. I. 5. Именно такую практику, в частности, рекомендует византийский врач Павел Эгинский (см.: Dols M. Insanity in Byzantine and Islamic Medicine. P. 146. Note 87). До него такую практику предписывали Соран и Цельс (см.: Alexander E. G., Selesnick S. T. Histoire de la psychiatrie. P. 63).

²⁴⁷ Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. II. 6 (дополнение из сирийской версии).

Эта практика встречается и в монашеской среде, так как Палладий повествует в «Лавсаике» о том, как два монаха, Валент²⁴⁸ и Эрон²⁴⁹, впавшие под воздействием диавола в гордость и бред, были связаны своими собратьями. Каков же смысл такой практики? По поводу Эрона ничего не уточняется. О Валенте же мы знаем, что, «связав его цепями, святые отцы в течение одного года вылечили его, молитвами, и хитрым безразличием, и более праздной жизнью уничтожив его самомнение, как говорится: противное излечивается противным лекарством»²⁵⁰.

²⁴⁸ Палладий. Лавсаик. 28.

²⁴⁹ Там же. 29.

²⁵⁰ Palladius. Historia Lausiaca. 31 // PG. 34. Col. 1091A. (Перевод дается по греческому тексту, т. к. в печатном русском переводе это место отражено не совсем точно (см.: Палладий. Лавсаик. С. 69), и поэтому непонятны будут дальнейшие рассуждения Ларше о «безразличии». — Ред.)

Следовательно, меры утеснения, навязанные Валенту, вовсе не выражают какое‑либо отвержение, исключение его из общества или оставленность. Для святых отцов этот способ не является средством избавить себя от беспокойного брата, изолировать его или наложить на него какое‑либо наказание. Наоборот, они заботятся о нем и настойчиво трудятся над его исцелением. То «безразличие» (αδιαφορία), о котором здесь упоминается, не означает невнимательность или отсутствие интереса к больному. Стремясь излечить Валента от гордости и тщеславия, породивших его бред, братья поступают таким образом, что он не замечает того внимания, которым пользуется, и в конце концов он перестает считать себя центром внимания и предметом почитания, хотя прежде он хвалился перед всеми братьями, что видел Христа и не имеет нужды в святом причастии²⁵¹. В том же «Лавсаике» можно найти другой пример применения аналогичного лечения к некоему Авраамию, который подобным образом под воздействием гордости и бесов стал бредить: «Святые отцы… заставив вести иную, более простую жизнь, исцелили его от гордости. Приведши Авраамия в сознание собственной немощи, они доказали, что с ей пустынник обольщен был демоном гордости…»²⁵². Согласно указанному принципу: «Противное излечивается противным лекарством», следует признать, что в данном случае меры утеснения имеют целью, во–первых, смирить Валента (то есть через осознание своего положения привести его к чувству смирения, которое могло бы в нем вытеснить чувство гордости, которым он страдает). Во–вторых, целью этих мер была его изоляция с тем, чтобы позволить ему вести ту более спокойную жизнь, которая описана выше. Обычная жизнь в общине могла дать ему лишь множество предлогов к тщеславным помыслам из‑за присутствия внимательных зрителей и слушателей²⁵³.

²⁵¹ Палладий. Лавсаик. 28.

²⁵² Там же. 89 (рус. пер.: Указ. изд. С. 151).

²⁵³ Эрон находился в сходном духовном положении: он, «поднявшись на мечтательную высоту безумного надмения, низвергся оттуда жалким для всех падением… Движимый суетным кичением, он возгордился пред святыми отцами» и даже толковал Священное Писание «с превратною целию подкрепить свое безумие» (Палладий. Лавсаик. С. 69–70).

Преподобный Ипатий также порой прибегал к утеснению, о чем повествует составитель его жития Каллиник: «К Божьему человеку привели крестьянина по имени Зенон, которого жестоко мучил бес, так что он не знал даже, где находится. Он бредил и бросался на окружающих… Его жена пала в слезах к ногам святого Ипатия… Приняв Зенона, он связал ему руки, одев на него мешок без рукавов, так что он был закутан в него и руки его были связаны. Мешок был очень крепкий. Ибо тех, кто были одержимы столь жестоко, что они становились агрессивными и бросались на людей, он связывал в мешок, и они больше не могли ни на кого нападать»²⁵⁴.

²⁵⁴ Callinicos. Vie d'Hypatios. XXVIII. 38–39, 48–49.

Такая практика, вероятно, вызовет возмущение тех, кто в наше время справедливо осуждает все прошлые и современные формы психиатрического утеснения, от использования уже ушедшей в прошлое смирительной рубашки (она напоминает мешок, упомянутый Каллиником) до замены ее на современную химическую «смирительную рубашку». Но здесь речь идет о другом. В рамках психиатрической медицины все эти средства применялись и до сих пор применяются во многих случаях, когда они не имеют никакого обоснования терапевтическими причинами и не достигают положительной цели; с другой стороны, они являются выражением исключения, отвержения больного и их конечная цель — его изоляция. Эти средства оставляют «безумного» предоставленным самому себе, продлевают его болезнь, лишь подавляя ее внешние проявления, чтобы окружению и обществу было легче переносить больного.

Практика преподобного Ипатия радикально отличается по своему контексту и значению. Прежде всего, следует подчеркнуть, что он не применяет ее повсеместно и систематически. Речь идет об определенных случаях, когда больные были «одержимы столь жестоко», что «становились агрессивными и бросались на людей», то есть представляли действительную и очевидную опасность для окружающих (а не лишь предполагаемую из‑за смутного страха или причин социального характера)²⁵⁵. Кроме того, одержимый не считается a priori опасным. Святитель Иоанн Златоуст пишет по этому поводу, что бесноватые не опасны для окружающих и «ничего другого не делают, как только в самих себе питают болезнь»²⁵⁶. Судя по всему, преподобный Ипатий применял утеснение бесноватых, имея в виду более существенную цель, чем обеспечение безопасности, и эта мера использовалась не столько для ограждения окружающих от свирепости умалишенного, сколько как помощь самому одержимому. Действительно, непосредственно после процитированных нами слов Каллиник уточняет, что те, кто были связаны, таким образом были «укрощаемы, и их заставляли непрестанно молиться и поститься, ибо Бог исцелял их через предстательство святого»²⁵⁷. Нам представляется, что здесь главной целью утеснения было воспрепятствовать тому, чтобы человек, жертва бесов, попусту тратил свои силы в напрасном буйстве и вредной агрессии, и помочь ему сдержать себя и направить накопленные силы в положительное русло, к исцелению. Дело в том, что утеснение позволяет преобразовывать энергию, доселе выражавшуюся буйством и агрессией, в пост и молитву. Такому изменению содействует деятельное предстательство святого, который усиливает действие поста и молитвы одержимого, сопутствуя ему своим собственным постом и молитвой. Нам кажется, что основная цель утеснения здесь в том, чтобы обеспечить условия для применения собственно терапевтических мер²⁵⁸. Во всяком случае, утеснение вовсе не имело целью бесчеловечно изолировать или исключить из общества одержимого/умалишенного, потому что оно, напротив, сопровождается со стороны преподобного Ипатия бдительным вниманием, благосердием и постоянным состраданием.

²⁵⁵ Каллиник указывает на другой случай, когда использовались оковы. Этот пример обнаруживает ту неистовую силу, на которую способны некоторые одержимые: «В другой раз некий молодой человек по имени Стефан был при веден своей матерью. Бес мучил его чрезвычайно жестоко. Он не мог оставаться на одном месте, но бродил, ища сотворить какие‑нибудь пакости. Он был столь силен, что мог победить десять человек и как щепки разбивал наложенные на его руки цепи… Бес пытался даже заставить его совершить убийство. Однажды, когда братья предавались дневному отдыху, он схватил тяжелый стул и попытался бросить его им на голову. Однако Господь не позволил ему… Один из молодых братии проснулся и помешал. Произошла борьба, и его с трудом связали тридцать шесть человек. При этом он укусил двоих, отхватив у одного кусок от руки, а у другого от пальца» (Vie d'Hypatios. XL. 8–15).

²⁵⁶ Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея Евангелиста. XXVIII. 4 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 7. Кн. 1. 1901. С. 320). Ср.: Там же. LXXXI. 3.

²⁵⁷ Callinicos. Vie d'Hypatios. XXVIII. 49–50.

²⁵⁸ Так же, как в нынешнее время наиболее сознательные психиатры употребляют химические средства терапии (которые являются новой формой утеснения, обычно их называют «химической смирительной рубашкой») лишь в той мере, какая необходима, чтобы «больные» могли приступить к психотерапии, т. к. иначе это сделать нельзя из‑за их чрезмерного психомоторного возбуждения.

Во всех случаях, где использовалось утеснение, оно применялось отнюдь не в качестве терапии или ее замены, но скорее как вспомогательное средство. Так или иначе, это практика второстепенная, неглавная, распространенная не повсеместно. Мы остановились на ней столь подробно, чтобы показать, что в контексте монашества она не имела обязательно отрицательное значение.

Более важным нам кажется применение поста и молитвы, которые поистине составляют фундаментальную терапию. В тех случаях, которые мы исследуем, их использование обосновано и даже необходимо по учению Христа, Который считает их наиболее подходящим лечением: сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста (Мк 9, 29). Святитель Иоанн Златоуст замечает по этому поводу: «Если кто одержим злым духом, покажи ему лицо поста, и он, оковываемый страхом и удерживаемый как бы какими цепями, станет неподвижнее самых камней, особенно когда увидит в союзе с постом сестру и подругу поста — молитву». И далее: «…[пост] прогоняет неприятелей нашего спасения и так страшен врагам нашей жизни»²⁵⁹.

²⁵⁹ Свт. Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии. V. 1 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 2. Кн. 1. С. 342). О значении поста см. также: он же. Толкование на святого Матфея Евангелиста. LVII. 4

Святые отцы стремятся приобщить, насколько это возможно, самого одержимого/умалишенного к процессу исцеления. Как мы видели, так поступает преподобный Ипатий по отношению к Зенону; в процитированном выше тексте его особенно побуждают — в той мере, в какой это возможно, — к молитве и посту. Относительно этой практики, терапевтическое значение которой мы только что подчеркнули, святитель Иоанн Златоуст говорит, что «быть не может, чтобы человек, живущий среди утех, избавился от такого недуга (то есть живущего в нем беса. — Примеч. пер.): нет, страждущий таким недугом имеет особенную нужду в посте»²⁶⁰. Вслед за этими словами святитель замечает, что пост, имея великую силу, недостаточен, но должен сопровождаться молитвой; более того, последняя должна занимать первое место. Мы также знаем, по свидетельству Феодора Петрского, что преподобный Феодосий использовал те моменты, когда он находил «монахов с помутившимся рассудком» «в здравом смысле» и «владеющих своими способностями», чтобы обучить их, что им следует делать и как они сами должны бороться, чтобы получить избавление от недуга. Преподобный Феодосии призывал их прежде всего к терпению и надежде. Этими словами он «воскрешал мужество в этих монахах»; таким образом он «многих из них освободил от обдержащей их болезни, с тех пор как они собственным терпением способствовали своему исцелению»²⁶¹.

²⁶⁰ Свт. Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея Евангелиста. LVII. 4 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 7. Кн. 2. С. 590). №6.

²⁶¹ См.: Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 42–44.

Однако следует заметить, что преподобный Феодосий не добивается исцеления любой ценой для всех этих монахов. Для некоторых из них может стать полезным продолжение борьбы и пребывание в терпении. Составитель жития преподобного Феодосия пишет: «Иных он учил мужеству в терпении их болезни. Он полагал, что в их случаях лучше было пребывать в терпении, чем желать избавиться от своих скорбей, потому что на первом пути приобреталось бесстрастие, второй же свидетельствовал о недостатке мужества. Таким образом, он не боролся с болезнью ради ее исцеления, но преподавал болящему советы о том, как пребывать в ней без малодушия, принося в жертву Богу то чувство смирения, которое рождается в нас, когда мы бедствуем»²⁶². Преподобный Феодосий действует здесь как мудрый духовный руководитель, применяя к каждому то врачевание, которое в наибольшей степени соответствует его личности и состоянию, имея в виду всякий раз наибольшую пользу. Кто‑то получит наибольшую духовную пользу от исцеления, а для кого‑то именно пребывание в брани станет путем к преуспеянию и достижению более высокой степени совершенства. Здесь вновь следует подчеркнуть то положительное значение, которое отцы Церкви находят в некоторых формах психических расстройств, если они могут быть употреблены для духовного блага страдающего ими. Однако эти расстройства имеют ценность не сами по себе и не как источник возможного духовного преуспеяния, но как повод к их преодолению. Но такое преодоление, как правило, возможно лишь при том условии, что болящему будет открыто, как надо к ним относиться, чтобы заставить их служить себе на благо. Преподобный Феодосий прежде всего учит своих монахов терпеть свои страдания, жить с ними, сознавая, что они могут быть направлены к добру, если они правильно к ним отнесутся и сумеют претворить их в аскетическое средство возрастания в добродетели. Он призывает их благодарить Бога за эти страдания и принять их так, как будто они сами их искали: «Так как в любом случае должны обязательно страдать те, кто связан с этим жалким телом, то будем сами желать этих страданий, принимая ниспосланные нам по воле Божией болезни, всегда радуясь, благодаря во всех обстоятельствах»²⁶³. Эти советы преподобного Феодосия заставляют его монахов пересмотреть свое отношение к постигшим их болезням и найти в них смысл. Благодаря этому он освобождает их от лишней скорби, которая в противном случае последовала бы от сознания их бессмысленности. Раскрывая перед ними всю пользу и духовные блага, которые могут принести им болезни, он помогает им переносить их с радостью, а, значит, не падать духом и не быть подавленными ими. Более того, он дает им средство, как не остаться пассивными перед лицом болезней, но преодолевать их и подчинить себе, превратив в орудие своего спасения. Наряду с этим преподобный Феодосий призывает своих монахов к усилию в молитве²⁶⁴, ибо без нее нельзя приобрести никакого истинного блага. Отцы Церкви стремятся, чтобы по мере возможного одержимый/умалишенный содействовал собственному исцелению, потому что освобождение человека от власти диавола предполагает переориентировку его воли от диавола к Богу. Бог дарует исцеление лишь тем, кто просит его у Него, ведь Он создал человека свободным и поэтому уважает его волю и не будет действовать против нее. С другой стороны, человек не всегда полностью обладает своей волей. Те монахи, о которых заботится преподобный Феодосий, находятся в исключительном положении: их сознание не совсем затемнено от постигших их расстройств и у них бывают минуты ясности. С другой стороны, это монахи, которые, несмотря на допущенные ими в подвиге искажения, в основном обращены к Богу и остаются восприимчивыми к указаниям преподобного. Напротив, есть примеры, когда обезумевшие, будь то одержимые или больные, полностью теряют способность к осознанию того, что они делают и кем они являются. «Известно, они ("схваченные нечистыми духами". — Примеч. пер.) не одинаково терпят влияние духов. Ибо некоторые так бывают овладеваемы, что нисколько не сознают того, что делают или говорят, а некоторые сознают и после вспоминают»²⁶⁵, — замечает преподобный Иоанн Кассиан. Те, чье сознание помрачено значительным образом, не могут ни просить о своем исцелении, ни проявить свою веру, как отмечает преподобный Варсонофий: «Дочь жены хананейской и раб сотника были вне ума: одна по причине исступления, другой от действия сильной болезни, и потому не могли своей верой споспешествовать молящимся о них»²⁶⁶. Однако такие больные могут получить освобождение и исцеление по вере и по молитвам окружающих и сопровождающих их, равно как и по вере и молитвам того духовного наставника, которому их поручают. При этом предстательство святого за вверенного ему больного будет тем действеннее, чем горячее будет вера и усерднее молитвы просящих об избавлении одержимого. Каллиник сообщает нам, что преподобный Ипатий всегда всем говорил: «Господь спросил у слепого: "Веруешь ли, что Я могу это сделать?" Коли Господь требует веры у тех, кто к Нему приближается, то тем более Он ее требует от нас грешных. Итак, если вы веруете в моего Бога, Которому я служу с юности моей, и если веруете, что по моим молитвам Он даст вам исцеление, то Бог охотно дарует исцеление. Если же у тех, кто приводит ко мне больного, нет даже малой веры, то тому, кто ходатайствует, трудно быть услышанным, ибо вера просящих не поддерживает его молитвы. Наоборот, если вера содействует молитве, то Бог исполняет прошение молящегося и дарует исцеление. Ибо никто не должен помышлять, что один человек может исцелить другого без благодати Божией, помня, что сказал Господь: …больных исцеляйте… бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте (Мф 10, 8). Очевидно, что удостоившиеся получить благодать исцелений получили ее от Бога и что именно эта благодать, действуя в них, совершает исцеления»²⁶⁷. Освобождение одержимого/умалишенного, как и исцеление больного, особенно в том случае, когда они сами слишком слабы или беспомощны, чтобы действовать, предполагает со стороны их близких, да и вообще всех членов общины, содействие молитве врача. Освобождение/исцеление предполагает подлинное единодушие в вере и в сострадании: страдает ли один член, с ним все члены (1 Кор 12, 26). Каждый из них молит о его исцелении с такой же и даже большей силой, чем мог бы это сделать сам больной, если бы пребывал в ясном сознании и имел достаточную волю к исцелению. Здесь снова нет речи об осуждении или отвержении одержимого/умалишенного: наоборот, есть стремление к еще большему единению, прежде всего — духовному. Тот факт, что состояние одержимого/умалишенного может быть последствием его личной вины или греха, лишь обязывает к еще большей любви и вниманию, согласно словам святого апостола Павла: Но теперь членов много, а тело одно. Не может глаз сказать руке: ты мне не надобна; или также голова ногам: вы мне не нужны. Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения; и неблагообразные наши более благовидно покрываются… Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге (1 Кор 12, 20–25).

²⁶² Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 44.

²⁶³ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 43–44. №9.

²⁶⁴ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 44.

²⁶⁵ Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. 7. 12 (рус. пер.: Указ. изд. С. 288–289).

²⁶⁶ Прпп. Варсонофий Великий и Иоанн. Руководство к духовной жизни. 385 (рус. пер.: Указ. изд. С. 263–264).

²⁶⁷ Callinicos Vie d'Hypatios. XXVIII. 40–46.

Отцы Церкви первыми подают нам пример такого сочувствия, сострадания, внимания и единства. Палладий, например, повествует в «Лавсаике» о святом Макарии Египетском, который постился и молился семь дней подряд, чтобы освободить некоего молодого человека от одержимости/безумия²⁶⁸. Мы видим, что подобным образом преподобный Антоний Великий молится и пребывает в бдении рядом с одержимым, который потерял разум²⁶⁹. Блаженный Феодорит повествует о том, как авва Иулиан «стенал, молился и плакал» рядом с человеком, из которого он изгонял беса. Бес связывал больного, заставлял кусать собственное тело, тревожил и побуждал нападать на других²⁷⁰. Преподобный Феодосий испытывал нежное сострадание к братьям с помутившимся рассудком²⁷¹. Следуя примеру святого апостола Павла²⁷², он «был слабым со слабыми», по выражению Феодора Петрского²⁷³. Его сострадание к «братьям с помутившимся рассудком» так велико, что он даже берет на себя ответственность за совершенные ими проступки²⁷⁴ и разделяет их участь, говоря: «Покажем, дети мои, Тому, Кто ниспосылает нам эти испытания для нашего спасения, что мы Ему благодарны»²⁷⁵. Он также дает понять, что сам участвует в их исправлении и в выполнении поставленной перед ними задачи, упоминая об этом в своих советах: «Принесем в жертву Тому, Кто снизошел до нас, плод нашего терпения. Станем посредством плача достойны одобрения, и надежда нас не посрамит. Да будет для нас стеснение настоящего жития залогом ожидаемого нами освобождения»²⁷⁶.

²⁶⁸ Палладий. Лавсаик. 18.

²⁶⁹ Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 64.

²⁷⁰ Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. II. 6 (дополнение из сирийской версии).

²⁷¹ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 42.

²⁷² Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся? (2 Кор 11, 29) …Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых (1 Кор 9, 22).

²⁷³ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 44.

²⁷⁴ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 44. Прп. Феодосий говорит: «Оплошности, которые мы совершили» (Ibid. 42. 1. 20). (Здесь и далее курсив Ларше. — Ред.)

²⁷⁵ Ibid. 43.1. 14.

²⁷⁶ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 43.1. 16–20. Такой оборот очень характерен для святоотеческих творений: отцы не отделяют себя от своих учеников, к которым обращены их упреки и советы, и употребляют при обращении к ним первое множественное лицо.

Внимание, обращенное отцами на тех страдальцев, о которых они заботятся, и приносимая им помощь выражаются в самых элементарных и обыкновенных жестах ежедневной жизни; то есть их духовная забота выражается и материально. Например, мы видим, что преподобный Ипатий своими руками кладет куски хлеба Зенону в рот, когда последний отказывался питаться²⁷⁷. Таким же образом он действует по отношению к Аэтию²⁷⁸.

²⁷⁷ Callinicosyie d'Hypatios. XXVIII. 55.

²⁷⁸ Ibid. XII. 7.

Еще одним важным аспектом терапии, применяемой святыми отцами, является обеспечение для одержимых/умалишенных материальных условий жизни, которые способствуют их исцелению. Преподобный Феодосий, например, строит «братьям с помутившимся рассудком» отдельный исихастирион, место мира и молчания (ηουχία), «который был как второй монастырь в монастыре»²⁷⁹, для того чтобы они могли жить в достаточной изоляции от суматохи ежедневной жизни и устраивать свою жизнь соответственно потребностям своего особого положения.

²⁷⁹ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 42.1. 6–9.

Судя по всему, святые отцы придавали очень большое значение молчанию и отдыху, которые в некоторых случаях составляли основной (но, конечно, не самодостаточный) элемент их терапевтического метода. Так, Каллиник отмечает по поводу Аэтия, который был «сумасшедшим (φρενοβλαβής) и, кроме того, телесно весьма болен»²⁸⁰ что «Ипатий лечил человека, молился за него, помазывая освященным маслом, и давал ему время на отдых; он привел его таким образом в себя, и Бог даровал ему здоровье»²⁸¹.

²⁸⁰ Callinicos. Vie d'Hypatios. XII. 7. Следует заметить, что безумным он стал не по причине телесной болезни, но из‑за занятий магией (см.: Ibid. XII. 4).

²⁸¹ Ibid. XII. 10.

Святые отцы помещают одержимых/умалишенных вплоть до их выздоровления в самом монастыре, чтобы о них можно было постоянно заботиться. Заставляя их жить в тех же помещениях, где монахи²⁸² (как, например, преподобный Афанасий Афонский, который поселил Матфея в келье тех братьев, которым он его поручил²⁸³), они, вероятно, хотели тем самым включить больных в размеренную жизнь монастыря, чтобы дать им возможность жить более организованной и материально упорядоченной жизнью. Но главным образом они преследовали ту цель, чтобы больные постоянно находились в успокаивающем присутствии этих научившихся терпению, полных сострадания и любви мужей и чтобы они участвовали, пусть даже бессознательно, в их добродетелях. Близость святых в монастыре могла принести больным великую пользу благодаря той благодати, которая исходит от их личности и распространяет свои лучи далеко вокруг них, и тому успокоению, которое порождает одно их лицезрение или присутствие, даже молчаливое²⁸⁴.

²⁸² См.: Callinicos. Vie d'Hypatios. XL. 13–14.

²⁸³ Vie de St. Athanase 1'Athonite. 46.

²⁸⁴ He следует забывать, что само присутствие духовных мужей вызывает у бесов страх, причиняет им страдание и заставляет их бежать от них. Причины этого объяснил прп. Антоний (Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 30).

Как бы не были важны или даже необходимы все описанные нами условия или терапевтические принципы, следует повторить, что освобождение/исцеление всегда происходит по молитве святого, которая является главной и необходимой причиной исцеления. Нередко через предстательство святого оно происходит мгновенно, чудесным образом, так что человек тотчас освобождается от безумия/одержимости, как будто он никогда не был подвержен недугу. В таких случаях безумие и одержимость напоминают падающую с лица маску. В житиях святых мы находим множество примеров таких чудесных исцелений. Приведем некоторые из них.

Преподобный Македонии отшельник, чтобы исцелить женщину, болевшую булимией («съедала она каждый день по тридцати птиц и не только не укрощала своего аппетита, но еще больше раздражала его»), «пришел в их дом, помолился Богу, затем наложил свою руку на принесенную воду, запечатлел на ней спасительное знамение креста и приказал больной выпить воду. Подобным образом он исцелил болезнь и укротил неумеренность аппетита, так что женщине после этого достаточно было и небольшого кусочка птицы, чтобы насытиться»²⁸⁵.

²⁸⁵ Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 9 (рус. пер.: Указ. изд. С. 221).

Тот же святой, чтобы излечить женщину, которая «сошла с ума так, что не узнавала никого из своих и не желала ни есть, ни пить», «принес Богу усердную молитву. По окончании молитвы он приказал принести воды и, напечатлев на ней спасительное знамение креста, приказал больной выпить ее… Лишь только она выпила воду, сразу пришла в себя и к ней вернулся здравый рассудок. Освободившись от болезни, она узнала человека Божия, попросила его дать правую руку, приложила ее к глазам и после этого все последующее время пребывала в здравом уме»²⁸⁶.

²⁸⁶ Блж. Феодорит Кирский. История боголюбцев. XIII. 13 (рус. пер.: Указ. изд. С. 222).

Авва Моисей, беседуя с аввой Макарием, вдруг «предан был такому злому демону, что… стал класть себе в рот человеческие извержения», но, «когда авва Макарий, тотчас повергшись перед Богом, стал молиться о нем, то злой дух, гонимый им, скорее слова удалился»²⁸⁷.

²⁸⁷ Прп. Иоанн Кассиан Римлянин. Собеседования египетских подвижников. 7. 27 (рус. пер.: Указ. изд. С. 299–300).

Некто Павел лишился ума. Его привели к святому Авраамию. «Лишь только он увидел святого, бес поверг Павла на землю и стал его сотрясать и мучить… Бес непрестанно хулил Бога и оскорблял Авраамия… Авраамий отвечал ему: "Во имя Иисуса Христа, я приказываю тебе покинуть этого человека и более не возвращаться в него каким бы то ни было образом". Бес вышел, и тотчас же человек тот выздоровел»²⁸⁸.

²⁸⁸ Cyrille de Scythopolis. Vie d'Abraamios. VIII.

Некто Ателай был мучим жестоким бесом. «Этот бес пришел к нему посредством очень могущественного волшебства». «По молитвам святого [Ипатия] Господь указал на тех, кто навел эти чары, и изгнал беса из того человека, так что он исцелился и стал здоровым»²⁸⁹.

²⁸⁹ Callinicos. Vie d'Hypatios. XXII. 15–20.

Однажды преподобный Ипатий пришел в храм Святых Апостолов и встретил там женщину, одержимую бесом. «Он наложил на нее крестное знамение и сотворил молитву. Она бросилась к его ногам и, внезапно успокоившись, встала в здравом уме, ибо Бог даровал ей исцеление через возложение рук святого»²⁹⁰.

²⁹⁰ Ibid. XL. 1–4.

Однако иногда исцеление происходит не сразу; особенно в том случае, когда тревожащий одержимого бес оказывает сильное сопротивление. Тогда участие святого в деле исцеления занимает больше времени. Но во всех случаях освобождение от беса не требует очень значительного времени. Приведем здесь снова несколько примеров.

Преподобный Антоний исцелил приведенного к нему одержимого²⁹¹, после того как провел рядом с ним ночь в молитве. В результате не осталось никаких следов умопомрачения: «Юноша тотчас стал здоров, и наконец, образумившись, узнал, где он, и приветствовал старца, принося благодарение Богу»²⁹².

²⁹¹ См. примеч. 113.

²⁹² Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 64 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 3. С. 229).

Преподобному Макарию понадобилось семь дней молитвы и поста, чтобы из молодого человека, который «часто ел свое извержение и пил свою мочу»²⁹³, изгнать беса, который толкал его к этим ненормальным действиям.

²⁹³ Палладий. Лавсаик. 18 (рус. пер.: Указ. изд. С. 39).

После того как некий Александр был принят преподобным Ипатием в монастырь, бес продолжал пребывать в нем в течение сорока дней. И лишь после этого «по молитвам святого бес вышел из него с громким криком»²⁹⁴.

²⁹⁴ Callinicos. Vie d'Hypatios. XL. 5–7.

Иногда одержимые/умалишенные выздоравливают, но некоторое время спустя опять заболевают. Так Зенон, которого преподобный Ипатий связал, затем заставил поститься и молиться, молясь вместе с ним, «выздоровел за несколько дней». Однако «придя в себя, он вновь погрузился в беспорядочную мирскую жизнь, и вскоре нечистый дух вернулся в него». Его вновь отнесли в монастырь. «Он оставался там некоторое время и выздоровел, но бес вновь стал мучить его, и многое время спустя его вновь привели. Так было четыре раза». После этого, однако, «Господь наконец исцелил его, и он воздал славу Богу. В дальнейшем он пребывал в добром здравии»²⁹⁵. То же самое мы видим в случае со Стефаном: «Пребыв некоторое время в монастыре, он получил исцеление по молитвам Божьего человека [Ипатия]. Выйдя оттуда, он вновь попал в необузданный беспорядок мира сего. Поэтому бес вновь вселился в него. Его вновь связали и привели ко святому. По его предстательству Бог исцелил его. Так происходило один, два, три, четыре раза, так что прошло четыре года. Позднее бес попытался заставить его совершить убийство… Но Господь, по молитвам раба Своего Ипатия, окончательно исцелил его, и бес более не приближался к нему»²⁹⁶. Два последних примера нам показывают, что одержимые, будучи освобождены от терзающего их беса, могут вновь подпасть под его власть, если они ведут беспорядочную и страстную жизнь, потому что таким образом они позволяют бесу войти в них. Чтобы получить пользу от исцеления, они должны пребывать под покровом Божиим, твердо держась того пути, на который их поставили святые врачи. Если они сохранят таким образом благодать Божию, то бесы больше не смогут воздействовать на них. «Невозможно, чтобы кто‑либо впал в расстройство, если его не покинул Промысл Божий», — замечает святой Пафнутий. Святой Диадох Фотикийский также подчеркивает, что «пока Дух Святый обитает в нас, дотоле сатана не может войти в глубину души и обитать там»²⁹⁷. И преподобный Антоний объясняет равным образом, что «поелику с нами Господь, то ничего не сделают нам враги. Они какими нас находят, приходя к нам, такими и сами делаются в отношении к нам; и какие мысли в нас находят, такие и привидения представляют нам.<…>Так враг, видя Иова огражденным, удалился от него; но сделал пленником своим Иуду, нашедши, что он лишен такой защиты. Посему, если хотим презирать врага, то будем всегда помышлять о делах Господних»²⁹⁸.

²⁹⁵ Callinicos. Vie d'Hypatios. XXVIII. 53–56.

²⁹⁶ Callinicos. Vie d'Hypatios. XL. 10–13, 16.

²⁹⁷ Блж. Диадох Фотикийский. Сто глав. 82 (рус. пер.: Добротолюбие. Т. 3. С. 55–56).

²⁹⁸ Свт. Афанасий Великий. Житие преподобного Антония. 42 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 3. С. 213–214).

Относительно же «монахов с помутившимся рассудком» монастыря преподобного Феодосия следует заметить, что хотя их исцеление заняло значительное время, действие бесов в них было не столь жестоким и не столь полным, как в других перечисленных нами перед этим случаях, так что скорое вмешательство вовсе и не требовалось. Более того, мы видели, что, по мнению преподобного Феодосия, братья могли получить больше духовной пользы в терпеливом несении скорбей, чем в неотложном избавлении от них. С другой стороны, у них были в отличие от большинства других одержимых периоды ясности ума, и преподобный это использовал, чтобы заставить их участвовать в собственном исцелении. Так как они действовали в основном собственными усилиями (это было попущено для того, чтобы они таким образом укрепились), но оставались несмотря ни на что очень слабыми, то поэтому их состояние улучшалось намного медленнее, чем если бы сам преподобный Феодосий воздействовал на них всей силой своей святости. Но благодаря этому промедлению будет достигнуто более глубокое усвоение приобретенных благ.

В завершение отметим, что одержимый/умалишенный может, проявив в минуты ясности веру и молитву, получить освобождение по предстательству святого, без видимого вмешательства последнего. Мы это видим на примере некоего Стефана, о котором рассказывает Феодор Петрский. После кончины преподобного Феодосия «некий человек, терзаемый злым духом, постоянно пребывал подле драгоценных останков и заявлял (ибо по Промыслу Божию он в такие минуты пребывал в здравии ума), что он не оставит святого, пока не получит то, чего желает.<…>Милосердный Бог внял гласу просящего, и так как Он уже не раз сотворял чудеса через Своего святого… то тотчас освободил человека от его недуга. Действительно, тот злой дух, после того как поверг этого человеку на землю, был уничтожен невидимой десницей Божией»²⁹⁹. Также может быть исцелен святым, уже не находящимся видимым образом в этом мире, и такой одержимый/ умалишенный, который по своему состоянию не способен просить о каком‑либо предстательстве. Пример такого рода мы находим в житии святого Венедикта: «Одна женщина лишилась рассудка и, совершенно потерявши смысл, блуждала днем и ночью по горам и холмам, лесам и полям и там же отдыхала, когда требовало утомление. В один день, чрезвычайно много блуждая, зашла она в пещеру блаженного мужа Венедикта и осталась там, ничего не сознавая. Утром она вышла с таким здравым смыслом, как будто никогда и не была одержима безумием; так на всю жизнь свою женщина и осталась в том здоровье, какое получила в пещере»³⁰⁰. Другой пример: святитель Иоанн Златоуст вспоминает «места мучеников, где получили исцеление многие даже из тех, которые (в бесновании) кусали людей…»³⁰¹.

²⁹⁹ Theodore de Petra. Vie de St. Theodose. 95. 8–96. 16.

³⁰⁰ Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования. 2. 38 (рус. пер.: Святого отца нашего Григория Двоеслова, епископа Римского Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души. М., 1996. С. 124).

³⁰¹ Свт. Иоанн Златоуст. К Стагирию подвижнику. I. 10 (рус. пер.: он же. Творения. Т. 1. Кн. 1. 1898. С. 192).