Глава четвертая

МУЖЧИНА В ЗЕРКАЛЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

6. Мужское здоровье


...

Страна избыточной мужской сверхсмертности

Глобальные проблемы мужского здоровья в России в принципе те же, что и в остальном мире, но они крайне идеологизированы.

О том, что проблемы существуют, первым сказал выдающийся советский демограф Б. Ц. Урланис в своей знаменитой статье «Берегите мужчин» (Урланис, 1968). Вопреки представлению о мужчинах как о сильном поле, – писал Урланис, – их «слабость» проявляется с самого рождения.

В 1966 г. в нашей стране появилось на свет 2 175 тысяч мальчиков, из них 63 тысячи не дожили до одного года. Это составляет 29 на 1 000 родившихся. В том же году родилось 2 066 тысяч девочек, из них 48 тысяч не дожили до одного года, то есть 23 на 1 000. 23 и 29 — различие существенное! А ведь младенец-мальчик не пьет и не курит, в чем же причины повышенной смертности грудных младенцев-мальчиков? Очевидно, их следует искать в большей биологической жизнестойкости женского организма, которая выработалась на протяжении сотен тысяч лет существования человека: ведь жизнь женщин более важна для сохранения вида, чем жизнь мужчин! У взрослых мужчин трудности усугубляются. Уже в 15–19 лет у юношей коэффициент смертности в два раза выше, чем у девушек этих же лет. С возрастом это различие увеличивается, у 25—29-летних мужчин коэффициент смертности в 2,5 раза выше, чем у женщин! Обобщающим показателем уровня смертности является средняя продолжительность жизни. Для мужчин она в нашей стране равна 66 годам, а для женщин — 74 годам. Разница в 8 лет! Что с этим можно сделать?

В небольшой газетной статье Урланис, конечно, не мог дать всесторонний анализ вопроса, но он указал на некоторые самые больные точки российского мужского нездоровья: пьянство, дорожный травматизм, курение, полное невнимание общества к мужскому здоровью, – и призвал страну этим заниматься.

С тех пор прошло 40 лет. Что изменилось?

Разница в продолжительности жизни мужчин и женщин увеличилась до 13,5 лет, о чем свидетельствуют данные из Демографического ежегодника России (М.: Росстат, 2006. С. 101):


Ожидаемая продолжительность жизни в России, 2005 год


ris16.jpg


Резко увеличилась разница между Россией и западными странами (см. таблицу ниже). Смертность мальчиков превышает смертность девочек уже в 5–9 лет, причем в России она вдвое выше, чем в странах ЕС (Население России, 2002).

Мировые данные за 2005 г. практически такие же (Основные демографические показатели по всем странам мира в 2005 году, 2005).


Отставание России (в годах) по ожидаемой продолжительности мужской жизни, 2000 г. (Вишневский, 2005)


ris17.jpg


«Если называть более высокую смертность мужчин мужской сверхсмертностью, то применительно к России и к некоторым другим странам можно говорить об „избыточной мужской сверхсмертности“, превосходящей средний уровень мужской сверхсмертности в странах с аналогичным уровнем женской смертности» (Андреев, 2001).

Обсуждая конкретные причины избыточной мужской сверхсмертности, ученые называют прежде всего алкоголизм, с которым связаны также ДТП и преждевременные насильственные смерти (Халтурина, Коротаев, 2006), и курение, влияющее на сердечно-сосудистые и легочные заболевания. Часто говорят и о плохом состоянии общественного здравоохранения (см.: Демографическая модернизация России, 2006). Обсуждение этих вопросов выходит за рамки моих задач и компетентности.

Кроме социально-структурных и экономических причин, на динамику рождаемости и смертности влияют этнокультурные факторы. Хотя соответствующая демографическая статистика не вполне достоверна, у некоторых народов России (в частности, Северного Кавказа) смертность трудоспособных мужчин от внешних причин и от болезней органов кровообращения ниже, чем у русских (Там же. С. 306–308). Джудит Шапиро (Shapiro, 1995) и Марк Филд связывают избыточную мужскую сверхсмертность не только с бедностью, пьянством и культурой насилия, но и с особенностями традиционной русской ментальности — нечувствительностью к факторам социального и личного риска и угрозы смерти и повышенной чувствительностью мужчин к макроэкономическому стрессу. Это признают и некоторые отечественные авторы. «Мужчинам больше свойственно вовлечение в политическую и экономическую сферу, где разочарование и потеря контроля над собственной судьбой могут доминировать. Женщины, в силу причин экономического характера также вовлеченные в сферу общественной занятости, имеют обычно традиционный круг забот: домашнее хозяйство, семья, дети, муж, родители. Эти заботы вносят в их жизнь ощущение смысла и чувство ответственности, которые в определенной мере служат защитой от социального стресса и способны компенсировать его последствия» (Неравенство и смертность в России. М., 2000. С. 23).

Гендерные исследования, о которых рассказывалось выше (синдром «несостоявшейся маскулинности»), отчасти подтверждают эту гипотезу. В том же направлении движутся психологические исследования так называемой выученной беспомощности, когда индивид отказывается от активной борьбы с трудностями, используя свою беспомощность в качестве средства эксплуатации других. В этнопсихологии давно сложилось мнение, что фатализм и выученная беспомощность свойственны русским мужчинам больше, чем европейцам. В периоды кризиса это может способствовать усилению депрессивных настроений, социальной апатии, самоубийствам и т. п. Традиционная маскулинная идеология, сочетающая высокие социальные притязания (на власть, статус, уважение и т. д.) с оправданием и поэтизацией заведомо нездорового образа жизни (пьянства, курения, принятия неоправданных рисков и т. д.), не может не сказываться и на состоянии мужского здоровья (Levant et al., 2003). Подчас это самый настоящий «психологический суицид», когда более или менее добровольно выбранный «стиль жизни» в конечном итоге неотвратимо приводит к утрате здоровья и преждевременной смерти.

Однако ученые очень осторожны в выводах. Во-первых, стереотипные черты «национального характера», будь то покорность судьбе или бесшабашность, сплошь и рядом противоречат друг другу и никогда не распространяются на весь народ. Во-вторых, их проявление зависит от конкретных условий. Сравнив отношение к здоровью и тяжелым заболеваниям (раку и инфаркту) 307 здоровых этнических немцев, переехавших из России в Германию, 300 русских, живущих в России, и контрольной группы из 100 этнических немцев, психологи выяснили, что через полтора года жизни в Германии разница в установках уменьшается, в более благоприятных социальных условиях у людей повышается оптимизм, вера в возможность выздоровления от рака и инфаркта (Kirkcaldy et al., 2007). А от этого зависит и связанное со здоровьем поведение — обращение к врачу, соблюдение необходимой осторожности, мер профилактики и т. п. По мере повышения уровня жизни и улучшения социально-психологического климата подобные положительные сдвиги возможны и в России. Сложную зависимость причин смертности от образования рисует и историческая демография (Shkolnikov et al., 2004).

Как бы то ни было, снизить мужскую сверхсмертность и помочь улучшению мужского здоровья можно только рациональными методами. К сожалению, модная в России консервативная идеология, ориентированная не на адаптацию к реальным новым условиям, а на реставрацию идеализированного патриархально-имперского прошлого, предлагает прямо противоположное.

В январе 2007 г. «Литературная газета» перепечатала старую статью Урланиса и ответ на нее Ю. И. Крупнова под заголовком: «Прекратите нас беречь!»:

Фактическая и косвенная эпидемия самоубийств русских мужчин — вот ключевой факт, лежащий в основе дичайшей сверхсмертности. И за этим симптомом стоит утеря смысла жизни.

Психология bookap

Мужчина в России либо защитник и воин, труженик, получающий достойное вознаграждение за свой качественный труд, либо существо, отказывающееся жить, поскольку не имеет возможности полноценно отвечать за семью, родных, за страну и самого себя.

Жизнь русского мужчины всегда трагична, поскольку исторична. С хрущевской «оттепели» мы приобрели и полюбили комфорт, но утеряли трагедию. Перестали быть ее героями. Решили, что полноценность и вкус жизни зависят от «объективных» законов — и не важно, политологии социализма или «рынка». И тем самым подписали сами себе приговор.

В России смертность мужчин — показатель состояния духовно-общественного благополучия и общего состояния развития страны. Качество жизни у нас напрямую определяется наполненностью личного бытия вместе со страной. Без мобилизации в России всегда не просто прозябание и застой, а деградация и ранняя смерть. Именно в 60-е за спором «о физиках и лириках» проглядели, пропустили вопрос о мужественности. А статьей Урланиса проблема мужественности, мужского призвания и достоинства и попросту была запечатана на долгие годы.

В этой ситуации мужественность должна стать объектом целенаправленного культивирования и роста. Необходимо вернуть уважение к мужчинам и самоуважение у самих мужчин. Необходимо объявить своего рода мужской призыв — т. е. возвращение мужчин к роли фундамента семейной жизни в стране.


Дальше идут стандартные предложения об административной защите и пропаганде семейных ценностей и т. п. плюс дать каждой русской семье отдельный дом.


Но если героизм, трагизм и поиск смысла жизни — имманентные черты, отличающие «русскую маскулинность» от западной, спрашивается, какую «мобилизацию», «достойное вознаграждение» и долгосрочный смысл жизни имел крестьянин, остававшийся до 1861 г. крещеной собственностью помещика? Чем была «наполнена» его личная жизнь? Кто и как доказал, что «воины» вообще живут дольше и зачинают больше детей, чем землепашцы, ремесленники и торговцы? Жизнь в сталинском ГУЛАГе, конечно, была трагичнее, чем во времена хрущевской «оттепели», но вряд ли это можно считать положительным демографическим фактором.

Универсального рецепта «мужского здоровья», как и единого канона маскулинности, не существует. Разные люди выбирают наиболее подходящие для себя образцы самореализации. Наука только помогает им осознать наличные варианты и сделать свой жизненный выбор более осознанным. А вот эволюция «Литературной газеты» огорчает. В 1968 г. она как могла ставила реальные вопросы «сбережения народонаселения», а в 2007 г. творческую мысль вытеснила «мобилизационная» риторика.


Подведем итоги.

В третьей главе мы говорили об изменении мужских социальных ролей и занятий, бросающем вызов ныне живущим мужчинам. Теперь я попытался выяснить, какие в связи с этим возникают психологические проблемы и как это отражается на мужских способностях и интересах, агрессивности и соревновательности, сексуальности, образе тела, самоуважении и здоровье. Что же мы узнали?

1. Хотя гендерные различия психических свойств и качеств велики и многообразны, их влияние на социальное поведение мужчин и женщин неоднозначно и не исключает их фундаментальных сходств. По большинству социально значимых психических черт различия между индивидуальными мужчинами и женщинами больше, чем межполовые. Формирование и проявление большинства гендерно-специфических черт зависят не только от нашего эволюционного наследия, но и от социокультурных условий, образования и характера деятельности. Выравнивание характера деятельности мужчин и женщин делает поляризацию их психических черт и способностей более проблематичной, чем когда-либо раньше.

2. В сфере когнитивных процессов мужчины опережают женщин по ряду пространственных способностей, тогда как женщины имеют преимущества в вербальной сфере. По большинству когнитивных способностей гендерные различия статистически невелики, так что в принципе мужчины и женщины могут одинаково успешно заниматься любой деятельностью. Однако способности и одаренность тесно связаны с мотивацией, которая всегда зависит от социальных условий. Наиболее выраженные и исторически стабильные, несмотря на все социальные сдвиги, различия между мужчинами и женщинами наблюдаются в выборе занятий и направленности интересов. Мужчины традиционно имеют более «вещные», технические интересы и хобби, тогда как женщин больше занимают человеческие отношения. Однако по мере ослабления гендерной сегрегации в труде и общественной жизни мужчинам и женщинам приходится существенно обогащать свой когнитивный и коммуникативный репертуар, заимствуя приемы и качества, которые еще недавно считались исключительной привилегией (или недостатком) противоположного пола.

3. В сфере эмоций половые различия кажутся более выраженными, чем в умственных способностях, но это тесно связано с языком и особенностями мужской и женской эмоциональной культуры.

4. Повышенная агрессивность и соревновательность мужчин — одна из наиболее заметных и устойчивых транскультурных и кроссвидовых констант маскулинности. Но и тут приходится говорить не столько о количественных, сколько о тонких качественных различиях. Агрессия — не просто эмоциональная разрядка, а определенная социальная стратегия. Сравнительное изучение агрессивного поведения человека и приматов показывает, что здесь взаимодействует целая совокупность межгрупповых, внутригрупповых и индивидуальных факторов, а исследования гормональных факторов агрессии (в частности, тестостерона) проясняют значение индивидуальных различий. В том же направлении указывают психологические исследования любителей острых ощущений. В любой популяции представлены разные типы мужчин, каждый из которых выполняет свою особую роль. Современная критика гегемонной маскулинности только высвечивает это многообразие.

5. Самые большие биологически обусловленные гендерные различия существуют в сфере сексуальности. Несмотря на все сдвиги, вызванные сексуальной и гендерной революцией ХХ в., мужская сексуальность остается значительно более экстенсивной и инструментальной, нежели женская. Тем не менее и здесь происходят изменения. Многие эмансипированные женщины усваивают «мужские» сексуальные стратегии и стили поведения, а мужчинам, которые уже не могут просто «завоевывать» или покупать женщин, приходится учиться тонким коммуникативным навыкам и эмпатии. Подобно другим наукам о человеке, современная сексуальная медицина все больше ориентируется не столько на «пол», сколько на индивидуальность.

6. Важные перемены происходят в психологии телесности. Мужское тело стало более открытым, что дает мужчинам дополнительную свободу и повышает уровень их рефлексивности. Но объективация мужского тела одновременно сталкивает мужчин с целым комплексом проблем и трудностей, которые раньше считались исключительно женскими. Здесь опять-таки нужна профессиональная психологическая помощь.

7. Один из самых сложных вопросов темы — особенности мужского самоуважения. Прежде всего, о взрослых мужчинах и женщинах мало достоверных психологических данных. По большинству критериев мужские самооценки и глобальное самоуважение выше, чем у женщин, это дает мужчинам определенные социальные преимущества. Но уверенность в себе часто оборачивается необоснованной самоуверенностью, завышенной самооценкой, а то и просто средством психологической самозащиты. Чем проблематичнее становится мир, в котором мы живем, тем больше издержки такой ориентации.

Психология bookap

8. Все трудности и противоречия мужской психологии наглядно проявляются в проблемах здоровья. Представление о мужчинах как о «сильном поле» вступает в противоречие с низкой продолжительностью мужской жизни. Хотя мужская сверхсмертность — феномен биологический, это также и социальная проблема. Мужчина не только зачинает детей, но и производит материальные и духовные блага, причем эта его деятельность продолжается значительно дольше, чем его репродуктивная активность. Общество обязано заботиться о сохранении мужского здоровья. Одним из социальных факторов мужского (не)здоровья является традиционная маскулинная идеология (не обращаться к врачу, не признавать своих слабостей, избегать самораскрытия и т. д.). В России, которая стала страной избыточной мужской сверхсмертности, все эти проблемы и трудности гипертрофированы и возведены в степень.

9. Современный мужчина, как и его предки, обладает необходимыми адаптивными способностями, чтобы справиться с этим вызовами. Но для этого ему нужно считаться с новыми социальными реалиями и не равняться на один-единственный образец гегемонной маскулинности.