Часть четвертая.
Глава 16.
- Белая Девушка, Белая Девушка! — кричал шестилетний сын Ритими, подбегая ко мне.
Тяжело дыша, он остановился передо мной и прокричал:
- Белая Девушка, твой брат...
- Мой кто?
Размахивая палкой-копалкой, я побежала к шабоно и остановилась на краю расчищенного участка леса вокруг шабоно. Здесь росли тыквы, хлопок и множество целебных трав. Этева говорил, что эту узкую полоску леса расчистили для того, чтобы враги не смогли бесшумно подкрасться к шабоно.
Из хижин не доносилось ни одного незнакомого звука.
Проходя через площадку к группе людей, сидящих у хижины Арасуве, я не ожидала увидеть Милагроса.
- Белая индеанка, — сказал он по-испански, жестом приглашая меня сесть рядом. — Ты даже пахнешь, как индеанка.
- Как я рада видеть тебя. Маленький Сисиве сказал, что ты мой брат.
- В миссии я говорил с отцом Кориолано.
Милагрос указал на блокноты, карандаши, банки с сардинами, коробки крекеров и сладкие бисквиты, вокруг которых суетились Итикотери.
- Отец Кориолано хочет, чтобы я привел тебя в миссию, — задумчиво глядя на меня, произнес Милагрос.
Мне не хотелось говорить. Взяв прут, я чертила линии на земле.
- Я еще не могу уйти.
- Я знаю, — улыбнулся Милагрос, но не смог скрыть выражение грусти на лице.
Он говорил нежным и шутливым тоном.
- Я сказал отцу Кориолано, что у тебя очень много работы. Я уверил его в том, что эта работа очень важна для тебя. Ведь необходимо закончить это замечательное исследование в области антропологии.
Я не могла удержаться от смеха. Он говорил, как важный ученый.
- И он поверил?
Милагрос пододвинул ко мне блокноты и карандаши.
- Я уверил отца Кориолано, что с тобой все в порядке.
Из маленького узелка он вытряхнул коробку с тремя кусками мыла "Кэмей".
- Он передал это для тебя.
- И что я должна с этим делать? — спросила я, нюхая ароматное мыло.
- Вымойся! — воскликнул Милагрос, как будто действительно поверил, что я забыла, для чего предназначено мыло.
- Дай мне понюхать, — попросила Ритими, вынимая кусок из коробки.
Она поднесла его к носу, закрыла глаза и сделала один глубокий вдох.
- Хм. А что ты собираешься этим помыть?
- Волосы! — воскликнула я.
Я понадеялась, что мыло сможет уничтожить вшей.
- Я тоже вымою волосы, — сказала Ритими, водя куском по голове.
- Мыло действует только с водой, — объяснила я. — Нужно пойти к реке.
- К реке! — закричали женщины, которые стояли вокруг и наблюдали за происходящим.
Смеясь, мы побежали по тропинке. На нас изумленно смотрели мужчины, возвращавшиеся из садов. Женщины, шедшие с ними, побежали следом за нами к Ритими, которая держала драгоценный кусок мыла в высоко поднятой руке.
- Сперва вам нужно намочить волосы, — выкрикивала я из воды.
С сомнением глядя на меня, женщины оставались на берегу. Улыбаясь, Ритими протянула мне мыло. Скоро моя голова покрылась толстым слоем пены. Я усердно терла ее, с удовольствием видя, как грязная пена течет сквозь пальцы по шее, спине и груди. С помощью разбитого калабаша я ополоснула волосы, используя мыльную воду, чтобы вымыть тело. Я начала напевать старую испанскую рекламу мыла "Камей" — одну из тех, которые я любила слушать по радио в детстве.
- Для небесного войска нет ничего лучше, чем мыло "Кэмей":
- Кто следующий? — спросила я, подходя к берегу, где стояли женщины.
Я сияла чистотой. Отступив назад, женщины улыбались, но никто не осмеливался войти в воду.
- Я хочу, я хочу! — закричала маленькая Тешома, влетая в воду.
Одна за другой, женщины подходили ближе. С благоговением в глазах они внимательно смотрели, как шапка из пены вырастала на голове у ребенка. Я занималась волосами Тешомы, пока не вымыла всю грязь, колючки и насекомых из ее головы. Ритими нерешительно потрогала волосы дочери. Застенчивая улыбка тронула уголки ее рта.
- О-оо, как красиво!
- Закрой глаза и не открывай их, пока я не смою все мыло, — предупредила я Тешому. — Закрой их покрепче.
Если пена попадет в глаза, будет очень больно.
- Для небесного войска, — кричала Тешома, когда мыльная вода потекла у нее по спине. — Нет ничего лучше... — Она посмотрела на меня:
- Спой свою песню снова. Я хочу, чтобы мои волосы стали такого же цвета, как твои.
- Это невозможно, — сказала я. — Но зато они будут хорошо пахнуть.
- Я следующая, я следующая! — начали кричать женщины.
Я вымыла головы двадцати пяти женщинам, всем, за исключением беременных, которые боялись, что волшебное мыло может причинить вред еще не родившимся детям.
Однако, не желая оставаться в стороне, беременные женщины решили вымыть свои волосы обычным образом, листьями и илом со дна реки. Для них я тоже спела глупую рекламную песенку. Ко времени, когда все стали чистыми, я охрипла.
Мужчины, собравшиеся вокруг хижины Арасуве, все еще слушали рассказ Милагроса о его путешествии. Когда мы уселись позади, они понюхали наши волосы. Старая женщина легла на землю перед молодым человеком, предлагая ему понюхать у нее между ногами.
- Понюхай здесь, я вымылась мылом "Кэмей".
Она начала напевать мелодию рекламы. И мужчины и женщины разразились громким хохотом. Все еще смеясь, Этева прокричал:
- Бабушка, тебя же никто не захочет, даже если ты вымажешься медом.
Ворча, женщина сделала неприличный жест, а потом ушла к себе в хижину.
- Этева, — закричала она из своего гамака, — я видела тебя лежащим между ногами у старых ведьм похлеще меня.
Когда смех утих, Милагрос указал на четыре мачете, лежащих перед ним на земле.
- Твои друзья оставили это в миссии, прежде чем от правиться в город, — сказал он. — Они для тебя. Раздай их.
Я беспомощно посмотрела на него.
- Почему так мало?
- Потому что я не мог больше нести, — весело проговорил Милагрос. — Не давай мачете женщинам.
- Я отдам их вождю, — сказала я, посмотрев на лица, в ожидании обращенные ко мне.
Улыбаясь, я протянула мачете Арасуве.
- Мои друзья прислали это для тебя.
- Как ты умна. Белая Девушка, — сказал он, проверяя, остры ли мачете. — Это я оставлю себе. Одно будет моему брату Ирамамове, который защитил тебя от Мокототери.
Одно для сына Хайямы, который кормит тебя.
Арасуве посмотрел на Этеву:
- Одно должно быть для тебя, в один из праздников я дам мачете твоим женам, Ритими и Тутеми. Они ухаживают за Белой Девушкой как за родной сестрой.
На мгновение наступила полная тишина. Потом один из мужчин встал и обратился к Ритими:
- Отдай мне твое мачете, я смогу рубить деревья. Ты ведь не делаешь мужскую роботу.
- Не давай ему, — запротестовала Тутеми. — В садах удобнее работать с мачете, чем с палкой-копалкой.
Ритими посмотрела на мачете, подняла его, а потом протянула мужчине.
- Я отдам его тебе. Наихудший грех — не отдать того, что просят другие. Я не хочу закончить в шопаривабе.
- Где это? — прошептала я Милагросу.
- Шопаривабе - это как ад у миссионеров.
Я открыла одну банку сардин. Сунув одну из серебристых жирных рыбешек в рот, я предложила банку Ритими:
- Попробуй одну.
Она неуверенно посмотрела на меня. Большим и указательным пальцами она подняла кусок сардины и положила в рот.
- Ух, как противно! — закричала она, выплевывая сардину на землю.
Милагрос взял банку из моей руки.
- Сохрани их. Это пригодится на обратном пути в миссию.
- Но я еще не собираюсь возвращаться, — возразила я. — Они испортятся, если я долго буду их хранить.
- Тебе хорошо было бы возвратиться до начала дождей, — в замешательстве проговорил Милагрос. — Потом невозможно будет идти по лесу и переправляться через реки.
Я самодовольно улыбнулась:
- Мне нужно остаться хотя бы до того момента, когда родится ребенок Тутеми, — я была уверена, что ребенок появится во время дождей.
- Что же я скажу отцу Кориолано?
- То же, что и раньше, — насмешливо проговорила я. — Я занимаюсь выдающейся работой.
- Но он ожидает, что ты вернешься до начала дождей, — сказал Милагрос. — Дожди будут продолжаться не один месяц.
Улыбаясь, я взяла коробки с крекерами:
- Лучше мы съедим их. Они могут испортиться от сырости.
- Не открывай остальные банки с сардинами, — сказал Милагрос по-испански. — Они не нравятся Итикотери.
Лучше я сам съем их.
- А ты не боишься попасть в шопаривабе?
Не ответив, Милагрос пустил открытую банку по кругу. Большинство мужчин только понюхали содержимое и сразу же протягивали банку дальше. Те же, кто отважился попробовать рыбу, сразу же выплевывали. Женщины отказались даже понюхать. Милагрос улыбнулся мне, когда банка возвратилась к нему.
- Им не нравятся сардины. А я не отправлюсь в ад, если съем все сам.
Крекеры также не имели успеха ни у кого, кроме нескольких детей, которые любили соль. Но сладкие бисквиты, даже несмотря на то что они слегка прогоркли, были съедены с довольным чавканьем.
Ритими присвоила себе все блокноты и карандаши. Она настояла, чтобы я научила ее рисовать узоры, которыми я украшала свой сгоревший блокнот. Она упорно практиковалась в написании испанских и английских слов. Она не понимала, что значит "писать", хотя выучилась рисовать все буквы алфавита, включая несколько китайских иероглифов, которым я узнала на уроках каллиграфии. Ритими они напоминали узоры, которыми она иногда украшала свое тело, предпочитая буквы S и W.
В шабоно Милагрос провел несколько недель. Он ходил на охоту с мужчинами и помогал в садах. Однако большую часть времени он проводил лежа в гамаке и бездельничая или играя с детьми. По шабоно постоянно разносился их радостный визг, когда Милагрос высоко подбрасывал младших на руках. По вечерам он развлекал нас рассказами о напе - белых людях, которых он встречал в разных местах и в разное время, о их странных традициях.
Термин напе относился ко всем иностранцам, — то есть ко всем, кто не был Яномама. Для Итикотери не существовало различий между национальностями. Для них венесуэльцы, бразильцы, шведы, немцы и американцы, независимо от цвета кожи, были напе.
Увиденные глазами Милагроса, эти люди даже мне казались странными. С необыкновенным чувством юмора и с незаурядным даром рассказчика он умел ничего не значащее событие превратить в чудесную сказку. Если ктонибудь из слушателей сомневался в правдивости того, о чем он рассказывал, Милагрос обращался ко мне:
- Белая Девушка, ведь я не лгу?
Я всегда кивала головой и не возражала, как бы сильно он ни преувеличивал.
