Церковь и власть


...

Церковь: мир искушений

— Что Вас печалит сегодня в Церкви?

— Печаль у христиан всегда одна: граница между миром и Церковью (в том числе и во мне самом) проходит не так резко, как нам хотелось бы. И поэтому те болячки, которые возмущают нас даже в неверующих людях, мы, тем не менее, проносим сами в себе в Церковь. Каждый из нас контрабандист, который проносит в Церковь массу светских предрассудков.

Ну, например, мы возмущаемся невежеством наших с вами современников в вопросах религии. И в самом деле — трудно сохранить спокойствие при виде повальной моды на оккультизм, гороскопы и тому подобное. Но, с другой стороны, разве у людей церковных иное, менее равнодушное отношение к религиозному просвещению? Болезнь одна и та же. И в миру, и в Церкви люди ищут легких решений, магических, технических. Кажется, что можно просто что-то скушать, и все станет хорошо. Однажды Мережковский очень точно сказал, что невежество подобно сальному пятну на газетной бумаге: оно очень быстро впитывается в бумагу, распространяется по ней и становится трудно выводимым210.


210 См. Мережковский Д. С. Иисус Неизвестный. М., 1996, с.12.


Сегодня в церковной жизни приходится сталкиваться с парадоксальной ситуацией:

С одной стороны, никогда в истории Церкви не было такого числа знающих, грамотных, образованных людей. История еще не знала такого общества, которое сложилось в XX веке — общества всеобщей грамотности.

С другой стороны, чрезвычайно дешево стоит распространять информацию и потреблять ее, то есть купить книгу или даже издать ее сегодня отнюдь не затруднительно. Книга, в том числе и церковная, никогда не стоила так дешево, как сегодня (томики Ленина, напечатанные в советский период, не в счет). Это значит, что Церковь вступает в какой-то совершенно новый период своего существования, она испытывает сейчас неустойчивость перед лицом интеллектуальных мод.

С третьей стороны, никогда не было в Церкви такой свободы слова. Сегодня в Церкви отсутствует цензура: и внешняя (общецерковная), и внутренняя.

Как работала цензура «внешняя» — по отношению к распространителю некоей книжки — рассказывается в только что изданной в Петербурге книге Ирины Грицевской «Индексы истинных книг». Оказывается, житие Василия Нового с мытарствами Феодоры на Руси XVI–XVII веков относили к апокрифам: «А Василии же новый и Андрей Уродивы и Мефодий Патрьский и странник подобает о сих вещаго и ведущаго вопрошати, аще истинна есть». И в XIX веке цензор профессор Московской Духовной Академии П. С. Казанский боролся с подобными текстами: «Чаще издаются повести, полные самых странных чудес, одним словом, духовные романы о мытарствах, жития Андрея Юродивого, Иоанна Новгородского и т. п. Все эти сочинения представляются большей частью безграмотными. Сколько приходилось исправлять или останавливать книжек, направленных к распространению суеверных понятий в народе. Сколько раз ко мне приносили житие Киприана и Иустины, домогаясь пропуска. Совесть не позволяла, хотя из Четьи-Минеи выбрали. Ругатели духовной цензуры знают ли эту неустанную службу цензуры духовному образованию народа?»211.


211 Переписка проф МДА П. С. Казанского с А.Н. Бахметовой. Письмо от 8.2. 1868 // У Троицы в Академии. 1814–1915. М., 1914, с. 525. Кстати, в Преображенском соборе Дивеевского монастыре летом 2003 года висела новописанная икона св. Киприана и Иустинии откровенно апокрифического содержания. Подпись на этой иконе представляла собой заклинание, а не молитву «кто делал или мыслил — верни его дела и мысли назад в ад».


Сегодня же именно эти «духовные романы» (дополненные уже прямыми «интервью» с бесами) заполонили церковные лотки.

И это потому, что нет еще и внутренней цензуры. Нет цензуры традиции, цензуры вкуса. Традиция — это вкус, то есть предрассудки. Предрассудки в самом буквальном смысле слова: то, что «перед рассудком», что впитано человеком прежде, чем начал работать его личный критический рассудок. Современные церковные люди — это поколение, о котором можно сказать словами Андрея Вознесенского: «расформированное поколенье, мы в одиночку к истине бредем». Внутренняя цензура — это церковная традиция, впитанная человеком или с молоком матери, или полученная в ходе нормального, очного богословского образования.

Нет внутренней цензуры вкуса, нет цензуры официальной, но еще и нет цензуры образовательной. Сегодня среди издателей церковных книг или редакторов газет трудно найти человека хотя бы с семинарским образованием, не говоря уже о духовно-академическом. Поскольку большинство из издателей и редакторов — неофиты, это означает, что маловат у них и личный опыт роста в Православной Церкви. В итоге — от имени Церкви тиражируются «попса» и дурь. В итоге не приходится удивляться, что к церковным прилавкам находят свой путь настоящие монстры — книги, содержащие самые дикие суеверия. Для примера: «Одному из моих друзей, никак не хотевшему расставаться с привычными страстями, старец сказал, что ему не удастся в этой жизни отмолить свои грехи, но по милости Божией ему предстоит родиться бычком. Бычок в смирении проживает свои год-два, жуя то, что дают и идя туда, куда ведут, пока не зарежут и тем самым не освободят к лучшей жизни. Приятель этот рано умер… Вообще, блаженный утверждал, что почти вся домашняя скотина, за исключением собак — люди. Лошадью, отрабатывает грехи тот, кто мало трудился, коровы тоже люди, а волком становится тот, кто мучил людей»212. Увы, эта книга издана в православном монастыре, а не в бурятском дацане…


212 иером. Агафон. Повесть об Иоанне, затворнике Старо-Шаговском. Иваново, 1994, с. 20.


Чем опасно отсутствие внутренней и внешней цензуры в эпоху грамотности и издательской дешевизны?

Понимаете, если человек вообще неграмотен, живет своим огородиком, своей семьей, обычным приходским распорядком, то с него любая идеология сходит как с гуся вода. Он недоступен глубинному воздействию модных идеологем (ср. «пролы» в романе Оруэлла «1984»).

Человек по-настоящему образованный тоже недоступен идеологической обработке: он знает, что надо десять раз проверить, прежде чем поверить какой-то сплетне.

А вот человек полуграмотный — он научился читать на свою голову, но не научился брать дистанцию от прочитанного. Он охотно верит листовкам и газеткам. А, значит, он становится управляемым. Его легко превратить в часть толпы, чего-то требующей и против чего-то протестующей (что требовать и когда протестовать — укажут листовки). Именно это является новым феноменом нашей церковной жизни.

В итоге та теневая фольклорная культура, которая всегда была в Церкви, начала выплескиваться наружу. То есть всегда, во все времена алтарники сплетничали про попов, но только сегодня начали издавать свои газеты (типа «Русь православная», «Первый и последний», «Русский вестник» и т. п.). Всегда бабушки пугали друг друга рассказами про «сглазы» и «колдунов». Но только сегодня про это начали писать книжки (ибо сегодня книгоиздательство — это дело и бесцензурное и дешевое, и прибыльное). Всегда «калики перехожие» разносили по свету весть о его завтрашнем конце. Но лишь сегодня их рассказы записываются на диктофоны и потом публикуются. Во все времена эти калики уверяли, что они точно знают, что где-то на чужой стороне уже родился антихрист, и он скоро у нас будет, а вот сегодня об этом начали писать книжки типа «ИНН — печать антихриста» да по радио вещать голосом Жанны Бичевской.

Теневое сознание вышло на свет. Замечательно: теперь тень стала виднее, ее пристальнее можно разглядеть, а потому можно с ней дискутировать по дневным правилам — открыто.

Собственно говоря, издания типа «Русский вестник», «Русь православная» «Жизнь вечная» и просто «Жизнь» — это лицо Русской Реформации. В Европе Реформация произошла пятьсот лет назад. У нас она припозднилась: ждала, пока не ослабнет государство. Реформация — это мирянское движение. Это бунт мирян против церковной иерархии, желание мирянских активистов «порулить» Церковью, на свой лад истолковав Писание.

В изданной этими кругами брошюре, призванной доказать, будто «принятие ИНН равнозначно отречению от Христа»213, есть главка «Основные критерии истины». Ее первая, исходная фраза: «Правда Божия в оценке и решеении каких-либо затруднительных вопросов проявляется через церковное правило: vox poppuli — vox Dei (глас народа — глас Божий). И если решения Священного Синода, даже поместного Собора встречают неодобрение народа и противоречат Священному Преданию, то значит, эти решения ошибочны и не имеют никакой силы для церковной полноты»214. Интересно — и какой же это собор принял такое «правило»? Где, в каком церковном источнике авторы сей брошюры его вычитали (да еще и с орфографической ошибкой)? Не меньше поражает и решимость этой группки говорить от имени всего «церковного народа». Что вообще эта «группа товарищей» имеет в виду под «Священным Преданием» (предыдущая глава в той же брошюре названа «Проблема персональной кодификации и Священное Предание», но не содержит в себе ни одной библейской или святоотеческой цитаты)?215


213 Без автора. Бог не в силе, а в правде. Православие и проблемы глобализации. М., 2003, с. 32.

214 Без автора. Бог не в силе, а в правде. Православие и проблемы глобализации. М., 2003, с. 25.

215 Вершиной лукавства в этой книге является миф о том, что Русская Православная Церковь разошлась в оценке ИНН с Церковью Элладской. «Речь идет о конфронтации с Элладской Церковью» (с. 26), что тем более страшно, что «апостольское православие хранимо до сих пор Ахайей-Элладой» (с.15), котаря по отношению к нам оказывается «апостольской матерью-Церковью в Элладе» (с.28) и потому надо «признать совершенную священноначалием Русской Церкви ошибку и присоединиться к точке зрения Элладской Церкви» (с. 30). Лукавство в том, что 1) Элладская Церковь никогда ни в одном своем официальном документе не протестовала против индивидуальных налоговых номеров (в Греции это АФМ и они используются они еще с 60-х годов). 2) Никакой «конфронтации» у нашей Церкви с Церковью Эллады нет и в помине. 3) После отпадения Рима в католичество «вторым Римом» стал именно Константинополь, а не «Ахайя». 4) Матерью-Церковью по отношению к Русской Церкви является Константинопольский Патриархат, а не Элладская Церковь (получившая статус автокефальной Церкви лишь в конце 19 века после продолжительного раскола с Константинопольским Патриархатом).


Реформаторы 16 века не считали себя модернистами. Лютер был убежден, что восстанавливает учение Церкви эпохи апостолов и Вселенских Соборов (он никогда не прозносил лозунга «Только Писание»). Так и нынешние русские реформаторы убеждены в своей собственной традиционности и ортодоксальности. Но на деле за каждым их шагом стоит глубочайшее недоверие к церковной власти. Если вы сегодня увидите, как кто-то начинает размахивать фразой «народ — хранитель Православия», будьте осторожны: это очередной «демократ-реформатор». Он себя и своих друзей отождествил с «церковным народом» и на этом основании чувствует себя «вселенским судьей».

У них альтернативное богословие216, альтернативные святыньки, иконы и святые. Их издания нетрудно отличить — вместо иерархического благословения, благословения Патриарха на них стоит рекламный лэйбл — «По благословению старцев».


216 Некий иеромонах Корнилий в книжке «Тайное становится явныс» (издана в Москве и якобы по благословению епископа Задонского Никона) в азарте борьбы против налоговых номеров пишет, будто «2000 год — год взятия Богом удерживающего от Церкви… Визуально происшедшие изменения выражаются в том, что с самого начала 2000 года небо как будто стало выше. Это отмечают многие. Взгляните на облачное небо днем и звездное небо ночью, и вы согласитесь с этим. А духовно — Господь отнял Свою удерживающую десницу от Церкви… Нам известны 4 причины, из-за которых таинства могут не совершаться: а) священник рукоположен после 1 января 2000 года, когда Спаситель взял от среды удерживающего в Церкви; б) священник или владыка воспринял дух жидовства; в) священник или владыка подпадает под определение Божией Матери как ИННизатор, соблазнивший хотя бы одного православного христианина уверением, что ИНН можно принимать; г) священник рукоположен владыкой, о котором шла речь в предыдущем пункте, после определения Божией Матери» (iм. Корнилiй. Тайное становится явным (Несколько слов о тайне беззакония) кн. 3. М., 2003, с. 9, 19, 28–29). А вот авторам аналогичного направления газеты под названием «На страже православия» Христос и Его Второе Пришествие вообще не нужны. Их кругозор ограничен чаянием восстановления монархии в России: «В этом вера и в этом надежда, Что Россия воспрянет как встарь, В ослепительных царских одеждах К русским людям идет Государь». Эти стихи Ларисы Кудряшовой посвящены монахиням монастыря, бежавшим от своего архиерея из Воронежской епархии. На первой полосе этого же издания — статья под названием «О деятельном участии народа в жизни церковной….» (На страже Православия. Ноябрь., 2003, № 1). На чудесное воскресение Царской Семьи и вознесение ее на Небеса намекает и иером. Корнилий, говоря об этом как «о безусловной великой танйе» (цит. соч. с. 42). В общем, все, что в традиционном церковном богословии говорилось о Христе, у нынешних реформаторов переносится на «Царя-Искупителя» (с. 56) Николая Александровича.


Если преодолеть иллюзию, будто протестанты всегда «босолицые», и представить себе их с нестрижеными бородами — то станет заметно сходство психологических типов.

Когда-то такая волна мирянского активизма уже разрушила церковную жизнь: именно активность братств способствовала уходу украинского епископата в унию. Да, у нас обычно говорят, что братства православие спасли. Но реальная их роль в становлении унии была сложнее.

Львов (тогдашнее его имя — Лемберг) был типичным европейским городом, а львовское братство — типичным бюргерским союзом. И, как это свойственно бюргерским союзам 16 века, он не избежал искушения пореформировать Церковь. Глава Львовского братства князь Острожский прямо писал, что нужна реформа церковной жизни, включая «таинства и другие человеческие изобретения»217.


217 Цит. по: 400 лет Брестской церковной унии 1596–1996. Критическая переоценка. М., 1998, с. 42.


Вот описание тех событий известнейшим украинским историком (причем настроенным антикатолически):

«Братчики следили за чтением и жизнью своих членов, делали им указания… Когда братчики предложили этот новый устав на утверждение антиохийскому патриарху Иоакиму, патриарх, насмотревшись перед тем на беспорядки в украинской церкви, был чрезвычайно обрадован таким высоким настроением. Он не только одобрил их намерения, но снабдил различными поручениями и правами, дотоле неслыханными: братчики должны были следить также и за духовенством, доносить о замеченных беспорядках епископу, а если бы епископ противился и не поступал по закону — то и ему они не должны повиноваться как врагу правды. Патриарх постановил также, чтобы все прочие братства повиновались Успенскому Львовскому. Это были чрезвычайно широкие права, коренным образом изменявшие все церковные порядки, и пожалованы они были братству без нужды и неосмотрительно, т. к. неизбежно должны были повлечь за собой недоразумения и столкновения с духовенством. Но так поступил не только Иоаким, а и константинопольский патриарх Иеремия, приехавший два года спустя (1588) и утвердивший эти распоряжения… Чрезвычайно широкие права по отношению к духовенству и епископам, сообщенные львовскому братству партиархами, было весьма опасным и ненужным подарком, так как вовлекали братство в совсем лишнюю борьбу с духовенством и много повлияли на то, что православные епископы начали искать себе защиты у католической иерархии. Как только Львовские братчики, исполняя поручение патриарха Иоакима, взялись заводить порядки среди местного духовенства, сейчас же вышла у них из-за этого ссора с владыкой Балабаном — ссора совершенно ненужная! Гедеон Балабан был довольно образованный владыка, с добрыми намерениями, и до сих пор поддерживал просветительные стремления братства, но не мог стерпеть, когда эти «простые хлопы» начали вмешиваться и указывать ему, что должно быть и чего не должно быть. Гедеон не покорился, проклял Львовское братство и начал чинить ему всяческие неприятности. А когда патриарх Иеремия, приехав на Украину самолично и разобрав дело на месте, стал еще более решительно на сторону братства и освободил его из-под власти епископа, то владыка Гедеон был этим так огорчен, что обратился к своему недавнему врагу, архиепископу львовскому, и просил, чтобы тот освободил украинских владык из-под власти патриархов. Так Гедеон стал из всех украинских владык «чиноначальником отступления от патриархов». Это был очень горький плод необдуманных патриарших распоряжений. Но не только в этом случае оказалась несчастливой рука патриархов в их вмешательствах в дела украинской церкви. Патриархи не разбирались в здешних отношениях и не знали их; но когда к ним обращались в разных вопросах, они распоряжались очень решительно. Иеремия поступал резко, необдуманно, не очень разбираясь в делах; распекал владык, угрожал запрещение, проклятиями. После выезда опять посылал разные распоряжения, менял и переменял, ставил своих наблюдателей (экзархов) над епископами и снова устранял, и не всегда можно было разобрать, кого слушать, так как появилась бездна разных греческих пройдох, выманивавших деньги, называясь архиепископами, патриаршими послами и пр.»218


218 Грушевский М. Иллюстрированная история Украины. Киев, 1997, сс. 229–234.


В общем, в глазах епископов — свидетелей Реформации в Германии и Польше — братства выглядели протестантским мирянским движением бюргеров219. У восточных патриархов западнорусские епископы не нашли защиты от местного протестантизма (точно также и в XX веке константинопольский патриарх поддержал русских обновленцев). И тогда без давления польских властей, вопреки желанию католического епископата они приняли унию. Странно звучит? Но и в самом деле польского короля Сигизмунда III тогда не было в стране, а без его согласия не могли созываться церковные соборы. Так что и униональный Брестский Собор король не признавал еще целый год. Что же касается католического епископата, то ему было ненавистно все православное, и потому католические прелаты хотели не унии (которая все же позволяла сохранить внешний распорядок православной жизни), а всецелого ополячивания и окатоличивания…


219 «Недаром благочествиый воевода новогродский Скумин, услышав об уклонении епискоап Гедеона в унию, сказал, что в этом, без сомнения, виноват и сам патриари Иеремия, который своими непрестанными грамотами за львовское братство против Гедеона довел его до того, что он должен был броситься в такое отщепенство» (митр. Макарий (Булгаков). История Русской Церкви. Кн.5. М., 1996, с. 368).


Потом, после собора, братства и в самом деле стали защитниками православия. Но до него их роль в появлении унии была куда сложнее…

Главный урок из тех событий: и братства бывают не правы. Поэтому если вы сегодня увидите, как кто-то начинает размахивать фразой «народ — хранитель Православия», будьте осторожны: это очередной «демократ-реформатор». Он себя и своих друзей отождествил с «церковным народом» и на этом основании чувствует себя «вселенским судьей».

— Сейчас повсюду выходят различные издания, прославляющие царя Иоанна Грозного, создаются какие-то общины, братства, опричнины и т. д. Приходят журналы, полностью посвященные ему. Мы приводим доводы Святейшего Патриарха Алексия II о том, что невозможно прославлять святых и их убийцу. Все равно появляются иконы, публикации.

— Реформаторский потенциал ревнителей прославления Ивана Грозного заметен вполне отчетливо. Они ни во что не ставят голос Патриарха (который ясно высказал свою оценку их притязаний). Столь же решительно отметается ими голос церковного, литургического предания.

Литургическое предание выразило себя в службе святителю Филиппу Московскому, в частности в июньской службе, где в каноне на утрене содержится вполне ясная характеристика того человека, чье вмешательство в судьбу святителя Филиппа было столь трагическим. Этот человек не называется по имени, но ведь понятно, о ком идет речь и кто там называется «новым фараоном» и «новым Иродом».

Конечно, с точки зрения академического богословия можно сказать, что не всегда голос литургических текстов фактографически достоверен. Можно было бы на эту тему устроить дискуссию. Но чтобы ее развернуть, чтобы заглушить голос литургического предания, нужно столько эшелонов аргументов пригнать! Подлаживать литургию под свои политические «вкусы» нельзя. Иначе это будет откровеннейший модернизм. Я не хочу быть модернистом, поэтому я лучше поверю голосу литургического предания.

Есть еще голос церковной агиографии: в Житии св. Филиппа ясно говорится о роли царя в его смерти. Но опричные модернисты прямо говорят о том, что Житие св. Филиппа содержит «ложь»220. Для модернистов чудеса (которые, как им кажется, совершают написанные ими же «иконы» тех персонажей, в святости которых они уверены) важнее, чем праведно-назидательная жизнь самого этого персонажа. Поэтому они считают неверным «представление о том, что каждое житие должно быть назидательным для православного человека. Это не совсем так. То или иное житие может быть назидательным, а может быть и только констатацией каких-то известных фактов. По крайней мере назидательность не критерий святости»221. Понятно: какая уж назидательность в Иване Грозном…


220 Шатохин С. А. Провоцируют церковные расколы // Русский вестник. 2003, № 9.

221 Троицкий П. Канонизация с «черного хода» // Русский вестник. 2003, № 7.


Есть еще голос церковной истории. Мы верим в то, что история — это пространство диалога Бога и людей, в то, что церковная история и русская история — это часть священной истории, продолжение библейской истории. И поэтому голос исторического предания для нас очень значим. Так вот, когда царь Алексей Михайлович пожелал перенести мощи св. Филиппа в Москву, Никон отвез на Соловки царскую грамоту — «молю тебя, разреши согрешение прадеда нашего царя Иоанна, совершенное против тебя завистию и несдержанною яростию». Это значит, что в церковном сознании 17 века в конфликте св. Филиппа и Ивана Грозного виновной стороной считался Царь.

И наконец, для меня как человека, который не является специалистом по русской средневековой истории, значим голос ведущего церковного специалиста по этому периоду — архимандрита Макария (Веретенникова). Человек всю свою жизнь занимается 16 веком — веком Ивана Грозного. Он монах, архимандрит. Его статьи об Иване Грозном в «Журнале Московский Патриархии» и газете «Радонеж» говорят о тех фактах в жизни грозного царя, которые не оставляют шансов на его прославление в лике праведников… Вновь говорю — для того чтобы оспорить выводы ведущего специалиста, церковного человека, всю жизнь посвятившего изучению этой тематики, нужно иметь очень много серьезных аргументов, а не отбрехиваться по принципу «Ах, это ж иностранцы сказали, а они всегда врут». Несомненно, в том мифе об Иване Грозном, который сложился в европейской историографии, есть много лжи. Но и нельзя думать, что раз иностранцы солгали в одном, значит, и все остальные их сообщения — ложь. Это тоже некорректно.

Ну, а столь впечатляющее наших реформаторов изображение Иоанна Васильевича в нимбе просто выдает меру их незнакомства с русской историей. Ведь нимб в иератической живописи — это не только знак личной святости, но и знак святости того служения, которое нес изображенный человек. Далеко не все люди, чьи изображения сопровождаются нимбами, прославлены Церковью. С нимбом изображали себя на монетах своей чеканки и св. князь Владимир, и непрославленный Церковью князь Ярослав Владимирович, и анафематствованный Церковью Святополк Окаянный (убийца своих братьев — свв. Бориса и Глеба)222.


222 Фотографии монет и их описание см.: Петрухин В. Я. Христианство на Руси во второй половине Х-первой половине Х1 в. // Христианство в странах Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия. М., 2002, сс. 104-107


Именно модернисты, некоторые из которых открыто мечтают об «опричной революции», и видят в Грозном «посвященного эзотерика»:

«Грозный был еще и тончайшим православным эзотериком. Иоанн IV утверждает благой, в целом, характер смерти. Одна из главных задач инквизиции заключалась в том, чтобы провести грешника через некий ритуал духовного созерцания, обусловленного умерщвлением плоти. Долгие страдания постепенно делают человека невосприимчивым к физическим ощущениям, к запросам собственного тела. Разум, свободный теперь от телесных мучений, неожиданно открывает для себя новые функции, ранее ему неизвестные. Таким образом, наступает стадия просветления Разума, когда он, освободившись от материального тела, начинает свободно впитывать в себя божественные энергии высших сфер. Все это чрезвычайно легко накладывается и на опричный террор, который несомненно представлял собой одну из форм православной инквизиции. Иоанн Грозный и его верные опричники отлично осознавали свою страшную, но великую миссию — они спасали Русь от изменников, а самих изменников от вечных мук. А вот еще одна цитата — из текста, написанного иностранцем Шлихтингом, очевидцем многих тогдашних событий: «Однажды пришел к тирану некий старец, по имени Борис Титов, и застал тирана сидящим за столом… Тот вошел и приветствует тирана; он также дружески отвечает на приветствие, говоря: «Здравствуй, о премного верный раб. За твою верность я отплачу тебе неким даром. Ну, подойди поближе и сядь со мной». Упомянутый Титов подошел поближе к тирану, который велит ему наклонить голову вниз, схватив ножик, который носил, взял несчастного старика за ухо и отрезал его. Тот тяжко вздыхает и подавляя боль, воздает благодарность тирану… Тиран ответил: «С благодарным настроением прими этот дар, каков бы он ни был. Впоследствии я дам тебе больший». Под этим большим даром имелась ввиду смерть, смерть от руки Царя, избавляющего от загробных мучений»223. «Святой преподобный Корнилий, игумен Псково-Печерского монастыря, дерзал называть в монастырской летописи Помазанника Божьего — Царя Иоанна Васильевича Грозного «антихристом»… Казнив игумена Корнилия, Государь Иоанн Грозный спас его для жизни вечной, не допустил полного падения его в прелесть»224.


223 Елисеев А. Опричная Царя // Царский опричник. № 20 http://www.nationalism.org/bratstvo/oprichnik/20/eliseev.htm

224 Хвалин А. От умолчания — к искажению. http://www.rusk.ru/News/02/10/new05_10b.htm


— В результате получается получается такое подпольное движение благочестия среди мирян и священников. Мол, архиереи это дело не принимают, но будем настаивать. И ссылаются на благословения покойного отца Николая Гурьянова….

— Могут оказаться правдой слухи о добром отношении к этим личностям старца Николая Гурьянова. Но не надо путать свою жизненную ситуацию с ситуацией отца Николая. В жизни человека такого склада, как отец Николай, осталось лишь одно чувство — любовь. Ревнители же прославления Ивана Грозного живут ненавистью, жаждой мести и злобой оттого, что не у них власть в обществе и в Церкви.

Любовь же всему верит, по слову апостола Павла и все истолковывает в лучшую сторону225. Я по себе помню: лет 20 назад, когда я только приходил в Церковь, среди тех, кто встречал меня у церковного порога, были люди, от которых я впервые услышал о царской семье как о мучениках, о Григории Распутине как об оклеветанном подвижнике. Знаете, я с радостью на это реагировал. Ведь сама установка советского юноши, уходящего из СССР и приходящего в Православие, такова — пропаганда все врет. И когда мне говорили: ты знаешь, на самом деле и вот об этих людях тоже советская пропаганда сказала неправду, — для меня было только радостью сразу же с этим согласиться. Для христианина одна из величайших радостей — узнать, что человек, о котором тебя приучили думать плохо, на самом деле другой, и иметь возможность сказать: «Слава Богу! Число истинных христовых слуг в нашем мире было или есть больше, чем я думал». Конечно, это очень радостное ощущение. Нормальная реакция верующего сердца на такую весть может быть только радостной: «Вот здорово!».


225 «Слышал я о некоем брате, что когда приходил он в келью к кому нибудь и видел ее неприбранною, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всем земном и так весь свой ум устремил горе, что не находит времени и келлию свою привести в порядок. А если приходил к другому и видел келлию прибранною, то опять говорил в себе: как чиста душа сего брата, так и келлия его чиста» (авва Дорофей. Душеполезные научения и послания. Троице-Сергиева Лавра. 1900, с. 180).


Это было на уровне эмоций. Но оказывается, для церковного человека недостаточно просто жить по велению своего сердца, по первой эмоциональной реакции. Даже такие добрые чувства надлежит проверять226 и смотреть: насколько исторически и богословски обоснованна дошедшая до тебя версия, к каким духовным и иным плодам поведет согласие с ней.


226 «Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу» (авва Дорофей. Поучение пятое // Душеполезные поучения и послания. Троице-Сергиева Лавра, 1900, с. 75); «Мы должны всею силою направлять себя к воле Божией и не верить своему сердцу» (Там же, с. 78); «будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу, ибо кривое правило и прямое кривит» (Поучение 19. Там же, с. 188).


Так вот, у отца Николая Гурьянова, я думаю, была нормальная церковная установка на доверие и на приятие доброй информации о другом человеке. А вот возможности проверить эту информацию не было. Не было у него возможности рыться в архивах, расспрашивать историков, и поэтому получилось так, что он (и о возрасте нужно помнить) стал в этом смысле заложником людей, окружавших его и фильтровавших поступавшую к нему информацию.

То, что происходило вокруг о. Николая в последние годы его жизни понужадет меня поставить такой вопрос. Подчеркиваю — это вопрос, а не утверждение.

Нам известно, какие бывают облики старения и угасания у людей обычной жизни, не преисполненных благодати. Мы знаем, что ум теряет былую остроту и силу, бывает, что человек начинает жить в каком-то своем мире, будучи не в состоянии усваивать новую информацию, критически воспринимать приносимые к нему мнения окружающих его людей.

Отец Александр Ельчанинов сравнивал умирание с переводной картинкой. Сквозь плотную непрозрачную оберточную бумагу (тело) сама картинка (душа) еле видна. Картинку опускают в воду, а затем начинают отделять обложку. И вот в ту секунду, когда воздух попадает между обложкой и самой картинкой — последняя становится или еще более тусклой, чем прежде, или совсем невидимой. Но картинка не исчезла: еще немного — и она станет такой красивой, какой мы ее еще не видели.

То, что в нашей обычной жизни такое потускнение бывает, это очевидно. Конечно, очень хочется, чтобы в Церкви все было иначе, чем в светской жизни. И все же — может ли Господь попустить, чтобы нечто подобное произошло в жизни подвижника? Или же в жизни старца не может быть проявлений обычной человеческой старости? Ограждает ли Господь своих избранников от такого рода вещей? Я боюсь, что хотя бы временами отец Николай не миновал этого.

Начало и конец земной жизни схожи. В детстве человек зависим от своего окружения и ведом им. О детстве святых мы знаем хотя бы со слов преп. Варсонуфия Великого, что влияние детского окружения и юношеского образования может влиять на мнения святых и в последующие годы их жизни. Каждый человек — даже святой — остается человеком своего времени и несет в себе некоторые предрассудки своего века, иногда не замечая их расхождения с Евангелием. Поскольку и пока это расхождение не замечено — оно и не может вмениться во грех. Однако, поясняет собеседник Варсонуфия преп. Иоанн, если бы такие Отцы помолились, чтобы Господь просветил их ум и по этим вопросам — неточностей удалось бы избежать: «они не просили Бога, чтобы Он открыл им, истинно ли сие учение, и потому Бог оставил их при собственном их разумении»227.


227 Преподобных отцев Варсонуфия Великаго и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. Спб., 1905. С. 387–388 и 385.


Но и о старости сказано: «егда же состареешися, ин тя препояшет и поведет». Старый что малый… И в старости может придти к человеку такое же состояние не всецелой свободы в своих реакциях и мнениях, такая же зависимость от того, какие люди тебя окружают.

Так что в вопросах исторических я предпочту верить историкам, а не затворникам.

Историки же, у которых есть возможность копаться в архивах и проверять, где ложь из одного лагеря, а где ложь из другого лагеря, в итоге вырабатывают более взвешенную позиция, но все равно не в пользу Григория Распутина. В пример могу привести священника, который очень много сделал для прославления царственных мучеников — протоиерея Георгия Митрофанова из Санкт-Петербурга. Он лучший церковный специалист по русской истории начала 20 века. Он член синодальной комиссии по канонизации святых и именно ему было поручено разобрать все аргументы против канонизации царственных мучеников. И он, работая в архивах, шел шаг за шагом — Ленский расстрел, Кровавое воскресение, Григорий Распутин, разбирая, что и как там было. Его выводы по этой теме как раз достаточно определенны. Да, мы можем понять, извинить и простить отношение Государя и особенно Государыни к этому человеку, от которого зависела жизнь их сына. Но доброе отношение не стоит принимать за индульгенцию. Увы, есть слишком много свидетельств о мраке который все-таки был в глубине этой личности.

Второй человек, который тоже немало способствовал канонизации царственной семьи, — протоиерей Александр Шаргунов — считает, что атака на царскую семью с использованием имени Григория Распутина ведется уже второй раз. В первый раз это было при жизни царя, когда попробовали связать в единый узел Государя и Григория Распутина и удар по Григорию Распутину был ударом по Государю. Второй раз их пробуют связать воедино сегодня. Отец Александр считает это продолжением старой провокации: связав воедино в общественном мнении царскую семью и Григория Распутина, потом обратиться к реальным фактам из архивов, нанести удар по Григорию Распутину, но тем самым уже и по всей Церкви: «видите, Церковь ни в чем не разбирается и она всякого проходимца в лике святых прославляет». Чтобы не рисковать слишком многим, необходима осмотрительность. Естественно, эта осмотрительность не исключает дискуссии228.


228 Прот. Александр Шаргунов. Распутин: опасность разделения в Церкви. Выступление на радио Радонеж 21.01.03 http://www.radrad.ru/new/radio/efir.asp?radioID=40


Наконец, я не могу забыть рассказ, поведанный мне в марте 1999 года в Стокгольме баронессой Людмилой Александровной Ляндезин-Трубецкой. В канун октябрьского переворота ее отец увез свою семью из опасного Петрограда на дачу — под Выборг. Поскольку затем эта территория отошла к Финляндии, они оказались в безопасности. Со временем постоянным гостем их дома стал Воейков — человек из ближнего Государева окружения. Подросшие барышни расспрашивали гостя о придворной жизни и, конечно, о Распутине. Воейков подтвердил, что Распутин обладал целебным даром и не раз спасал наследнику жизнь. Проблема была в том, что порой Распутин бывал настолько пьян, что его нельзя было везти во дворец, а помощь была необходимо срочно. Тогда к нему подстаскивали телефон, и Распутин, по телефону беседуя с Царевичем, останавливал кровотечение… Поскольку мне неизвестны православные святые, которые в пьяном виде творили бы чудеса, приходится признать, что Распутин к их числу не принадлежал. Мне кажется, что Распутин — это просто экстрасенс; Кашпировский начала XX века.

И если и впрямь мироточит его фотография или «икона», то меня это нимало не впечатляет. Мироточили даже языческие статуи. Мироточат иконы в жутчайшей секте по имени «Богородичный центр» (она же «Церковь Державной Божией Матери»). Поэтому само по себе крово-, слезо-, миро-точение не является аргументом святости того или иного изображения, тем более персонажа.

Тот, кто мироточение образа считает высшим аргументом, не устоит перед лестью антихриста. Ведь и враг Христов в конце времен создаст чудотворный образ: «И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя» (Откр. 13, 15).

Когда-то, еще будучи семинаристом, я услышал, что сатане Господь не попускает принимать облик Божией Матери, и потому все видения Богородицы истинны, а тот, кто эти видения созерцает, не может быть в прелести… Несколько месяцев этот тезис не давал мне покоя: сердце хотело ему верить, а разум сопротивлялся. Наконец, стало понятно, кто же запустил эту благочестивую «пулю» в церковных обиход: товарищ Янкельман; он же гражданин Береславский; он же «епископ Иоанн» из «Катакомбной Церкви», в конце 80-х вместе с Якуниным возглавлявший клуб «Церковь и перестройка», а затем стяжавший известность как лидер «Богородичного центра» и «Церкви Божией Матери Преображающейся». С помощью этого благочестивого но самодельного «предания» он хотел получить индульгенцию для тех оккультно-эротических откровений, которые он сам распространял от имени якобы являвшейся ему Богородицы.

Вот так же опасно строить свою веру на чудесах мироточения: мол, если где-то что-то мироточит, то там и есть правда.

Но у наших «правых реформаторов» свое, альтернативное богословие. У них альтернативные святые (помимо упомянутых еще и некая Пелагия Рязанская), иконы и чудеса.

— Один священник выходит на проповедь и говорит, что вот, царскую семью мы прославили своим народным благочестием, мы прославим и Григория Распутина, надо только молиться, уповать на Бога и двигаться вперед. Это наша сила. Архиереи — такой тормоз церковный, не позволяет народному благочестию все это исполнить, а мы будем заводить себе иконки, размножать их и т. д. Как тут быть?

— Батюшка в данном случае совершенно прав. Архиереи — это тормоз. Только слово тормоз — хорошее слово. Надо тормозить, не торопиться, потому что иногда, когда все сползает в какую-то пропасть, имеет смысл притормозить. А вообще-то если проповеди этого батюшки действительно таковы, то в них очень чувствуется вполне большевистский и протестантский пафос: мы — народ, мы сейчас всей колхозной массой поднимемся на борьбу всех одолеем, хотя темные силы с панагиями нас злобно гнетут… Это все тот же приступ обновленчества.

У этих людей уже сформировались диссидентские привычки, привычка бунтовать. Когда я говорю о них, я отчасти говорю и про себя самого. Потому что я легко мог бы оказаться в их рядах — вся инерция моего нецерковного воспитания меня туда толкает. Интеллигенту трудно быть вместе с властью. Для него неестественно власть поддерживать. Он себя очень уютно чувствует в диссидентском подполье, особенно если оно более или менее безопасное: ты им фигу показал и спрятался, а на самом деле тебя никто и не преследует. То есть психологически я понимаю, почему эти люди там, но все-таки надо хоть чуть-чуть церковно взрослеть и церковно меняться.

Но их листовки и газеты, проповеди и шепотки капля за каплей учат не доверять церковной иерархии. Не так давно в передаче, которую на «Радио России» ведет Жанна Бичевская, прозвучала очередная порция сплетен. Было сказано, что протоирей Николай Гурьянов, на самом деле — тайный схимник и, более того, схиархиепископ (говорилось и о том, что Григорий Распутин — также тайный монах и тайный священник. Он, дескать, тайно поехал на Афон, и там его тайно рукоположили и постригли, он и был духовником царской семьи в последние годы).

Сами по себе эти сообщения, казалось бы, не имеют вероучительного значения, однако же удивляет то, с какой настойчивостью такого типа люди и издания ищут повода, чтобы сказать некое «свое слово». В принципе, вопрос о том, был или нет схимником протоиерей Николай, был он тайным епископом или нет, для нашего отношения к памяти отца Николая не имеет особого значения. Но когда такого рода сообщения попадают в атмосферу кружка Жанны Бичевской или «Русского вестника» и «Руси Православной», они становятся еще одним ядрышком, которое бьет по твердыне церковного канонического сознания.

Церковную Россию втягивают в реформацию. Но отчего же реакция Церкви даже на уровне священноначалия столь неясна и непоследовательна? Например, уже много лет меня, мягко говоря, изумляет, почему на каждую Пасху и на каждое Рождество Патриарх посылает поздравления редакции «Русского вестника». Складывается удивительная ситуация. Вот, скажем, в минувшем году на епархиальном собрании Патриарх выразил церковное отношение к двум историческим личностям, о которых здесь идет речь. Но ближайший же номер «Русского вестника» выходит с портретом Григория Распутина на обложке. Но в следующем, рождественский номер опять же печатается поздравление Святейшего Патриарха редакции расколоучительной газеты. Я понимаю, у Святейшего, наверное, руки не доходят, чтобы полистать такого рода издания. Но, я думаю, мы вправе обратить внимание на то, что его имя используется весьма разрушительным образом.

Реформация задержалась на границах России на пять веков. Пока была государственная власть с ясной и жесткой религиозной политикой (сначала православной, потом — атеистической), мирянский активизм осаживался. Теперь этот удерживающий отошел. И мы увидели лицо «русского бунта». Лицо Григория Распутина и Пелагии Рязанской.

— Были ли в истории еще подобные деструктивные явления, как истерики вокруг ИНН.

— Думаю, что не было и не могло быть по той причине, что в предыдущие столетия все-таки была симфония Церкви и власти, была цензура и с той, и с другой стороны. А поэтому и архиереи, и обер-прокурор Синода тормозили фольклорные страхи, и благодаря этому Церковь могла спокойно жить. Наша ситуация больше похожа на до-цензурную эпоху истории Церкви, — 2–3 века. Одна за другой тогда рождались ереси и говорили о себе то же, что современные «ревнители» — «мы (гностики) особо духовны, а эти чинуши-архиереи ничего не понимают, мы особо просвещенные, у нас свои откровения, свои пророки, и мы по ним будем жить». Это многих людей смущало, потому что и в Церкви еще не была ясных центров консолидации и контроля, не было и государственного стержня, который мог бы объединить. Все как сейчас…

— В Церкви и обществе сегодня присутствует такое эсхатологическое ожидание трагического конца мира. Вот, появился штрих-код с «числом зверя», вот идет перепись населения…

— Эти рассуждения по своему логичны. Ведь любой наш шаг — это шаг к могиле. Но из этого еще не следует, что единственное разрешенное рукоделие — это вышивание савана. Жизнь идет к концу, но еще не кончилась.

А насчет скорого конца света… Верить этому или нет — зависит от настроя человека. Можно коллекционировать факты, убеждающие тебя в том, что настали последние времена. Это, кстати, любимое занятие сект. Вам наверняка знакомы «свидетели Иеговы» — сектанты, которые разносят по квартирам журналы «Сторожевая башня» и «Пробудись!» В конце журнала каждый раз идет речь о катастрофах, нагнетается ощущение, что всё-всё не так.

Ну, а если оторваться от журнала и поднять архивы? Катастроф сегодня много? Много. Больше, чем раньше? А вот это не совсем так. Самые значительные природные катастрофы случились на заре XX века. Почему же нам кажется, что становится хуже?

Первая причина этой иллюзии: растет плотность населения земного шара людьми. Раньше при каком-нибудь наводнении, цунами, или извержении вулкана гибло меньшее число людей, сейчас же в более населенных регионах и гибнет больше.

Второе: средства коммуникации другие. Одно дело — тысячу лет назад. Тогда человек жил в своей деревеньке и не знал, что происходит дальше радиуса в 50 километров. Сегодня же телевидение, газеты, интернет объединяют нас со всей планетой И поэтому катастрофа, произошедшая где-нибудь в Южной Африке, тут же становится известной нам. Число природных катастроф не возрастает, но растет информационный вал, потому и кажется, будто все идет не так, все плохо.

Мы бессильны перед этим страшным миражом потому, что мы не любим Христа. Люди не умеют жить ради Христа и, видя эту свою немощь, мечтают о том, чтобы хотя бы умереть ради Него. Хотят ощущать себя жертвами (психология жертвы — это пассивная психология, это психология неумехи). И видеть всюду какие-то страшные угрозы.

Жизнь таких людей прекрасно описана Толкиеном в «Сильмариллионе». «Темный лорд» Моргот пленил доблестного воина Хурина. Но не убил. «Горька была доля Хурина, ибо все, что узнавал Моргот об исполнении своих лиходейских замыслов, становилось известным и Хурину: только ложь была перемешана с правдой, и все, что ни было доброго, скрывалось либо искажалось… И тогда молвила Мелиан: «О Хурин, Моргот оплел тебя чарами, ибо тот, кто взирает на мир глазами Врага, желая или не желая того, видит все искаженным».

Так и в мире современный «эсхатоложников» и «иннэнистов». Они видят только зло — а потому и сами живут в страхе и сеять умеют только страхи и вражду. Скажите, вы много знаете храмов, где можно купить книгу о Христе? Про антихриста — запросто. По 10 книг на каждом церковном лотке, а про Христа — ни одной. Это уже диагноз нашей болезни.

Кстати, важно помнить прошлые не только природные, но и церковные катастрофы. Есть один опасный стереотип в нашем церковном мышлении. Человек, когда входит в Церковь, знакомится с житиями святых, с семинарскими версиями истории Церкви. И возникает иллюзия, что вот раньше-то — что ни монах, то преподобный, что ни епископ, то святитель. А сегодня? «Оскуде преподобный», конец света настал. Чтобы таких иллюзий было поменьше — стоит помнить не только о светлых страницах церковной истории. Например — как святитель Василий Великий в IV веке описывал современную ему церковную жизнь: «Ты спрашиваешь меня, как обстоят дела в Церкви. Я отвечаю: в Церкви всё обстоит так же, как и с моим телом — всё болит и никакой надежды»229.


229 Подробнее об этом — в главе «В поисках золотого века» в моей книге «О нашем поражении. Христианство на пределе истории» (М, 2003).


Есть известный принцип: чтобы не разочаровываться, не надо очаровываться. Хочешь остаться в Церкви? Умей любить ее и в непогоду.

— Но ведь вроде бы уже начали восстанавливать Храм в Иерусалиме…

— Не надо верить слухам. Да, летом 2002 года была попытка заложить камень в фундамент третьего храма. И новость эта сразу пронеслась по православным интернет-страничкам и газетам. Но это только половина правды. Полная правда такова. Камень был положен не на месте старого храма, а на объездной дороге вокруг стен старого Иерусалима. Акция эта была предпринята не государственной израильской структурой, а группой экстремистов. Государство Израиль им запретило проводить такое мероприятие. Поэтому уже через полчаса на место событий приехала полиция, задержала организаторов, а сам камень увезла на свалку. Опасная вещь — полуправда.

Да, вот последняя новость на тему о том, как государство Израиль стреножит своих иудеев: «На Храмовой горе арестованы два израильтянина-еврея, намеревавшиеся совершить молитву. Как уже сообщалось, совершение религиозных обрядов иудеями запрещено условиями доступа на Храмовую гору, оговоренных с руководством мусульманского совета ВАКФ»230.


230 http://portal-credo.ru/site/?act=news&id=13458&cf= Сообщение от 18 сентября 2003 года.


Еще один подобный пример. В листовках по поводу ИНН постоянно твердят про то, что в Брюсселе находится главный компьютер Европы и зовется он «Зверь». Действительно, в Брюсселе в 1973 году было открыто 13-этажное здание с компьютером внутри под названием «Зверь». Это факт. Но есть другой факт. Это здание было взорвано в 1991 году231. По той причине, что оно было построено в 60-х годах по технологии с высоким применением асбеста, что запрещено современным экологическим законодательством. И только в наших листовках оно до сих пор существует и управляет всей Европой.


231 см. Евробюлетень. Iнформацiйний бюллетень Представництва Ервопейськоi Комисii в Украiнi. 2001, окт. С. 5


А ведь сегодня надо быть очень осторожным и не давать ход недстоверным слухам — уж слишком много желающих подловить нас на неосторожном слове. «Многие православные христиане не любят мобильные телефоны и считают, что они от дьявола, — заявил Евгений Ициксон, генеральный директор аналитической фирмы «Сотовик». — С точки зрения нормального человека эту меру трудно понять»232. Вообще-то «с точки зрения нормального человека» трудно представить — как можно приписывать такую глупость народу той страны, где ты живешь… Но ведь не сам Ициксон придумал эту сплетню — где-то он ее все же услышал.


232 http://newsru.com/russia/22jul2003/play_.html


— Что можно этому противопоставить? Активизировать прещения?

— А вы помните, как католики остановили волну Реформации? Созданием ордена иезуитов. Иезуиты работали, прежде всего, в сфере образования. Эпоха Контрреформации — время расцвета различных массовых орденов, которые дают, во-первых, примеры повседневной социальной работы Церкви: помощь больным, страждущим. Во-вторых, в этих движениях миряне не только получали что-то от Церкви, но и сами активно трудились в ее проектах. Развивались массовые полумирянские движения, которые давали возможность мирянам что-то самим в Церкви сделать во имя своей веры.

Я думаю, что противостоять нашим «реформаторам» нужно по двум направлениям. Первое — усиление церковной дисциплины: и канонической, и иерархической, и богословской. И второе — создание возможности для того, чтобы голос самих мирян мог бы звучать в Церкви. Речь о том, чтобы на приходском уровне создавались возможности для активной работы людей во имя Христовой веры. У нас сегодня предлагается во имя Христа только полы в храме подметать. Нужен более широкий веер церковных послушаний. В том числе педагогические, миссионерские и так далее.

— Вы полагаете, что здесь важны не прещения прежде всего, не наказания — а разъяснение, то есть миссионерство среди тех, кто сегодня, может быть, и сам не понимает, во что он ввязывается?

— Я как раз полагаю, что необходимо и прещение, и миссионерство. Один из очень хороших шагов в этом направлении сделан недавно: сейчас создается сеть дистанционного спутникового богословского образования. Лекции преподавателей Московской духовной академии через спутниковое телевидение транслируются на десятки семинарий и духовных училищ страны. Это очень важно, потому что единство Церкви может обеспечить только единство образовательных стандартов. Нужно, чтобы семинаристы разных епархий одними глазами смотрели на мир и проблемы церковной жизни.

— То есть не нужно искать каких-то новых способов работы, как-то стараться во что бы то ни стало вызывать интерес к Православию? Достаточно вдумчиво, трезво обратиться к тому, на чем мы стоим, — на Священное Писание, на святых отцов…

— Одно дело — воспитание церковных людей. Другое — обращение к нецерковным людям. Первое служение не требует перемен, второе — миссионерское — всегда нуждается в поиске новых форм.

Церковным людям надо говорить правду. Сусальный лубок чреват расколами. Ну что твердить, будто мы живем по древним апостольским правилам, будто Православная Церковь ни в чем не меняется, она соблюдает древние уставы и живет законоположениями древних святых отцов… На самом-то деле это не так. Ни в одном монастыре, ни в одном приходе Типикон полностью не соблюдается. Вообще никогда в истории Церкви не соблюдались канонические правила в полном объеме…

Чтобы, заметив различие между реальностью и декларациями, человек не бросился в раскол, нужно предложить ему честный разговор о правилах выживания в самой Православной Церкви. То есть как, войдя в Церковь, избежать слишком легких решений. Как научиться слышать голос Церкви, определять его? Как читать Библию? Как читать святых отцов? Как работать с каноническими правилами? У нас господствует представление, что канонические правила — это просто инструкция. Программу компьютерную вставили, давайте по ней будем жить.

Но этого не было никогда в истории Церкви. Каноны — это мечта Церкви о себе самой. Это Церковь, какой она хотела бы себя видеть. Это икона Церкви. И наивно было бы считать, что все канонические правила, принятые в разные столетия по разным поводам, есть инструкция, которую надо одновременно и полностью исполнять здесь и сейчас.

Нужен честный разговор о сложности нашей церковной жизни, о её в ряде случаев просто запутанности, ведь есть канонические правила, просто взаимно исключающие одно другого.

Пока этого честного разговора не будет, наши люди будут беззащитны перед лицом всех этих псевдоправославных сектантов.

Мы страдаем от отсутствия доступного для людей постоянного истолкования Библии. Нельзя же превращать Библию в орудие сектантов, баптистов, которые бросаются на наших несчастных прихожан с цитатами из Священного Писания, а наши люди не знают, что им ответить. И мнение, что в Библии или у святых отцов мы найдем ответы на все вопросы, — это воплне баптистская и поверхностная установка. Это не так, потому что ни в Библии, ни у отцов нет ответа на самый главный вопросы: что мне, Ивану Петровичу Сидорову надо делать, скажем, 20 января 2003 года?

У Отцов надо учиться жизни во Христе. И тогда этот духовный опыт, который был у Отцов, будет и в тебе и подскажет тебе, как действовать в новой ситуации. Именно этот неформальный критерий и называется у нас Преданием. Это некий вкус духовной жизни, церковной жизни. То, что у апостола Павла называется обновлением совести.

Как бывает правильно поставленный голос, бывает и правильно поставленная душа. Только такой человек не потеряется читая Библию, творения святых отцов. А если он всюду видит просто огромное собрание бесконечных авторитетов, приказов, то рано или поздно у него произойдет короткое замыкание и в душе, и в голове. Один так советует, другой иначе — как понять, что относится именно ко мне и именно сейчас?

Ну вот, например, когда исполнять заповедь Христа о том, что если тебя ударили по одной щеке, подставь другую?

У нас были святые, которые буквально исполняли эти слова. В Церкви были святые, которые были «толстовее» любого Толстого. На келью одного старца напали бандиты, ограбили и убежали. А старую рясу оставили. Старец бежит им вдогонку и кричит: братья, вы у меня еще вот это забыли, возьмите. Но ведь Александр Невский, когда гнался за крестоносцами по льду Чудского озера, разве он им что-то подобное кричал? «Братья, остановитесь, вы сожгли мой Псков, зайдите еще и в Новгород, пожалуйста»…

Я люблю Православие за его неплакатность, за то, что в нем очень часто совмещается вроде бы несовместимое. Мало придти в церковь, надо уметь жить в церкви. Для меня, например, одно из самых замечательных открытий прошлого года — это рассказ об одном тверском алтарнике. Этот пожилой уже человек, когда его начинают чем-то доставать, отбрехивается замечательной фразой, он говорит: «Слушай дорогой, ты знаешь, я ведь в церкви уже тридцать лет…Я ведь и убить могу». Для неофита-интеллигента, который воспитан на Бердяеве — это, конечно, кощунство, это невозможный ответ. А с моей точки зрения, ответ очень точный и остроумный. Этот человек просто и в самом деле долго живет в церкви и поэтому знает, что и в Библии, и в церковной истории были прецеденты и для одного поведения, и для противоположного.

Одни святые подставляли щеку, другие святые же вынимали меч. Здесь нужно или обостренное совестное чувство или же хорошо церковно воспитанный разум, чтобы уметь различить — в каких случаях и как надо себя вести. Иногда уйти от драки будет грехом, особенно когда под угрозу поставлена жизнь или честь другого человека, такого, который сам себя защитить не сможет.

Мир Православия сложен. Конечно, ответы у святых отцов и в Библии найти можно. Но где программа, с помощью которой их надо искать? А кроме того, есть вопросы, на которые и ответов не найти. То есть необходимо обладать и даром логики формальной, и даром логики духовной, чтобы из тех установок, заповедей, которые даны в Евангелии и у отцов, сотворить новый ответ на новый вопрос, который появился только в наше время.

— И какие вопросы появились в последнее время, как Вы считаете, — из тех, о которых и не могли думать в первохристианские времена?

— Как относиться к Гарри Поттеру, например. Конечно, это — почти смешно, но есть и гораздо более серьезные. Например, эвтаназия. Или проблемы так называемой биоэтики.

Еще нельзя забывать, что даже когда мы видим, что у святых отцов есть совершенно определенная позиция по какому-то вопросу, знаете, не всегда ей надо следовать, как это ни страшно звучит. Например, традиция церковная — это традиция безусловной лояльности к светской власти. Традиция церковная — не обращать внимания на ущемление гражданских прав людей. Церковь никогда не протестовала против усиления крепостного рабства. Означает ли это, что и мы сегодня тоже должны спокойно относиться к тому, что нас затаскивают в электронный концлагерь? Через те же самые номера, новые паспорта, электронные документы и так далее.

В чем различие моей позиции по этому вопросу от позиции крайних ревнителей, которые уже, по сути, секту ИННэнистов создали?

Я-то замечаю, что если я высказываю свое несогласие с политикой государства по этому вопросу, я понимаю, что моя позиция нетрадиционна. Я помню, что святитель Игнатий Брянчанинов за год до отмены крепостного рабства в России писал статью в защиту крепостного права. Но просто я говорю, что капитан, который при любом ветре ставит одни и те же паруса, разобьет корабль. И то, что было спасительным и уместным сто лет назад, может оказаться губительным сегодня. Но поскольку я знаю, что это только мое несогласие, что это моя критика властей, а не Предание Церкви, поэтому я свою позицию представляю только как свою и не имею права выдать ее за позицию Церкви. И никогда это не делаю.

А вот эти ИННэнисты — люди богословски бескультурные, поэтому все, что хочет их левая пятка, они сходу выдают за мнение Церкви.

— Сейчас очень распространен акафист Царю-мученику, и в связи с ним возникло много недоумений, ведь Святейший Патриарх не благословил этот акафист?

— Да, я не раз слышал об этом от Патриарха на епархиальных собраниях московского духовенства233. Есть акафист Царственным мученикам, изданный Патриархией, но есть и очень много самиздата.


233 «Появился «Царский сборник», в котором опубликованы службы и акафист царственным мученикам. На издание этого сборника никто не испрашивал благословения. Он содержит мысли, не соответствующие православному вероучению, ибо император Николай II ставится на один уровень со Христом Спасителем. Искупительный подвиг императора приравнивается к Искупительному подвигу Христа Спасителя. Это ересь. И если это будет распространяться в каком-либо из храмов или за богослужением, мы будем привлекать настоятелей к ответственности» (Обращение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго к клиру и приходским советам храмов Москвы на епархиальном собрании 15 декабря 2000 года. М., 2001, с. 72). Речь идет о фольклоре (фольклор — в смысле бесцензурное народное творчество), содержащем суждения типа: «Есть бо жертва искупительная за ны… Кровь Царя на нас и на детях наших… Приими, Владыко, молитвы страстотерпец, во искупление грехов наших закланных» (Канон св. вмч. Царю Николаю // Приложение к православному изданию «Звонница». Курган, 1998, № 1–4 (23)).


Богословие для того и существует, чтобы анализировать благочестивые тезисы, потому что любая ересь начинается с благочестивого утверждения. Если бы оно было неблагочестивым, кощунственным с самого начала, оно бы никого не прельстило, его бы отторгли. Легко сказать, что «Христос — Бог, человеческая природа в нем растворилась, она была преображена в божестве, как океан поглощает капельку воды». Красиво, благочестиво. Но когда начинаешь это логически продумывать дальше, тут выясняется, что из этого красивого тезиса следуют выводы, потрясающие сами основы нашей веры. Поэтому и была отвергнута эта вроде бы благочестивая ересь монофизитов…

Точно так же, я думаю, и с отношением к подвигу Царской Семьи. То, что выражается в этих бесцензурных акафистах ставит ряд вопросов о самой сути христианства. Скажем, если мы называем царя «искупителем», пусть даже грехов русского народа, то это означает, что на Голгофе Господь принес Себя в жертву во искупление грехов всего мира, за исключением русского народа.

Семинаристам я обычно так поясняю, в чем излишность такого рода воззрений: из Европы идут сведения, что католики готовятся принять новый догмат, в этом догмате они собираются объявить Божию Матерь Соспасительницей. Конечно, православные семинаристы взрываются — «какие нехорошие католики, до чего они дошли, у нас же один Спаситель — Христос». И далее остается спросить: а как же тогда относиться к нашей доморощенной догме о «Царе-Искупителе»?.. Приходится с грустью констатировать, что принцип «свои носки не пахнут» порой действует и в богословии.

— А в чем причины такого положения: желание выделиться?

— Думаю, что причина в нашей собственной болезни. Это попытка компенсировать утрату главного: радости от своей молитвы.

И вот когда у человека молитва или исчезает или еще не сформировалась, тогда он начинает придумывать для себя какие-то сублимирующие приделки, какие-то поводы для своего активизма. И это может быть все, что угодно. Человек может, например, вдариться в административно-хозяйственную деятельность, стать церковным прорабом. Такой труд в Церкви нужен, но если он заменяет молитву, то это уже духовная болезнь. Человек может удариться в богословие, читать и и даже писать книжки. И богословие может быть болезнью, когда речь о Боге заменяет речь к Богу. И, наконец, самое излюбленное сегодня искушение — спасать Православие. Вместо того, чтобы самому жить православно.

— Вы упомянули Жанну Бичевскую…

— Жанну Бичевскую погубило то, что она всерьёз мнит себя пророчицей, учит всех и вся. На церковном языке это называется словом «прелесть»: человек слишком серьёзно начинает относиться к себе самому, слишком доверяет своим откровениям, интуиции, впечатлениям и мнениям. Она выступает в новом жанре — концертов-проповедей. Когда музыка — нечто десятичное, а главное — сказать свое слово, жестко обличая всех и вся, хоть президента, хоть патриарха.

«Тут же прозвучало «Россия будет вновь свободной, и мир падет к ее ногам!». Затем еще конкретнее: «Русские плюют на власть Америк и Европ!» И после этой фразы Жанна в приступе священного гнева прокричала: «Чтоб они сдохли все!»»234. Гнев Бичевской направлен не только на «Запад», но и на церковную иерархию, отказывающуюся перенести титул «Искупителя» с Христа на царя Николая II.


234 Марголис М. Концерт-проповедь — новый жанр Жанны Бичевской // Московские новости. 2002, декабрь, № 49.


Впрочем, вот подробнее это ее интервью:

«— Вы считаете, что в России еще что-то можно спасти? — Физическая смерть должна дойти до конца. Как в Писании сказано: «Аще не умрет, не оживет». Умереть должна Россия физически. Враги будут потирать руки, но из-за России начнется Третья мировая война, начнется дележка. Война будет между Китаем, Европой и Америкой. А Россия будет вне войны. Война будет несколько часов всего, но весь Запад будет обескровлен, инфраструктура вся будет нарушена. И вот под это дело выйдет Антихрист и вроде бы прекратит войну, даст всем мир, у него и ящики с товарами под землей приготовлены, но за это люди будут должны брать на себя карточки с его знаками. Антихрист будет говорить, что карточку можно потерять, поэтому знаки нужно переносить на тело — на чело и на правую руку, чтобы человек не мог перекреститься. — Вы действительно ощущаете себя пророком? — Абсолютно. Я очень грешный человек. Вот смотрите, я узнала, что там яма: «Не ходи туда, ты провалишься! Там яма. Она хорошо завуалирована, но если ты пойдешь туда, то провалишься». Я уже подошла к яме, и святые сказали мне: «Туда нельзя ходить!» Я должна предупредить человека? Или я должна ждать, что он подойдет к этой яме, провалится и не вылезет. Какая же я христианка после этого? Потому и сказано: «Знайте дела Антихристовы и говорите о всем щедро», чтобы люди прозревали. Последние времена будут, когда к власти придут красные — коммунисты, потом будет война с Китаем, а там конец. Китай избран мечем Божиим. Но дальше Урала царская Голгофа их не пустит. Будет огромное переселение народов. Все побегут спасаться в Россию. Это будет огромная империя на два года и восемь месяцев, потом Суд Божий, и все. После ядерной войны будет страшное время: ядерная зима, солнца не будет. Потом будет адская жара, океаны будут кипеть. — Значит ли это, что Жанну Бичевскую в Эстонию тоже Господь послал пророчествовать? — Наверное, Господь меня сюда прислал. Я служу Богу и царю. Я себе-то не принадлежу. Ад уже полон! И не только мирскими — монахами и священниками, даже архиереями полон ад!»235.


235 Молодежь Эстонии (Таллин). 3 апреля 2000.http://www.netinfo.ee/smi/show/?rid=15695&dd=2003-10-09&query=


Позиция Бичевской ясна: и Патриарх, мол, не то делает, и попы меня не понимают. А я вот, пророчица, спасаю Россию и Церковь вопреки пассивности духовенства.

По сути Бичевская уже в секте. Она сама дала ей имя — «царская православная церковь»236. Там вместо Христа «Царь-Искупитель», газетно истолкованный Апокалипсис и кругом враги, которых она мечтает «порвать на клочья, Господа хваля».


236 Бичевская Ж. Русь огромна и талантлива // Русский Север (Вологда). 28.09.2001.


Ну, в самом деле, не в Московской же Патриархии ей быть, если она питает свою душу мутными пророчествами некоей «блаженной Пелагии Рязанской»237. Вот пример пелагииных советов: «Скажи мне, а что, если убить колдуна?!». Она сразу мне ответила: «за колдуна — золотой венец от Господа!». Причем кандидата на убийство можно определить самому по такому, например, критерию: «Если кто-то сам ворожит или приколдовывает, то сам же первым делом и будет непременно отрицать существование магии и колдовства. И это — первый признак!»238. О том бреде, который новоявленная секта «пелагиан» тиражирует по стране (теперь и через Бичевскую) мне приходилось писать в книге «Оккультизм в Православии» (М., 1998). Церковное отношение к Бичевской было выражено в резолюции Рождественских чтений 2003 года: «В последние годы ряд изданий, объявляющих себя борцами за Православие, в том числе… радиопрограмма Жанны Бичевской «От сердца к сердцу» осуществляют пропагандистские кампании, которые, несомненно, способны привести к расколу в Церкви. Не предлагая читателям никакого положительного, спасительного для души опыта церковной жизни, эти издания подтасовывают факты церковной истории, искажают основы православной веры и в конечном итоге формируют сектантское сознание»239.


237 Там же.

238 Воспоминания о Пелагии Рязанской // Жизнь вечная. № 36–37, 1997.

239 Церковный вестник. М., 2003, № 3.


Отчасти, я думаю, что это проблема ненайденного духовника или, точнее, неправильно найденного духовника.

Люди такого типа («самоцены» — ценящие себя), ищут чего-то необычного. Жанна Бичевская — необычный, талантливый человек, кстати, это тот человек, которого Булат Окуджава считал своим преемником. И ей казалось, что её духовным советчиком тоже должен быть кто-то необычный.

Я помню, когда читал книгу Вересаева «Пушкин в жизни», где собраны воспоминания современников Пушкина, больше всего меня поразила в этой книге смерть поэта. Жуковский пишет, что когда все поняли, что это конец, он предложил Пушкину «исполнить долг христианина». Это речевой штамп, в XIX веке означавший предсмертную исповедь и причастие. К некоторому моему изумлению, пишет Жуковский, Пушкин с лёгкостью и радостью согласился. (Удивление было еще и потому, что умирающие люди часто не верят в то, что они умирают. Отсюда и их суеверие относительно соборования: если пособоруешься, то точно умрёшь. До сих пор некоторые боятся собороваться. На деле же — «соборование по намереньям Церкви есть врачевательное таинство, возвращащее здравие, а не приготовление к смерти»240).


240 Св. Феофан Затворник. Собрание писем. Из неопубликованного. М., 2001, с. 296.


Когда же Пушкин с радостью согласился, его спросили, за кем из батюшек послать, Пушкин ответил: это не важно, просто батюшку из соседнего храма. Он мог бы потребовать митрополита или святого. А он — первого попавшегося батюшку. Вот такое умение открыться простому приходскому священнику, не искать особо одарённых, особо гениальных — признак хорошей церковности человека. А у нас сегодня как? Даже грехи мои особые, нестандартные, поэтому и открыть я их могу только особо одарённому священнику. Вот встретится мне какой-нибудь суперюродивый, суперпрозорливый, ему я, так и быть, исповедуюсь, окажу честь. А обычному «отцу Василию» — ни в жисть!

Мне кажется, что Бичевская тоже искала каких-то особых старцев. А кто ищет, тот найдёт. И она, очевидно, нашла нечто такое «духовно-прозорливое» и самоуверенное со всеми вытекающими последствиями.

— Но ее выступления-проповеди имеют поддержку. Ее песен и выступлений ждут, кассеты Бичевской продаются в сотнях православных храмов. Если бы у людей не было желания ее слушать вряд ли она стала бы это делать.

— Наверное. Но если вы приходите на исповедь в храм, то первое, что вы слышите — честные слова священника перед исповедью о тех, кто собрался вокруг него и о нем самом: «Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши». То есть Церковь сама себя считает больницей. Больницей в которой лечатся не переломы рук, а переломы души. Давайте честно скажем, что церковная жизнь делается людьми зачастую весьма и весьма нездоровыми: болезнь одного, бывает, заражает других, реверберирует, отражается, переходит на других. Да, действительно, нездравость Жанны Бичевской востребована определенным процентом духовно нездравых церковных людей.

— Вы читали акафист Игорю Талькову?

— Не читал, а просматривал. Простите, на церковном языке читать значит молится. Нет, я не молился, конечно, я видел его и пролистывал. Стыдно… Я же помню его книгу «Монолог»: «Я изучал астрофизику и психологию, увлекаюсь философией, поэтому для начала поделюсь тем, что меня глубоко заинтересовало и взволновало. Вот несколько выдержек из расшифровки трансцендентальных, летящих на Землю из Космоса сообщений в вольном переводе человека-биопсихоприемника, экстрасенсора в четвертой ступени: «Дела земные плачевны. В момент скатывания Земли в предыдущий неузловой микроярус столетней цикличности произошло событие непредвиденное и роковые — были повреждены защитные, установленные высшими силами, инфернобарьеры и психополя, в результате чего над территорией России в предохраняющем слое образовалась дыра, связующая Земной Мир с миром потусторонним… Пространство отпустило бесконечно малый срок — десятилетие. Сверхпространственый туннель не закрыт, дыра расширяется»». Оккультизм, однако…

У него были дивные песни, но любовь к России еще не повод к канонизации…

— Люди сейчас ищут в разных явлениях — природных, социальных, в той же трагедии 11 сентября, признаки конца света. А как Вы считаете, есть ли хоть какое-нибудь основание думать, что мы живем в конце времен?

— Пророчества — это отдельная тема241. Но раз уж мы заговорили об этих терактах 11 сентября и нашей реакции на них, то мне бы хотелось обратить внимание на некую двуличность российской политики в этом вопросе. Потому что, с одной стороны идет официальное осуждение терроризма, правильные слова о том, что терроризм — в любом обличьи терроризм, и с ним надо бороться, а с другой стороны идет государственная политика поощрения терроризма. Я имею в виду то, что в наших городах до сих пор масса улиц и площадей носят гордые имена террористов — начиная от улицы Робеспьера, кончая улицей Свердлова, Урицкого, Халтурина, Войкова (убийцы царской семьи, т. е. детей). До той поры, пока наши дети будут воспитываться на мифе о том, что Николай II был кровавым диктатором («кровавость» которого состояла только в том, что он пытался усмирить волну терроризма, «бомбистов» — эсеров, которая разгулялась в России в 1905–1907 годы), до той поры, пока учителя наших школ будут смотреть на историю России глазами террористов, ее разбомбивших, до той поры все эти критические выпады в адрес глобального терроризма не будут выглядеть искренними.


241 см. интервью «Что ждет Россию?» в моей книге «О нашем поражении. Христианство на пределе истории» (М., 2003).


— А вот сейчас возникает другой полюс — когда в некоторых книгах царя Николая называют искупителем России. Какова позиция церкви по этому вопросу?

— Ну, это понятный закон общественной психологии — из крайности в крайность бросаться. То «Николай кровавый», а то «искупитель всего русского народа» и чуть ли не человечества. Патриарх Алексий II очень жестко сказал год назад на собрании московского духовенства, что если он увидит в каком-нибудь храме книги, в которых Николай II именуется Искупителем, то будет рассматривать настоятеля этого храма как проповедника ереси. У нас один Искупитель — Христос242.


242 «Появился «Царский сборник», в котором опубликованы службы и акафист царственным мученикам. На издание этого сборника никто не испрашивал благословения. Он содержит мысли, не соответствующие православному вероучению, ибо император Николай II ставится на один уровень со Христом Спасителем. Искупительный подвиг императора приравнивается к Искупительному подвигу Христа Спасителя. Это ересь. И если это будет распространяться в каком-либо из храмов или за богослужением, мы будем привлекать настоятелей к ответственности» — Обращение Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго к клиру и приходским советам храмов Москвы на епархиальном собрании 15 декабря 2000 года. М., 2001, с. 72. Речь идет о фольклоре (фольклор — в смысле бесцензурное народное творчество), содержащем суждения типа: «Есть бо жертва искупительная за ны… Кровь Царя на нас и на детях наших… Приими, Владыко, молитвы страстотерпец, во искупление грехов наших закланных» (Канон св. вмч. Царю Николаю. // Приложение к православному изданию «Звонница». Курган, 1998, № 1–4 (23)).