Глава 8. Западное и советское общество как порождение двух разных типов цивилизации.

Формализация права.

Главное внешнее отличие правовых систем двух типов общества — в степени формализации норм права, их представления в виде законов и кодексов. За этим стоит отношение между правом и этикой. Конечно, в любом обществе система права базируется на господствующей морали, на представлениях о допустимом и запретном, но в западном обществе все это формализовано в несравненно большей степени, поскольку в нем устранена единая этика. Отказ от единой этики породил нигилизм — особое свойство западной культуры.

В правовом плане этот нигилизм означает безответственность, замаскированную понятием свободы. Понятие свободы в традиционном обществе уравновешено множеством запретов, в совокупности порождающих мощное чувство ответственности (поэтому, в частности, такое общество выглядит как неправовое — в нем нет такой острой нужды формализовать запреты в виде законов). В западном обществе контроль общей этики заменяется контролем закона. В традиционном обществе право в огромной своей части записано в культурных нормах, запретах и преданиях. Эти нормы выpажены на языке тpадиций, пеpедаваемых от поколения к поколению, а не чеpез фоpмальное обpазование и воспитание индивидуумов.

В России право ассоциируется с правдой — сводом базовых этических норм. Эти нормы до такой степени сливаются с правовыми, что большинство людей в обыденной жизни и не делают между ними различия. СССР не был, в понятиях либерализма, правовым государством, но существовали неписаные моральные нормы, которые считались даже законом (то есть, большинство людей искренне верило, что где-то эти моральные нормы записаны как Закон)¹¹¹. Когда власти эти нормы нарушали, они старались это тщательно скрыть.

¹¹¹ Вот слова из песни В.Высоцкого: "Расстреливать два раза уставы не велят". Разумеется, ни в каких уставах это не записано. Однако в России издавна действует этическая норма: при неудавшейся казни осужденный должен быть помилован. Почти на столетие на династию Романовых лег грех Николая I, ставший преданием — повторная казнь декабристов, сорвавшихся с виселицы.

Тpадиционное госудаpство "стыдливо". Госудаpство гpажданского общества в пpинципе "стыда не имеет", в нем бывают лишь наpушения закона. "Кpовавое воскpесенье" доконало цаpизм, а pасстpел в Чикаго никакого чувства вины в США не оставил. Это видно и по близкому нам времени. Хpущев пошел на уличные pепpессии в Новочеpкасске (в масштабах, по меpкам Запада, ничтожных) — но это тщательно скpывалось. Это был позоp, Хpущев его и не пеpежил как руководитель. Сегодня, после либерализации общества, танки могут pасстpеливать людей в течение целых суток в центpе Москвы с показом по телевидению на весь миp. И понятие гpеха пpи обсуждении этой акции вообще исключено.

Мы говорим об идеальном проекте, а в действительности западная демократия в случае целесообразности применяет подходы, чуждые правовым принципам собственного общества, например, принцип круговой поруки в наказании. Важным экспериментом над правосознанием стал весь опыт блокады Ирака. Строго говоря, против народа Ирака сознательно совершают смертельные репрессии за действия режима Саддама Хусейна — небольшой и неподконтрольной этому народу части. То есть, на языке западного же права, используют невинных людей как заложников и убивают их. Но вернемся к "чистым моделям".

Такие общественные явления, которые со временем становятся привычными, лучше понимаются в момент их трансформации, а тем более быстрого, радикального слома. Ставшее за многие десятилетия привычным советское право (до которого действовало генетически родственное ему традиционное право Российской империи) относится к числу таких явлений. Для его понимания полезно наблюдать за теми изменениями, что происходят сегодня на наших глазах. При этом, конечно, надо прилагать немалые усилия, чтобы отделять "идеологические шумы". Много таких шумов создало правозащитное движение, исходившее прежде всего из политических, а не правовых категорий. Например, правозащитники постулировали: лучше оставить на свободе десять преступников, чем осудить одного невиновного. При этом речь шла о судебных ошибках, а не о сознательных преступлениях правоохранительных органов (такие преступления знают самые "правовые" западные государства). И все приняли некорректный с точки зрения права постулат, не спросив, идет ли речь именно о десяти преступниках. А если о ста? О тысяче? Обо всех?

Глубокое изменение отражает сам язык: идеологи либеральной реформы принципиально стали называть правоохранительные органы силовыми структурами. Слово, корнем которого является право, заменен термином, полностью очищенным от всякой этической окраски. Сила нейтральна, равнодушна к Добру и злу, она — орудие. Это — разрыв с традиционным правом, где "человек с ружьем" есть или носитель Добра, или служитель зла.

Искренним идеологом либеральной реформы был академик А.Д.Сахаров. В отношении концепции правового государства он провозгласил: "Принцип "разрешено все, что не запрещено законом" должен пониматься буквально". Эта лаконичная мысль означает разрыв со системой права традиционного общества, разрыв непрерывности всей траектории правосознания России. Она означает, что в обществе снимаются все не записанные в законе запреты и культурные нормы. Конечно, в предложенной "абсолютной" форме это не может быть реализовано, так как имело бы катастрофические последствия. Ведь речь идет о радикальном внедрении правовых норм в том виде, как они сложились на протестантском Западе, в многонациональной стране с православной и мусульманской культурой. Кажется курьезом, а на деле принципиальное значение имел недавний случай заключения в Италии брака между братом и сестрой — не нашлось закона, который бы это запрещал. А рациональные аргументы молодоженов были неотразимы: это экономично, они гарантированы от СПИДа, а потомству вреда они не нанесут, так как детей заводить не собираются. Западное свободное общество это приняло (как и нередкие уже браки между лицами одного пола). Значит ли это, что к подобному освобождению права от традиционных моральных норм готова Россия и все населяющие ее народы?