Часть 1. СТРУКТУРА ПСИХИКИ

Глава 2. От дифференцированности к константности Собственного Я и объекта [*]


...

Мотивы и предпосылки для функционально-селективных идентификаций

Первичным мотивом для процессов функционально-селективных идентификаций, по-видимому, все еще является потребность в восстановлении идеального состояния Собственного Я как обладателя и контролера удовлетворения. Однако, в противовес пассивно переживаемым и магически контролируемым интроективным присутствиям, функционально-селективные идентификации обеспечивают Собственное Я способами активного контроля в его стремлении к удовлетворению, а также в борьбе с фрустрацией. Сепарационно-аннигиляционная тревога все еще преобладает на стадии функциональной привязанности, и при нормальном развитии с ней борются посредством постепенной ассимиляции функций объекта внутрь Собственного Я в процессе постепенных идентификаций с ними. Другие негативные аффекты — зависть и стыд — имеют своих проводников и содействуют в качестве важных мотивов непрерывному процессу функционально-селективной идентификации на стадии сепарации-индивидуации.

Таким образом, первичная цель идентификации — не восстановление симбиоза (Jacobson,1964), но, напротив, его избегание. В соответствии с моей концептуализацией, вся интернализация вторична по отношению к первичной дифференциации Собственного Я и объекта и ведет обычно ко все большему нарастанию дифференциации между ними. Несмотря на то, что интернализации могут быть утеряны через регрессию либо частично, как ограниченные реэкстер-нализации, либо обширно, как в утрате дифференцированности, результаты этих регрессивных движений более не представляют собой основные формы интернализации, а скорее демонстрируют неспособность психики сохранять однажды достигнутые интернализации.

Для того чтобы функционально-селективные идентификации начались и продолжались, по-видимому, необходимы 4 основные предпосылки (Tahka, 1979,1984).

1. Общий климат отношений мать-дитя должен быть достаточно благополучным, чтобы ребенок был способен отказаться от функции матери, с которой он должен себя идентифицировать. Принятие на себя функции объекта в форме идентификации подразумевает, что должна произойти частичная потеря функционального объекта и соответствующая фрустрированная репрезентации Собственного Я, прежде чем утраченная функция будет заменена новой функцией Собственного Я.

Интроективные присутствия, которые возникают, чтобы защищать переживание Собственного Я ребенка, являются репрезентациями различных функциональных услуг матери. Чем более синхронизировано участие матери во взаимодействиях с ребенком, тем более разнообразным будет у него запас утешающих и вызывающих чувство безопасности интроектов, при условии, конечно, что мать также адекватно заботится о необходимом прямом удовлетворении потребностей ребенка. При упомянутых условиях возможны несколько альтернативных переживаний успокаивающих внутренних присутствий, доступных в случае отсутствия матери или ее фрустрирующего поведения. Ребенок не является крайне зависимым лишь от немногих хороших интроектов, и ему, таким образом, не угрожает постоянно утрата дифференцированности.

Адекватное удовлетворение и достаточное количество облегчающих тревогу интроецированных альтернатив, кажется, обеспечивают безопасный общий климат, в котором Собственное Я ребенка может позволить себе постепенно отказываться от функциональных услуг объекта и делать их своими собственными функциями.

2. Объект должен обеспечить примитивно идеализированные функциональные модели для идентификаций, достаточно полезные в регуляции напряжения и в общении с внешним миром.

Вполне вероятно, что всемогущество вначале сконцентрировано на архаическом чувстве Собственного Я, тогда как функциональное значение объекта в поддержании Собственного Я едва ли осознается. Поскольку первый объект имеет тенденцию быть главным образом средством прямого удовлетворения, его интроективное переживание не обеспечивает такого удовлетворения. Напротив, обещая удовлетворение в будущем, функциональные интроекты становятся контролирующими влечения структурами, помогающими Собственному Я ожидать и откладывать удовлетворение. По мере того как растет ощутимая значимость утешающего и контролирующего тревогу интроекта, вероятно, будет происходить смещение акцента в сторону этих репрезентаций в переживаемом всемогуществе. Но это еще не может означать, как многие утверждают, эмпирического разделения всемогущества объекта; скорее это подразумевает всемогущество обладания: «Я всемогущ, так как я обладаю всемогущим объектом». Это смещение акцента во всемогуществе в сторону репрезентаций функционального объекта, по-видимому, необходимо, чтобы обеспечить эти репрезентации примитивной идеализацией, требующейся для начала функционально-селективных идентификаций.

В то время как интроекты, по-видимому, обеспечивают модели для внутренних функций, регулирующих напряжение и успокаивающих Собственное Я, появление и тренировка исполнительных функций и моторных навыков, прямо относящихся к миру, переживаемому как внешний, по-видимому, начинают устанавливаться с внешними объектами главным образом как функциональная модель.

Постепенное осознание ребенком величины, силы и власти объекта через различные функциональные проявления последнего заставляет идеализировать его функции на примитивном уровне, но в свою очередь вызывает все большие переживания примитивной зависти и стыда как новых вариаций аффективного переживания Собственного Я.

В функционально-селективных идентификациях с внешним объектом появляется важная промежуточная стадия имитация, роль которой в качестве предшественника идентификации подчеркивалась ранее многими авторами (de Saussure, 1939; Jacobson, 1954,1964; Schafer, 1958; Gaddini, 1969).

3. Фрустрации, инициирующие идентификацию с определенной функцией объекта, должны лежать в терпимых пределах, иначе они будут приводить к непреодолимой тревоге утраты дифференцированности или опустошающим переживаниям стыда.

4. Для утверждения окончательной идентификации и снабжения новой функции достаточной значимостью необходимо адекватно одобряемое отзеркаливание объекта.

Может возникнуть соблазн констатировать, что «удовольствие от радости обладания способностями» (Fenichel, 1945) или «удовольствие от овладения» (Hendrich, 1951) будет прямо отражать приподнятое чувство Собственного Я, обладающего теперь функцией функционального объекта, первоначально воспринимавшегося как всемогущий. Однако данные наблюдений, особенно из клинической практики с пограничными пациентами, не подтверждают эту сверхпростую модель. Хотя справедливо, что новые, достигнутые в процессе идентификации функции Собственного Я в различной степени становятся наследниками всемогущества объекта, идеализация не последует за функцией без дополнительного одобряющего и восхищенного отношения матери к практике и использованию этой особой функции.

Указанная функция матери — одобрять и восхищаться — является гранью феномена отзеркаливания, который обсуждался рядом авторов, подчеркивавших его важность для процесса развития (Loewald, 1960; Winnicott, 1967, 1971; Modell, 1968; Kohut, 1971; Spruiell, 1974; Mahler amp; McDewitt, 1982; Volkan, 1982). В данной работе отзеркаливанием именуется совокупность способов, которыми мать сообщает ребенку свое отношение к его функционированию. По-видимому, материнская функция отзеркаливания становится моделью для вторичной идентификации, которая в большой мере определяет, насколько первоначальная идеализация функционального объекта будет отражена обратно на недавно приобретенную функцию Собственного Я ребенка.

Функционально-селективная идентификация, таким образом, предстает двухфазным процессом, включающим как первоначальную идентификацию с функцией объекта, так и последующую идентификацию со способом объекта отзеркаливать ребенка как обладателя и исполнителя этой функции.

Прежде чем станут возможными задержавшиеся процессы функционально-селективных идентификаций, важные в лечении пациентов с пограничной патологией, необходимы в равной степени базисная безопасность, подходящие модели, терпимые фрустрации и адекватное отзерка-ливание (Tahka, 1974a, 1979,1984).