Часть 3. Перенос.


. . .

3.9. Техника анализирования переноса.

3.91. Общие замечания.

Следует заметить, что заголовок этой секции "Техника анализирования переноса", а не "Интерпретация, или умение справляться с переносом". Причина состоит в том, что, хотя интерпретация является решающим инструментом для обращения с явлениями переноса в психоаналитической процедуре, другие технические инструменты также необходимы. Интерпретация реакций переноса является основным техническим шагом при работе с явлениями переноса; но для того, чтобы эффективно интерпретировать перенос, существуют разнообразные необходимые предварительные шаги. Эдвард Вибринг (1954) подчеркивал тот факт, что, с увеличением наших знаний о психологии Эго, психоаналитик лучше осознает необходимость тщательного прояснения частных психических явлений до того, как он попытается интерпретировать их. Феничел (1941) и Крис (1951) также делали ударение на важности ясного демонстрирования и освещения предмета в ходе рассмотрения, до того как аналитик попытается интерпретировать его неосознанное значение. Как я говорил ранее, демонстрация, прояснение, интерпретация и тщательная проработка психического события могут считаться "анализированием" данного явления.

Причина для вынесения на обсуждение концепции "управления" переносом состоит в том, что психоаналитик вынужден делать больше, чем просто "анализировать" для того, чтобы должным образом обращаться с переносом. Без всяких сомнений, это утверждение не затушевывает тот факт, что анализ переноса является существенной характеристикой психоанализа. Однако для того, чтобы сделать психическое событие поддающимся анализу, может оказаться в определенные моменты необходимым предпринимать другие процедуры (Е. Вибринг, 1954; Ейслер, 1953; Меннингер, 1953; Глава VI, см. также секция 1.34 и том второй).

Психология bookap

Например, поскольку психоаналитическая техника имеет целью содействовать максимальному развитию всех видов реакций переноса и поскольку явления переноса возникают у пациента спонтанно, наша техника должна включать в себя не мешающее, а терпеливое ожидание. Здравое использование ожидания в форме молчания является одним из наиболее важных инструментов, способствующих развитию переноса. Тем не менее, строго говоря, это манипуляция. Молчание аналитика может помочь пациенту развить и почувствовать с большей интенсивностью реакции переноса. Возможное эмоциональное отреагирование может принести пациенту убеждение в реальности его чувства. Однако молчание аналитика и эмоциональное отреагирование пациента являются, строго говоря, неаналитическими мерами. Они могут также привести и к травмирующей ситуации и к стойким сопротивлениям, хотя аналитик и "анализирует" их должное время. Только путем анализирования можно решить реакцию переноса и, следовательно, проложить путь для других разновидностей и интенсивностей переноса.

Определенную роль в управлении переносом играет внушение или намек, который высказывает аналитик. Мы просим наших пациентов свободно ассоциировать и позволять своим чувствам развиваться спонтанно. Тем самым мы внушаем пациенту, что его чувства являются допустимыми и управляемыми. Наше молчание может также означать для него, что он вынесет определенные чувства, какими бы болезненными они ни были, и что все это приведет к успешному концу. Когда мы спрашиваем пациента, не перескажет ли он свое сновидение, тем самым мы внушаем ему, что он действительно видит сновидения и может запомнить их. Именно внушение, особенно в начале анализа, когда пациент знает совсем немного о нас и о психоаналитической процедуре, поможет пациенту рискнуть пойти с нами дальше. В конечном счете, и те чувства переноса, которые заставляют пациента поддаваться внушению или манипуляциям, также должны быть проанализированы и разрешены. Для дальнейшего изучения этого вопроса см. работы Чарльза Фишера (1953).

Все это верно также и для других неаналитических вмешательств. Все неавтономные терапевтические влияния на пациента должны быть, в конце концов, выведены на сознательный уровень и тщательно проанализированы. Вместе с тем важно осознавать, что неаналитические меры являются до некоторой степени необходимыми и в каждом анализе. Внушение и манипуляция попали в немилость в психоаналитических кругах из-за неправильного использования. Они не замещают анализ, они подготавливают к нему или являются дополнительными процедурами. Интерпретация сама по себе, "чистый" анализ, является не терапевтической процедурой, а инструментам для исследования. Хотя в этой секции фокусируется внимание на анализе явлений переноса, клинические примеры иллюстрируют и проясняют взаимоотношения между аналитической и неаналитической техниками. Должное сочетание этих техник и составляет искусство психотерапии.

Психология bookap

Существует несколько других факторов, которые делают анализ персонала таким сложным и таким важным. Во-первых, у явлений переноса есть два прямо противоположных свойства; во-вторых, сам перенос может стать источникам сильного сопротивления аналитической работе. И, в-третьих, патологические защиты также переносятся, и мы тогда имеем комбинацию продукций переноса и сопротивлений переноса одновременно.

Одним из всегда стоящих технических вопросов является определение, когда данный перенос находится в курсе анализа, а когда — в оппозиции; каждая из этих ситуаций требует различных вмешательств. По моему клиническому опыту и, я полагаю, по опыту других аналитиков, наиболее частой причиной того, что пациент преждевременно прерывает психоаналитическую терапию, является неправильное обращение с ситуацией переноса (Фрейд, 1905а). Дальше встает еще одна проблема. Для того чтобы продуцировать материал, пациенту необходимо развить невроз переноса. Для того чтобы работать аналитически над этим материалом, воспринимать его, пациент также должен развить рабочий альянс. Два эти требования находятся в оппозиции друг к Другу. Как мы выполняем и то и другое? (См. секцию 3.5.)

Как следует из обсуждения, техника анализирования явлений переноса затрагивает следующие вопросы: 1) Как мы гарантируем естественную эволюцию переноса пациента? 2) Когда мы позволяем переносу развиваться спонтанно и при каких условиях необходимо вмешаться? 3) Когда становится необходимым вмешательство, какие технические меры требуются для анализа реакций переноса? 4) Как мы содействуем развитию рабочего альянса?

3.92. Гарантирование переноса.

Концепция гарантирования переноса относится к принципу проектирования отношения пациента к аналитику так, чтобы он мог развить наибольшее разнообразие и интенсивность реакций переноса в соответствии с его собственной индивидуальной историей, его собственными потребностями. В работах Фрейда по технике можно найти различные ссылки и рекомендации о том, как это может быть выполнено (Фрейд, 19126, 1915а, 1919а). Гринакре прояснила и добавила много других моментов в важной работе, вышедшей в 1954 году. В то время ее эссе было особенно значимо, потому что тогда среди американских психоаналитиков было значительное различие во мнениях, касающихся необходимости соблюдать классические процедуры в психоаналитической технике.

3.921. Психоаналитик как зеркало

Фрейд (19126) дал рекомендацию, состоящую в том, что психоаналитику следует быть как бы зеркалом для пациента. Это было неправильно понято и неправильно истолковано в том смысле, что аналитику следует быть холодным и не реагирующим по отношению к своему пациенту.

Психология bookap

На самом деле, я полагаю, Фрейд имел в виду нечто совершенно другое. Его сравнение с зеркалом означает, что поведение аналитика, его отношение к невротическому конфликту пациента должно быть "непрозрачным", так чтобы обратно к пациенту не могло вернуться ничего из того, что он манифестировал. Личные действия и предпочтения аналитика не должны проникать в анализ. В таких ситуациях аналитик устойчиво нейтрален, что дает возможность пациенту продемонстрировать свои искаженные и нереалистические реакции, как таковые. Более того, аналитику следует стараться приглушать свои собственные ответы так, чтобы он был относительным анонимом для пациента (Фрейд, 19126, с. 117-118). Только таким способом можно будет четко увидеть реакции переноса пациента так, чтобы их можно было видеть и отделить от более реалистичных реакций. Более того, для того, чтобы анализировать явления переноса, важно сохранять область взаимодействия между пациентом и аналитиком относительно свободной от контаминации и артефактов. Любая другая форма поведения или отношения со стороны аналитика, чем постоянное гуманное вмешательство, будет затемнять и искажать развитие и осознание явлений переноса. Позвольте мне привести несколько примеров контаминации.

Несколько лет назад мой пациент, который страдал от язвы желудка и депрессией, вошел в длительный период непродуктивной работы в анализе в тот момент, когда его симптомы обострились. Мы оба осознавали, что действует сопротивление, но были не в состоянии достичь сколько-нибудь значительного прогресса в борьбе против усиления симптомов или упорства сопротивления. После нескольких месяцев работы я начал медленно осознавать, что пациент изменился в каком-то отношении ко мне. Прежде он был расположен шутить или поддразнивать, или позлить меня каким-нибудь невинным способам. Теперь он больше жаловался, не шутил, был угрюм. Раньше его озлобленность была явной и спорадичной. Теперь же он был поверхностно кооперативен, но, а на самом деле, упрям. Однажды он сказал мне, что видел сновидение об осле, а затем впал в угрюмое молчание. После периода молчания с моей стороны я спросил его, что произошло. Он ответил со вздохом, что подумал, быть может, мы оба ослы. После паузы он добавил: "Я не двигаюсь с места и вы тоже. Вы не меняетесь, и я не меняюсь (молчание). Я пытался измениться, но это сделало меня больным". Я был озадачен, я не мог понять, к чему это относится. Тогда я спросил его, как он пытался измениться. Пациент ответил, что он пытался изменить свои политические взгляды в соответствии с моими. Всю жизнь он был республиканцем (что я знал), и он попытался, в последние месяцы, принять более либеральную точку зрения, потому что знал, что я склонен к этому. Я спросил его, как он узнал, что я либерал или антиреспубликанец. Тогда он рассказал, что, когда он говорил что-нибудь похвальное о политиках-республиканцах, я всегда спрашивал его об ассоциациях. С другой стороны, когда он говорил что-то враждебное о республиканцах, я продолжал молчать, как бы соглашаясь. Когда он говорил добрые слова о Рузвельте, я не ответил ничего. Когда же он нападал на Рузвельта, я, бывало, спрашивал, кого ему напоминает Рузвельт, так, будто следует подтвердить то, что ненависть Рузвельта — инфантильная черта.

Я был захвачен врасплох, потому что совершенно не осознавал этого. Тем не менее, когда пациент отметил этот момент, я был вынужден согласиться, что я делал именно это, хотя и не зная того. Затем мы приступили к работе над тем, почему он чувствовал необходимость попытаться принять мои политические взгляды. Это оказалось его способам снискать мое расположение, что было неприемлемо, а также унижало его чувство собственного достоинства и привело к обострению язвенных симптомов и депрессивности. (Сновидение об осле выражало в очень конденсированной форме его враждебность к демократической партии, которая использует осла в качестве символа, и его раздражение по поводу отсутствия у меня проницательности в отношении его затруднений, — осел известен своей глупостью и упрямством. Это было также изображением и его собственного образа.)

Несколько лет назад я лечил пациентку, которая прервала лечением с другим аналитиком после длительного тупикового периода. Непосредственной причиной ее неразрешенного сопротивления было то, что она узнала, что ее предыдущий аналитик — искренне религиозный человек, регулярно посещающий синагогу. Ее друг рассказал ей об этом, и позже пациентка убедилась в этом сама. Пациентка конфронтировала аналитика, но тот отказался принять или отрицать этот факт. Он сказал, что, по его мнению, им следовало бы продолжить совместную работу. Но, к несчастью, пациентка стала все более раздражаться из-за его вмешательств и интерпретаций, которые он делал и ранее и которые теперь казались ей продиктованными его верой в бога. Это предыдущий аналитик отрицал, но пациентка сохраняла свой скептицизм. В конце концов, она пришла к заключению, что более не способна эффективно работать с этим аналитиком.

Эта самая пациентка спросила меня, религиозен ли я, я оказал ей, что не буду отвечать на ее вопрос, потому что любой ответ испортит наши отношения. Она приняла эту точку зрения. Позже, в ее анализе со мной, стало ясно, что она чувствовала, что не может уважать аналитика, который искренне религиозен, и проходить анализ у него. Более того, уклончивость предыдущего аналитика, после того, как она обнаружила этот факт, сделала его фигурой, не заслуживающей доверия.

Психология bookap

В обоих случаях контаминация переноса помешала полному развитию невроза переноса и стала источником длительного сопротивления. В обоих случаях черта, обнаруженная пациентом, была чрезвычайно болезненной и вызвала тревогу. Я полагаю, что очень важно то, как данная ситуация прорабатывается. Наиболее серьезные последствия возникают, когда такие контаминации не распознаются аналитиком. Равно деструктивно и то, что аналитик отказывается признать то, что стало известно. Только честность со стороны аналитика и тщательный анализ реакций пациента могут исправить такие нарушения инкогнито аналитика.

Нет сомнений, что чем меньше пациент реально знает о психоанализе, тем легче он сможет заполнить чистые места с помощью своей фантазии. Более того, чем меньше пациент в действительности знает об аналитике, тем легче аналитику убедить пациента в том, что его реакции являются перемещениями и проекциями. Однако следует иметь в виду, что сохранение инкогнито аналитика — вопрос относительный, поскольку все и в аналитическом офисе и в его обычной работе рассказывают что-то о нем. Даже решимость аналитика оставаться анонимом — становится открытой. Более того, безжизненное или чрезвычайно пассивное поведение аналитика мешает развитию рабочего альянса. Как может пациент позволить своим наиболее интимным фантазиям проявиться по отношению к аналитику, если тот показывает только фиксированную эмоциональную неизменяемость или ритуальное следование правилам и установкам. Верно, что знание об аналитике может затруднить развитие фантазий переноса, но строгая отчужденность и пассивность делают развитие рабочего альянса почти невозможным. Они продуцируют невроз переноса, который может быть интенсивным, но трудным и неподатливым.

Гринакре зашла так далеко, что предложила аналитикам скрываться от глаз публики, чтобы не ассоциироваться с социальными, политическими или научными моментами (1954, с. 681-683, 1966). Однако, живя длительное время в обществе, не всегда можно оставаться неузнанным и не поддающимся идентификации. Та же проблема всегда имеет место, когда практикующий аналитик пытается анализировать кандидатов в их же собственном институте, это всегда имеет сложные последствия. Тем не менее, это не всегда создает непреодолимое для анализа препятствие. Психоаналитик, известный в данном обществе, также имеет контаминированный перенос, с которым нужно бороться. Их пациенты часто приходят на первые интервью с уже установившимися реакциями переноса, основанными на репутации аналитика и фантазиях пациента. Аналитики, которые становятся предметом публичного обсуждения, не только противоречат представлению об аналитике, как зеркале, но и предлагают тем самым различные способы удовлетворения переноса для пациента. Тем не менее, анализ в таких случаях возможен, если аналитик имеет в виду эту проблему. Контаминированный материал переноса должен быть привнесен в анализ рано и на продолжительное время, и реакции пациента на такую информацию должны быть тщательно проанализированы. (Проблема обучающих аналитиков гораздо сложнее; в данном случае аналитик имеет реальную власть над дальнейшей профессиональной карьерой кандидата.)

Психология bookap

Однако следует отметить, что многие пациенты обладают чрезвычайно развитой интуицией и получают значительные знания просто из ежедневной работы с аналитикам. Кто-то раньше, кто-то позже, но, в конечном счете, все пациенты получают довольно большие знания о своем аналитике. Вне зависимости от источника, все знания об аналитике должны стать предметом анализа, как только они становятся проводниками для неосознанных фантазий (см. секцию 3.6).

"Правило зеркала", однако, представляет собой опасность для установления рабочего альянса, если оно доводится до крайности. Сам Фрейд говорил, что первой целью анализа является установление связи с пациентом, а это может быть сделано только в случае принятия "сочувствующего понимания" (19136, с. 139- 140). Дальнейшее обсуждение данного вопроса см. в секции 3.543.

3.922. Правило абстиненции

Фрейд (1915а) дал важную рекомендацию о том, что лечение следует проводить, насколько это возможно, с пациентом в состоянии абстиненции. Он говорит очень ясно: "Аналитическое лечение следует проводить, насколько это возможно, в состоянии абстиненции" (Фрейд, 1919а, с. 162). "Хотя это может показаться жестоким, — добавляет он, — но мы должны следить за тем, чтобы страдание пациента дошло до такой степени, чтобы оно стало эффективно при работе тем или иным способом, а не подходило к концу преждевременно" (с. 163). Симптомы пациента, которые побуждают его к лечению, состоят частично из отвращаемых инстинктивных импульсов, ищущих разрядки. Эти инстинктивные импульсы будут обращаться на аналитика и аналитическую ситуацию так долго, пока аналитик избегает предоставления пациенту замещающих удовлетворений. Длительная фрустрация будет индуцировать пациента регрессировать так, что весь его невроз будет пережит вновь в переносе, в неврозе переноса. Однако получение удовлетворений любой значимости, замещающих симптомы, лишит пациента его невротического страдания и мотиваций продолжать лечение (Гловер, 1955, с. 167; Феничел, 1941, с. 29-30).

Психология bookap

Правило абстиненции было неправильно понято и истолковано в том смысле, что пациенту запрещается получение наслаждений от любых инстинктивных удовлетворений во время анализа. В действительности, Фрейд пытался предохранить пациента от преждевременного "полета в здоровье" и эффекта так называемого "излечения переноса".

Для того чтобы обеспечить сохранение адекватной мотивации, психоаналитику необходимо: а) постоянно указывать пациенту на инфантильные и нереалистические черты инстинктивного удовлетворения, которое пациент пытается получить; б) быть уверенным, что аналитик никоим образом, сознательно или бессознательно, не удовлетворяет инфантильные невротические инстинктивные потребности пациента.

Любые удовлетворения переноса, которые не были определены и должным образом проанализированы, помешают оптимальной эволюции невроза переноса пациента. Одним из наиболее частых последствий является фиксирование реакций переноса пациентом. Например, аналитики, которые ведут себя по отношению к пациентам с постоянной теплотой и эмоциональной чуткостью, будут обнаруживать, что их пациенты имеют тенденцию реагировать длительным позитивным и покорным переносом. Пациенты таких аналитиков будут испытывать затруднения при развитии негативного, враждебного переноса. Такие пациенты могут быстро формировать рабочий альянс, но он будет очень узок, ограничен, а затем они будут испытывать тревогу по поводу позволения своим реакциям переноса углубиться и расшириться за пределы ранней позитивной и покорной фазы.

Психология bookap

Удовлетворения переноса, которые они получат от добросердечного аналитика, удлиняют их зависимость от таких способов получения удовлетворения и заставляют их отвращать негативный перенос. С другой стороны, аналитики, которые имеют тенденцию быть отчужденными и жестокими, будут часто находить, что их пациенты быстро и устойчиво формируют негативные и враждебные реакции переноса. В таких случаях пациентам может быть трудно углубиться в другие реакции переноса. Их недоверие к аналитику не позволит неврозу переноса развиться полно и широко. Если анализ длится достаточно долго, эти пациенты могут затем развить садомазохические отношения переноса; которые могут быть интенсивными, но при этом укрепляют и сопротивление самому анализу и изменениям.

Существуют и другие формы удовлетворения переноса и провокаций, которые могут возникать из неосознанного желания аналитика быть гидом, ментором или родителем пациента. Это обычно ведет к тому, что аналитик дает советы, проводит небольшие беседы, начинает чрезмерно успокаивать или чрезмерно заботиться о пациенте.

Более серьезное осложнение возникает, когда аналитик становится сознательным или бессознательным соблазнителем. Это не только вызывает инцестуозные желания пациента, но и приносит вместе с ними чувство сильной вины и длительную сверхидеализацию аналитика. Когда, наконец, это все ломается, остается сильный гнев и тревога (Гринакре, 19666).

Психология bookap

Я могу подвести итог этой части обсуждения, сказав, что аналитику следует быть бдительным, чтобы не удовлетворять инфантильных инстинктивных желаний пациента, потому что это предотвратит полное развитие невроза переноса. Вследствие этого пациент либо прервет лечение, либо анализ окажется бесконечным, зайдет в тупик.

Однако правило "абстиненции", доведенное до крайности, оказывается в конфликте с установлением рабочего альянса. Хотя клинические данные подтверждают то, что необходимой предпосылкой для регрессивных реакций переноса является стойкая фрустрация инфантильных желаний пациента, чрезвычайная фрустрация пациента также приводит к бесконечному анализу либо к его прерыванию (см. Стоун, 1961, с. 53, Гловер, 1955, с. 88-107; Феничел, 1941, с. 74; Меннингер, 1950, с. 53-58).

Одной из наших фундаментальных технических задач, однако, является совмещение этих двух групп прямо противоположных требований (Гринсон, 1966). Это необходимо рассматривать более детально, потому что эти два противоположных требования предъявляют необычные требования к аналитику и пациенту.

Психология bookap

Важно осознавать, что тот способ, с помощью которого классический психоаналитик регулирует взаимоотношения между пациентом и им самим, является одновременно уникальным и искусственным, сильно отличается от того, как обычно люди относятся друг к другу. Это неровные отношения, в которых от пациента ждут, что он позволит себе чувствовать и выражать все свои сокровенные эмоции, импульсы и фантазии, тогда как аналитик остается относительно анонимной фигурой (Гринакре, 1954, с. 674; Стоун, 1961, с. 80). На ранних стадиях анализа и затем, время от времени, пациент будет протестовать против неравенства ситуации. (Если он не жалуется на это, следует исследовать, почему.) Жалобы пациента должны быть прежде всего проанализированы, но при этом аналитику не следует отрицать искусственности отношений. По моему мнению, пациент имеет право на объяснение причин того, что аналитик поддерживает такие отношения. Я не думаю, чтобы это было необязательно, потому что у пациента есть потребность в том, чтобы его права были защищены. Аналитическая процедура неизбежно является болезненным односторонним, уникальным переживанием для пациента.

Если мы хотим, чтобы он проявил себя как независимое человеческое существо и работал с нами как сотрудник, мы не можем постоянно унижать его, не объясняя тот инструментарий, которым мы пользуемся. Мы не можем лечить его, как ребенка, и затем ожидать от него, что он станет зрелым индивидуумом. Так же, как важно гарантировать ситуацию переноса, важно гарантировать права и чувство собственного достоинства. Я проиллюстрировал эти моменты на различных клинических примерах в секции 3.5.

Наиболее жизненный пример и, возможно, наиболее яркий — это случай мистера 38. Это молодой человек, несколько лет анализа которого у другого аналитика были относительно непродуктивны. Некоторые из его трудностей были дериватами той атмосферы, которую его первый аналитик создал своей манерой работы. Когда на одном из первых сеансов молодой человек на кушетке достал сигарету и зажег ее, я спросил его, как он чувствовал себя, когда решил зажечь сигарету. Он ответил, что знал, что ему не полагалось курить во время его предыдущего анализа, и он полагал, что я также буду запрещать это. Я сразу же сказал ему, что все, чего я хочу, — это знать, какие чувства, мысли и ощущения пришли к нему в тот момент, когда он решил зажечь сигарету.


8  См. также секции 2.52, 2.54 и 2.71.


На следующем сеансе пациент спросил меня, женат ли я. Я ответил на это, спросив, каковы его фантазии на этот счет. Я позже объяснил и продемонстрировал ему ценность того, что я не отвечал на его вопросы. Пациент потом рассказал, что его первый аналитик никогда не отвечал на множество вопросов, которые возникали у него в начале предыдущего анализа, но не потрудился объяснить, почему он молчит.

Психология bookap

Он переживал молчание своего аналитика как разжалование и унижение, и теперь он осознал, что его собственное молчание часто было расплатой за воображаемую несправедливость. Несколько позже он увидел, что предполагаемым презрением идентифицировался со своим аналитиком. Он испытывал презрение к ханжеству своего аналитика, но в то же самое время был переполнен укорами самому себе за свою собственную сексуальную практику, которую он тогда проецировал на аналитика. Более полно вопрос о том, когда пациент имеет право на объяснение, будет обсуждаться во втором томе.

Для аналитика необходимо чувствовать определенную близость к пациенту, чтобы быть способным к эмпатии с наиболее интимными деталями его эмоциональной жизни; вместе с тем он должен уметь отстраниться для детального понимания материала пациента. Это одно из наиболее трудных требований психоаналитической работы — альтернатива между временной и частичной идентификацией эмпатии и возвращением на отдаленную позицию наблюдателя, оценивателя и т. д. Для аналитика не должно существовать такой области жизни пациента, куда он может быть не допущен, но эта интимность не должна приводить к фамильярности. Отвечать эмоционально и спонтанно на интимные потребности другого человеческого существа — естественная тенденция, но эти ответы у аналитика должны служить главным образом его пониманию пациента. Им нельзя позволять внедряться в личность пациента. Симпатия аналитика или чрезмерное сочувствие, если они обнаруживаются по отношению к пациенту, могут быть восприняты либо как вознаграждение переноса, либо как наказание. Это исказит анонимную зеркальную поверхность, в которой нуждается аналитик для того, чтобы продемонстрировать пациенту, что реакция пациента на самом деле является реакцией переноса. Если при этом аналитик не сочувствует пациенту, как можно ожидать, что он обнаружит наиболее интимные, наиболее уязвимые аспекты его эмоциональной и интеллектуальной жизни?

Аналитик является лекарем невротической болезни, а не просто исследователем или сборщиком данных. Анализ — ситуация лечения, где анализируемым является пациент. Для того чтобы возникла эмпатия, мы должны до некоторой степени почувствовать те же самые эмоции и побуждения, которые чувствует пациент. Вместе с тем демонстрация этого понимания не должна вызывать страха у пациента. Мы собираем данные, используя эмпатию, но наш ответ должен быть сдержанным. Наша задача состоит в колебании и смешении противоположных позиций: вовлеченного человека, испытывающего эмпатию, бесстрастного сортировщика и осмыслителя данных и сдержанного, но сочувствующего проводника инсайта и интерпретаций. Это и есть в сверхупрощенном и сжатом виде определение искусства и науки психоаналитической терапии.

Психология bookap

Но для психоаналитической практики существенно, чтобы аналитик сознавал свои недостатки. Он должен быть особенно бдителен в тех ситуациях, которые, он знает, потенциально трудны для него. Если же какая-то ошибка уже имеет место, то это должно быть осознано аналитиком, и в подходящее время следует признаться в этом пациенту. После этого должны быть тщательно проанализированы реакции пациента на отступление аналитика.

Одной из опасностей является тенденция благоприятно истолковывать воздействие этого огреха на пациента и просто исповедоваться в том, что такой грех имеет место. Другой опасностью является переоценивание важности ошибки и попытка, из-за чувства вины, сделать какое-то возмещение пациенту, вместо того, чтобы просто тщательно проанализировать реакции пациента. Когда ошибка совершается повторно, это показывает, что: а) на этом основании аналитик нуждается в анализе и б) возможно, пациента следует передать другому аналитику (см. секцию 3.10.4).

Гарантирование переноса пациента при одновременном развитии рабочего альянса влечет за собой наиболее четкие требования при выполнении классического психоанализа. Гринакре права, говоря о том, что психоанализ — это суровый надсмотрщик (1954, с. 684). Психоаналитик, кроме того, что он постоянно должен быть очень внимателен к тому, что происходит с его пациентом, должен иметь честность и скромность, тщательно исследовать свои собственные личностные реакции.

Суммируя: аналитик имеет две задачи одновременно, которые, в сущности, противоположны друг другу. Он должен гарантировать развитие как невроза переноса, так и рабочего альянса. Для того чтобы гарантировать перенос, он должен сохранять свою анонимность и депривационное отношение к невротическим желаниям пациента. Для того чтобы гарантировать рабочий альянс, он должен сохранять права пациента, высказывать постоянно терапевтическое отношение и вести себя гуманно. Эти требования чрезвычайно необходимы. Случающиеся ошибки следует осознавать и" следовательно, делать частью предмета анализа.

3. 93. Когда мы анализируем перенос?

3.931. Когда он является сопротивлением

Из нашего предыдущего обсуждения переноса и сопротивления стало ясно, насколько тесно могут быть переплетены эти два явления. Некоторые реакции переноса вызывают сопротивления, некоторые реакции переноса проявляются как сопротивления, некоторые служат сопротивлениями против других форм переноса и некоторые сопротивления служат для отвращения реакций переноса. Важный технический момент состоит в том, что, когда бы ни противодействовали любого рода реакции переноса аналитической работе, в случае, когда их преобладающей функцией является сопротивление, или когда они служат значительным, хотя и не преобладающим, препятствующим целям, тогда перенос должен быть проанализирован.

Психология bookap

Это правило, однако, должно быть модифицировано в соответствии с нашими знаниями о рабочем альянсе. Мы анализируем сопротивление переноса, только когда присутствуют разумное Эго и рабочий альянс. Если сопротивление переноса значительно, но не поддается демонстрации, нашей первой задачей является сделать его поддающимся демонстрации. Другими словами, до того, как мы приступим к анализу, мы должны быть уверены, что присутствуют разумное Эго и рабочий альянс. Техника для выполнения этого та же самая, что была описана и в отношении двух сопротивлений.

Позвольте мне привести простой пример. После нескольких недель анализа молодая женщина начинает свой сеанс с того, что говорит мне, что я выгляжу иначе сегодня утром. "Я могу даже сказать, что вы выглядите привлекательным, что-то вроде этого". После паузы она говорит, что она "полагает", что испытывает "позитивные чувства" по отношению ко мне. Затем она начинает болтать о всяких тривиальностях. Я отмечаю это и предполагаю, что она бежит от чего-то. Она понятия не имеет, что бы это могло быть, и неохотно продолжает обсуждение этого вопроса. Через некоторое время я вернулся к тому моменту, когда началось избегание, и сказал, что у меня такое впечатление, что оно началось в тот момент, когда она сказала, что "полагает", что испытывает "позитивные чувства" по отношению ко мне. Я попросил ее прояснить это для меня; что в действительности она понимает под термином "позитивные чувства" ко мне. Теперь пациентка совершенно замолчала; она скорчилась на кушетке, она перекрестила ноги, перекрестила и плотно прижала руки к груди. Я мог заметить краску на ее лицо. Затем, запинаясь, она начала говорить: "Вы знаете, что я имею в виду позитивные чувства, вы знаете, я не ненавижу вас, я полагаю, вы мне, скорее, нравитесь, что-то в этом роде... вы знаете..." Теперь сопротивление переноса поддавалось демонстрации. Я смог продолжать, задав вопрос: "Почему для вас так трудно сказать это?" Тогда ее страх быть осмеянной вышел наружу. Затем, успокоенная тем, что я не высмеял ее, она смогла описать свои чувства о привлекательности в более конкретных выражениях.

Вопрос о демонстрируемости не исчерпывается этим обсуждением. Существует еще элемент интенсивности, который необходимо рассматривать особо и который играет важную роль во всех вопросах "когда мы интерпретируем". Обычно легче продемонстрировать более сильное психическое событие, чем более слабое. Более того, чем больше интенсивность данного явления, тем больше затруднений будет испытывать пациент, когда он будет конфронтирован с этим. Следовательно, аналитик обычно ждет, пока сопротивление переноса не достигнет той интенсивности, которая не позволит отрицать Эго и которая также привнесет чувство убежденности в этом. Проблема оптимального уровня интенсивности будет обсуждаться в секции 3.93.

Психология bookap

Какие виды переноса наиболее вероятно продуцируют сопротивления? Ответ на это не прост, потому что все виды переноса смогут продуцировать важные сопротивления. Однако существует ряд общих правил, которые весьма ценны и полезны. Эго-синтоничные реакции переноса будут продуцировать сопротивление, потому что синтоничность Эго будет иметь тенденцию предохранить пациента от раскалывания наблюдающего Эго, когда аналитик пытается подвести пациента к работе над переносам. Коротко говоря, пациент не способен развить рабочий альянс в отношении определенных чувств ко мне. Это может привести к тому, что пациент будет защищаться, требовать справедливости или отрицать реакции переноса или материал для анализа. Это особенно верно для неявных реакций переноса. В качестве примера см. материал посвященный случаю миссис К. в секциях 1.24, 2.651, 2.71, 3.25, 3.42, 3.81, 3.83.

Миссис К. в течение нескольких лет сохраняла идеализированное представление о6o мне, как о прекрасной человеческой личности. Всю боль и лишения психоаналитического лечения она относила за счет психоанализа как науки. Она чувствовала, что я просто неохотно, помимо своей воли пользуюсь инструментами этой грубой и полной лишений терапии. Мои попытки идентифицировать этот раскол переноса как сопротивление она выслушивала терпеливо, но не верила им. В действительности, она чувствовала, что это подтверждение моей скромности. Мои ляпсусы она хранила в памяти как доказательство того, как я честен и целеустремлен. Пациентка отказывалась осознавать эту длительно изменяющуюся группу чувств как сопротивление, несмотря на сновидения и обмолвки, с очевидностью показывающие латентную злобу и ненависть. Она признавала на словах это замечание и соглашалась, что, возможно, интеллектуально она могла бы следовать моим идеям, но не может почувствовать никакого признака враждебных чувств по отношению ко мне. Только много позже в ходе анализа, когда уменьшился ее страх гомосексуальности и она стала способна насладиться сексуальной жизнью со своим мужем, она смогла позволить себе почувствовать некоторую глубоко запрятанную ненависть ко мне. Только тогда она развила рабочий альянс в отношении своей враждебности ко мне.

Интенсивные эмоциональные реакции переноса могут также продуцировать сопротивления. Пациенты в муках сильной любви или ненависти могут просто хотеть дать выход этим эмоциям на аналитика, отказываться от анализа, от получения любого инсайта. Пока эти чувства переполняют пациента или являются Эго-синтоничными, пациент стремится к удовлетворению разрядки, к отреагированию. Поиски понимания выходят на передний план только тогда, когда интенсивность переноса уменьшается или он ощущается как Эго-дистоничный, чуждый Эго. Интенсивная любовь и ненависть могут быть продуктивными в качестве реакций переноса, только если рабочий альянс может быть при этом мобилизован и сохранен, несмотря на сильные чувства.

Все другие чувства в этом смысле равнозначны: враждебный, агрессивный, негативный перенос более вероятно будет продуцировать сопротивление и затруднения для рабочего альянса, чем чувства положительные, чувства любви. Сексуальные и романтические чувства более склонны вызывать сопротивление, чем дружба или другие десексуализированные разновидности любви. Прегенитальные импульсы будут вызывать более сопротивление, чем импульсы более зрелые. Мазохизм является большим источником сопротивления, чем страх пассивных гомосексуальных устремлений и примитивной ненависти к матери у мужчин или зависть к пенису и примитивная любовь к матери у женщин.

3.932. Когда достигнут оптимальный уровень интенсивности

Другое полезное правило, касающееся вопроса о том, когда мы вмешиваемся в ситуацию переноса, состоит в следующем. Аналитик будет позволять развиваться реакции переноса до тех пор, пока она не достигнет оптимального уровня интенсивности. Теперь наша задача состоит в определении того, что такое "оптимальный уровень интенсивности". Это не относится к фиксированному качеству, но зависит от состояния Эго пациента и того, чего аналитик пытается достичь в данный момент. В сущности, мы хотим, чтобы переживание переноса было эмоционально значимо для пациента, но мы не хотим, чтобы он был подавлен им. Мы хотим, чтобы это был импульс, но не травма.

Психология bookap

Обычно аналитик предпочитает, чтобы чувства переноса пациента развивались спонтанно и их сила увеличивалась, несмотря на то, что какое-то сопротивление мешает аналитической работе или дальнейшему развитию этих чувств. Если же сопротивления нет, аналитик будет ждать до того момента, когда интенсивность чувств переноса достигнет того уровня, который сделает реакцию переноса неподдельной, живой для пациента, и тогда вмешивается. Мы знаем, что такое переживание приносит ощущение убежденности в том, что процесс анализирования не равноправен. Меньшие интенсивности реакций переноса могут привести к отрицанию, изоляции, интеллектуализации и другим защитным сопротивлениям. Большие интенсивности могут привести к травматическим состояниям, паническим реакциям, последующим регрессиям и избеганиям. Оптимальная интенсивность приводит пациента к осознанию того, что его реакции переноса реальны и значимы. Когда это имеет место, пациент готов работать аналитически с реакцией переноса, как с переживанием.

Примером такой ситуации может служить следующее. На очень ранней стадии своего анализа молодая женщина, играя, поставила вопрос: "Когда мне полагается влюбиться в вас?" Сам факт, что она задала такой вопрос, говорит о том, что слабый позитивный перенос уже присутствует, но в тот момент он еще не стал животрепещущей реальностью для пациентки. Если бы я указал ей на то, что сам вопрос показывает, что такие чувства присутствуют, эта пациентка, весьма вероятно, отрицала бы это или наполовину всерьез признала и затем, играя, перешла бы к ассоциированию. Именно это происходит обычно с кандидатами, когда они преждевременно анализируют позитивный перенос. В этом случае, как я описывал, я не делал такой интерпретации. Я только спросил, откуда у нее возникла такая мысль. После того, как она рассказала, что слышала о том, что это случается, от своей подруги, проходившей анализ, я сказал пациентке, что не существует группового правила ни для какого специфического чувства, развивающегося по отношению к аналитику: все, что ей следует делать, — это позволить своим чувствам приходить так, как они это делают, и мы тогда попытаемся понять ее уникальные и индивидуальные чувства. Вскоре после этого сеанса я смог заметить, что пациентка переживает возрастание позитивных чувств по отношению ко мне. Она стала больше заботиться о своей внешности. Входя и уходя, она бросала на меня кокетливый взгляд, в некоторых ее замечаниях был легкий оттенок флирта. Поскольку пациентка работала аналитически продуктивно и поскольку я был уверен, что интенсивность этих чувств увеличится, я не предпринимал попытки анализировать данный перенос в тот момент.

Через несколько дней пациентка заметила, что работа, дом и муж стали меньше интересовать ее. Казалось, что она думает о своем "аналитике" почти все время, даже во время полового акта она, бывало, думала о своем "анализе". В этот момент я почувствовал, что интенсивность чувств переноса пациентки была такая, что они стали реальными и жизненно важными, и что работа над ними теперь была бы значительным переживанием и продвинула бы анализ. Таким образом, в тот момент я вмешался и сказал пациентке, что мне кажется, что ее чувства ко мне входят в ее жизнь; я доминирую и в остальной жизни ее, даже в сексуальной жизни, и поощрил ее рассказывать мне об этом, потому что это важно. Теперь пациентка начала работать серьезно, удивляясь тому, как сильны стали ее чувства любви ко мне. Влюбленность была встречной игрой. Теперь она была готова работать всерьез.

Психология bookap

Важно осознавать, что способность пациента выносить сильные эмоции переноса будет сильно изменяться во время курса анализа в соответствии с качеством эмоций переноса по данному вопросу и в соответствии с силой рабочего альянса. На очень ранних стадиях анализа пациент может вынести меньшую интенсивность, чем на более поздних. В общем, в первое время, когда появляются в переносе специфические эмоции, пациент будет способен вынести относительно небольшое количество эмоций до того, как разовьется сопротивление, или он регрессирует. На ранних стадиях анализа необходимо тщательно оценивать, какое количество эмоций пациент может почувствовать для того, чтобы это было для него значимым переживанием. Преждевременное вмешательство может лишить пациента эмоционального воздействия, в этом случае перенос только бы помог пациенту интеллектуально обыграть вмешательство. С другой стороны, отсроченное вмешательство может привести к тому, что пациент почувствует эмоцию такой интенсивности, что будет подавлен или регрессирует. Аналитик должен сопереживать пациенту в отношении оценки силы Эго в данный момент и знать, когда вмешиваться. В первое время, когда возникают реакции переноса во время анализа, мы вмешиваемся раньше; чем чаще специфические эмоции будут иметь место при переносе, тем с большей вероятностью мы будем позволять интенсивности увеличиваться. Конечно, появление сопротивления будет показывать, что необходимо вмешаться. Вместе с тем следует учитывать эти общие замечания, если сопротивление не появляется.

Качество реакции переноса также может быть показателем той интенсивности чувств, которую может вынести пациент. Вообще говоря, если реакция переноса инфантильна, следует вмешаться раньше. Некоторые реакции переноса, как-то: ненависти и гомосексуальные, могут потребовать более раннего вмешательства, чем остальные.

Состояние функций Эго пациента и, в особенности, состояние защит будет также играть роль в определении того, какую интенсивность реакций переноса может вынести пациент. Внезапное появление новых чувств переноса, которые приводят пациента в недоумение и вызывают тревогу и стыд, будет требовать более раннего вмешательства, чем тех чувств переноса, которые переживались ранее. Пациент будет более склонен быть подавленным интенсивными чувствами переноса, когда Эго истощено каким-то внешним событием. Болезнь ребенка, которая вызывает вину и неосознанную враждебность, является именно таким событием.

Другое соображение, касающееся оптимальной интенсивности реакций переноса, состоит в следующем: как долго предстоит пациенту бороться с этими чувствами переноса до следующего сеанса? Другими словами, оптимальная интенсивность будет также зависеть от частоты визитов и того, насколько близок будет следующий визит пациента. Перед каникулами или уик-эндами аналитику следует вмешиваться раньше и предупреждать слишком интенсивные реакции переноса, по сравнению с тем, как он поступил бы, если пациент пришел на аналитический сеанс на следующий день. Это важный довод в пользу пяти психоаналитических сеансов в неделю. Если мы видим нашего пациента ежедневно, мы можем позволить интенсивным реакциям переноса иметь место, что приведет нас в прошлое, к наиболее важным событиям инфантильного невроза. Если же пациент наблюдается с такой частотой, что за каждым сеансом следует интервал, скажем, три раза в неделю, тогда такие пациенты испытывают горькое сожаление, что интенсивные реакции переноса могут быть травматическими и они не будут позволять себе развивать такие интенсивные чувства. Как следствие, их невроз переноса никогда не достигнет желаемой интенсивности и некоторые аспекты инфантильного невроза никогда не будут разрешены.

3.933. Некоторые модификации и разработки

Иногда для пациента может быть достаточно того, что ему просто указали на чувство переноса. Это может быть в случае, когда наряду с умеренно сильной реакцией переноса аналитик может обнаружить намек на другую реакцию переноса, противоположной окраски. Например, пациент обнаруживает довольно интенсивный позитивный интерес, и при этом аналитик может слышать полутона враждебности. Если перенос любви используется как сопротивление против осознания нижележащей враждебности, аналитик может интерпретировать функцию сопротивления позитивного переноса. Однако это может быть не сопротивление, а самое первое проявление признаков некоторой, ранее не высказанной амбивалентности. В таких ситуациях правильно было бы указать пациенту на эту враждебность. Это зависит от состояния рабочего альянса, от желания пациента осознавать наибольшее количество чувства переноса и его готовности исследовать его. Если условия рабочего альянса таковы, что конфронтация приведет только к отрицанию и отказу, то было бы лучше подождать большей интенсивности реакции переноса или того момента, когда сопротивление будет поддаваться демонстрации.

Психология bookap

Бывают случаи, когда аналитик указывает пациенту на длительное отсутствие специфичной реакции переноса. Это также может быть эмоционально значимым переживанием, если отсутствие чувства бросается в глаза и является заметным и вызывающим для пациента. Тогда ясно, что сопротивление переноса работает, а это затрудняет анализ, как описывалось выше. Важно отказаться от интервенций на довольно длительный период, так чтобы конфронтация оказала воздействие и была убедительной для пациента. Преждевременная интерпретация всегда ведет к увеличению сопротивления и тенденции превратить аналитическую работу в интеллектуальную игру.

Иногда оптимальной интенсивностью является не умеренная сила чувства переноса, а чрезвычайно высокий ее уровень. Это случается, вероятнее всего, к концу анализа, когда пациент уже неоднократно переживал реакции переноса умеренной интенсивности, но еще не переживал экстремальной интенсивности, которая происходит с вершин инфантильного невроза. Аналитик должен уловить момент, Когда необходимо позволить умеренным реакциям переноса очень сильно увеличить интенсивность для того, чтобы позволить пациенту почувствовать большую силу инфантильных переживаний. Пациента следует ободрить на принятие такого решения, чтобы эти ранние инфантильные эмоции могли выйти на арену анализа. Способность к регрессии является необходимой, так как ее проявление является последствием подавления эмоций. Но у пациентов, имеющих хороший рабочий альянс, это будет только временная регрессия и ценное терапевтическое переживание.

Позвольте проиллюстрировать это. Женщина, на пятом году анализа, начала свой сеанс с описания того, как она была ажитирована, когда почувствовала, уходя с предыдущего сеанса, который закончился моей интерпретацией, что она борется для того, чтобы скрыть свою зависть к пенису и ее ужасает сам факт признания мне в том, что этот вопрос беспокоит ее. Она почувствовала одновременно злобу и возбуждение, когда пришла домой. Она провела беспокойную ночь и пришла на сеанс со своеобразной смесью боязни и страстного желания. Она действительно боялась свободно ассоциировать на том сеансе; она чувствовала себя так, будто теряет контроль над собой. Она боялась, что может завизжать или, возможно, вскочить с кушетки и сделать что-нибудь со мной.

Мое молчание, которое обычно успокаивающе действовало на нее, не успокаивало ее. По мере того, как ее ажитация возрастала, я решил, что необходимо сказать ей, что она может позволить себе продолжить. Я не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь ужасное. Пациентка корчилась, ломала руки и покрывалась испариной. Она начала кричать на меня: "Я ненавижу вас, я ненавижу вас. Это все ваша вина. Я хочу ваш пенис, для себя, он мой". Она остановилась, положила свои руки на область лобка и сказала: "У меня ужасное желание помочиться, намочить все вокруг, просто чтобы показать вам, что я могу сделать это... Просто чтобы показать, как я ненавижу вас и презираю вас... это все ваша вина... Я хочу ваш пенис, он действительно принадлежит мне, он мой, я собираюсь взять его, отобрать его... пожалуйста, дайте его мне, пожалуйста, пожалуйста, я умоляю вас..." Потом она истерически разрыдалась. Через несколько минут, когда она успокоилась, я смог интерпретировать для нее, как она пережила вновь со мной до сих пор репрессированный фрагмент своего инфантильного невроза, глубоко скрытый компонент ее инфантильной зависти к пенису.

3.934. Когда ваше вмешательство будет добавлять новый инсайт

До сих пор мы рассматривали два показателя, определяющих, когда мы вмешиваемся в ситуацию переноса: 1) когда работает сопротивление переноса; 2) когда достигнут оптимальный уровень чувств переноса. Два эти показателя могут перекрываться во времени, а могут появиться и поодиночке. То же самое верно и в отношении следующего: 3) мы вмешиваемся для того, чтобы дать пациенту новый инсайт о ситуации переноса. Может новый инсайт выйти на свет в то время, как мы пытаемся анализировать сопротивление переноса или после того, как достигнута оптимальная интенсивность. Однако существуют такие ситуации переноса, которые требуют вмешательства, когда вопросы о сопротивлении или об интенсивности реакции переноса не имеют решающего значения. Я отношу сюда в особенности те ситуации переноса, которые, будучи ясны для аналитика, в то же время для пациента скрыты, но значение которых становится приемлемым для пациента, если ему будет представлен новый инсайт.

Проблемы прояснения и интерпретирования явлений переноса, в сущности, не отличаются от прояснения и интерпретирования любой другой продукции пациента. Это будет более полно обсуждаться в секции 3.943 по интерпретации переноса. Для наших целей сейчас я ограничу это обсуждение вопросом: когда мы чувствуем, что должны добавить новый и значимый инсайт по отношению к ситуации переноса? Существуют два необходимых обстоятельства: состояние рабочего альянса пациента и ясность материала, из которого делаются интерпретация и прояснение. Состояние разумного Эго пациента будет определяться природой и количеством сопротивлений — эту проблему мы обсуждали. Ясность материала переноса, который анализируется, зависит от различных факторов. Одним из наиболее важных элементов будет интенсивность и комплексность аффектов и импульсов по отношению к аналитику. Это также обсуждалось.

Пациента, миссис К., которую я уже упоминал в различное время9, очень хорошо иллюстрирует эту проблему. Она имела разумное Эго и развила рабочий альянс на ранней стадии анализа. Она работала хорошо и эффективно над своими сексуальными и романтическими чувствами переноса ко мне. Она имела сильное сопротивление и не отыгрывала вовне некоторые из своих чувств, но никогда не доводила их до той степени, чтобы рисковать своей жизнью или анализом. Гораздо труднее было постичь примитивную враждебность ко мне, которая представляла значительную угрозу, большую для нее и для анализа. Одно время в ходе этой фазы она стала склонна к несчастным случаям, чуть было не попала в опасную автомобильную аварию. Раньше она никогда всерьез не рассматривала возможность прекращения анализа, до тех пор пока на пятом году анализа не начала проявляться орально-садистическая враждебность ко мне. Одним из факторов, который осложнял анализ и разрушал рабочий альянс в этой фазе, был тот факт, что в то самое время, когда ее глубоко сидящая враждебность ко мне и ко всем мужчинам появилась, она также все еще боролась с сильными орально-садистическими и гомосексуальными побуждениями по отношению к своей матери.


9  См. секции 1.24, 2.651, 2.71, 3.25, 3.42, 3.81, 3.84 и 3.931.


К счастью, наша прошлая работа сделала возможным для нее достигнуть и поддерживать устойчивые, удовлетворительные гетеросексуальные отношения. Более того, она имела доставляющие радость и вознаграждающие отношения со своей маленькой дочерью. Два эти достижения плюс память о нашем прошлом рабочем альянсе поддерживали ее колеблющиеся отношения ко мне и сделали ее способной работать над негативным переносом.

Сейчас я хотел бы кратко описать другие характеристики материала переноса пациента, которые служат индикаторами для привнесения новых инсайтов. Я отношу сюда определение других сильных аффектов, противоречий, повторений, сходств, символизмов и ключевых ассоциаций в продукции пациента, все это может дать важные ключи к новым значениям переноса. Следующие простые клинические примеры это проиллюстрируют.

3.9341. Сильные аффекты

Время для интерпретации переноса наступает тогда, когда реакции переноса сдерживают более сильные аффекты по сравнению с остальным материалом пациента. Когда мы слушаем продукцию пациента, мы должны решить, какой объект или ситуация владеют наибольшим количеством аффекта. Мы всегда будем интерпретировать аспект переноса, если нам кажется, что он несет достаточно большое количество аффекта. Аффекты на аналитическом сеансе являются более реальными показателями, чем аффекты в сновидениях. Отсутствие аффектов тогда, когда аналитик ожидает их, также показывает, что должна быть выполнена некоторая аналитическая работа. То же самое верно в отношении неуместных аффектов.

Психология bookap

Например, пациент тратит большую часть сеанса, рассказывая о своей работе и о своем страхе потерять работу, хотя он работает хороша. Он не знает причины этого, он делает все, что в его силах. Он даже печалится из-за своей женитьбы; хороший ли он муж, хороший ли отец, думает ли его жена о других мужчинах? Потом он продолжает, говоря какое это счастье, что он проходит курс психоаналитического лечения; он избавится от своей заторможенности и своих опасных положений, и он не будет излишне расстраиваться все время. Ближе к концу сеанса он заметил, что вчера, во время ленча, случайно встретил своего старого друга. Они поговорили о множестве вещей. Он рассказал приятелю, что проходит анализ у Гринсона, и тот сказал, что слышал, будто Гринсон часто прекращает анализ, если пациенты не работают. Но он, пациент, знает, что это не может быть верно; ведь, если пациент не может упорно работать в анализе, это вызвано сопротивлением, которое должно быть проанализировано. Аналитик не наказывает пациента и не вышвыривает его. Молчание.

Я мог определить изменение тона пациента во время сеанса. Вначале голос его звучал как-то депрессивно, как хныканье, но только слегка. Когда он перешел к рассказу о своем друге и Гринсоне, его голос стал громче, почти шутливым, но сильным. Я мог видеть пот, выступивший на его лбу. Когда он замолчал, он вытер руки о брюки так, будто они были мокрые. Для меня было ясно, что в тот момент больше всего, больше, чем потерять свою работу или жену, он боялся потерять меня, своего аналитика, и я сказал ему это. Тогда он вспомнил, что был шокирован, услышав, что аналитик может вышвырнуть пациента. С ним такого никогда не случалось. Тогда он попытался выбросить это из головы как абсурд. Он остановился и спросил, полный опасений: "Это правда, что аналитики предлагают пациентам уйти?"

Я попросил его рассказать мне о том, что ему представилось в связи с этим. Он замолчал на некоторое время, а затем его ассоциации привели к пасторальной сцене бесконечных лугов, тишины и покоя, но в отдалении видны тучи, темные, клубящиеся облака. Это напоминало об английском художнике Тернере, чьи картины кажутся такими мирными на первый взгляд, но при внимательном изучении становятся зловещими. В этот момент я вмешался и сказал: "В первый момент кажется абсурдным, что Гринсон может "вышвырнуть пациента", но при рассмотрении эта мысль становится пугающей".

3.9342. Противоречия

Пациентка около года имела сильный позитивный отцовский перенос на меня с эдиповыми и фаллическими чертами. Во время этого периода была очевидна ее сильная враждебность, ревность, отвращение к матери. В серии сеансов она начала сравнивать своего мужа и меня, причем сравнение было в мою пользу. Он казался грубым, бесчувственным, даже отвратительным. Я же стал для нее мягким, чувствительным, внимательным. Несмотря на это, она чувствовала, что я также силен, дерзок и одарен богатым воображением. Она хотела и стремилась к маскулинному мужчине, который был бы любящим и нежным. Любовь — больше, чем секс, жить — больше, чем иметь оргазмы. Она хотела быть любимой как целое, вся, в "целой обертке". Она хотела мужчину, который бы просто обнимал ее, рот в рот, дыхание в дыхание. Он бы сжимал ее в объятиях, поддерживал ее, и она бы впитывала его тепло. В этот момент я интерпретировал для пациентки, что, хотя и кажется, что она предпочитает мужественного мужчину, есть у нее и такие устремления (ко мне), которые являются женственными и теплыми. Это вмешательство было началом ее осознания прегенитальных устремлений ко мне как к ее матери.

3.9343. Повторения

На аналитическом сеансе пациент начинает рассказывать о том, что доктор семьи стал трудно досягаемым, он кажется таким занятым, у него нет прежнего интереса к пациенту. Затем он переходит к печальному состоянию образования в Соединенных Штатах: слишком мало людей хотят стать учителями, слишком многих интересует, как делать деньги и т. д. От этого пациент перешел к рассказу о своем отце, который, хотя и оставался женатым на матери, был, совершенно очевидно, неверен ей, но лицемерно вел себя как столп общества. Потом пациент замолчал. Я вмешался и спросил его: "И что вы боитесь узнать обо мне?" После слабых протестов пациент описал, как его ужасает возможность услышать мое имя вне сеанса из-за страха, что он может узнать что-то разочаровывающее.

3.9344. Сходства

Уступчивый и послушный пациент описывает на аналитическом сеансе, как у него испортилось настроение из-за приятеля. Они вместе ехали на машине почти час, и пациент старался вовлечь приятеля в беседу, но тот молчал, даже ворчал и отказывался реагировать. Какое сомнение, какая холодность, какое невнимание к другим! Он все больше и больше давал волю своей ярости. Когда он успокоился, я отметил, что я также провожу с ним весь сеанс, редко делая вклад в "беседу", за исключением случайных ворчаний. Пациент ответил коротким смехом и замолчал. После длительной паузы он улыбнулся и сказал, уступая: "Да, но я здесь". Он добавил со смехом: "Вместе в течение почти целого часа, без беседы, просто ворча, отказываясь разговаривать — да, вы, кажется, имеете право преимущества". Тогда я ответил: "Вы были способны выразить реальный гнев по отношению к своему другу, но, как кажется, вы неспособны сделать это по отношению ко мне". Пациент перестал улыбаться и начал работать.

3.9345. Символизм

Пациенту снится, что он в книжной лавке смотрит на какие-то старые книги. Он выбирает одну из них, в коричневом переплете из выделанной кожи, но не может сказать, где у нее начало, а где — конец. В конце концов, он открывает книгу, а из нее выпрыгивает зеленый жук. Он пытается убить его газетой, но тот улетает. Это испугало его, и он проснулся. Ассоциации пациента привели его к "Метаморфозам" Нафии, может быть, и он, пациент, превращается в отвратительное создание из-за анализа. До лечения жизнь казалась проще; он приобрел так много новых страхов. Когда он пришел на анализ, он осознавал только то, что не способен влюбиться в девушку. Сначала он обнаружил, что фиксирован на матери, а потом — и на отце. Недавно у него появилось небольшое сексуальное желание, является ли оно страхом привнесения секса на сеанс? Кожаный переплет той книги был похож на кожаный блокнот на моем столе, а цвет был точно такой же, как у моей книги предварительной записи. Так, он не боится клопов, только ночью, когда не может видеть их, может только их чувствовать. Иногда, по вечерам, читая в постели, он чувствует порхание крыльев мотылька рядом со своим лицом. Это и возбуждающе и приятно. Это дает ему ощущение чего-то трепещущего, вдруг появившегося перед ним — удивительное чувство, напоминающее возбуждение. И, вместе с тем, пугающее, потому что он не знает, откуда оно идет. Трепетание напоминает момент эякуляции и оргазма. То, что он не знает, где начинается книга — спереди или сзади, напоминало, что иудеи читают книги с конца, сзади наперед, а также то, что я аналитик-еврей, тогда как его первый аналитик не был евреем.

Я полагаю, что этот фрагмент указывает через символы и ассоциации на борьбу стремлений к гомосексуальному переносу и против него. Во многих предыдущих снах "гриин" — зеленый превращался в Гринсона — "Гриинсон". Я указал ему на то, что он пытается убить свои "трепещущие" сексуальные чувства к Гринсону, потому что они являются пугающим элементом его жизни; они идут откуда-то сзади. Он ответил, что часто чувствует трепет волнения, когда я начинаю говорить позади кушетки.

3.9346. Ключевые ассоциации

Иногда наиболее важный ключ к тому, как нам следовало бы интерпретировать перенос и какой аспект его нам следовало бы исследовать, дается какой-то единственной ассоциацией. Некоторые ассоциации имеют преимущества перед другими, потому что они открывают новые области исследования. Такие ключевые ассоциации характеризуются тем, что кажутся более спонтанными, импровизированными, неожиданными, чем другие ассоциации. Иногда они совершенно поразительно связываются с ассоциациями аналитика, присутствие которых показывает, что такая ассоциация является потенциально значимой.

Психология bookap

Пациентка смогла пересказать только фрагмент сновидения, в котором речь шла об опухоли в ее груди. В своих ассоциациях она говорила о нескольких подругах, у которых есть опухоли, о своем ужасе перед раком и о чувстве, что она сама выращивает то семя, которое разрушит ее и т. д. Это приводит к ассоциациям о дурном обращении матери и отца с нею; ненависть; страстное желание хороших родителей; страх ненадежных людей и т. д. Пока я слушал, мои мысли сконцентрировались на вопросе: "Что есть опухоль в ее груди — ненависть к матери, к отцу или ко мне? Тогда пациентка начала рассказывать о том, что во время менструации ее груди становятся больше и более чувствительными и болезненными. Мои ассоциации перепрыгнули к ее амбивалентной реакции на мысль о беременности. В этот момент пациентка вдруг начала говорить о том, что она голодна, что она испытывает сильное желание съесть что-нибудь сладкое. Смеясь, она сказала, что предполагает, что у меня может оказаться шоколадная конфетка.

Я ответил, что думаю, что шишка в ее груди есть ее неразрешенное и страстное желание, чувство обиды ко мне. Она засмеялась и сказала: "Я надеюсь, это поддается лечению. Вы, вероятно, правы. Я забыла упомянуть, что опухоль была в моей левой груди, как раз у сердца". Ключевой ассоциацией было сильное желание чего-нибудь сладкого.

Этот клинический материал служит примером ситуаций, требующих вмешательств аналитика. Во всех описанных ситуациях переноса материал был относительно очевиден для аналитика, и разумное Эго пациента и рабочий альянс, казалось, были готовы состязаться с инсайтом. Когда два эти фактора благоприятны, аналитику необходимо вмешаться для того, чтобы добавить новый инсайт.

3.94. Этапы в технике анализирования переноса.

При обсуждении техники работы с явлениями переноса мы рассмотрели два важных вопроса: почему и когда мы анализируем перенос. Теперь мы перейдем к центральной технической проблеме: как мы анализируем перенос. Эта секция будет посвящена различным формам и последовательностям процедур, которые требуются для анализа реакции переноса пациента. Все этапы, которые я опишу, являются одинаково необходимыми; но некоторые из них пациент выполнит спонтанно, и, следовательно, аналитику не нужно будет их повторять.

Психология bookap

Я кратко и довольно схематично скажу о том, что, как я считаю, является идеальным и упрощенным порядком процедур. Каждый из этапов, однако, может вызывать новые сопротивления, которые будут требовать трактовки и, таким образом, прерывать идеальный ряд событий. Или же исследования, которые приводятся в движение некоторой новой технической процедурой, могут открыть так много новых областей и занять так много сеансов, что фактор переноса не будет больше являться преобладающим элементом при исследовании. Тем не менее, эта последовательность технических этапов будет служить как бы моделью и ориентиром, пусть даже события в клинической практике никогда не будут встречаться в таком порядке и не будут так хорошо организованы.

Для того чтобы анализировать явления переноса, мы должны выполнить те же самые основные технические мероприятия, что и при анализировании любого психического феномена; материал должен быть продемонстрирован, прояснен, интерпретирован, и тщательно проработан. Кроме этих основных процедур требуются дополнительные шаги в отношении специфических особенностей явлений переноса. Далее будет предоставлено общее описание процедур при анализировании переноса.

3.941. Демонстрирование переноса

Перед тем, как приступить к исследованию чувств переноса, необходимо, чтобы пациент осознал, что предметом обсуждения является именно его реакция на аналитика. Это может быть очевидно для пациента; фактически, он сам может осознать, что это так, безо всякой помощи аналитика. С другой стороны, возникают и такие ситуации, когда пациенту очень трудно опознать свои чувства переноса. Необходимо, в качестве первого этапа при анализировании переноса, чтобы пациент был конфронтирован и стал осознавать свои реакции переноса. Если пациент почему-либо не знает о своих реакциях переноса, которые мы хотим исследовать, то они должны быть продемонстрированы ему. Эти несколько технических мероприятий могут быть полезны.

3.9411. Молчание и терпение

Очень часто пациент будет спонтанно осознавать реакцию переноса, если аналитик подождет, пока увеличится интенсивность чувства переноса. Такое увеличение будет часто результатом просто того, что пациенту позволяется "выдавать" свою продукцию, а аналитик при этом не вмешивается. В каждом анализе бывают такие ситуации, когда необходимо, чтобы сам пациент осознал свои реакции переноса, в этом случае неправильно было бы для аналитика демонстрировать их. Это в особенности верно, когда интенсивность чувств достаточна, когда пациент уже не новичок, и когда существует опасность, что пациент наслаждается, получает некоторое пассивное удовлетворение, воздерживаясь от самостоятельного выполнения какой-либо части аналитической работы. Более того, молчание и терпение аналитика могут также выдвинуть на первый план значимое сопротивление, которое осталось бы в тени при слишком энергичных вмешательствах со стороны аналитика.

Аналитики сильно различаются по стилю проведения анализа. Это особенно заметно в том, как они используют молчание и как они используют некоторые другие более активные мероприятия. Существует простор для вариаций в рамках классического психоанализа. Однако каждый аналитик должен быть способен использовать и молчание, и активное вмешательство. Иногда будет правильной только одна из этих процедур. Необходимо знать, когда каждая из этих мер позволительна, а когда — обязательна. Аналитики, которые "перебарщивают" с молчанием, или те, кто могут осуществлять только активные мероприятия, не могут выполнять эффективно классический психоанализ, ибо он требует умелого использования обеих форм работы. Вопрос о дозировке, подходящем времени и также интерпретации будет обсуждаться во втором томе.

3.9412. Конфронтация

Если мы подождали достаточно, и реакция переноса стала приемлемой для пациента, т. е. она достаточно жизненная для него, и он, как кажется, не имеет ощутимого сопротивления к ней, тогда аналитику следует попытаться конфронтировать его с реакцией переноса, с помощью вопроса. Он может сказать что-нибудь вроде: "Вы, кажется, чувствуете злобу или раздражение по отношению ко мне; чувствуете влюбленность или привязанность ко мне; испытываете сексуальные чувства ко мне" и т. д. Язык должен быть простым, прямым и открытым — это я уже несколько раз подчеркивал ранее.

Психология bookap

Я предпочитаю использовать наиболее жизненные, обычные слова, избегая уклончивости и неопределенности. Я говорю о "злобе", "ненависти", "привязанности", "любви", "сексе" и при этом стараюсь быть точным, но без подробностей; в данный момент это только конфронтация. Я стараюсь быть прямым, но не грубым и резким. Обычно я предваряю свою конфронтацию, говоря "кажется", потому что я не всегда уверен и хочу, чтобы у пациента была возможность бежать или противоречить мне. Я не хочу пугать его или быть догматиком. Позже я могу сказать: "Я совершенно уверен, что вы чувствуете..." — но только если я действительно совершенно уверен и если пациент в это время должен быть поставлен лицом к лицу с моим определенным мнением.

Иногда простая конфронтация пациента с борьбой в выражении его чувств переноса может служить для преодоления сопротивления. Наше толерантное отношение и вербализация помогают пациенту почувствовать, что его борьба неуместна и не является необходимой. В других случаях конфронтация является только первым этапом в анализировании сопротивления. В этом случае мы должны будем пройти через фазы прояснения и интерпретации, описанные в секции 2.6 по технике анализирования сопротивлений. Вопросом, имеющим решающее значение, является вопрос о том, что в данном ряду событий показано — процедура преодоления или же анализирования сопротивления.

Если частная реакция переноса, которую я хочу продемонстрировать пациенту, является сопротивлением переноса, тогда я конфронтирую его с этим фактом. Я либо указываю ему на то, что он, кажется, избегает какого-то чувства или отношения ко мне, либо, если я знаю более точно, какого специфического чувства он стремится избежать, я отмечаю это. Другими словами, я буду конфронтировать пациента и с сопротивлением и с чувством, вызывающим сопротивление, всегда начиная с аспекта сопротивления. Таким образом, я могу сказать пациенту: "Вы, кажется, боретесь с чувством любви (или ненависти, или с сексуальным чувством) ко мне" или "Вы, кажется, испытываете затруднения в выражении своей любви (или ненависти, или сексуальных влечений) ко мне" и т. д.

Психология bookap

Снова отмечу язык и тон. Более того, я всегда добавляю слова "ко мне" или "по отношению ко мне". Я делаю так, потому что не хочу, чтобы пациент избегал того факта, что чувства, о которых идет речь, испытываются по отношению ко мне, к личности, а не по отношению к "анализу" или какой-нибудь другой более отвлеченной концепции.

Если у меня нет определенного мнения о природе чувств переноса, но есть впечатление, что предметным материалом сеанса является сопротивление, и если нет показаний сохранять молчание, я могу конфронтировать пациента, просто спросив: "Мне хотелось бы знать, имеете ли вы какие-нибудь чувства или реакции по отношению ко мне, которые не раскрыты", или "У меня такое впечатление, что я запутался в ваших мыслях и чувствах", или просто "Что вы чувствуете ко мне?" или "Что в этот момент пришло вам в голову обо мне?".

3.9413. Использование очевидности

Я показываю пациенту источник моей гипотезы только тогда, когда чувствую, что желательно задействовать его интеллект для убеждения его в том, что он сопротивляется. Затем я должен буду перейти к анализу сопротивления. Очевидные данные о том, что у пациента есть реакции переноса, используются только тогда, если в противном случае пациент может почувствовать, что аналитик обладает мистической властью. Я использую этот подход по большей части в начале анализа, как один из способов показать, как аналитик работает, чтобы преодолеть его магические представления относительно аналитика и помочь ему развить рабочий альянс. Следовательно, я могу сказать пациентке: "Отсутствие у вас сексуальных чувств по отношению к мужу и ваши романтические сновидения и фантазии обо мне, как мне кажется, показывают, что вас затрагивают сексуальные и романтические чувства ко мне".

Психология bookap

Использование очевидности апеллирует к интеллекту пациента. Это может быть ценно как этап в разработке рабочего альянса у пациента. Однако существует опасность, что это может привести пациента к переоценке интеллектуального и избеганию эмоционального знания о явлениях переноса. Аналитик должен быть внимателен и осознавать, как реагирует пациент на эту форму конфронтации.

На любой стадии анализа при попытке продемонстрировать пациенту, что он вовлечен в реакцию переноса, пациент может развить сопротивление или же ранее не появляющееся сопротивление может стать заметным. Если это произошло, анализ данного сопротивления должен предшествовать всему остальному. Это особенно часто случается на ранних стадиях анализа, когда аналитик указывает пациенту на его ненависть или гнев по отношению к аналитику. Пациент может начать сопротивляться и отказываться осознать эту реакцию переноса, вместо этого он будет чувствовать, что его критикуют. Тогда аналитику нужно исследовать это чувство переноса (критики), прежде чем вернуться к демонстрации негативного переноса. Позвольте проиллюстрировать это.

Затем пациент собирался продолжить, но я вернул его назад к ошибке и спросил: "Не бежите ли вы прочь от своей злобы ко мне?". Пациент минуту подумал и ответил: "Я полагаю, вы правы. Но я знаю, что вы делаете все, что в ваших силах, но тот профессор, он тупейший сукин сын. Не следовало бы позволять ему преподавать, я чувствую себя так, будто меня выставили посреди класса, но я чувствую и жалость к нему. Я слышал, что его жена покончила жизнь самоубийством. Возможно, у него ничего не осталось, кроме преподавания. Но почему я должен жалеть его? Он — большая шишка, профессор, и он не даст даже дерьма мне или любому из своих студентов". Далее пациент продолжал в том же духе.

Психология bookap

Снова я вмешался и внес следующее: "Не сердитесь ли вы на меня из-за моего отпуска на следующей неделе?" Пациент сердито выпалил: "Нет, я не сержусь. Вы всегда обвиняете меня в том, что я сержусь. Вы уезжаете в отпуск. Вы много работаете, так почему бы вам и не уехать. Так почему я должен сердиться? Вы сказали это так, как будто вычитали по книге. Если аналитик уезжает в отпуск, он говорит своему пациенту, что тот рассержен". Последнее было сказано саркастически. "Это выводит меня из себя". Пауза.

Молчание. Я ответил: "Вы сердитесь даже из-за того, что я указал вам на то, что вы сердитесь, но я чувствую, что в действительности вы сердитесь из-за того, что я уезжаю от вас".

Пациент ответил: "Может быть, и так. Я знаю, что думаю, вот вы уедете, я пойду в публичный ресторан и подцеплю девочку. И пошло к черту все, что связано с вами". Я ответил: "Да, пошлете к черту всех тех, кто бросает вас. Вы не нуждаетесь в нас, вы найдете кого-нибудь еще, с кем будете близки". Пациент помолчал мгновение, а затем ответил: "Да, я не нуждаюсь в вас. Уезжайте в свой чертов отпуск. Мне и так хорошо".

Психология bookap

Это относительно простой пример того, как аналитик пытается продемонстрировать и прояснить реакцию переноса. Аналитик вынужден, однако, прервать ряд и исследовать появившееся сопротивление. Ошибка пациента была ясным индикатором его ярости, он отказывается принять это сознательно. Затем он переходит к чувству жалости к профессору. Затем снова возвращается назад к своей злобе из-за того, что от него отказались. Я пытаюсь связать это со своим отпуском, но он сердито отрицает это. Я указываю на эту форму сопротивления и на подтверждения своей гипотезы, и, в конце концов, он соглашается с этим своей фантазией о моем отпуске и своем раздражении из-за того, что его бросают. Я полагаю, что необходимо исследовать сопротивления до того, как аналитик мобилизует разумное Эго пациента.

Важно дать пациенту время для реакции на вмешательство. Я всегда по возможности стараюсь увериться в том, что сеанс продолжался достаточно долго, и пациент отреагировал на мое вмешательство переноса. Это касается вмешательств любого рода, но более всего — интерпретаций или вмешательств по поводу переноса. Я не отвечаю немедленно на его первый ответ, поскольку очень часто пациенты будут импульсивно отвечать "да" или "нет", а потом медленно, по мере того, как аналитик слушает их, он сможет увидеть, что этот первый ответ не был продуманным и точным. Он обычно отражает либо подчиненность, либо неповиновение.

Множество раз пациенты будут противоречить сами себе в ответах на конфронтацию переноса. Все эти реакции также должны стать предметом анализа. Однако важно дать пациенту время обдумать, что он сказал, а затем — отреагировать на это. Я хочу здесь подчеркнуть, что у пациента должно быть время и просто помолчать в ответ на конфронтацию аналитика. Аналитик должен обращать внимание не только на то, что он сказал, но также и на то, как он это сказал. Если моя интерпретация правильна, он будет соглашаться со мной и принимать это не только вербально, но и эмоционально, он будет добавлять некоторые детали или воспоминания или другие "украшения" к моим конфронтациям. Если моя конфронтация правильна и приемлема для пациента, я смогу затем перейти к следующей технической процедуре анализирования данного переноса.

Множество раз, однако, пациенту нужно будет время для размышления, для исследования правильности своей конфронтации, ассоциирования к ней. Если мое вмешательство неверно, пациент будет показывать это не просто путем вербального отрицания, но и какой-то формой сопротивления и поведения избегания. Но может быть и так, что конфронтация была правильной по своему содержанию, но было неправильно выбрано время для нее. Тогда аналитик должен будет работать над сопротивлением. Кроме того, аналитику также необходимо иметь время для качественной оценки ответа пациента. Не всегда легко определить, показывает ответ пациента принятие или отрицание, осмысленность или эскапизм или же комбинацию всех этих элементов.

3.942. Прояснение переноса

3.9421. Поиски интимных деталей

Нашей конечной целью в анализировании реакции переноса пациента является способность интерпретировать историческое происхождение этой реакции. Одним из наиболее плодотворных направлений, которое может привести нас к бессознательному источнику переноса, является поиск интимных деталей реакций переноса. Детали ведут к аффектам, побуждениям и фантазиям пациента. Мы просим пациента приложить все свои способности для очищения и разработки его чувств по отношению к нам. Мы также просим его включать те ассоциации, которые могут иметь место, когда он будет пытаться делать это. Позвольте проиллюстрировать это.

Моя пациентка, миссис К.10, во время третьего месяца своего анализа рассказала мне, после значительного колебания, что она обнаружила, что испытывает сексуальные чувства "о мне. Это приводит ее в замешательство; ведь, помимо всего прочего, она замужняя женщина. Она знает, что я тоже женат, а кроме этого, я не задумался бы о ней после всего того, что узнал о ней. Молчание. Она полагает, что все это — рационализация; она слишком смущается, для того чтобы говорить о своих сексуальных чувствах, это как-то унизительно. Пауза. Молчание. Вздох. Она вела машину, как вдруг, как вспышка, она увидела картину: я сжимаю ее в объятиях. Читая книгу или смотря кино, она видит меня как героя или любовника, и чувствует и видит себя моей возлюбленной. Ночью, в постели, она думает обо мне и чувствует себя так, будто ее куда-то зовут. Пациентка продолжала говорить в том же духе, описывая различные места и случаи, когда у нее были сексуальные стремления ко мне, но я сознавал, что, несмотря на то, что картина расширяется, она не становится глубже или четче. Я также чувствовал, что рабочий альянс по-прежнему хороший, несмотря на ее смущение и нерасположение. Тогда я сказал ей: "Как мне кажется, вы полны сексуальными стремлениями ко мне, это проявляется снова и снова; но, кажется, вам трудно описать точно, что бы вы хотели сделать со мной в сексуальном плане; пожалуйста, попытайтесь".


10  См. секции 1.24, 2.651, 2.71, 3.25, 3.42, 3.81, 3.84, 9.931 и 3.934.


Пациентка ответила: "Я бы хотела, чтобы вы сжали меня в своих руках крепко-крепко так, чтобы я едва могла дышать, подняли меня и перенесли на кровать. Тогда мы могли бы заняться любовью". Длительная пауза. "Что вы имеете в виду, говоря "заниматься любовью?" "Я имею в виду, — отвечает пациентка, — "сдернуть с меня ночную сорочку, целовать так, чтобы рту стало больно, я едва смогла дышать. С силой раздвинуть мои ноги и вдвинуть ваш пенис в меня. Это будет грубо, это причинит мне боль, но мне это очень понравится. (Пауза). Забавная деталь пришла мне в голову, когда я описывала все это. Ваше лицо было небрито, и ваша борода царапала мое лицо. Это странно, вы всегда выглядите чисто выбритым".

Психология bookap

Размышляя над сексуальной фантазией, я заметил: в ней дважды отмечалось, что она едва способна дышать, затем быть оторванной от земли, перенесенной и, наконец, я груб. Я вспомнил, что она перенесла несколько приступов астмы примерно в возрасте шести лет, в это время ее мать была замужем за отчимом-садистом. Интерпретация фантазии переноса казалась ясной: я — ее отчим-садист, удовлетворяющий ее мазохистические, нагруженные виной, эдиповы устремления. Я мог дать интерпретацию эту и сам, но хотел бы, чтобы она сама обнаружила ее, поэтому спросил ее: "Кто, бывало, царапал вас бородой, когда вы были маленькой девочкой?" Пациентка почти закричала: "Мой отчим, мой отчим, он, бывало, любил мучить меня, трясь своим лицом об мое — и хватал меня, и сжимал, и подбрасывал в воздух — я едва могла дышать. Но я думала, что ненавижу все это".

Давайте вернемся к технике прояснения. Я чувствую, что пациентка ничего не добавляет в картине переноса, но чувствую, что она могла бы сделать это. Поэтому я конфронтирую ее. Я говорю ей, что для нее это тяжело, но все-таки пусть она постарается, я ее очень прошу, рассказать мне более точно, в чем состоят ее сексуальные фантазии. Я держусь прямо, открыто, я не требую, но я настойчив. Когда она говорит: "Мы занимаемся любовью" — я прошу ее опять же: "Пожалуйста, объясните мне, что вы понимаете под "заниматься любовью". Мои слова и тон не являются ни кричащими, ни робкими.

Пациентка говорит, что она думает, как бы "поцеловать мой "генитальный орган". В подходящий момент я прошу ее объяснить, что она имеет в виду, говоря, о целовании моего пениса, я нахожу ее слова неясными и несколько уклончивыми. Я показываю своим вопросом, что хотел бы знать интимные детали и что о них вполне возможно говорить реалистически. Я демонстрирую это тем, что говорю об этом. Я не вульгарен и не уклончив. Я помог ей, переведя ее "генитальный орган" к "пенис". "Поцелуй" она должна будет перевести сама.

Психология bookap

Мужчина-пациент говорит, что у него была фантазия о "феллацио" со мной. Когда я почувствовал, что это уместно, я сказал ему, что не понимаю, что он имеет в виду под "феллацио", не мог бы он объяснить это мне. Когда он начал, запинаясь, бормотать что-то, я сказал, что он, кажется, испытывает затруднения при рассказе о сексуальном действии, совершаемом его ртом в отношении моего пениса. Говоря так, я не только указал ему на его сопротивление, но также показал, как бы я хотел, чтобы он был способен говорить о таких вопросах конкретным, обыденным, живым языком.

Этот же самый подход ценен и при работе с агрессивными стремлениями и чувствами. Пациент говорит мне, что чувствует враждебность ко мне. Мой ответ — я не понимаю слова "враждебность", оно стерильно, неопределенно и неясно. Что он в действительности имеет в виду? Если я ощущаю импульс или аффект, я использую более точные слова. Я говорю своим пациентам, что они, кажется, ненавидят меня или чувствуют ко мне отвращение сегодня, и вежливо прошу их рассказать мне об этом и позволить чувствам выйти наружу по ходу описания. Я помогаю им провести различия между раздраженностью, яростью, ненавистью, негодованием и досадой, потому что каждое из этих чувств имеет различную историю и происходит из различных частей прошлого пациента. Я поддерживаю пациента, когда он описывает свои агрессивные фантазии, цели своих враждебных, деструктивных импульсов, потому что они также являются ключами к различным историческим периодам их жизни. Позвольте мне привести пример.

Молодой человек, мистер 3.11, говорит, что он досадует на меня из-за того, что я взял с него плату за пропущенный сеанс. Я исследую эту "досаду", спрашивая его, что он в действительности имеет в виду, говоря о досаде. Он "полагает", что испытывает больше, чем досаду. Мое молчание побуждает его выражать весьма возбужденно то, как он думает, что я лицемер, притворяющийся ученым. На самом деле, я — такой же бизнесмен, как и его страдающий запорами старик. Он надеется, что однажды он наберется мужества ткнуть меня носом в эти "психоаналитические деньги". Это была бы славная месть, он бы сделал со мной то самое, что я делаю с ним. На мой вопрос: "А что я делаю с вами?" — он ответил: "Вы заставляете меня ползти сквозь все это дерьмо, вы никогда не работаете меньше, а все больше, больше, больше. Вы никогда не удовлетворены, вам все мало". Можно видеть за невинной досадой, которую, он "полагает", имеет, анально-садистическую ярость и унижение детства.


11  См. секции 2.52, 2.54, 2.71, 3.531, 3.7111 и 3.922.


Я думаю, теперь ясно, как поиски исследования интимных деталей агрессивных деструктивных импульсов приводят к тому, что интерпретация становится возможной. Когда возникают импульсы переноса при анализе, нашей задачей будет помочь пациенту прояснить то, что они явно имеют природу инстинктивных импульсов, их цель, источник и объект.

Сходным образом мы работаем и с другими аффектами, такими, как тревога, депрессия, отвращение, зависть. Мы исследуем точную природу чувств, пытаясь уточнить, углубить и осветить, какие особые качества и количественные характеристики эмоций затронуты. Поиск ясности все тот же: что точно пациент чувствует, что он фантазирует. Наше отношение — прямое, открытое, без боязни, неустрашимое, не вульгарное и не робкое. Мы являемся исследователями, но мы должны охранять, а не разрушать то, что мы исследует. Мы должны служить как бы моделью для пациента, так чтобы однажды он смог задать самому себе те же самые вопросы.

3.9422. Поиски переключателя переноса

Другой ценный метод прояснения данного переноса состоит в раскрытии того, какая характерная черта или часть поведения аналитика служит как бы переключающим стимулом. Очень часто пациент будет спонтанна осознавать, что определенная черта или деятельность аналитика вызвала особую реакцию. В других случаях этот переключатель переноса не только не будет осознаваться пациентом, но тот будет иметь сильные сопротивления осознаванию. Иногда какое-то поведение аналитика будет вызывать такую реакцию у пациента, которая не является явлением переноса, поскольку это может быть вполне соответствующий ответ. И, вообще, следует осознавать, что иногда мы сами, аналитики, бываем просто не в состоянии исследовать вместе с пациентом, какая из наших личных идиосинкразии послужила стимулом переноса.

Психология bookap

Я наслышан об аналитиках, которые настаивают на том, что каждую реакцию переноса нужно прослеживать назад, соотнося с какой-нибудь чертой поведения аналитика. Это отдает нарцисстическими потребностями аналитика или переоценкой технической процедуры. Наша цель — прояснить для того, чтобы интерпретировать неосознанный исторический источник из прошлого пациента. Переключатель переноса может быть ценным вспомогательным средством, но это всего лишь способ. Во многих клинических ситуациях поиски переключателя переноса излишни, неуместны или не особенно продуктивны.

Несколько клинических примеров проиллюстрируют основные моменты, отмеченные выше. Пациентка начинает свой сеанс, лежа на кушетке, она молчит, спокойна, ее глаза закрыты, она кажется умиротворенной и удовлетворенной. После нескольких минут молчания я говорю: "Да?" Она мягко улыбается, вздыхает, но продолжает молчать. Проходят минуты, и на меня производит все большее впечатление та картина спокойствия и блаженства, которую она собой представляет. Обычно она спокойна, разговорчива и продуктивна, но становится напряженной и неспокойной во время молчания. Я начал мысленно просматривать наши последние сеансы, в надежде, что смогу найти какое-нибудь объяснение этой необычной реакции. В этот день ее сеанс был сдвинут на вечер, из-за некоторых изменений в моем расписании. Обычно она приходила по утрам. Сейчас на улице уже было темно, в комнате для лечения горел свет.

Пациентка продолжала молчать, а я все больше и больше поражался тому, что, продолжая молчать, она излучала сияние. Почти через двадцать минут я сказал ей: "Этот сеанс какой-то особенный. Чем вы так наслаждаетесь совершенно молча?" Она ответила, мягко и мечтательно: "Я лежу здесь, впитывая чувство покоя этого офиса. Это убежище. Я вдыхаю аромат вашей сигары, я представляю вас сидящим в вашем большом кресле, попыхивающим сигарой и погруженным в свои мысли. Ваш голос звучит, как кофе и дым хорошей сигары, тепло и чарующе, Я чувствую себя защищенной, в безопасности, так, будто обо мне заботятся. Как будто сейчас уже за полночь и все в доме спят, кроме моего отца и меня. Он работает в своей студии, и я чувствую запах его сигары и слышу, что он готовит кофе. Как мне, бывало, хотелось прокрасться в эту комнату и свернуться клубочком рядом с ним. Я, бывало, старалась и обещала быть тихой, как мышка, но он всегда отправлял меня обратно в постель".

Психология bookap

Пациентка сама осознала, что этот поздний сеанс, свет в офисе, аромат моей сигары, мое молчание и мой голос вызвали воспоминание детства, стремление побыть одной со своим защищающим, любимым отцом.

Она позволила себе, лежа на кушетке, испытывать то удовольствие, которого она была лишена, но о котором фантазировала с детства.

Мой пациент, мистер 3.12, входит в ту ситуацию анализа, когда ему очень трудно рассказывать мне о своих сексуальных фантазиях. Он проходил анализ уже в течение нескольких лет, и мы тщательно проработали множество различных аспектов его сопротивлений переноса. Это специфичное сопротивление ощущалось как-то иначе. Множество сеансов было потрачено на поверхностные разговоры, с отсутствием сновидений и молчанием. Единственный момент, заслуживающий внимания, состоял в том, что он сделал замечание, что я последнее время отношусь к нему как-то по-другому. Я пытался давить на него, чтобы он попытался прояснить, в чем было это отличие. Он не знает: он не может описать это; он, запинаясь, выпалил, что я кажусь ему отталкивающим. Тогда я сказал ему прямо и открыто: "Хорошо, я омерзителен для вас. Теперь попытайтесь мысленно представить меня и опишите, что вас отталкивает". Пациент медленно начал говорить: "Я вижу ваш рот, ваши губы, они толстые и влажные. В углу рта — слюна. Мне очень хочется говорить это вам, мистер Гринсон, я не уверен, что это так". Я просто сказал: "Пожалуйста, продолжайте". "Ваш рот открыт, и я представляю его. Я могу видеть ваш язык, облизывающий губы. Когда последнее время я пытаюсь говорить с вами о сексе, я вижу все это, и это меня останавливает, сковывает. Теперь я боюсь вашей реакции (пауза). Мне кажется, что я вижу вас, как похотливого, сладострастного старика (пауза)".


12  См. секции 2.52, 2.54, 2.71, 3.531, 3.711, 3.922 и 3:942.


Я оказал: "А теперь позвольте своим мыслям перемещаться вдоль картины со сладострастным, похотливым стариком, с толстыми, мокрыми губами". Пациент продолжал говорить и вдруг пересказал воспоминание из своего раннего подросткового возраста, когда он, возбужденный, шел по улице, высматривал проститутку, но испытывал страх и неловкость. В темной аллее кто-то подошел к нему, явно с сексуальными намерениями. Он понял, что этот человек хотел ласкать его пенис, а затем сосать его. Мальчик был бессилен совладать с этой ситуацией. Разрываемый возбуждением и страхом, он остался пассивным и позволил совершить это сексуальное действие над собой. В первый момент он не знал, мужчина это или женщина, все произошло, так быстро, было так темно в аллее; он был переполнен различными эмоциями. Но он вспомнил рот этого человека, его губы были толстыми и влажными, а рот — открыт. Чем больше он говорил о событии, тем яснее ему становилось, что это был мужчина гомосексуал. (Годом раньше пациент рассказывал это как мимолетное воспоминание безо всяких деталей.)

Психология bookap

Было ясно, что пациент переживал вновь в своем отношении переноса ко мне тот гомосексуальный опыт своего подросткового периода. Переключателем, который стимулировал возвращение этого события, было его видение моих толстых, влажных губ. Я помог ему, показав, что могу говорить о себе, как о сладострастном и похотливом старике с толстыми, влажными губами. Робость с моей стороны привела бы к увеличению его собственной тревоги. Раздражение или даже просто молчание было бы осознано как укор.

Аналитик работает с таким материалом, как с любым другим. Когда пациентка говорит мне, что я сексуально привлекателен, я спрашиваю ее о том, что во мне она находит сексуально привлекательным. Если пациентка говорит мне, что чувствует, что любит меня, я спрашиваю ее, что во мне она находит достойным любви, Если пациент говорит, что я вызываю отвращение, я спрашиваю, что во мне вызывает отвращение. Я внимательно слежу за тем, чтобы не быть слишком молчаливым или слишком активным, потому что любое изменение в технике будет показывать пациенту, что я испытываю какое-то беспокойство. Я терпелив, но и настойчив при поисках интимных деталей реакции пациента ко мне, точно так же, как и в любом другом случае. Я стараюсь одинаково обращаться с их любовными и сексуальными реакциями переноса, как и с их ненавистью и отвращением. Это не всегда легкая задача, и я не утверждаю, что всегда добиваюсь успеха.

Клинический материал, описанный выше, показывает, что личные качества и черты аналитика, а также определенные характеристики его офиса могут служить переключающими стимулами для реакций переноса. Следует добавить, что пациенты могут реагировать и просто на тон голоса и эмоциональное состояние, которое они почувствовали в высказываниях аналитика. У меня были такие пациенты, которые реагировали очень сильной злобной депрессивной реакцией, когда чувствовали, что я принижаю их своей манерой речи. Пациенты реагировали на меня так, будто я говорил укоризненно, саркастически, соблазняюще, садистически, грубо, дерзко и т. д. В каждом конкретном случае необходимо выделить и внести ясность в то, какая именно особенность моей деятельности или специфическая черта ускоряли эту реакцию. Если в обвинении, предъявляемом пациентом, есть доля правды, это должно быть признано; но в любом случае реакция пациента должна быть проанализирована, т. е. прояснена и интерпретирована.

В каком-то смысле аналитическая ситуация является переключателем для некоторого аспекта каждой реакции переноса. Аналитическая ситуация призвана облегчить регрессивную неправильную перцепцию и вызвать у пациента забытые воспоминания к объектам в прошлом. Бывают моменты, когда выделение и внесение ясности в то, что вызвало реакцию переноса, будет ненужно и бесплодно. Достаточно просто проанализировать данное явление переноса. В других случаях раскрытие и анализ характеристик аналитика, или аналитической ситуации, приводящих к переключению, могут быть ценны. Я подчеркивал важность этой линии подхода, потому что в своей преподавательской работе сталкивался с тем, что многие аналитики склонны пренебрегать этой технической процедурой.

3.943. Интерпретация переноса

Теперь мы переходим к той технической процедуре, которая отличает психоаналитический метод от всех других форм психотерапии. Интерпретация является единственным и имеющим решающее значение инструментом психоаналитической техники. Все остальные технические процедуры, используемые в психоанализе, являются основой для того, чтобы интерпретация стала возможной. Более того, каждый используемый технический прием должен, в конечном счете, стать предметом анализа, и его воздействие на пациента должно быть интерпретировано.

В рамках психоанализа интерпретировать означает делать неосознанный психический феномен осознанным. Единственная цель всех интерпретаций состоит в том, чтобы помочь пациенту понять значение данного психоаналитического явления. Мы интерпретируем перенос путем выяснения неосознанной истории, предшествующих событий, происхождения, целей и взаимосвязей данной реакции переноса. Это длительный процесс и он не ограничивается каким-то единичным этапом. При помощи демонстрации и прояснения мы пытаемся дать возможность Эго пациента наблюдать психологическую ситуацию, которая предсознательна и приемлема. Пациента просят расколоть свое Эго так, чтобы одна часть его Эго могла наблюдать то, что другая часть переживает. В интепретации мы просим пациента пойти дальше того, что готово для наблюдения, и приписать значение и причинность рассматриваемому психологическому явлению (Е. Бибринг, 1954).

Демонстрация и прояснение подготавливают пациента для нашей интерпретации. Интерпретации, для того, чтобы быть эффективными, не должны переходить границы понимания пациента и его эмоционального переживания. Интерпретация — это гипотеза, которая требует ответов пациента для верификации (Ваельдер, 1960, с. 3-27). Прояснение ведет к интерпретациям, а интерпретации, в свою очередь, ведут к дальнейшим прояснениям. Правильность интерпретации часто будет подтверждаться тем, что пациент будет добавлять к ней какой-то новый материал. Позвольте мне проиллюстрировать это простым примером.

Психология bookap

Пациентка во время третьего года своего анализа развивает сопротивление приходу на аналитический сеанс, потому что она чувствует, что во мне есть что-то зловещее, что пугает ее. Я убеждаю пациентку попытаться прояснить это угрожающее качество, которое она чувствует ко мне. Колеблясь, она начала описывать меня, как мужчину, который при поверхностном взгляде кажется любезным, но скрыто враждебен к женщинам. Она продолжает описывать мужчину, который кажется мужественным и активным, но на самом деле феминизирован и пассивен. Он настолько пассивен, что может позволить женщине пациентке истекать кровью до смерти, не пошевелив и пальцем. В тот момент, когда пациентка говорила: "истекать кровью до смерти", она воскликнула: "О, мой бог! Я знаю, что это такое — это мой отец. Я перепутала вас со своим отцом". Пациентка сослалась на инцидент своего детства, когда в. возрасте четырех лет она обнаружила, что из ее вагины идет кровь, и в панике побежала к своему отцу. Он попытался успокоить ее, сказав: "Это ничего, это пройдет, забудь об этом". Из-за множества осложняющих причин это очень обеспокоило пациентку.

Во время ее анализа этот инцидент всплывал много раз, но никогда не связывался со злобными намерениями со стороны отца. Только когда она стала прояснять свои чувства по отношению ко мне, она прошла через чувство угрозы, которое привело ее к тому кровотечению, что и позволило ей спонтанно интерпретировать угрозу как исходящую от ее отца. Затем пациентка продолжала углублять свое осознание скрытых садистских качеств своего предполагаемого любезного, пассивного отца.

Если демонстрация и прояснение реакции переноса не ведут непосредственно к интерпретации, тогда аналитику необходимо предпринять определенные технические шаги. В большей или в меньшей степени эти шаги направлены на раскрытие истории этой специфической реакции переноса.

Психология bookap

Исследование истории конкретной реакции переноса может быть облегчено прослеживанием различных составных частей, которые ведут к формированию данного специфического объективного отношения. Обычно мы будем выбирать для исследования тот аспект переноса, который кажется наиболее приемлемым для разумного и сознательного Эго пациента. Таким образом, мы обычно будем начинать с сопротивлений, если последние присутствуют (см. секцию 2.71 по анализированию сопротивления до анализа содержания). Если же нет никакого важного сопротивления, мы можем перейти к исследованию того аспекта переноса, который кажется наиболее назойливым и давящим на пациента.

Хотя возможно множество подходов, существуют три метода, которые наиболее полезны при попытках раскрыть историю реакции переноса: 1) прослеживание сцепленных аффектов и импульсов; 2) отслеживание предшественников фигур переноса и 3) исследование фантазий переноса. Эти три техники часто переплетаются друг с другом. Для того чтобы это стало более ясно, я опишу каждую из них отдельно.

3.9431. Поиски аффектов, побуждений и отношений

В общем, наиболее стоящим в попытках раскрыть неосознанные источники реакции переноса оказывается исследование аффектов и побуждений, связанных с ними. Вопрос, который мы задаем нашим пациентам, может быть сформулирован так: "Когда и в связи с чем было у вас это чувство или побуждение раньше?" Сходный вопрос: "Что происходит с вами, когда вы позволяете своим мыслям следовать за этими чувствами или побуждениями"? Иногда мы не должны задавать пациенту именно такие вопросы; мы их задаем своим молчанием, спонтанные ассоциации пациента дают нам ответ. В начале анализа мы обычно задаем такие вопросы, позже пациент задает их себе сам, хотя бы и молча.

Я бы хотел проиллюстрировать эти положения несколькими простыми примерами. В начале своего анализа профессор X.13 признается, что он пропускает определенные ассоциации, потому что боится, что я буду критиковать его. На самом деле он мог даже представить, как я высмеиваю его. Он не мог вынести этой мысли; он страшно не хотел быть униженным. После того, как он некоторое время помолчал, я спросил его: "Когда это случилось с вами раньше?" Пациент ответил: "Когда я был ребенком, моя мать, бывало, проделывала это. Она была ужасной дразнилой и наслаждалась моими мучениями, высмеивая мои недостатки". Он все продолжал и продолжал. В конце сеанса я сделал интерпретацию: "Итак, вы опускали некоторые мысли, которые приходили вам в голову здесь, со мной, потому что вы боялись, что я могу дразнить вас так же, как делала это ваша мать". После паузы пациент ответил: "Да, я полагаю, что это так, хотя теперь это кажется глупым". Тот же пациент, годом позже, имел сеанс, который можно кратко описать так: он опоздал на сеанс на несколько минут, и хотел бы знать, означает ли это что-нибудь. И, лежа на кушетке, он вздохнул и сказал, что анализ последнее время кажется ему тяжелым бременем. Он послушно пришел сегодня, но без всякого чувства или ожидания удовольствия. Когда я был в отпуске, ему было хорошо; он, кажется, вел значительно более свободную сексуальную жизнь со своей женой. Но, поскольку я вернулся, вернулись и его анальные желания, а также побуждения к мастурбации. Его беспокоит состояние здоровья отца, который написал, что у него обостряется геморрой. Его отец всегда беспокоился по поводу его прямой кишки. Он всегда предпочитал измерять детям температуру ректально. Недавно пациент испытал искушение ввести свой палец в прямую кишку жены во время любовной игры. Он не сделал этого, потому что не хотел рассказывать мне об этом, а был бы вынужден, хотя и подозревает, что мне могло бы понравиться услышать такое. Возможно, что я бы отбросил такой материал, а может быть, он проецирует.


13  См. секции 2.64, 2.652, 3.412.


Я интерпретировал это для пациента таким образом, что он, кажется, чувствует, что я мог бы наслаждаться его анальной активностью, как делал его отец. Пациент ответил, что он часто думает обо мне, когда делает что-то, доставляющее ему анальное удовольствие. Он даже предполагает, что неохотно шел на сеанс потому, что, поскольку я вернулся, у него будет гораздо больше мыслей и побуждений, связанных с его анусом, и у него такое впечатление, что у него есть какие-то гомосексуальные стремления.

Психология bookap

Следует заметить, что в первом примере я был вынужден проследить аффект, задавая пациенту прямой вопрос. Во втором примере пациент спонтанно ассоциировал возвращение своих анальных желаний и возвращение своего аналитика с анальными интересами своего отца. Это было так, как будто он молча задал себе те вопросы, которые я задавал ему раньше.

Раскрытие отношения переноса может быть прослежено аналогично тому, как я описывал это для аффектов и побуждений. Мы должны, следовательно, пытаться распутать скрытую историю того, когда и как такие отношения, как пассивность, покорность, презрение и т. д., возникли в жизни пациента. Вообще, более трудно раскрывать материал по отношениям, потому что они слишком часто Эго-синтоничны. Прежде чем мы сможем ожидать от пациента продуцирования значимой информации в его ассоциациях, необходимо сделать данное отношение чуждым Эго.

3.9432. Прослеживание предшественников фигуры переноса

В равной степени важным источником информации об образовании данной реакции переноса может оказаться путь определения различных личностей, которые вызвали специфическую реакцию переноса. Другими словами, мы пытаемся ответить на вопрос: "По отношению к кому вы испытывали такое чувство в прошлом?" Здесь просто переставлено ударение на вопросе, который мы ставили ранее: "Когда вы чувствовали себя так в прошлом?" Очень часто два эти вопроса ведут друг к другу и сливаются. Тем не менее, эти вопросы могут вести и в различных направлениях, и каждый может быть по-своему важен в разное время. Если мы добиваемся успеха в интерпретации реакции переноса, мы, в конечном счете, надеемся установить, в отношении какого объекта из прошлого и при каких обстоятельствах данная реакция была адекватна.

Реакция переноса пациента в отношении аналитика является неадекватной, но она точно соответствует чему-то в прошлом. Далеко не всегда мы немедленно узнаем первоначальный объект, но мы вправе ожидать, что обнаруженный нами промежуточный объект приведет нас, в конечном счете, к источнику. Предки современной фигуры переноса появляются не в строго хронологическом порядке. Мои данные по этому вопросу согласуются с мнением Феничела (1941, с. 48), который говорил о "сдвигах", и противоречат В. Райху. (1928, 1929), который подчеркивал обратный хронологический порядок. Пациент может переходить от современности к перемещенному прошлому несколько раз во время сеанса. Или эмоции пациента могут оставаться фиксированными на каком-то промежуточном объекте в течение длительного периода времени, прежде чем они переместятся на какой-то другой объект. Данная реакция переноса обычно имеет множество предшественников и всегда должна анализироваться для того, чтобы раскрыть полную интенсивность и комплексность реакции переноса. Одной из технических проблем при анализировании реакций переноса является определение того момента, когда меняется их источник. Иногда только какие-то очень неясные изменения в некоторых деталях реакции переноса намекают на перемещение объекта, продуцирующего перенос.

Таким образом, в случае профессора X.14, который пропускал определенные ассоциации, потому что боялся, что я высмеял бы его, — интерпретация моя в первую очередь выявила то, что он реагирует на меня, как на свою поддразнивающую мать. Это состояло главным образом из вербальной игры и смеха с ее стороны. Затем его страх стать объектом для поддразнивания затронул и его страх, что кто-то покажет на него пальцем с насмешкой, который он связал со своей старшей сестрой. В другое время его страх унижения содержал элемент физического страха. Это изменение показывает перемещение к его страху своего унижающего отца. В других ситуациях он имел реакции стыда по отношению ко мне, которые происходили от его школьных учителей, его дядюшек и тетушек, его школьных друзей.


14  См. секции 2.64, 2.652, 3.412 и 3.9431.


Короче, анализ его страха быть униженным мною привел к обширной галерее унижавших его, тех, кто были предшественниками и творцами его аналитика как унижающего человека. Каждый из этих предков добавлял или делал ударение, или изменял какой-то аспект его фантазии унижения. Мы не только раскрыли те объекты, которые заставляли его испытывать унижение, но также проследили дериваты и предшественников каждого объекта. Мать, дразнящая его за то, что он намочил постель в три года, была одной фигурой, приуменьшающая его небольшой пенис в пять лет — другой фигурой, смеющаяся над его несколькими волосами на лобке в четырнадцать — еще одной. Его старшая сестра, присматривавшая за ним, когда мать уезжала, насмехалась над ним за его неадекватное сексуальное развитие до 17-летнего возраста. С другой стороны, отец заставлял его испытывать стыд, потому что он проявлял слишком большое любопытство в отношении сексуальных вопросов в пять лет и затем в подростковом периоде.

Вопрос: "По отношению к кому вы испытывали подобные чувства в прошлом?" — является одним из наиболее часто встречающихся при анализе реакции переноса. Он может быть задан явно или же молча, аналитик может продолжать задавать этот вопрос, пока любая имеющая значение реакция переноса существует. Это не удивительно, поскольку все явления переноса являются производными переживаний, связанных со значимыми людьми раннего периода жизни, их двойниками и производными.

3.9433. Исследование фантазий переноса

Просмотрев примеры, иллюстрирующие возможные подходы к интерпретации переноса, можно увидеть, что мы анализируем фантазии пациента, касающиеся аналитика. Исследование это не всегда явное, даже наоборот, очень часто оно неявное. Например, аналитик спрашивает пациента, почему тот пропускает определенные ассоциации, и пациент отвечает, что боится, что я, аналитик, буду унижать его. На самом деле он говорит, что испытывает чувство стыда, которое происходит из фантазии унижения мною. Пациент спонтанно связывает эту фантазию с поддразниванием своей матери из-за мокрой постели, таким образом, раскрывает мне ее содержание без явного вопроса с моей стороны.

Психология bookap

Иногда, однако, необходимо сосредоточить внимание пациента на его фантазиях, особенно когда аффекты, импульсы или объекты переноса кажутся неопределенными, неприемлемыми или непродуктивными.

Например, молодой человек, мистер 3., который проходил анализ уже в течение трех лет, не был способен или не хотел использовать инсайт, который он получил по поводу своих тревог, связанных с посещением общественных мест. Стало ясно, что он и сознательно и бессознательно боится идентификации со мной. Он согласился с этой интерпретацией, но это не дало никаких изменений. Тогда я попросил его попытаться представить, что "он стал мной", и описать фантазию, стимулированную этой идеей. Пациент ответил: "Я не хочу стать таким, как вы, стать склонным к психоанализированию, как вы это делаете, к интроспекции; я не хочу перенимать ваши черты. Это было бы как проглотить часть вас, всосать часть вас, дышать вашими словами или иметь часть вашего ума или тела во мне. В этом есть сексуальное чувство, как если бы я взял ваш пенис в свой рот и проглотил вашу сперму. Я не сделаю этого, я просто оставлю все вам". Все это говорилось в позе с плотно перекрещенными лодыжками, руками, прижатыми по бокам, сжатыми кулаками, а слова цедились сквозь зубы.

Описывая свою фантазию, пациент раскрыл мне гомосексуальную тревогу, которая лежала за его отказом идентифицироваться со мной. Я мог теперь приступить к работе с ним над тем, почему и как гомосексуальность переплелась у него с идентификацией. Открытие, которое привело к этому инсайту, пришло из рассказанной пациентом фантазии, касавшейся меня.

Очень часто, когда аналитик работает над определенным сопротивлением в течение некоторого периода времени, он может подойти к этому сопротивлению, задав вопрос: "Я опять напугал вас сегодня?", который в действительности означает: "Какие у вас есть сегодня фантазии обо мне?"

Я описал три важных метода исследования истории реакций переноса пациента: поиски аффектов, побуждения и отношений; прослеживание предшественников фигур переноса и исследование фантазий переноса. Есть и много других подходов для раскрытия истории реакции переноса, но, по моему опыту, эти три подхода показали себя наиболее продуктивно.

Клинические примеры, которые я использовал в анализировании явлений переноса, могут создать неверное впечатление, что каждое вмешательство приносит успех пациенту или аналитику в раскрытии специфических аффектов, побуждений или фантазий. Множество раз может аналитик говорить пациенту о том, что у него такое впечатление, что тот борется с определенными чувствами по отношению к аналитику. Он может соглашаться или нет и при этом ассоциативная продукция может и не приводить немедленно к тому, что неосознаваемый материал станет ясным. Может потребоваться несколько сеансов для того, чтобы стало возможным интерпретировать определенный специфический аспект переноса.

3.944. Тщательная проработка интерпретаций переноса

Клинический опыт учит нас, что никакая отдельная интерпретация, пусть даже она будет абсолютно правильной, не остается эффективной в течение длительного периода времени. Для того чтобы быть эффективной, ее следует повторить много раз. Более того, никакая отдельная интерпретация не может полностью объяснить реакцию переноса пациента. В лучшем случае единичная интерпретация переноса является лишь частичным объяснением. Для того чтобы прийти к полному пониманию и устойчивым изменениям в поведении пациента, требуется тщательная проработка индивидуальных интерпретаций. Хотя более общо и более полно тщательная проработка будет обсуждаться во втором тоне, я хотел кратко описать здесь тщательную проработку интерпретаций переноса. Для более полного знакомства с данным вопросом: Фрейд, 194 с, 1916-1917, 19176, 1926а, 1937а; Феничел, 1941; Левин, 1950; Гринакре, 1956 и см. список литературы.

3.9441. Теоретические замечания

Процесс тщательной проработки, в основном, представляет собой повторение и разработку инсайтов, полученных посредством интерпретации. Повторение является особенно важным при попытках анализировать и преодолевать сопротивления переноса. Это относится к нежеланию Эго сиять старые защиты и рискнуть; Эго необходимо время для того, чтобы справиться со старыми тревогами и положиться на свои новые адаптивные возможности. Как правило, при первой интерпретации значения частного сопротивления переноса изменения либо нет, либо оно небольшое. Позже идентичная может вызвать явное изменение у пациента, но старое поведение сопротивления вернется, когда что-то "незаметное" из повседневной жизни изменит баланс сил в пользу Ид или Суперэго. Сопротивления упорны, для того, чтобы Эго приняло новый опыт, приводящий к изменению, требуется время.

Для того чтобы добиться более глубокого понимания значения реакции переноса, необходимо раскрыть и проследить множество ее превращений и ответвлений. За это ответственны переопределение и множественность функций явлений переноса. Так, например, нам следует интерпретировать значение поведения пациента в данной, современной ситуации переноса, а затем отслеживать эту же реакцию по отношению к оригинальной и всем промежуточным фигурам переноса. Более того, нам следует также раскрыть, как данная часть поведения переноса может служить инстинктивной отдушиной в одном случае и сопротивлением и защитой в другом. Или же мы должны проследить определенное явление переноса через различные либидозные фазы, а также определить, как это понимается с точки зрения Эго, Ид и Суперэго. Вся та работа, которая следует за новым инсайтом и ведет к изменению в отношении или поведении, может рассматриваться в качестве процесса тщательной проработки (Гринсон, 1965).

3.9442. Клинический материал

Теперь я бы хотел представить некоторые клинические данные, которые проиллюстрируют интерпретацию и часть тщательной проработки реакции переноса. Этот материал собран из трехнедельного сеанса психоаналитической терапии.

Молодой человек, мистер З.15, третий год проходит курс анализа. До этого момента его реакции переноса можно было кратко передать так: я — его отец — пуританин и любезный отец, которому правится пациент, но который критично относится к сексуальным и агрессивным импульсам пациента. Пациент чувствует, что он занимает более низкое положение как моральное, так и сексуальное. Он маленький, неадекватный, а его сексуальность — грязна. Я же большой, потентный и чистый отец, которому он завидовал и одновременно восхищался и с которым он надеялся соперничать. На нескольких последних сеансах возникла группа упорных сопротивлений. Мистер З. либо забывал свои сновидения, либо его ассоциации были скудны. Материал, о котором он говорил, был неинтересным, устаревшим, с небольшими фантазиями, в нем не было новых воспоминаний или инсайтов. Затем на одном из сеансов он рассказал следующее сновидение: он в большом доме, ходит из комнаты в комнату. Его сопровождает официант, постоянно предлагающий (ему) еду, которую пациент ест. В конце концов, он встречается с хозяйкой, которая говорит, что она рада, что он смог прийти, так как знает, что он занят хорошим, чистым бизнесом, где велик риск. Она спрашивает, как ему нравится обстановка ее дома. Пациент мямлит что-то в ответ, потому что ему не хочется высказывать негативное мнение.


15  См. секции 2.52, 2.54, 2.71, 3.531, 3.9421, 3.9422 и 3.9433.


Ассоциации к сновидению сводились к следующему: он терпеть не может больших вечеров, он чувствует себя слишком неловко. Его родители, бывало, давали большие вечера, а он старался избегать их. Его отец был гениальным хозяином, особенно по части угощения; в действительности, он заходил в этом слишком далеко; он, бывало, впихивал еду в людей, и это приводило пациента в замешательство. Официант в его сновидении был столь же упорен. Он преследовал пациента, а тот никак не мог отделаться от него. Странно, он ел во сне, на самом деле он очень мало ест на вечерах. Последнее время у него плохой аппетит, он связывает это со своими трудностями в анализе. Как ему кажется, последнее время он ничего не получает. В этот момент я сделал интерпретацию: "Те интерпретации, которые я предлагал вам последнее время, вы не усваивали. Я следую за вами повсюду, но вы не принимаете то, что я предлагаю вам".

Психология bookap

Пациент согласился и сказал, что есть нечто, что он боится впустить внутрь. Ему кажется, что он застрял. Он разочаровался в себе, потому что, когда начал анализ со мной, он чувствовал, что здесь дела пойдут лучше, чем с его предыдущим аналитиком, который был холоден и равнодушен. Я спросил его об обстановке, которую он видел в сновидении. Он ответил, что придает большое значение и очень чувствителен к обстановке. Он уделяет большое внимание внутреннему интерьеру. Длинная пауза. Он боится, что я подумаю, что это феминно, слишком по-женски. Он слышал, что декораторы, занимающиеся внутренним интерьером, обычно гомосексуалисты. Пауза. Небольшой разговор. Я интерпретирую ему: "Вы, кажется, боитесь говорить со мной о своих гомосексуальных чувствах; вы как бы уклоняетесь все время. Почему вы не можете рискнуть, поговорить об этом со мной?"

Теперь ответы пациента привели его к боязни меня, потому что я был бы доброжелателен, а не равнодушен. Он чувствовал бы себя в большей безопасности, если я был холоден и держался отчужденно. В каком-то смысле я — его отец, я даю слишком много. Он не может вспомнить, как он выражал теплые чувства по отношению к своему отцу. Он ему нравился, но всегда с некоторого расстояния. Позже, уже будучи подростком, пациент, кажется, относился к отцу, как к грубому и вульгарному человеку. "Вы доброжелательны, но вы не грубы и не вульгарны". Моя интерпретация. "Но, возможно, вы боитесь, что, если вы позволите своим чувствам идти в направлении гомосексуальности, я могу измениться. Кроме того, в сновидении я был также хозяйкой".

Пациент ответил, что не позволяет своим приятелям-мужчинам становиться близкими ему, вне зависимости от того, насколько они ему нравятся; он никогда не становился слишком близким или общительным. Он не знает, чего именно боится.

Психология bookap

На следующем сеансе пациент рассказал, что он проснулся в четыре часа утра и не мог спать. Он попытался мастурбировать, как обычно, фантазируя, что — большая женщина ласкает его пенис, но это не возбудило его. Затем вклинилась мысль о том, что он в постели одновременно с женщиной и мужчиной. Он нашел это отвратительным. Мысль о том, что рядом с ним в постели огромный, жирный, седоволосый, с огромным брюхом мужчина, была отталкивающей. Он чувствовал, что это я впихиваю в него такие мысли. Молчание. Я говорю: "И вы не могли проглотить его". Пациент сопротивлялся остальную часть сеанса.

На следующих сеансах он продолжал оказывать сопротивление. Наконец, на одном из сеансов, после длительного молчания, он сказал, что после прошлого сеанса у него было сильное желание помочиться, и он пошел в туалет, расположенный в здании моего офиса. Он никак не мог начать мочиться. После паузы я сказал: "Может быть, вы боялись, что я сейчас войду?" В первый момент пациент пришел в бешенство от моего замечания; затем он успокоился и признался, что это верно; у него была такая мысль. Молчание. Затем я спросил его: "А как все это было в ванной комнате, когда вы были маленьким мальчиком?" Тогда пациент описал, как его отец расхаживал обнаженным перед ним в ванной, осуществляя все свои экскреторные функции без всякого стеснения. Однако он не мог припомнить, как он чувствовал себя при этом.

Несколько следующих сеансов были заняты тем, что он рассказывал о сексуальной связи со своей старой приятельницей, которая не принесла ему удовлетворения. Я отметил, что он, как я думаю, пустился в гетеросексуальную связь для того, чтобы избежать гомосексуальных чувств, которые начали проявляться в анализе. Пациент ответил, что он согласен то мной на вербальном уровне. Однако на следующих сеансах он оказывал сопротивление, но уже совершенно по-другому. В конце концов, он признал, что теперь я кажусь ему отвратительным и отталкивающим стариком, у нас был тот сеанс, который я описал ранее (секция 3.9422), который является примером того, как аналитик может служить "переключателем".

Психология bookap

Это гомосексуальное воспоминание вызвало у него депрессию, но он преодолел некоторые из своих сопротивлений и стал более продуктивным.

Затем был сеанс, когда он рассказал фрагменты двух сновидений: (1) он ведет мотоцикл, (2) он находится в старинном здании. Он видит молодого человека, пытающегося вставить ключ в замочную скважину его комнаты. Пациент раздосадован, но зовет меня на помощь. Его ассоциации приводят его к старому отелю на Ямайке, куда его мать уехала одна в длительный отпуск, когда ему было пять лет. Позже он снова был там, уже служа в военно-морских силах. Ему не нравится здание моего офиса, оно слишком современно. Последнее время я просто сижу позади него и, как кажется, ничего не делаю. Я что, жду, что всю работу сделает он? Он никогда не водил мотоцикл, но слышал, что мой сын умеет это делать. Каково психоаналитику быть отцом? Расхаживают ли аналитики голыми перед своими детьми? Я восстановил это для него так, что, когда ему было пять лет, его мать оставила его одного с отцом, а сама уехала в отпуск. Возможно, именно в это время он видел своего отца обнаженным в ванной, что вызвало у него сексуальные чувства.

Пациент ответил, что он не может вспомнить. Но он пересказал, что был зачарован, увидев пенисы молодых ребят в летнем лагере. Он пересказал случай, когда ему было 9 или 10 лет, когда он ласкал пенис мальчика. Это был неожиданный и импульсивный акт. Он и тот мальчик были одни в лагерном изоляторе, так как были больны, а все остальные ушли играть. Маленькому мальчику было одиноко, он плакал, и пациент забрался к нему в кровать успокоить его и вдруг испытал сильное желание поласкать его пенис. Он был сам шокирован этим, его ужасала мысль о том, что мальчик может рассказать об этом. Позже он вспомнил, что похожие импульсы были у него, когда они раздевались для плавания в школе, но всегда по отношению к маленьким мальчикам. Я интерпретировал это так, что мне кажется, он сделал с маленьким мальчиком то, что хотел, чтобы его отец сделал с ним.

Пациент был сильно удивлен. Он сказал: "Вы хотите сказать, что картина — мой отец, огромный, жирный, с большим животом, отталкивающий, мужчина был прикрытием?" "Да, это, кажется, так, — ответил я, — Вы использовали эту картину для того, чтобы скрыть более раннее и более привлекательное. Он стал отталкивающим и вульгарным для вас, и вы установили по отношению к нему определенную дистанцию, защитившись". Пациент немного подумал и сказал: "Может быть, именно поэтому я никогда не был в слишком дружеских отношениях с дружелюбными и сильными мужчинами, даже если они мне и нравились. Я должен был бояться слишком большой близости (пауза). Возможно, это и произошло между мной и вами в этом анализе".

3.9443. Технические процедуры: поиск и реконструкция

Я полагаю, что приведенный выше материал является типичным примером того, как аналитик может интерпретировать и (частично) тщательно проработать реакцию переноса пациента. Повторяю, что эффективная и полная интерпретация не может быть осуществлена путем единичного вмешательства, но требует повторения и разработки, т. е. тщательной проработки. Материал, который я представил, относится к периоду анализа в три недели. Давайте просмотрим последовательность событий, заострив наше внимание на технических процедурах.

Психология bookap

Затем пациент привнес новый материал, когда описал, как он был вынужден помочиться в здании моего офиса. Я интерпретировал его трудность с началом уринации, связав последнюю с его фантазией о моем присутствии в туалете вместе с ним, и проследил это в детские переживания пациента, связанные с его отцом. И снова пациент принял эту мысль интеллектуально, но подтвердил эту мысль, вспомнив массу переживаний, связанных с отцом в туалете. Однако он оказывал сопротивление воспоминанию о любых чувствах и побуждениях. Он продолжал сопротивляться и попытался использовать гетеросексуальную связь для отвращения гомосексуальных побуждений. Я интерпретировал эту форму сопротивления для него в течение нескольких сеансов, до тех пор, пока не возникало новое сопротивление переноса.

Теперь пациент пережил вновь со мной то, что он был вместе с отталкивающим и вульгарным стариком, который имел в отношении него гомосексуальные побуждения. Пациент позволил себе пережить это и описал на аналитическом сеансе, который привел к раскрытию гомосексуального опыта с мужчиной-проститутом в подростковом возрасту. На следующем сеансе он был в состоянии вспомнить свои сны, которые привели через перенос к ассоциациям и воспоминаниям, касающимся наготы и отцов и сыновей.

Теперь я сделал реконструкцию и сказал ему, что по его поведению, сновидениям, ассоциациям и воспоминаниям кажется возможным реконструировать следующее: когда ему было пять лет и он был полон эдиповых сексуальных чувств, его мать оставила его одного с отцом, а сама уехала в длительный отпуск. В то же самое время отец расхаживал перед ним обнаженным в ванной, что стало для него сексуально стимулирующим и привлекательным. Пациент не был способен вспомнить какие-нибудь чувства к отцу, но подтвердил мою реконструкцию, вспомнив дериваты этого события, а именно свою зачарованность пенисами мальчиков в летнем лагере. Затем он вспомнил сексуальные действия и фантазии по отношению к маленькому мальчику, которые я интерпретировал как то действие, вовне с мальчиками, которое он хотел бы, чтобы его отец осуществил с ним. Пациент, казалось, подтвердил эту интерпретацию, что спонтанно осознал, что использовал образ своего отца как отвратительного мужчины для того, чтобы защитить самого себя от (гомосексуального) гомосексуальных чувств. Он затем осознал, что то же самое произошло и в отношении меня в ходе анализа.

Психология bookap

В течение трех недель картина переноса на меня радикально изменилась. Длительное время я изображался и на меня реагировали как на пуританина-отца. Этот фасад превратился в реактивный экран, за которым оказался я в образе отталкивающего и вульгарного мужчины. Эта картина служила целям упорного сопротивления и до тех пор, пока не появился следующий защитный экран, который скрывал мой образ — образ гомосексуально привлекательного объекта.

В процессе тщательной проработки может быть использован любой вид технических мер, но существуют две основные технические процедуры, которые особенно важны. Это "поиск" интерпретации переноса и реконструкция. Под поиском переноса я подразумеваю тот клинический факт, что на сеансах, следующих за новой интерпретацией переноса, аналитик должен наблюдать, как изменяется перенос под воздействием этой интерпретации. Новая интерпретация переноса должна иметь последствия, т. е. какие-то проявления на следующих сеансах. Интерпретация может быть правильной или нет, не иметь успеха или иметь слишком большой успех; в любом случае какие-то дериваты будут на следующем сеансе. Единственное исключение может быть в том случае, когда происходит какое-то важное, непредвиденное событие в повседневной жизни пациента, оно происходит вне анализа и временно узурпирует господство аналитической ситуации. В других случаях новая интерпретация переноса будет вызывать какие-то изменения в воспоминаниях, сновидениях, ассоциациях, фантазиях или сопротивлениях пациента. Клинический материал, приведенный выше, иллюстрирует это.

Аналитик должен быть особенно внимателен к тому, что происходит в ситуации переноса после того, как он сделал новую интерпретацию. Это не означает, что аналитик будет сохранять свою интерпретацию для пациента. Он может делать так, если пациент, как кажется, продуктивно работает с данной интерпретацией. Аналитик может предложить новый вариант, если ему кажется, что материал пациента указывает в этом направлении. Он может спросить пациента, как тот себя чувствует после интерпретации, если аналитик не видит никакой явной связи с интерпретацией или ее дериватов в материале пациента. Или же он может молча и терпеливо ждать, когда пациент начнет работать с новой интерпретацией, используя свойственный ему способ и скорость. В любом случае аналитик должен быть особенно внимателен ко всем изменениям, так же как и к отсутствию изменений, которые имеют место после любой новой или обновленной интерпретации переноса.

Психология bookap

Реконструкция является другой технической мерой чрезвычайной важности при тщательной проработке материала переноса (Фрейд, 1937в; Крис, 1856; 1956в). Существует очень тесная взаимосвязь между интерпретацией и реконструкцией, и очень часто их нельзя отделить друг от друга. Специальная секция по интерпретации и тщательной проработке (второй том) будет . посвящена более основательной разработке данного вопроса. Сейчас я хотел бы подчеркнуть только особую связь реконструкции с реакциями переноса. Явления переноса всегда являются повторениями прошлого; пациент повторяет со своим аналитиком то, что он не может и не будет вспоминать. Следовательно, его поведение переноса чрезвычайно подходит для осуществления реконструкции прошлого, и, таким образом, эта Характеристика придает ему особую важность (Фрейд, 1914с, 1937в).

В процессе тщательной проработки отдельные интерпретации разрабатываются, углубляются, и устанавливаются связи между ними для того, чтобы сделать какой-то аспект поведения пациента более понятным. При попытках выявить значение фрагмента поведения пациента часто необходимо реконструировать (на основании реакций переноса пациента, его сновидений, ассоциаций и т. д.) некоторый кусок прошлой, забытой жизни. Реконструкция является предварительной работой и, если она правильна, — приводит к новым воспоминаниям, новому поведению и к изменениям в "Я". Она часто служит стартовым моментом для "круговых процессов", когда воспоминание ведет к инсайту — к изменениям, изменения — к новым воспоминаниям и т. д. (Крис, 1956а, 1956в).

Вернувшись к клиническому материалу, который я представил после тщательной проработки, можно увидеть, что я сделал две реконструкции. Первая реконструкция: когда пациенту было пять лет, он был полон сексуальными чувствами к своей матери. В это время она оставила его одного с отцом и уехала в отпуск. В результате этого отказа его сексуальные импульсы были направлены на отца, который расхаживал обнаженным перед мальчиком в ванной комнате. Реконструкция казалась правильной, потому что стимулировала пациента вспомнить гомосексуальные побуждения по отношению к мальчикам. В конце концов, он вспомнил то, как он ласкал пенис маленького мальчика и много похожих побуждений и фантазий, которые имели место позже. Тогда я сделал вторую реконструкцию: пациент проделывал по отношению IK маленьким мальчикам то, что он хотел бы, чтобы его отец проделывал по отношению к нему. Позже он отвернулся от отца, считал его отталкивающим и вульгарным, а еще позже считал его пуританином и равнодушным.

Психология bookap

Пациент подтвердил эти реконструкции, осознав, что он избегал близости со своим приятелем и что он также бежал от того же самого в отношениях со мной. Это привело его к большому осознанию своих чувств любви и эмоциональной привязанности ко мне, так же как и потребности во мне. В этот момент его очень сильная примитивная враждебность к матери начала проявляться в анализе, что, как казалось, подтверждает правильность обеих реконструкций.

Цель интерпретации состоит в том, чтобы сделать какое-то неосознанное психическое событие осознанным, так чтобы мы смогли лучше понять значение данной части поведения. Интерпретации обычно ограничиваются отдельным элементом, отдельным аспектом. Тщательно проработав данную интерпретацию данного элемента, попытавшись воссоздать историю и последовательность событий, в которую выходит данный элемент, мы должны сделать нечто большее, чем интерпретация. Мы должны реконструировать ту часть жизни пациента, которая шла своим чередом, окружая пациента, которая предопределила появление этого элемента (Фрейд, 1937). Нам даже следует попытаться реконструировать поступки, например, матери и отца, если это может объяснить, что произошло с определенным элементом у пациента в то время.

Правильная реконструкция является ценным подспорьем для достижения прогресса тщательной проработки. Корректная реконструкция ведет к новым воспоминаниям или новому материалу в форме сновидений, ассоциаций, защитных экранов или новых форм сопротивления, а также в виде изменения "Я" (Рейдер, 19536). Реконструкции следует делать тактично. Они не должны быть слишком ригидны или ярки, а также они могут оказаться неспособными войти в известные области забытой истории пациента. С другой стороны, они не должны быть слишком бесформенными, потому что тогда не смогут служить тем прочным мостом, по которому нужно будет идти пациенту над неизвестными пустыми пространствами. В конечном счете, аналитик должен быть всегда готов внести поправки, модифицировать или отказаться от какой-то части реконструкции в соответствии с клинической картиной ответов пациента.

3.945. Дополнения

Прежде чем закончить описание обычной техники анализирования реакций переноса, я бы хотел добавить несколько небольших замечаний. С того момента, как пациент встречается с аналитиком, аналитик становится для него важной персоной, точнее говоря, с того самого момента, когда пациент серьезно решает встретиться с аналитиком, даже до их действительной встречи, аналитик становится важной персоной в жизни пациента. Поэтому каждый аналитический сеанс в целом приносит какие-то новые открытия в данной области. Я подразумеваю под этим, что каждый сеанс мы посвящаем поискам точного материала об аналитике. Я имею в виду, что путем анализирования всего клинического материала аналитик может вникнуть в то, что пациент чувствует в отношении аналитика, даже если нет буквальной или символической манифестации содержания этого отношения. Я не хочу сказать этим, что интерпретации, собранные таким путем, всегда используются аналитиком. Они могут быть просто тем намеком, который пригодится в будущем. Иногда такой подход прояснит тот сеанс, который в противном случае остался бы неясным.

Психология bookap

Например, на одном из сеансов пациентка весело болтала о самых различных предметах, бессвязно перескакивая с одного на другой, не задерживаясь долго на отдельных вопросах, шла из прошлого в настоящее и возвращалась назад. Я не мог найти общего знаменателя или какого-нибудь выдающегося аффекта во всем этом материале. Тогда я представил все содержание в целом как нечто, намекающее на меня, и взглянул на всю ее продукцию как на что-то счастливо витающее вокруг. Поскольку я чувствовал, что пациентка вполне может принять это, я предложил ей эту интерпретацию. Она рассмеялась и ответила: "Весь этот сеанс у меня было такое ощущение, будто солнце ярко освещает какую-то минную загородную сцену. И, однако же, все это было на заднем плане, я сейчас расскажу вам, что было на переднем плане. Когда я пришла сегодня утром, вы выглядели так по-летнему, и, я думаю, это меня подтолкнуло. Когда я была маленькой девочкой, моя мать, бывало, устраивала для меня сюрприз, вдруг затеяв пикник в парке для нас двоих. Это было такое счастливое время, мы вдвоем, одни, на теплом солнышке".

Другим техническим моментом является концепция Феничела (1941) о реверсионной интерпретации переноса. Обычно, когда пациент говорит об аналитике, мы стараемся выяснить, о ком из своего прошлого на самом деле он говорит. Иногда, когда пациент рассказывает о фигурах из прошлого, это является сопротивлением, так как он делает это для того, чтобы не говорить об аналитике, это будет способ установить дистанцию между ним и аналитиком. Это более позднее сопротивление должно быть проанализировано в первую очередь, и только после этого аналитик сможет перейти к прослеживанию этого сопротивления в прошлое.

И, в заключение, об идее Бернштейна (1919) и Лоевенштейна (1951) относительно "реконструкции, направленной вверх" как о полезном техническом приеме. Когда кажется, что продукция или сновидения пациента относятся к очень ранним и примитивным побуждениям, и есть разумные сомнения в том, что пациент сможет справиться с этим материалом, тогда аналитик реконструирует материал в направлении вверх. Это означает, что он, используя материал пациента (аналитику не следует совершенно игнорировать материал пациента, потому что это может вызвать тревогу), интерпретирует его в наименее примитивном направлении. Миссис К., которая начала свой первый сеанс с рассказа о сновидении, в котором аналитик осуществлял куннилингус с ней, является иллюстрацией этого. Читатель, может, вспомнил, что я интерпретировал это как способ удостовериться в том, что я действительно принимаю ее (секция 3.81).