Глава 1.

Страх — это проблема


...

Зарисовка из психотерапевтической практики: «Смертельная привлекательность»

Катя оказалась у меня на приеме после того, как ее уволили с работы секретаря-референта, заподозрив в ней наркоманку. Впрочем, работодателям восемнадцатилетней Кати было от чего обеспокоиться. Девушка худела буквально на глазах, на вопросы отвечала невпопад, стала постоянно опаздывать, мерзла в жару и вдобавок ко всему одаряла посетителей фирмы болезненно-блестящим взглядом. Однако же работодатели ошиблись, Катя страдала не от наркомании, а от нервной анорексии.

К счастью, родители Кати были к этому времени уже достаточно осведомлены о том, что это психическое заболевание, которое чаще любого другого заканчивается смертью больного, и о том, что их дочь нуждается в самой серьезной и обстоятельной психотерапевтической помощи. Вот они и воспользовались этим поводом — увольнением Кати с работы — чтобы вынудить ее госпитализироваться в специализированный стационар.

Нервная анорексия — это теперь крайне распространенное психическое заболевание, которое чаще всего развивается у молодых женщин и проявляется следующей клинической картиной. Поначалу девушка начинает беспокоиться о том, что она слишком толстая, и поэтому садится на диету. Она начинает худеть, доходит до состояния настоящей дистрофии, но все равно ощущает себя недостаточно «худой».

Будда учил нас, что «эго», «я» — это причина всех страданий. В сшей неистовой погоне за удобствами и безопасностью оно превращает нас в пленников порочного круга радостей и печалей, ибо удобство и безопасность — лишь иллюзии.

Коун Иамада

Постепенно ее несчастный организм заявляет отчаянный протест. У нее возникает сильнейшее желание есть, она повинуется этому порыву. Но сразу после приема пищи испытывает острое чувство страха «потолстеть» и вину за то, что «не сдержалась». Перепуганная до смерти, она бежит в туалет и вызывает у себя рвоту. Эта стадия анорексии называется на медицинском жаргоне булимической.

Невротическая тревога является не только прямым психическим выражением общей тревоги по отношению к жизни, но в индивидуальных случаях также и средством для достижения целей. Иногда, но не всегда, она служит тому, чтобы тиранить членов семьи или используется для оправдания себя перед другими или перед своим «я».

Виктор Франкл

У Кати была классическая анорексия в ее булимической стадии. Все началось, как это чаще всего и бывает, во время пубертата, т.е. в возрасте, когда тело девочки постепенно начинает становиться женским телом. В это время каждая девочка хочет нравиться окружающим особенно сверстникам мужеского пола, а потому совершенно ествественно, что ей начинает казаться, что она недостаточно хороша собою. «Свет мой, зеркальце! скажи, да всю правду доложи: я ль свете всех милее, всех румяней и белее?» То есть все по Александру Сергеевичу, правда, есть тут и один нюанс. Хоть в пушкинские времена худоба и ценилась ловеласами, но никогда это стремления к истощению собственного организма не достигало столь отчаянного повального характера, как сейчас. Идеал исхудавшей на диетах модели — мечта любой молодой девушки. Красивым у нас теперь считается не то, что красиво, а то, что худо.

Вот в этом стремлении к худобе, точнее, в страхе перед полноте и заключена сущность нервной анорексии. Когда Кате было 15 лет, то на 167 см ее роста приходилась масса в 62 кг. Ничего катастрофического для родителей, старших знакомых, учителей, врачей… Но для девушки это, без всяких оговорок, настоящая катастрофа. А если еще и молодой человек, внимание которого ты так хочешь привлечь, заявляет тебе, что, мол, «ты толстовата», — коса неизбежно находит на камень.

Понятие «толстая» — это только понятие, а всякие понятия, как известно, слишком растяжимы. И вот уже у Кати начинают выступать ключицы и ребра, торчат, как у скелета, кости таза, вот уже руки с ногами становятся похожи на палки с бугорками, а душа ее все просит «стройности» телесной. Просит и просит…

Удивительным кажется для многих тот факт, что эти девушки, начавшие однажды худеть, впоследствии уже не могут остановиться. Изначально же похудеть, как, например, Катя, с 62 до 55 кг, они минуют установленную отметку и продолжают двигаться дальше теми же темпами. К моменту госпитализации в Клинику неврозов им. академика И. П. Павлова вес Кати равнялся 42 кг при росте в 170 см. Разумеется, это настоящая катастрофа! Но напомню, девушка поступила к нам на лечение не потому, что считала себя больной и хотела избавиться от своей «пагубной страсти» к похуданию, а потому только, что на этом настаивали ее родители, и потому, что ее уволили с работы! Попробуйте догадаться, чего более всего она боялась, придя ко мне на прием? Если вы не знаете, то вряд ли и догадаетесь. Более всего она боялась, что я ее вылечу! Поскольку, как полагала Катя, если я ее вылечу, то она станет есть и не будет вызывать у себя после этого рвоту, а значит, потолстеет…

Похожая на героиню Освенцима, Катя продолжала панически бояться набрать хотя бы один килограмм. Все попытки родителей заставить свою дочь есть, по понятным причинам, заканчивались полным провалом. Она скрывала и то, что сидит на диете, и то, что отправляет в унитаз все съеденное за обеденным столом. Она не перестала этого делать, а просто перешла к полной конспирации, которая, впрочем, выглядела комичной, поскольку не заметить ее нарастающей худобы было невозможно.

Проблема нервной анорексии заключена в том, что сознание человека, страдающего этим заболеванием, поражено даже не одной, а двумя иллюзиями опасности. Первая, которая лежит на поверхности, может быть названа «иллюзией опасности потолстеть». А вторая, которая скрыта глубоко внутри подсознания и не всегда очевидна, должна именоваться «иллюзией опасности непривлекательности».

Увидеть иллюзорность одной опасности непросто, а увидеть иллюзорность двух, связанных друг с другом фиктивных угроз, — вдвойне. Гак ли действительно велика опасность стать «толстой»? Так ли Действительно взаимосвязано личное счастье и патологическая худоба? Да нет, конечно. Избыточная масса тела — это никакой не приговор и не является смертельной проблемой. А женитьба, которая состоялась не на тебе, а на твоем теле, тебе лично никакого счастья не обещает. Но именно этого и не осознает девушка, женщина, больная нервной анорексией. Ей, напротив, кажется очень естественным худеть и таким образом (т.е. с помощью худобы!) привлечь к себе внимание мужчины.

Страх калечит, парализует; и чем более парализованными вы становитесь, тем больше напуганы: так что это порочный круг.

Бхагаван Шри Раджниш


Хотя объекты, с которыми связывается страх, не обязательно имеют отношение к действительным причинам тревоги, конкретизация тревоги создает у субъекта представление о том, что угроза может быть устранена с помощью определенных действий. Такое представление не зависит от соответствия объекта, вызывающего страх, и реальных причин тревоги.

Ф. Б. Березин

Если не справиться с этими иллюзиями, если сама пациентка не осознает иллюзорность тех опасностей, которые вызывают у нее страх, рассчитывать на ее излечение не приходится. До тех пор пока она верит в опасность «неимоверно растолстеть», в неизбежность крушения «счастья в личной жизни» по причине собственной «полноты», ее положение будет только ухудшаться.

Вот почему, когда мы начали работать с Катей, я говорил ей только о том, какие реальные опасности ее ждут — а это дистрофия, нарушение мозговой деятельности, последующее кормление через зонд и вену и смерть; но и о том, как иллюзорны, как смешны кажущиеся ей опасности. Нам предстояло развенчать не только те нелепые заключения, которые были созданы ее левым полушарием, но и образы, которые наполняли ее правое полушарие. Мы должны были научиться воспринимать мир по-новому. И если на момент ее поступления в клинику вся ее жизнь вертелась вокруг оси под названием «еда», то после выписки из стационара ее восприятие мира зиждилось на чувстве самоуважения.

Это достаточно трудно — понять, что ты не можешь быть счастлив, если не принимаешь себя таким, какой ты есть, если не отказываешь себе в праве соответствовать своей природе. Катя выставляла себя на продажу, относилась к себе как к товару и боялась, что этот товар, «растолстевший», упадет в цене, что его не купят. Но, бог мой, как это было бы поистине ужасно, если бы ей удалось себя продать! Впрочем, в том-то весь и парадокс, что продать себя невозможно. Можно, наверное, продать свое тело, но наша душа — это своего рода «национальное достояние», она не продается, да и покупателя на нее, слав Богу, днем с огнем не найти. Все эти опасности иллюзорны: и то, что наше тело «колеблется в цене», и то, что душа наша может быть продана. Ни то, ни другое, даже при самом замечательном раскладе, не ведет к счастью. А потому если о чем и следует беспокоиться, так это о том, чтобы не испортить свою жизнь ужасом, страхом, тревогой. Портить жизнь иллюзией — самое пустое и поганое дело.