ШЕВЦОВ (Андреев, Саныч, Скоморох) Александр Александрович. "КРЕСЕНИЕ, ПИСАНКА"

Кресение. Общий подход. Основные понятия

15.08.2006 г.

Прежде чем говорить о профессиональных вещах кресения, типа устройства западка или техники зерцал, нужно сказать об общем подходе:

1) Первое — Искренность. Не честность, а искренность перед самим собой.

2) Душевная беседа. Просто нормально поговорить с человеком — уже половина дела — поговорить, послушать. И ни в коем случае не создавать искусственных условий, если это психически нормальный человек. Но как только ты почувствовал, что тебя берут за профессионала и приходят специально сливать, тут же надо стать профессионалом.

3) Профессионализм предполагает, что ты находишься в состоянии зеркала, то есть отражаешь то, что перед тобой и не ведешь никакой активной работы. Человеку надо — пусть он и работает.

Ты всегда работаешь на охоте кресника, то есть до тех пор, пока у него есть желание исследовать себя. И ни в коем случае не ведешь его своими вопросами. Хотя со стороны может сложиться такое впечатление, что кресник идет по вопросам кресного. А на самом деле все вопросы кресного вытекают из слов кресника, по сути, ты спрашиваешь только о недосказанном. Он пришел, он хочет найти причину своей боли, он начинает рассказывать о ней. Только он знает эту причину, но скрывает ее от себя.

И вот, когда он рассказывает, ты наблюдаешь за потоком его мыслей и отслеживаешь провалы, разрывы, сбои в логике и задаешь вопросы о том, что в этих дырах. Естественно, что кресник меняет вслед за твоим вопросом направление своего движения и идет в провал. Но это не ты его туда направил, это всегда его решение. Ты же только указываешь на этот провал. Душевная беседа всегда очень ленивая, за чаем.

4) Кроме зеркального состояния ты к тому же постоянно отслеживаешь, как кресник разматывает свой клубок судьбы. Твоя задача удержать его в таком состоянии, чтобы клубок разматывался самокатом. Это как раз видение провалов.

Это искренность.

Основные понятия

Основные понятия кресения:

1). Щепать надо по лучинам, ни в коем случае не позволяя себе разворошить сразу несколько лучин.

2). Каждая лучина щепается до сучка.

3). Сучок — это то, что нельзя отщепить, это 3 % противоположного. Сучок щепается сам, как лучина, до своего сучка, до своей противоположности.

4). Человек, — точнее, человеческая личность, рассматривалась в традиции очищения как полено, которое должно быть спалено в огне Креси. И жечь его надо до тех пор, пока не останется одна головня, то есть та часть твоей личности, которая доступна очищению.

Полено — это набор из целого ряда личин, одна из которых является болезненной, то есть корневой для всего полена. Это и есть головня, иначе порча, иначе злой дух, которым ты одержим. Но чтобы добраться до головни, нужно очистить с полена все перья — ощепать все лучины, то есть сопутствующие ему мелкие личинки. Только после этого можно приступать к головне. Но это особая тема — Зерцало.

5) Для того, чтобы выйти на головню, то есть на Зерцало, надо разобраться со всеми лучинками вокруг нее. Но это другая работа, это Тропление, или распутывание набродов ума.

Распутывание набродов — более важная и объемная работа. После того, как сделано тропление, ты можешь назвать имя этого духа, головни. Тем самым и порча эта будет значительно ослаблена, даже если ты не успеешь сделать зерцало, ты уже хозяин этому врагу, хотя враг еще не убран из тебя, но он уже виден и управляем.

Поэтому первая задача — это поиск имени злого духа, а для этого ты должен понять, что лучина — это перья, они облегают головню в какой-то системе, в связи, они все в связи друг с другом. И чтобы распутать ее, нужно освоить:

6). И науку мышления,

7). И искусство самоката, то есть искренности.

Кресение — Печище

Печище — выжженная земля, на которую селится семья. То есть, это пространство, отвоеванное у хаоса (леса) как твое, с него и начинается расширение творящегося мира.

Так же и в сознании. Крес выжигает первый гвор — объем свободного или твоего, управляемого сознания. Он и называется Печище. Печище постоянно расширяется по мере продвижения Кресения.

Кресение и целеустроение

Первый уровень кресения — это иссушение западков — Зерцало и Беседа.

Второй уровень — это распутывание набродов, соответствует науке мышления или хитрой науке.

Третий уровень начинается, когда ты распутываешь наброды с отпусканием. Это уже работа над определением своих настоящих целей. По мере того, как определяются настоящие цели, все остальное теряет ценность, и ты получаешь возможность его отпустить. Без Целеустроения — это практически невозможно.

Кресение, писанка

Автор Шевцов А.А., Савушкина Улита

16.08.2006 г.

II-2, Чебаркуль, февраль 1996.

А теперь, о тех методах, которые здесь применяются. Есть способ, как это убрать самому. Этот способ есть изливание этого же самого содержания западка т. е. выпускание духа на материальный носитель. В принципе, это происходило при сливании на воду и т. д. Мне дед объяснял это на заслонке от печи. Поставил заслонку, взял вилку старую. Вот я отчеркнул, поставил капь. Капь — это начало, ты зацепился за землю т. е. 23.02.96. и начинаешь по верёвке в это провалище спускаться. Что такое твоя верёвка? Это самый кончик того клубочка, который называется самокат. На него намотано что? Нить твоей судьбы, из которой заплетается ткань твоей жизни. Тебе нужно размотать эту ткань до самого начала.

Провалище — это место, где живёт этот злой дух. И вот дед берёт и начинает чиркать, спокойно так и потом раз, делает вилочкой полукружие такое и опять пишет. Это значит что? Он комментировал. Мысль мелькнула, я её не словил и пометил. Вот опять, на той же мысли что-то мелькнуло. А что мелькнуло? Значит, в ней что-то есть. А что есть? Начинает раскручивать. Как раскрутил, его аж разнесло. Он не пишет, чиркает туда сюда. Можно и не писать, это не принципиально. Ты там внутри, поскольку начинаешь медленно мыслить. Медленно кажется плохо, да? Надо же быстро соображать, поэтому и сопротивляетесь медленному мышлению. На самом деле мыслить нужно медленно, для того чтобы видеть каждую свою мысль. Общая продуктивность не сколько не уменьшается, а наоборот. Пока вы быстро думаете, быстро успеваете улететь из того, о чём думаете, что ничего не додумываете. Вот дед видит эту мысль и водит так плавно, потом так быстро-быстро — тр-р-р-р., это что-то зацепило, западочек пошёл. Вот где буль, полукруг был, там вход. Вот вроде кажется, нить судьбы идёт, ты чуть чуть перескочил и всё хорошо, на самом деле, ты пропустил целый гвор, а там всё заполнено и он так быстро его вычерчивает. Выпустил всё, снова отчеркнул — и всё закончилось. Если тебе нужно войти в западок, вот в это место, ты снова ставишь вход и выход. Если вы это не сделаете, то у вас могут и стигматы полезть. Туда входишь так защищённым, что даже посередине можешь написать себе «прервался» и сразу же вышел здоровенький и живой.

Писать можно карандашом, или ручкой. Можно сесть на воду, можно на пыли, или на грязи. Это не имеет принципиального значения, но лучше писать на бумаге и очень чётко выписывать каждое слово. Почему? А вы не в состоянии ещё бульков отследить и не в состоянии через них, нить сделать полной. Ты спрыгнул куда-то и нить куда-то ведёт. На самом деле, ты шёл по нитке, здесь у тебя клубок, ты его пропустил и дальше тянешь какую-то следующую нить, а тот клубок висит. И тебе кажется, что нить та же. Да, она та же, только на самом деле, продолжение было бы вот здесь и только тогда бы ты вошёл в клубок. Там ещё куча клубков. И надо пройти, лучше немножечко, пару пядей, чем проскочить на большое расстояние, но зато эта пара твоя, ты её хозяин. Я поискал подтверждения, что такая форма существовала.

Вот краткая цитата профессора Смирнова 1912 года. Исповедь никогда не понимали, как суд над преступником божественного закона, а скорее, как лечение больного… Традиционная школа не христианская, а скорее всего она, как скоморошья, ближе к дзеньским. Скоморохи учили только дураков. Вы помните, что только дурак может в конце сказки стать царём. Дурак, является тем, кто проходит посвящение и получает просветление. Вначале он дурак. Писать на воде — это писать на том, на чём следа не останется. Мы сориентированы нашей цивилизацией, что бы оставить след. Надо пройти по миру, не оставляя следа и, вспомните начало лекции, вернуться туда, где вначале истории ещё нет ничего, убрав свои следы, убрав за собой весь свой сор из этого мира.

Писанка

II-2, Новосибирск, сентябрь 1997 г.

Следует иметь в виду, что старики как мы не писали. Писанка — наше собственное изобретение, хотя впервые мне эту технику показал Дядька. Он рассказывал, что был у них дед, который сидел, бывало, у реки и чертил по воде палочкой с развилкой. Судя по названиям, реки вообще воспринимались мистически: река Уводь («которая уводит»), река Клязьма («мать Кля», отсюда «клятва» и «кляча» — лошадь, перевозящая мёртвого в иной мир), река Волга (сила — га, Волоса; йога — сила единения). Интересно отметить, что Уводь впадает в Клязьму, а Клязьма — в Волгу.

Итак, писанка «вилами на воде». Пацаном в 7–9 лет Дядька играл рядом с этим дедом, а потом его к нему потянуло. И вот от него он многому научился. Мне Дядька показывал это так: взял старую вилку, загнул зубцы, открыл в печи заслонку и повёл по саже… полукружьями. Ощущение было такое, словно кто-то мыслит.

Задача заключается в том, чтобы дойти до состояния «разматывающегося самоката», т. е. ощущения того, что каждое твоё слово разматывает самокат (мышления). Обычно человек не осознаёт процесса обучения, просто позволяя словам входить внутрь себя, где они укладываются, наматываясь, как бухты каната, и вытесняют собой жизнь. Напротив, начиная осознавать каждое слово или начиная ощущать, мы словно бы разматываем самокат, благодаря чему в нас снова входит жизнь.

Для стариков лишних слов не было: каждое их слово было словом — самокатом, дающим освобождение.

С позиции этнопсихолога, наука языка может быть сформулирована следующим образом: «Для познания собственно мышления, мне достаточно иметь своё собственное мышление». И в этом — каждый человек абсолютен. Иными словами, мы используем путь субъективной психологии Потянув за дну из ниточек своего мышления, ты спрашиваешь: «Это моё?» И оно тебе отвечает: «Да, это — моё», в том смысле, что оно у тебя есть. Правда, это не означает, что истинное для тебя является истинным и для других. Но для нашей работы этот метод подходит. Погружаясь глубже, можно увидеть, где ты заканчиваешься как индивидуальность и где начинаешь пересекаться с такими же как ты людьми, т. е. выходить на объективность.

Вот разматывая нить своего самоката, я вижу, что во мне присутствует дурак. При этом я думаю: «Это явление только моё или общечеловеческое?» Иными словами, если мы не будем выпендриваться и раздувать свою значимость, то можем выйти и на определенные способы объективации. Например, вы спрашиваете кого-то: «Я вот тут нашёл кое-что интересное, а как с этим обстоит у тебя?» Тебе говорят: «Да, это и правда интересно». И значит в этом есть какая-то объективность. Иначе говоря, будучи предельно точны в своей субъективности, мы можем выйти на вполне объективные вещи.

Вернемся к писанке. Основная задача здесь: быть предельно точным в то, что ты делаешь, а через это — предельно осознающим то, что из тебя выходит. Только тогда всё это становится освобождением. Иными словами, это есть один из инструментов обучения разуму: всегда быть предельно точным.

Рассмотрим это на примере искусства писать статьи. Рецепт включает в себя всего три пункта.

Поскольку главное при этом научиться точно выражать свою мысль, то прежде всего надо поверить в себя, поверить в то, что всё тобою сказанное в точности соответствует твоей мысли, т. е. всегда говорить, что реально есть, видеть воплощаемые в мысли образы. Ибо слово есть материальное выражение мыслеобразов. Другое дело, что часто мы сами не можем понять свои мысли. Слово не является чем-то самостоятельным. И если ты говоришь так, что тебя не поймешь, то это значит, что именно так ты и мыслишь. Все эти сбои мышления вызваны тем, что тебе словно бы натолкали в голову битого кирпича, из которого не построишь целостного здания.

Итак, наша задача — научиться видеть свои мысли, а точнее, видеть стоящие за ними образы. Итак три пункта «рецепта написания статей».

1) Научиться видеть то, что ты хочешь сказать или иначе видеть образ, который ты хочешь воплотить в слове, что далеко непросто.

2) Научиться видеть, совпадает или не совпадает сказанное тобой с тем, что было задумано.

Часто чувствуя, что мы не в состоянии высказать что-либо как надо, мы всё же бываем не в силах остановиться и сопоставить то, что мы хотели сказать, с тем, что получилось на самом деле. Вместо этого мы продолжаем говорить и говорить, пока не убедим собеседника в том, что знаем, что мы хотели сказать. (И что ему надо сделать то, чего мы хотим).

Итак, задача заключается в том, чтобы, заметив ошибку, остановиться, сказав себе: «Стоп. Что-то у меня явно не получилось и сейчас мне важнее всего понять, что именно у меня не сварилось», нежели проскочить дальше и заставить кого-то что-то сделать. Разумеется, мы всегда способны прорваться сквозь собственную невнятность, чтобы управлять окружающими. Однако подобное общение совершенно неэкономично. Мы и так всю жизнь управляем другими, передавая им те или иные образы. И всегда неточно. Дело доходит до того, что хотя мы говорим вроде очень умно и красиво, собеседник нас не понимает.

Поэтому, сказав собеседнику что-либо, вообще-то неплохо его спросить: «Ты меня понял?» И не делаем мы этого потому, что точно знаем: посыпятся вопросы. А вот этого нельзя допускать, пусть делает, не задавая вопросов. Вот он обычно и делает, не задавая вопросов. И так у нас и сделали всю нашу страну. Какие команды — такие и действия. Не делать того, что сказали нельзя — убьют, а потому делаем без вопросов, как поняли. А поняли как в армейском анекдоте.

Сержант: «Рядовой, почему у вас сапоги не чищены?»

Рядовой: «А это, товарищ сержант, вас не касается!»

Сержант: «Что ты сказал?»

Рядовой: «Так гуталина же нет, товарищ сержант».

Сержант: «Это меня не касается.»

Рядовой: «Так я же так вам и сказал, товарищ сержант».


Итак, понять, что высказанный тобой образ не совпадает с задуманным, значит увидеть это воочию. Как это сделать? Для этого надо честно себе сказать: я очень неэкономичен в общении, мне стоит поработать над созданием более экономичной системы общения с окружающими (и соответственно, для управления ими). Стоит потратить время на то, чтобы беседуя с кем-либо, вовремя останавливаться, заметив, что сбился с мысли и спрашивать у собеседника, всё ли ему понятно. Беседуя с троповыми следует прямо просить их помощи в этом. Ибо, идти дальше в работе над собой можно лишь поняв, что именно тебя сбило.

3) Надо также научиться видеть, в чём именно заключается несовпадение образов, т. е. не просто увидеть неточность, но пойти ещё дальше. Выяснить, как именно, в чём именно ты неточен. Вслед за чем следует уже выявление причин (кресение). Дав имя проблеме или стоящему за ней духу, ты становишься её хозяином. При этом ты как бы её спрашиваешь: «Как ты ко мне пришла? Откуда ты взялась? Почему ты у меня именно такая?» Иными словами, стараешься узнать, что это: одержимость или залом ума (наработанный мышлением).

Итак, это может быть либо одержимость (на уровне сумасшествия) или «наброды ума», т. е. некий механизм, наработанный тобой при принятии решений. У многих часто отмечается при этом также некое возрастное несоответствие в манере разговора и общения. При этом человек высказывается, вроде бы пребывая в разуме, однако чувствуется: что-то не то. Дело заключается в том, что этот механизм был вами выработан ещё в детские годы, хотя вы и пользуетесь им до сих пор.

В процессе обучения основной объём знаний набирается нами в период от рождения до 2–3 лет. Именно в это время мы познаём мир через своё тело, и в этот период обучение отличается огромной интенсивностью, после чего она постепенно уменьшается, и мы начинаем впускать в себя всё меньше и меньше нового.

Когда маленький человек задумывается над тем, как ему жить, самым мощным его инструментом является мышление стиха или телесное мышление. Оно даже более сильно, чем основная лествица (месть, ненависть, неуязвимость, сила, договора, управление), хотя на поверхности действует вроде бы именно та. Но, скажем, мышление боли всё равно действует сильнее и правильнее.

Итак, что же самое главное в нашем образе, и как мы можем определить, что он не целен, неполноценен, не совпадает с задуманным нами. Главное при этом понять, что истинно цельный образ всегда имеет две составляющие: 1) задача и 2) её решение, т. е. вопрос и ответ. Ибо есть мир, который тебе приходится преодолевать и есть ты, идущий сквозь этот мир. Иначе говоря, образ, который ты стараешься донести, всегда содержит две части: мир, как задуманное для тебя препятствие и твой образ его (препятствия) преодоления. Любой твой сказ, каким бы он ни был, есть всегда ответ за некую задачу, загадку, вопрос. Или, одна его часть вопрос (что ты хочешь сказать), а вторая — мера соответствия ему (сказал ли ты то, что хотел).

Сейчас мы поставим перед собой конкретную задачу: как узнавать настоятеля? При этом отвечать вам надо так, как отвечают на вопрос новичка, ничего об этом не знающего.

Итак, вы говорите о настоятеле, прежде всего, как о содержащемся в вашей памяти образе другого. Как же его узнавать? Сейчас, когда вы будете показывать это на писанке, вы будете это делать, читая ответ с этого места.

Сам вопрос уже содержит в себе все шаги, необходимые для его решения. Дедки разбирались со мной при этом очень жёстко: доводили меня до состояния вопроса, но не отвечали. Почему? Да потому, что если человек дошёл до постановки вопроса, то ответ ему уже собственно не нужен. Вопрошать, пребывать в состоянии вопроса — этого вполне достаточно. В самом деле, если ты дошёл до вопроса, то ты уже имеешь половину искомого, имеешь мир, а остальное наберётся туда само. Иными словами, стоит только задать вопрос, как ответ наберётся туда сам, по принципу дополнительности, как бы заполняя созданную им сферу. Правда, заполнить её следует не словами, но жизнью.

Итак, вы сейчас будете читать и смотреть, является ли ваш ответ цельным. И по нему будете как бы восстанавливать свой вопрос. Вопрос находится внутри вас в виде известного вам образа, который вы хотели бы донести до окружающих в виде ответа. И по своему ответу вы будете выявлять, насколько хорошо вы увидели свой внутренний образ.

… Тут естественно не обойдется без сбоев или коз, что вызывает необходимость в кресении. Однако сейчас мы будем заниматься только передачей образа. Разумеется, на практике у вас будет множество ошибок, но одновременно возникнет понимание того, чем задуманный вами образ отличается от переданного, каковы недочеты в задуманном и в реализованном образах и т. п. Но, в принципе, вы должны понять, как можно увидеть неправильность писанки в процессе разматывания «самоката».

"Нить самоката" бывает уложена очень сложно и путано, с многочисленными напряжениями. Наша задача заключается в том, чтобы пройти нить самоката так, чтобы избежать перескоков в местах её пересечения с самой собой. Подобное пересечение называется коза (образы козы принадлежат мышлению). И если нам неясно уже первое сказанное тобой предложение, то это означает его несоответствие созданному тобой внутри себя образу. Тому образу, который ты сейчас облекаешь в слова.

Кресение, писанка

Задача писанки — снять следы западков с тела. Эти следы называют Хари и являются мышечными напряжениями.

Осознавание западков происходит в уме, и могло бы на бумагу совсем не выноситься. Но вот мышечные напряжения без небольшого, но достаточного движения не убрать.

Крупные напряжения снимаются на движениях даже во время писанки. А вот хари, мелочь, тонкие слои напряженного (пряжи) можно снять через движения руки — на бумаге ли, по воде.

Писанка — Кресение

г. Серов, март, 1996 год

Как же на практике прийти к пониманию того, что же такое “одна личина”, или “одна лучина”? Принцип простой, что в беседе, что в писанке — вы должны задаться одним, может, двумя вопросами:

— Как дела? — Нормально.

— Ты это хотел сказать? — Не совсем.

— Так, что же ты хотел сказать?

— Ты сказал то, что хотел сказать?

Возьмите свои писанки и прочитайте свою первую фразу, а теперь задайте себе вопрос:

— Высказал ли я в ней то, что хотел сказать?

— Если нет, то, что же я хотел сказать?

Напишите новую фразу вместо этой. Теперь прочитайте ее и задайте вопрос:

— Высказал ли я в ней то, что хотел сказать?

— Так, что же я хотел высказать?

В следующей строчке напишите быстро, не задумываясь. И так несколько раз. А теперь возьмите свою первую писанку и прочитайте первые три предложения. Эти предложения у вас приблизились к тем.

Болван на писанке

Что делать, когда хочешь что-то сказать и не можешь, потому что переполнен противоречивыми мыслями? Например, когда хочешь оправдаться и одновременно понимаешь, что оправдываться вроде бы и не за что.

Здесь может помочь писанка по типу болвана — мы выписываем все мысли «за», а потом все мысли «против». И по каждой смотрим — справедлива ли она, принимаем ли мы ее на самом деле, отзывается ли она в нас как «правильная». Если да — оставляем ее, если нет — отбрасываем.

Психология bookap

После этого, увидев все эти противоречия в новом свете, снова выписываем свои мысли и снова взвешиваем каждую — все как на болване. И так до тех пор, пока не уйдет все лишнее, что переполняло нас противоречием. Тогда придет понимание и мы сможем спокойно и взвешенно сказать то, что в нас осталось.

В случае с нашим примером — высказать что тебя оправдывает и в чем тебе оправдываться не за что.