Часть Четвёртая: Мораль в нашем мире

Глава 18: Дарвин постигает религию


...

Демоны

Общая тема крупных религий — дьявольское искушение. Снова и снова мы видим, как злое существо в невинном облике стремится соблазнить людей на кажущийся незначительным, но, в конечном счёте, имеющий важное значение проступок. В Библии и Коране есть Сатана. В буддистских священных текстах есть искуситель Мара, коварно пускающий в действие своих дочерей, Рати (Желание) и Рагу (Удовольствие).

Демоническое искушение не может рассматриваться как подобие специфической научной доктрины, но оно хорошо отражает динамику приобретения привычек: медленно, но верно. Например, естественный отбор «хочет», чтобы мужчины имели секс с бесконечным рядом женщин. И реализует эту цель серией хитрых приманок, которая может начинаться, скажем, с простых размышлений о внебрачном сексе, которые затем становятся более сильными и, в конечном счёте, непреодолимыми. Дональд Симонс заметил, что "высказывание Иисуса — "Всякий, глядящий на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своём" — означает, что он понял функцию мысли вызывать соответствующее поведение".

И это не совпадение, что демоны и торговцы наркотиками часто используют ту же самую линию проникновения ("Только попробуй немного, тебе будет хорошо") или то, что религиозные люди часто усматривают демонов в наркотиках. Ибо привыкание к любой цели, скажем, сексу или власти, — буквально захватывающий процесс, растущая зависимость от биологических химикалий, которые обеспечивают удовлетворение этим. Чем больше власти вы имеете, тем больше вам её хочется. И любое уменьшение её вызовет дурноту, даже если этот уменьшенный уровень когда-то вызвал у вас экстаз. (Нужно назвать одну привычку, которую естественный отбор никогда "не хотел" поощрять — наркоманию. Это чудо технологии — непредвиденное биохимическое вмешательство, подрыв системы поощрений. Предполагалось, что мы получаем острые ощущения старомодным способом — от успешно сделанной работы, еды, совокупления, победы над конкурентами и так далее).

Дьявольское искушение почти без стыков переходит в более глубокое понятие зла. Обе идеи — пагубное существо и пагубное искушение — претендуют на эмоциональную власть над духовными намерениями. Когда Будда призывает нас "выкапывать корень желаний" так, чтобы "Мара, искуситель, не мог побороть вас снова и снова", то предполагается, что мы закаляемся для последующих битв; это слова бойца. Предупреждения о том, что наркотики, секс или воинственный диктатор есть «зло», производят почти такой же эффект.

Концепция «зла» хотя и менее примитивна метафизически, чем, скажем, «демоны», но и ей нелегко найти соответствие в современном научном мировоззрении. Однако люди явно находят её полезной, и причина этого в том, что она метафорически удачна. В самом деле, вот сила, вводящая нас в соблазны различных удовольствий, которые пребывают (или, во всяком случае, пребывали) в мусорном ведре наших генетическом интересов, не приносят нам долгосрочного счастья и могут вызвать большие страдания у других. Можно называть эту силу призраком естественного отбора. Конкретнее это можно было бы называть нашими генами (по крайней мере, некоторыми). Если практически удобнее использовать слово «зло», то почему бы этого не делать.

Когда Будда побуждает нас выкапывать "корень желаний", то он не обязательно рекомендует воздержание. Конечно, во многих религиях идёт разговор о воздержании от различных вещей, и, конечно, воздержание — один из способов блокировки увлечения каким-то пороком. Но Будда не так акцентируется на чёрном списке запретов, как на аскетизме вообще, взращивании безразличия к материальным бонусам и чувственному удовольствию: "Вырубьте весь лес желаний, не только одно дерево"!

Это фундаментальное противостояние человеческой природе в той или иной мере поощряется другими религиями. В Нагорной Проповеди Иисус сказал: "Не ищите царства Божия на земле" и "не посвящайте ваши думы о жизни еде, питью и одежде". Индуистские священные писания, как и буддизм, задерживаются и дольше, и явственней на отдалении от царства удовольствия. Тот человек духовно зрел, кто "отказывается от желаний", кто "потерял желание радостей", кто, "подобно черепахе, втягивающей свои члены со всех сторон, отдёргивает свои чувства от объектов желаний". Следовательно, идеальный человек (как это изображено в Бхагават Гите) — человек дисциплины, действующий без волнения о плодах его действий, человек, которого не трогает похвала и критика. Этот образ вдохновил Ганди на стойкость к отсутствию "надежды на успех или страху неудачи".

Нет ничего поразительного в том, что индуизм и буддизм так перекликаются. Будда был урождённый индус. Но он пронёс тему чувственного безразличия дальше, доведя её до суровой максимы (жизнь унизительна!), которую он поместил в центр своей философии. Если вы смиряетесь с неотъемлемым несчастьем жизни и следуете учению Будды, то, как ни странно, найдёте счастье.

Во всех этих нападках на чувства есть великая мудрость. Дело не только в возникающей зависимости от удовольствий, но и в их эфемерности. В конце концов, сущность зависимости в том, что удовольствия имеют тенденцию, будоража мозг, доходить до безрассудства в жажде большего. Мысль о том, что вот только ещё один доллар, ещё один флирт, еще одна ступень карьеры дадут нам пресыщение, отражает неправильное понимание человеческой природы, непонимание, которое даже входит в человеческую природу, мы сделаны так, чтобы чувствовать, что будто именно следующая цель принесет нам счастье, а счастье сделано так, чтобы испариться вскоре после того, как мы его достигаем. Естественный отбор способен на чёрный юмор, он ведёт нас по цепочке обещаний и затем всё время говорит: "Я пошутил". Как сказано в Библии по этому поводу: "Человек трудится ради своего рта, и всё же его аппетит не насыщен". Интересно, что, прожив всю жизнь, мы в действительности можем этого и не понять.

Мудрецы советуют отказаться играть в эту игру, но это, ни много, ни мало, подстрекательство к бунту, восстанию против нашего творца! Удовольствия — кнут,100 который естественный отбор использует, чтобы управлять нами, чтобы держать рабами его извращённой системы ценностей. Культивировать какое-то безразличие к ним — один из путей к освобождению. Мало кто из нас может утверждать, что прошёл по этому пути сколько-то далеко, однако распространённость этого библейского совета предполагает, что с каким-то успехом и на какое-то расстояние этот путь проходим.


100 скорее уж пряник — А.П.


Существует и более циничное объяснение распространённости этого совета, как некий способ примирить бедных людей с их участью. Дескать, нужно убедить их, что материальные удовольствия не так хороши, как кажется. Увещевания в пользу отречения от страстей могут быть просто инструментом социального контроля и даже притеснения. Той же цели служит обещание Иисуса, что в загробной жизни "первый станет последним, а последний — первым". Это несколько похоже на способ вербовки людей низкого статуса в его растущую армию, вербовки, которая может приносить им убытки, поскольку они прекращают борьбу за мирской успех. Религия с этой точки зрения всегда была опиумом для народа.

Возможно, это так. Но остаётся истинной эфемерность удовольствий, постоянное стремление к ним — ненадёжный источник счастья (что отметил не только Сэмюэль Смайлс, но Джон Стюарт Милль), но мы устроены так, что нам нелегко осознать этот факт, и причины такого устройства ясны в свете новой дарвиновской парадигмы.

В древних священных писаниях есть разбросанные намёки на понимание того, что погоня за удовольствиями, богатством, статусом — это рабство самообмана. Бхагават Гита учит, что люди, "увлечённые удовольствиями и властью", являются "интеллектуально обделёнными". Жаждать плодов поступков всё равно, что жить в "джунглях иллюзий". Будда сказал, что "лучшее из достоинств — бесстрастность, лучший из людей — тот, кто имеет глаза, чтобы видеть". В Экклезиасте написано: "Лучше взгляд глаз, чем блуждание страстей".

Некоторые из этих высказываний в современном контексте неоднозначны, но без сомнения в них есть ясность, с которой мудрецы видели это специфическое человеческое заблуждение: базовая мораль предубеждена в свою пользу. Идея повторяется в учении Иисуса: "Кто из вас безгрешен, пусть первый бросит в меня камень"; "Сначала вынь бревно из своего глаза и тогда ты ясно увидишь соломинку в глазу своего брата". Будда излагает это в более простым языком: "Ошибку другого заметить легко, свою же почувствовать трудно".

Будда в особенности видел, что много заблуждений произрастают из человеческой склонности к самовозвеличиванию. Предостерегая своих последователей от догматических перебранок, он сказал:

Найдётся доказательство ощущений
и действий, вдохновляющих на такое презрение
к другим и такую самодовольную
убеждённость в своей правоте,
что все его соперники
— "жалкие, безмозглые дураки".


Это улавливание естественной искажённости нашего взгляда на людей связано с призывами к братской любви. Предпосылки этих призывов в том, что мы крайне склонны не одаривать каждого милосердием, ограничиваясь в этом смысле нашей семьёй и своей собственной персоной. В самом деле, если б у нас не было такой сильной наклонности, и мы бы не подпирали этот наклон всей имеющейся в нашем распоряжении моральной и интеллектуальной убеждённостью, нам не нужно было бы тогда затевать целую новую религию, чтобы исправить этот перекос.

Отказ от чувственных удовольствий также связан с братской любовью. Великодушные и уважительные действия ненадёжны, если вы, так или иначе, не уклоняетесь от естественной человеческой заботы о собственном «Я». В общем и целом, многие части религиозной мысли — это довольно последовательная программа максимизации ненулевой суммы.