ЗА ШИРМОЙ НАУКИ

ПАРАПСИХОЛОГИЯ НАЧИНАЕТСЯ


...

3

В 1917 году сотрудник академика Шарля Рише по «институту метапсихики» в Париже Луи Буарак предложил объединить все сверхнормальные (как он выразился) явления под крышей «новой науки» — парапсихологии. Приставка «пара» означает по-гречески «около», «вне», «за пределами». Парапсихология, следовательно, желала иметь дело с явлениями, которые находятся за пределами нормальной работы человеческого мозга. Но для этого, казалось бы, не стоило придумывать новой науки и нового названия. Ибо то, что выходит за рамки здоровой психики (и нормального поведения), — а именно бред, галлюцинации, иллюзии, а также эффекты внушения и самовнушения, обмана и самообмана, — давно уже находятся в ведении психиатров и невропатологов (а также юристов). Одержимых подобными «явлениями» надо в одних случаях лечить, а в других — терпеливо воспитывать и объяснять им сущность суеверий и обмана (сознательного или бессознательного), жертвами которых они оказались.

Психиатрам и в самом деле, как мы увидим дальше, пришлось немало потрудиться, помогая приводить в порядок расстроенное душевное здоровье некоторых энтузиастов парапсихологии и ее клиентов.

Но, может быть, изобретатели «новой науки» смогли действительно предложить человечеству что-нибудь новое? Что сделали они помимо того, что обогатили и дополнили ту смесь первобытных суеверий, шарлатанства и легковерия, которую практиковали их предшественники? Прежде всего, из кого составились кадры первых парапсихологов? И какова была, так сказать, тематика их «исследований»?

Да все те же деятели «психических» обществ и все та же тематика, с которой читатель познакомился в предыдущих главах.

Разница, впрочем, была в том, что одни деятели успели оставить этот бренный мир, и их сменили другие. И вместо, например, приказавших долго жить медиумов Юма, Слэйда, Бредифа на небосклоне парапсихологии засияла новая звезда — итальянка Евзапия Палладино.

Ее «открыл» известный нам спирит и профессор Римского университета Чезаре Ломброзо. Но к моменту их знакомства Палладино прошла уже полный «курс», парапсихической подготовки и житейской мудрости у бродячего артиста-иллюзиониста Джакомо Карлуччи. «Ученые, — любил говорить Карлуччи, — все равно что дети!» (Такое мнение он высказал корреспонденту итальянской газеты «Коррьере делла сера».) «В их лабораториях они привыкли верить своим глазам и ушам и принимать за чистую монету все, что показывают их приборы. Так что мы, фокусники, считаем их самыми приятными для нас зрителями»…

Подобную же мысль высказывали неоднократно наши известные мастера иллюзионного искусства — отец и сын Кио.

Мысль убедительная! И, может быть, раньше всех понял это великий знаток человеческих умов и сердец Вильям Шекспир, когда писал (в комедии «Бесплодные усилия любви»):

Никем нельзя так прочно завладеть,
Как мудрецом, решившим поглупеть.
Ведь глупость, порожденная умом,
Опору для себя находит в нем,
И разум, отшлифованный ученьем,
Глупцам ученым служит украшеньем!

(Перевод Ю. Корнеева).

Нельзя сказать, при всем том, чтобы научная карьера синьоры Палладино складывалась совсем гладко: если один фокусник выпустил ее в большое плавание, то другой не пожелал терпеть надувательства и обмана. В декабре 1909 года, находясь в Америке (где ей платили по 125 долларов за сеанс), Евзапия Палладино была поймана на плутовстве. Ее разоблачил артист-иллюзионист Джон Финн. «Мы, фокусники, — пояснил он, — честно зарабатываем свой хлеб, развлекая публику нашими трюками. Парапсихические же «гении» пользуются трюками, чтобы обманывать людей, внушая им веру в сверхъестественное (и наживаясь при этом, конечно)»! Палладино публично обвинили в жульничестве. Ей угрожала скамья подсудимых. Но, если не считать этой небольшой мелочи, парапсихология до сих пор числит ее «эксперименты» в своем золотом фонде (как можно убедиться, заглянув в объемистый трактат английского телепата Ч. Макрири «Наука, философия и ЭСП», выпущенный в Лондоне в 1967 году.).

С Палладино «работали», кроме руководившего ею Шарля Рише, такие видные деятели, как парижский философ Анри Бергсон, немецкий профессор психологии Шренк-Нотцинг, психиатр Пьер Жанэ и другие лица с высоким положением в науке. Они наблюдали, например, как из рукава одного из участников сеанса «вдруг медленно выросла ветка с цветком розы». В их присутствии неизвестные духи расписывались на чистом листе бумаги, выделяли «эктоплазму» и вообще проделывали все то, что — еще за полвека до изобретения парапсихологии — получалось неплохо у медиумов предыдущих поколений.

«Парапсихическая энергия», излучаемая спящей синьорой Палладино, позволяла ей, кроме того, поднимать — руки у нее были связаны — стол весом в 22 фунта на высоту 5 футов (и одновременно терять в собственном весе до 15 фунтов!).

Поучительны в этом эпизоде (как и в других подобных), как всегда, не сами похождения плутов и психопатов. Поучительна роль, которую играли здесь люди науки.

Дадим слово А. В. Луначарскому, оставившему запись своей беседы с Полем Ланжевеном. (Ланжевен — знаменитый французский физик, друг Советской страны и один из крупнейших представителей материалистического естествознания нашего века). Беседа происходила в Париже, куда нарком прибыл с визитом в 1926 году.

«Ланжевен, — читаем в воспоминаниях Луначарского, — залился добродушным смехом.

«А Рише! — воскликнул он. — Ведь когда читаешь его научные труды, и в голову не придет, что он может принимать на веру все бессмысленнейшие опыты медиумов… Это наводит меня на серьезные мысли относительно науки вообще. Там, где дело соприкасается с остатками религии, или жаждой верить в бессмертие, или вообще с какой-нибудь сильной страстью или сильным интересом, объективность гнется и деформируется. И ум под влиянием чувства начинает измышлять хитросплетения и даже заставляет изменять нам самые органы ощущения… Расскажу вам анекдот из моей практики. Несколько ученых, в том числе и я, решили проверить «чудеса» Палладино. Для меня было ясно, что она каким-то фокусом освобождала одну руку и «работала». На следующий день я распорядился тайно вымазать все вещи клеем. И вдруг Евзапия пришла в величайшее волнение, стала ругаться как извозчик и выскочила из залы. Зажгли свет. Рише приходит и заявляет: «Не знаю, что с Евзапией, она потрясена и утверждает, что временно потеряла свою силу». Смеясь, я показываю ему на многочисленные следы пальцев Евзапии на столе, намазанном клеем… Как же отнесся к этому Рише? Он сказал: «Это интересно. Очевидно, клейкие вещества имеют какое-то дурное влияние на медиумическую силу…»40


40 Л. В. Луначарский. На Западе. Госиздат, 1927.