ЧАСТЬ IV

Психология младенца

Основные проблемы изучения ребенка первого года жизни в зарубежной психологии[15]


...

II. Проблема влияния раннего опыта

Главный вопрос, который вот уже 80 лет стоит на повестке дня психологии младенчества, – это вопрос о значении событий, совершающихся на первом году жизни, для последующего психического развития человека, или проблема роли раннего опыта.

Существует старый афоризм: «Мальчик — это отец мужчин». Никто не верил в него больше, чем З. Фрейд. По мнению создателя психоаналитического направления, события раннего периода жизни играют решающую роль в формировании зрелой личности. Младенец необычайно впечатлителен, – полагал Фрейд, – и податлив словно воск; первые столкновения с миром глубоко отпечатываются в нем и хранятся всю последующую жизнь. Но дело не только и даже не столько в пассивной впечатлительности психики младенца: Фрейд утверждал, что духовная жизнь младенца сложна, насыщена волнующими событиями, прямо проецирующимися в личность будущего взрослого человека. Согласно его теории, ребенок проходит ряд последовательных фаз развертывания либидо (оральную, анальную, генитальную), на которых обнаруживает особую чувствительность к определенным видам воздействий. Так, на первом году жизни младенец проходит оральную фазу развития либидо, осуществляющуюся в связи с сосанием, заглатыванием, кусанием. При дефиците этой фазы у взрослых обнаруживается «оральный характер», отличающийся повышенной зависимостью от других людей, пассивностью и «ротовыми привычками». Дж. Данн связывает «оральный характер» взрослых (обусловленный депривацией на младенческой стадии психосексуального развития, когда интересы младенца сосредоточены на сосании и ощупывании ртом) с пессимизмом, склонностью к депрессии и даже такими качествами, как «требовательность, садизм и агрессивность» (С. 49).

Аналогичным образом дефектное прохождение анальной стадии развертывания либидо рассматривается как причина становления «анального характера» со склонностью к порядку, скупостью и упрямством (Шаффер, 1977. С. 15). Так, личность взрослого прямо выводится из того, как канализировались физиологические потребности младенца. Важнейшими детерминантами формирования личности взрослого, по Фрейду, оказываются тип вскармливания (грудное или с помощью рожка), режим кормления, возраст и внезапность отнятия ребенка от груди, строгость требований к соблюдению навыков опрятности. Он не ратовал за одно только самое мягкое отношение к ребенку, считая, подобно Р. Спицу (1967), полезной и известную долю фрустрации, но настаивал на фатальной роли переживаний младенца в первые месяцы его жизни.

Свои утверждения З. Фрейд прямо не доказывал, а ограничивался в лучшем случае ссылками на клинические случаи (младенческий опыт своих пациентов он восстанавливал ретроспективно и по косвенным источникам). Но в 30–40–е гг. было выполнено великое множество работ на животных и детях, направленных на проверку влияния процедур кормления и гигиенического ухода на последующее психическое развитие детей. Помимо сторонников психоаналитического направления в этой исследовательской работе приняли широкое участие и приверженцы поведенческой психологии Содержательный обзор указанных работ можно найти в статье Бетти Колдуэлл (1964), а их анализ — в книге Р. Шаффера (1977).

Общее заключение авторов состоит в том, что представление Фрейда о значении ранних форм ухода за младенцами для последующего психического развития не подтверждается.

Серьезные размышления приводят к выводу, что роль раннего опыта вообще очень трудно доказать даже чисто методически: ведь между младенчеством и взрослостью лежат долгие годы, заполненные разнообразными событиями, которые нельзя сбрасывать со счетов. Лишь в лабораторных опытах на животных можно прямо сопоставить начало жизни и зрелость. И в таких опытах влияние раннего опыта действительно обнаруживается. Наблюдения же за детьми никак не подтверждают наличие подобного стойкого и непреодолимого влияния. Скорее как раз наоборот. Опыты Уэйна Денниса (1973) свидетельствуют о том, что недостаток впечатлений на первом году жизни не мешает позднее детям быстро продвигаться вперед, когда их помещают в благоприятные условия: усыновляют в семьи или переводят в новое детское учреждение с обогащенной средой и более интенсивным воспитанием. Аналогичные факты установили также Дж. Каган и Р. Клейн (1973), проводившие исследования в Гватемале. Даже очень сильное отставание в первые год–два, вызванное традиционным отношением индейцев к своим младенцам, не помешало их быстрой компенсации в более старшем возрасте, когда детей, как обычно, подключили к хозяйственным делам взрослых. Р. Шаффер сообщает также, что хорошее раннее развитие, обеспеченное благоприятными условиями, может «истаять без следа», если не получит закрепления в последующие годы (1977).

Признание фатальной роли раннего опыта многие авторы связывают с концепцией критических периодов, с представлением о сензитивности и с близкими этологическими понятиями, вроде, например, запечатления («импринтинга», Амброуз, 1961), приложимость которых к младенцам не доказана. Они выступают против утверждения, будто ранние события оказывают столь большое влияние, что нет нужды принимать в расчет что–либо еще. По–видимому, – считает Р. Шаффер, – этот взгляд слишком упрощен. Малыш не становится другим взрослым, – пишет этот автор, – из–за того, что его кормили не грудью, а из рожка или рано отняли от груди (1977. С. 29). Имеющиеся факты скорее свидетельствуют о том, что изолированные происшествия редко, а может быть, и никогда не оставляют постоянных следов, какими бы они ни были травмирующими и ранними (С. 23). Подобный вывод вселяет оптимизм, поскольку не обесценивает последующий, более поздний опыт воспитания и обучения.

Таким образом, первый раунд экспериментальной верификации роли раннего опыта окончился не в пользу концепции З. Фрейда: процедуры кормления и грубые различия в способах физического ухода за младенцем, по–видимому, не оказывают существенного влияния на формирование личности взрослого человека, в какого тот превращается. Да и иные события в раннем опыте не играют фатальной роли.

Но психоаналитическая концепция не сводится к истолкованию психического развития как развертывания этапов психосексуального процесса: она, пожалуй, впервые в истории психологии связала генезис психики ребенка и его взаимоотношения с окружающими людьми. Особое значение в психоаналитической теории приобрела фигура матери.