Раздел VII. ДУХОВНОЕ БЫТИЕ ЛИЧНОСТИ

Основные темы и понятия раздела

• Смысл жизни как психическая реальность.

• Духовные способности.

• Духовные состояния.

• Духовность и душевность.

• Личность и нравственность.

Устои нравственной жизни и деятельности[76]. Н. Я. Грот

Все предполагаемые религией, философией и позитивной наукой устои нравственного поведения: любовь к Богу и к ближнему, вера в правду и совершенство, надежда на вечное блаженство и страх вечной кары, с одной стороны; сострадание и жалость, стремление к счастью и идея нравственного долга; наконец, чувство самосохранения и родовой инстинкт, идеи пользы и общего блага — все это факты душевной жизни субъекта, состояния и свойства нашего внутреннего «я». ‹…›

Предметом настоящей речи и будет попытка вновь поближе разобраться в вопросе, в каких же сторонах человеческой природы надо искать истинных устоев нравственной жизни и деятельности человека… Задачею нашей будет — попытаться дать новое освещение этической проблеме «об основаниях нравственного поведения» на почве психологической, а основным мотивом для пересмотра вопроса является сомнение в удовлетворительности его решения учениями современной утилитарной и эвдемонистической морали — морали пользы и счастья.

Основная точка зрения этой морали состоит в том, что в конце концов источником нравственной деятельности является стремление человека к счастью, хотя бы самому высокому и благородному, вытекающему из поступков любви и сострадания, из усиленной работы умственной, духовной, – причем идея пользы есть только объективное выражение для субъективной идеи счастья. ‹…›

Вопрос в том, к счастью ли, хотя бы не нашему, а только чужому, направляется так называемая нравственная наша деятельность «во имя долга?»[77]. И это мы узнаем лучше всего из анализа тех нравственных поступков, в которых мы непосредственно соприкасаемся с другими существами и отдаем им себя в жертву, – из поступков, внушенных любовью, жалостью, состраданием.

Самый яркий образчик таких поступков — это деятельность матери и вообще родителей по отношению к детям: здесь всего менее можно сомневаться в искренности мотивов любви и жалости. Мать нежно и с самоотвержением любит своих детей, кормит их, холит, воспитывает, учит. Нет сомнения, что она, как мать, часть которой они составляли, искренне, хотя и эгоистически, желает счастья своим детям, но можно ли утверждать, что нравственная точка зрения ее в этой деятельности должна состоять в том, чтобы доставить детям немедленно или в будущем наибольшее возможное счастье?. Истинно любящая и разумная мать стремится сделать детей хорошими, а не довести их до счастья, которое и не в ее руках, и хорошую мать не остановит в ее работе мысль, что ее дети будут несчастны: лишь бы они были разумными нравственными существами. Добрая мать, хотя и с рыданиями, посылает взрослого сына на трудный подвиг, где его, может быть, встретит смерть. ‹…›

Какой же общий положительный признак и внутренний смысл можно найти в нравственных поступках, внушаемых любовью и состраданием, если они не направлены к счастью других существ? Во всех них мы замечаем одну несомненную черту: они непосредственно и прежде всего клонятся к сохранению и спасению жизни других существ, независимо от вопроса о их счастьи, причем нравственный поступок, по общему убеждению, становится тем более нравственным, чем более — ради спасения и сохранения чужой жизни — ставится на карту собственная жизнь любящего и жалеющего. ‹…›

…Непосредственная задача каждой личности — создать или поддержать, сохранить или спасти возможно больше других жизней, хотя бы с пожертвованием своей собственной единичной жизнью. ‹…›

Какая же психическая сила лежит в основе этой мировой любви? Как назвать ее? Очевидно, в каждом индивидуальном живом существе есть, рядом с индивидуальной волей к жизни, общая мировая воля к жизни — «всеобщая душа», как говорили древние. Как бы мы ее ни назвали — мировой волей, сверхиндивидуальной душой или духом, инстинктом самосохранения мира, или творческим началом, созидающим жизнь, – все равно. Эта сила в нас есть, это — реальная сила, подлинный деятель и фактор нашего нравственного поведения. Условимся пока называть ее «мировой волей к жизни» и рассмотрим теперь ее главные признаки и проявления.

Одна основная черта этой силы, этого деятеля, как мы видели, есть наклонность ее к творчеству, к творческому созиданию и поддержанию жизни вне индивидуума. Другая существенная черта — это ее враждебность индивидуальной воле к жизни, эгоизму, самосохранению. Но можно ли допустить в человеке две воли, две силы жизни? Конечно, нет. Очевидно, одна должна составлять часть и проявление другой, но не большая меньшей, а меньшая большей. Несомненно, что индивидуальная воля к жизни есть только частное проявление и частная форма «мировой воли к жизни», созидающей и поддерживающей множество жизней через индивидуума, но вне его. ‹…›

Счастья конкретных существ, т. е. отдельных людей, никто при этом (т. е. занимаясь научной, художественной, религиозной деятельностью. – Прим. сост.) не имеет в виду, ибо все эти деятели творческой воли, когда творят, не знают, кому и когда пригодятся их дела и дадут ли они людям счастье или нет. Не думали служить счастью человеческому ни Шекспир, ни Гёте, ни Пушкин, ни Джордано Бруно, Декарт или Кант; ни Коперник, Ньютон и Дарвин, ни апостол Иоанн, ни Будда и Лютер. Одни служили красоте, другие искали правды, истины, блага. Возможные практические последствия высоких подвигов, во имя идеала, обыкновенно лежат вне сферы кругозора творческих гениев и нравственных проповедников.

Но если мировая творческая воля, направленная к созиданию и упрочению жизни, проявляется и во всяком бескорыстном, духовно-идейном созидании, то именно в нем мы замечаем ясно признак, который не открывается непосредственно в делах любви и сострадания, в творении и спасении жизни отдельных существ. В идейном творчестве тоже замечается стремление к бесконечной полноте и совершенству воплощений творческой воли к жизни, отчего художник, ученый, философ творит до конца, пока есть силы, вечно недовольный прежде созданным; но вопрос идет по большей части о созидании и поддержании жизни высшей на счет низшей, жизни духовной на счет материальной. К этому направляется не только творчество религиозное и художественное, но и философское и научное. Религия прямо ставит задачу — спасти душу, духовную жизнь человека; искусство, воплощая красоту, ведет к подъему в человеке лучших его чувств и стремлений; философия ищет идеала мудрости и внутренней гармонии личности; наука проповедует эволюцию и, жертвуя животным ради человека, ищет разъяснения и способов укрепления в последнем его высших, человеческих свойств.

Во всех ближних мы главным образом любим и оберегаем их духовную личность, их психическую жизнь.

Отсюда выясняется новый положительный признак той «мировой творческой воли», которая в нас живет и влечет нас к созиданию мировой жизни в ущерб нашей собственной. Это не просто «творческая воля к жизни», к механическому ее умножению и сохранению, а «неудержимое стремление к созиданию, развитию и увековечению жизни духовной, высшей психической жизни в мире» — это, другими словами, стремление к одухотворению мира, к духовному его совершенствованию.

И для того, чтобы в этом окончательно убедиться, мы коснемся третьей и последней области поступков, признаваемых несомненно нравственными, – тех действий, которые касаются так называемой личной нравственности и внушаются нам чувствами чести и нравственного достоинства.

К чему направлены нравственные предписания: не предаваться плотским излишествам, не лгать и не обманывать, не трусить и не малодушничать, не делать низостей и подлостей, не отчаиваться и не лишать себя жизни.

Все эти задачи имеют нравственный смысл лишь настолько, насколько направлены к обереганию, спасению и развитию в нас самих нашего «лучшего духовного я» — той самой творческой силы, созидающей и улучшающей жизнь в мире, которая лежит и в основании всей нашей общественно-нравственной работы. Ради этого начала своей высшей духовной деятельности мы готовы часто пожертвовать и своей животною индивидуальностью или умалить и ограничить ее проявления. И напрасно современные позитивисты смеются над всяческим аскетизмом: здоровый аскетизм есть именно путь к широкому развитию творческих сил человека — он освобождает духовные силы наши от гнета и цепей материальной жизни. Аскетизм, конечно, есть не цель, а только средство, но это — низшая ступень того же самоотречения и индивидуального самопожертвования, которые заставляют некоторых людей ради идеи отказываться от удовольствий, выгод, подвергаться осмеянию, поруганию, даже насилию — идти в темницы и на костры. Во всех этих случаях мы спасаем «свое духовное я» и умаляем или совершенно отдаем в жертву свою индивидуальную волю к жизни, свой эгоизм. ‹…›

Из всего изложенного выяснилось, что психологически главным устоем нравственной жизни и деятельности является в нас мировая воля к жизни духовной, мировой инстинкт самосохранения жизни духовной, психической, высшей. Главных четыре положительных признака этой мировой воли, которая внушает личности человека ее нравственное поведение, как мы видели, следующие: 1) это — сила, созидающая, оберегающая и спасающая жизнь вне индивидуума — в мире, 2) это — сила, враждебная индивидуальной воле к жизни — эгоизму и животному инстинкту самосохранения, 3) это — сила, стремящаяся к бесконечной полноте и совершенству своих воплощений, реальных и идеальных, 4) это — сила, направленная преимущественно к созиданию и совершенствованию духовной, идеальной жизни мира. Поэтому ее можно определить как «мировой инстинкт, или волю духовного самосохранения и саморазвития», заложенный в природу всех его живых существ, но достигающий полноты самосознания только в человеке и проявляющийся в его нравственной жизни и деятельности.

В первой области — чувства — духовно-творческое начало обнаруживается чувствованиями любви, сострадания, жалости по отношению к другим живым существам — чувствамистыда, нравственного достоинства, чести; по отношению к собственной жизни личности — чувствами любви к правде, истине, красоте, добру или духовному совершенству вообще, по отношению к миру, как целому, а на высшей ступени — любовью к Богу, как высшему источнику или идеальному символу абсолютной правды, красоты и совершенства.

Психология bookap

Во второй области — мысли — то же начало проявляется в идеях самоотречения, самопожертвования и безусловного нравственного долга — долга создавать, оберегать, поддерживать, умножать и возвышать духовную жизнь мира в ущерб своей личной жизни.

Таковы главные устои нравственной жизни человека, находящиеся внутри его и сводящиеся к одному общему принципу — «мировой воли к жизни высшей духовной, которая есть и мировая любовь, и мировое сознание безусловного нравственного долга». Очевидно, личность человека не есть только его животно-психическая индивидуальность, а сочетание этой последней с мировым духовным началом, с божественною творческою силою, создавшею мир, и в этой последней находятся корни всей нашей нравственной жизни.