ПАРИЖ. ПОКЛОНЕНИЕ И ТРИУМФ


...

История Жильбера и Адриенны

Все началось весной 1774 года, когда офицер королевских мушкетеров Мари-Жозеф Жильбер Мотье маркиз де Лафайет женился на одной из красивейших девушек Франции Адриенне де Ноэль, дочери Франсуа Ноэля графа д'Айен. Жениху было шестнадцать, а невесте четырнадцать лет и пять месяцев. Браки между детьми были тогда обычным явлением и редко становились удачными. Союз Жильбера и Адриенны был исключением из правила. Молодые обожали друг друга. Рождение сына еще больше их сблизило.

Но любящий муж редко был рядом с женой. Его отряд стоял в Меце. И к тому же с весны 1776 года маркиз загорелся желанием уехать в Америку, посвятив Вашингтону свою шпагу и судьбу. С этой целью он прибыл в Лондон и оттуда написал своему тестю, сообщая об отъезде в Америку:

«Мне предоставился прекрасный случай проявить себя и изучить военное дело. Я стал офицером армии Соединенных Штатов Америки. Искренностью и преданностью делу свободы заслужил я их доверие. Со своей стороны, сделаю все, что в моих силах, для них, и их интересы станут однажды для меня важнее моих личных». Вот так Адриенна узнала, что ей придется долго жить вдали от мужа…

В мае 1777 года небольшой корабль «Виктория», вооруженный двумя плохонькими пушками, медленно шел по Атлантике. Судно покинуло испанский порт Пассаж и направлялось в Джорджтаун в Южной Каролине. Владелец корабля, молодой человек, которому еще не исполнилось и двадцати лет, пребывал в меланхолии. «Море так печально, — писал он своей жене, — надеюсь, наша печаль взаимна…» В то же время он должен был быть бесконечно счастлив: ему удалось, не без трудностей, осуществить свою мечту: отправиться сражаться на стороне инсургентов — восставших американцев, помогать им отстаивать свою свободу и независимость.

Итак, в начале мая 1777 года, закрывшись в своей каюте на «Виктории», в то самое время, когда его жена готовилась произвести на свет девочку, он написал ей письмо, которое смог отправить только через семь недель пути: «Защитник свободы, которую я идеализирую, свободный в выборе более других, как друг, я хочу предложить свои услуги этой республике. Ей я преподнесу только мою искренность и добрую волю — никаких амбиций, никакого личного интереса. Трудясь во имя моей славы, я работаю для их счастья. Я надеюсь, что ради меня Вы станете доброй американкой. Счастье Америки неразрывно связано со счастьем всего человечества. Америка станет уважаемым и надежным оплотом свободы. Прощай, ночная темнота не позволяет мне продолжить письмо, ибо я запретил всякий огонь на судне еще на несколько дней. Вы видите, как я осторожен! Прощайте же! Моим пером движет сердце, и мне не нужен свет, чтобы сказать, как я люблю Вас и буду любить вечно».

Жильбер сдержит свое слово. Его «дорогая Адриенна» и любовь к свободе будут всегда в его мыслях — до самой смерти. Что до молодой женщины — фигуры, оставшейся в тени истории, потому что слава мужа затмила ее, — она станет героиней и жертвой супружеской преданности и любви, что так восхищало в ней Месмера.

П ока супруг пожинал лавры славы, молодая маркиза жила в Оверни, занимаясь воспитанием дочери. Когда же «дорогой Жильбер» после двух лет разлуки вернулся на родину, он смог посвятить своей «дорогой Адриенне» всего лишь несколько дней. И уже вскоре, получив помощь от французского двора, Жильбер вновь отправляется пожинать лавры на полях сражений за независимость Америки. И вновь он покрыл себя славой, выигрывая одно сражение за другим. Взял знаменитый Йорктаунский редут — блестящая военная операция, которая вынудила англичан капитулировать.

Возвращение маркиза в 1781 году в Париж было апофеозом его славы! Людовик XVI произвел его в маршалы. И это в двадцать шесть лет! Мадам Лафайет присутствовала при этом. После церемонии Мария-Антуанетта сопроводила Адриенну в своей карете до особняка Ноэлей — жест, отмеченный всем Парижем.

Жильбер ненадолго задержался около жены — только чтобы наградить ее второй дочерью. И в третий раз он поднял паруса, отправляясь в Новый Свет, где был встречен почти как бог. Американский парламент советовался с ним, его жена и дети получили почетное гражданство Соединенных Штатов Америки.

По возвращении он едва поцеловал прекрасную Адриенну. Позже она писала, что была столь сильно привязана к мужу, что едва не теряла сознание, когда он входил в ее комнату, — столь сильны были ее чувства.

Маркиз решил ни много ни мало объехать все европейские государства, чтобы посеять там идеи свободы.

— Я знавал одного молодого человека, который проповедовал то же, что и вы, — сказал маркизу «большой Фридрих», прусский король. — Знаете, что с ним стало?

— Нет, сир.

— Так вот, его повесили!

Дальнейшая судьба Жильбера и Адриенны станет известна Месмеру по рассказам знакомых, уцелевших во время революционного террора.

Когда во Франции началась революция, Лафайет стал депутатом Национального собрания, командующим Национальной гвардией. Но преуспеет он на революционном поприще на родине намного меньше, чем в Америке. Его честность плохо сочеталась с политическими интригами. В результате перед ним встала дилемма — немедленное бегство или эшафот, то есть казнь на гильотине. (К тому времени изобретение доктора Гильотена было уже испытано на овцах в известном всему Парижу сарае, что находился в квартале Кордельеров. Гильотина была готова принять первые человеческие жертвы.)

В момент, когда Лафайет переходил границу, он был захвачен отрядом австрийской кавалерии и французских эмигрантов. Его сразу же узнали, он был пленен и посажен в тюрьму прусского городка Везель. Затем его перевели в Магдебург, где он провел в тюрьме ровно год.

Адриенна осталась на родине, где вскоре была арестована. Но еще до этого получила через американского посла несколько строк, начертанных на куске холста. Ее сердце забилось от волнения — она узнала почерк мужа. С трудом разобрала первые строки послания: «Я еще жив…»

После скитания по разным тюрьмам Лафайет оказался в Олмутце, одной из мрачнейших австрийских крепостей в Моравии. Его камера шириной три шага и длиной пять находилась в подземелье, без света и свежего воздуха. Адриенна содрогалась от ужаса, воображая своего «горячо и нежно любимого Жильбера» в этой страшной клоаке. Здесь 8 ноября 1794 года была предпринята попытка побега. Организовали его давние почитатели Лафайета — доктор медицины из Ганновера Эрих Больман (кстати, знакомый Месмера) и американский студент Хьюггер, сын майора, который первым встретил Лафайета на земле Америки в 1777 году. План был тщательно ими продуман. Но случилось непредвиденное. Во время схватки с охранником убежала одна из приготовленных двух лошадей. Лафайету передали оставшуюся лошадь, два пистолета и кошелек с золотыми дукатами. На прощание Больман успел только крикнуть: «Get to Hof! (Следуйте в Хоф!)». Лафайету же послышалось «Got off! (Бегите!)».

Ни о каком городе Хоф он слыхом не слыхивал и тем более не знал о дальнейших планах организаторов побега. А между тем в Хофе, на австрийской границе, его ждали и оттуда должны были переправить дальше в Бреслау. В тот же день заблудившийся Лафайет был схвачен и водворен обратно в тюрьму. Его приговорили к содержанию в кандалах. Но австрийский император Франц отменил эту крайнюю меру. Его засыпали письмами о помиловании Лафайета. Одним из тех, кто вступился за героя американской революции, был сам Вашингтон. Однако пока что все попытки оставались тщетными. И когда Лафайет совсем было потерял надежду увидеть свободу и свою семью, двери камеры отворились и он увидел свою драгоценную жену и дочерей.

Как жена эмигранта, она сама была почти пленницей, но все же ей удалось собрать некоторую сумму, чтобы поехать к мужу. Но Адриенна не успела осуществить свои намерения. Двенадцатого ноября 1793 года маркиза де Лафайет была оторвана от своих детей, арестована и через несколько месяцев переведена в парижскую тюрьму. После короткого пребывания в тюрьме Форс ее перевели в Плесси — «лавку Фуке-Тенвиля», резервуар, куда этот общественный обвинитель нырял каждый день, чтобы насытить гильотину. Здесь Адриенна узнала о казни своих бабушки, матери и сестры.

Маркиза Лафайет была освобождена только в начале следующего года. Наконец-то она получила возможность реализовать свой план: найти того, кто составлял счастье всей ее жизни. С обеими дочерьми она села на корабль, который, как все уверяли, отплывал в Америку. Но на деле маркиза оказалась в Гамбурге, где консул Соединенных Штатов передал ей паспорт на имя мадам Мотье, американской гражданки. Адриенна пересекла всю Европу, прибыла в Вену и добилась с большим трудом аудиенции у императора Франца.

— Освободить Лафайета? Об этом не может быть и речи! Его идеи сравнимы с бочкой пороха;

Несчастная Адриенна бросилась на колени перед императором, умоляя его разрешить хотя бы разделить с мужем его заключение. В этом Франц милостиво уступил.

— Вы найдете господина Лафайета в добром здравии, с ним хорошо обращаются и хорошо кормят. Ваше присутствие будет еще одной поблажкой для него.

Двадцать четвертого октября Адриенна, опьяненная счастьем, оказалась перед воротами мрачной цитадели Олмутц. Дочери поддерживали ее. Хватит ли у нее сил выдержать счастье столь долгожданной встречи?

Уже при входе в тюрьму их обыскали, отобрали все личные вещи, затем через темный коридор провели во двор тюрьмы, где стражник открыл дверь со множеством запоров и замков. Пройдя через вторую дверь с не меньшим количеством запоров, Адриенна наконец-то увидела своего дорогого Жильбера, исхудавшего, бледного, постаревшего и сгорбленного, ослепленного ярким светом, проникшим в открытую дверь. Узнав наконец свою «дорогую Адриенну», он бросился с рыданиями в ее объятия. Она показала ему дочерей, ибо он видел их последний раз еще совсем крошками.

Лафайет рассказал им о своих мытарствах. У него отобрали в тюрьме все вещи, а после попытки бегства лишили даже света и имени. Обращались к нему, только называя тюремный номер. Он должен был есть руками — лишили его и столовых приборов. Но все это не так важно, раз теперь с ним была его семья.

Адриенна прожила два года в сумрачной камере своего обожаемого Жильбера. Она была счастлива, безраздельно владея мужем. Каждый день, в полдень, к ним приводили под конвоем дочерей, содержащихся в соседней камере, и они проводили часть дня с родителями. Все четверо мужественно переносили тяготы, смеялись над тем, что приходилось рвать руками куски мяса за обедом, старались содержать в порядке свою одежду, превратившуюся в лохмотья.

Они смеялись над своими несчастьями до того дня, когда Адриенна заболела. Император Франц милостиво разрешил ей проконсультироваться с врачами в Вене, но с условием, что маркиза не вернется в Олмутц.

Адриенна предпочла отказаться. Ее болезнь и каменные стены тюрьмы не мешали ей находить посредников, чтобы вызывать сочувствие всего мира к судьбе ее мужа. Она посылала призывы ко всем американским дипломатам в Европе. Даже Париж потребовал освободить «мученика свободы». Сам президент Соединенных Штатов вмешался в дело освобождения Лафайета.

Наконец в октябре 1797 года маркиз, только что отметивший свое сорокалетие, и его семья были освобождены. Они могли возродиться для жизни. Увы! Мадам Лафайет, героиня супружеской любви, вышла из тюрьмы тяжело больная. Двадцать четвертого декабря 1807 года она была на пороге смерти. С любовью глядела Адриенна на мужа, который сидел у ее изголовья, с трудом сдерживая слезы.

Жильбер проводил ее в последний путь на кладбище Пикпус, где присоединился к ней через двадцать семь лет.

Психология bookap

Из бездны своего горя маркиз писал другу: «За 33 года совместной жизни нежность, доброта, деликатность и щедрость ее души очаровывали меня, украшали и облагораживали мое существование. Я так к этому привык, что почти не замечал и не отделял мою жизнь от ее. Ей было четырнадцать, а мне шестнадцать, когда ее сердце слилось со всем, что составляло мою жизнь…»

Месмер не дожил до смерти друга. Он глубоко уважал Адриенну, ее чувство к мужу, хотя и не осуждал его пылкие романы: его связь с Аглаей Юнольштейн и увлечение красавицей Аделаидой де Симиан. Но мудрая в своей любви Адриенна никогда не попрекала мужа: пусть все идет как положено… Точно так же она могла ревновать и к Марте Вашингтон, с которой ее муж был в дружеских отношениях.