15. ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕРЕЗ УРОВНИ «ЭГО»


...

Материнский инцест/кастрация

Поскольку в этой книге я стараюсь исходить из общих оснований с большинством главных психологических школ, то в данном разделе мне хотелось провести параллели с юнгианской точкой зрения, представленной Эрихом Нейманом. Это, однако, не слишком уведет нас в сторону, поскольку мысли Неймана прямо связаны со всем нашим обсуждением. Вот один пример.

С точки зрения Неймана, движение от тифонического тела к ментальному «эго» есть движение от «материнского инцеста» к «отцовскому» (второй термин мы разъясним в следующем разделе). Это развитие, согласно Нейману, состоит из нескольких под — стадий (сдача, борцы, убийцы, полет дракона), но в целом является просто переходом, трансформацией от телесно — ограниченных желаний к ментальным формам и понятиям [279].

«Материнская область» в том смысле, в котором Нейман употребляет этот термин, есть область «природы материнства» — инстинктивной, эмоциональной, биологической — с центром в оральной, анальной и генитальной зонах тела. «Материнский инцест» может происходить через посредство любой из этих зон, но завершенности он достигает на генитальной стадии. Обратите внимание, что здесь мы используем некоторые термины в очень широком смысле, например термин «телесная самость». Рудиментарное влияние тифонического тела начинается с уробороса, становится доминирующей формой самости на осевом и образно — телесном уровнях, далее тянется через анальную фазу членства в мире и заканчивается на ранней эгоической стадии. Следовательно, в самом общем смысле, мы можем называть все эти уровни «телесными областями», пусть даже одновременно с ними происходят многие другие процессы — познавательное развитие, вербальное развитие и так далее) Так же обстоит дело и с «материнской областью»: на уроборической стадии Великая Мать начинает оказывать влияние, которое становится абсолютно значимым на осевом уровне, длится в течение анальной фазы членства и заканчивается на ранней эгоической/фаллической стадии. Поэтому Нейман употребляет термины «материнский инцест» и «телесный инцест», как взаимозаменяемые. Тем самым он просто подразумевает (если воспользоваться моими собственными терминами), что «телесные области» и «область Великой Матери» — это примерно одно и то же: и то, и другое тянется от уробороса через вершину своего влияния на стадиях осевого/образного тела, продолжается на анальной стадии членства и окончательно завершается на фаллическом и раннем эгоическом уровне. Если просто думать о самых ранних этапах развития, как находящихся под властью тела («тифонические области») и под властью Матери («материнский инцест»: ребенок ищет свое единство через посредство «материнского начала»), тогда представления Неймана естественным образом встанут на свое место. В данном разделе я буду употреблять все эти термины в очень свободной и общей манере, чтобы присоединиться к чрезвычайно важным выводам Неймана относительно этой общей трансформации: телесного/материнского в эгоическое/отцовское.

Основной смысл доводов Неймана заключается в том, что пока имеет место телесно — сексуальный инцест (оральный, анальный или фаллический — во всей «телесной области»), самость открыта для «материнской кастрации» — кастрации или распада или травматического разрушения Великой Матерью, которая правит тифоническими/телесными областями. Ибо Великая Мать «угрожает “эго” опасностью самоуничтожения и самоутраты, — иными словами, угрожает смертью и кастрацией» [274]. И здесь мы оказываемся на очень знакомой почве. «Мы уже видели, — продолжает Нейман, — что для нарциссической природы подростка, одержимого образом фаллоса, характерна увязанность сексуальности со страхом кастрации» [279]. Снова знакомое место. «Страх перед фаллосом у женщин символически приравнивается к кастрации Великой Матерью, а на психологическом языке это означает растворение [отпочковавшегося] «эго» в бессознательном» [279]. Во многом совпадая во взглядах с психоаналитиком Феникелом, Нейман утверждает, что на этой материнской стадии «мужественность и героизм «эго»… отождествляются с фаллосом и сексуальностью» [279]. Таким образом, угроза матриархальной «кастрации нависает над «эго», которое еще не порвало своих связей с Великой Матерью» [279]. Такая кастрация может принимать специфическую форму (только на этой стадии) страхов перед действительной генитальной кастрацией (а также более общую форму кастрации — растворения «эго» — ума в иррациональных «вспышках раздражения», гиперэмоциональности и гедонистических импульсах). Это мои слова, но идеи самого Неймана: быть кастрированным Великой Матерью/телесными областями означает быть затянутым из вновь возникших ментальных областей обратно в тифоническо — пранические — телесные; именно такую интерпретацию как раз имел в виду Нейман [279].

Я уже говорил, что для перехода развития через эту стадию, самость должна умереть для телесного отождествления, для своего «материнского инцеста». Вот почему, как мне кажется, Нейман утверждает, что «теперь мы подходим к битве с Великой Матерью и к победе над ней. Вызывающий благоговейный ужас характер этого дракона — Великой Матери — заключается в ее способности соблазнить «эго», а затем кастрировать и разрушить его в материнском инцесте… Но когда «эго» уже не в силах оставаться [на данной стадии], ему нужно победить страх… и совершить то, чего оно больше всего боялось. Оно должно предстать перед уничтожающей силой… Дракона — Матери, не позволяя при этом себя уничтожить» [279]. «Эго» должно пройти через смерть (Танатос) и разделение с материнскими уровнями без регрессии, распада или вытеснения — оно должно прекратить слияние (инцест) и начать дифференцироваться без диссоциации. Если это удается, тогда “эго” героя более не отождествляется с фаллосом и сексуальностью. На этом [новом и более высоком уровне] другая часть тела символически возвышает себя в качестве… “высшей мужественности”: голова, символ сознания, с глазами, как управляющим органом — теперь именно с ней отождествляет себя “эго”» [279].

И снова отметьте: принятие смерти/отделения низшего уровня, дифференциация или разотождествление с ним, возникновение следующего более высокого уровня и отождествление с ним. Это происходит только после того, как преодолена и пройдена тревога разделения (Неймановская «битва с драконом»), и знаменует собой более высокую форму трансценденции. Вследствие этого, говорит Нейман, «главенство Великой Матери и контроль, осуществляемый ею за счет инстинктивной мощи тела [тифона], замещаются относительной автономностью «эго», более высокой [самости], которая обладает собственной волей и подчиняется собственному рассудку» [279].

Далее, согласно Нейману, для новой — ментально — эгоической области — характерна дифференциация от тела. По его выражению, «развитие сознания “эго” сопровождается тенденцией к обретению независимости от тела», ибо «эго» является «миром света и сознательности по контрасту с земным, телесно — ограниченным миром бессознательного…; “эго” и сознание переживают свою собственную реальность благодаря тому, что отличают себя от тела. Это один из фундаментальных фактов человеческого разума» [279]. Отметьте также, что Нейман осознает, хотя и не подчеркивает, разницу между диссоциацией и дифференциацией: «Развитие, приводящее к разделению на две системы [ума и тела], согласуется с необходимым процессом психической дифференциации, но, как любая дифференциация, оно подвержено риску стать чрезмерно дифференцированным и извращенным» [279]. Это и есть диссоциация.

В любом случае, новая ментальная — эгоическая стадия представляет собой мир понятий, воли, рассудка, логики и морали. Сначала она управляется «отцовским инцестом/кастрацией» или, лучше сказать, «культурным или родительским инцестом — кастрацией»:56 желания и страхи индивида сосредоточиваются в меньшей степени на теле, и в большей степени на социо — культурной Персоне и ее идеях. И теперь именно через эту более высокую среду самость, переходящая от одного раздела проекта Атман к другому, проводит свои новые инцесты и переживает свои новые смерти.


56 В психоанализе используется термин «отцовский инцест», хотя по смыслу следует говорить не об «отцовском», а о «родительском» инцесте, поскольку в него вовлечена интернализованная фигура Родителя (супер — эго), включающая в себя и отца, и мать. Пока речь идет о мужской линии развития, понятие «отцовский инцест» вполне допустимо — однако, в ином случае существует опасность путаницы вербального «родительского инцеста» с телесным «отцовским инцестом» (комплекс Электры). Не следует забывать и о том, что в реальной жизни (в конкретной психотерапевтической практике, в отличие от психоаналитической теории) в интернализованной фигуре Родителя (супер — эго) порой могут доминировать как раз материнские черты. Важнее другое — фигура Родителя, или супер — эго, олицетворяет не телесного, а социо — кулътурного родителя, пол которого определяется преобладающим типом культуры — то есть, в общем случае, является мужским при патриархате и женским при матриархате. Так что «отцовский инцест» правильнее всего было бы называть «культурным инцестом». — Прим. ред.