О чем рассказали куклы?

Важнейшее достоинство научного эксперимента — его воспроизводимость. Любой опыт может считаться научно корректным, если его повторение другими исследователями позволяет получить те же самые или по крайней мере очень похожие результаты.

Опыты по изучению социальных установок трудно оценить по этому критерию. Ведь наши установки, хотя они как правило довольно устойчивы, способны все же меняться. Более того — поскольку далеко не все установки разумны и конструктивны, то было бы неплохо, если бы иные и менялись (именно эту цель преследует индустрия пропаганды). Поэтому и соответствующий эксперимент правильнее считать лишь срезом наличной ситуации, по прошествии времени ситуация может измениться — изменятся и результаты эксперимента. Ну, а если они не меняются, значит никаких сдвигов в установках не произошло. Когда речь идет о негативных установках — предвзятости, предрассудках, предубеждениях, – воспроизводимость экспериментальных результатов вряд ли может порадовать.

На такие размышления наводят сообщения об изящном психологическом исследовании, впервые проведенном в США в середине 50-х и в точности воспроизведенном по прошествии полувека.

Девочке-дошкольнице, готовой участвовать в психологическом эксперимента, якобы до его начала предлагается поиграть в куклы. Кукол ей дают две. Они очень похожи — один и тот же размер, «комплекция», похожие платья. Разница лишь в том, что одна белокожая, другая — чернокожая.

– Покажи мне, какая из этих кукол хуже? – просит экспериментатор.

Без колебаний девочка указывает на черненькую куклу.

– А почему она хуже?

– Потому что она черная.

– Значит, другая кукла лучше?

– Да, лучше.

– Почему?

– Она же белая!

Даже не верится, что в политкорректной Америке кто-то осмелился поставить такой рискованный эксперимент. Правда, не будем забывать, что дело было полвека назад, когда не только ни о какой толерантности и политкорректности даже в Америке еще не было и речи, напротив — царила расовая сегрегация, выливавшаяся, в частности, в раздельное обучение белых и цветных детей. Предостерегающими табличками «Только для белых» пестрела вся страна, и школы тут не были исключением.

Самое впечатляющее в этом эксперименте — то, что девочки-испытуемые были… чернокожие!

– Покажи, пожалуйста, какая из этих кукол похожа на тебя?

После недолгого колебания малышка со вздохом указывает на черную куклу — ту самую, которую минуту назад назвала плохой!

В 1954 году этот простой опыт был поставлен чернокожими психологами супругами Кеннетом и Мэйми Кларк. В ту пору в США набирало силу движение за права меньшинств, и обнародованные результаты опыта только подлили масла в огонь. В какие же условия социализации поставлены чернокожие дети, если они с малолетства проникаются ощущением собственной ущербности?! Необходимо эти условия радикально менять!

Кеннет Кларк в качестве приглашенного эксперта выступил в Верховном Суде США, где рассматривалось нашумевшее в ту пору дело «Браун против Министерства Образования» — его итогом должно было стать решение, которые либо фактически закрепляло расовую сегрегацию в образовании, либо положило бы ей конец. Бесхитростный пересказ психологом результатов его эксперимента произвел на судей сильное впечатление. Вердиктом Верховного Суда образовательные преграды были повержены. Десегрегация далась нелегко — митинги, демонстрации и даже общественные беспорядки на этой почве продолжались в стране еще не один год. Но первый шаг был сделан. А супруги Кларк вошли в историю. Пускай их эксперимент в научном отношении великим открытием не блеснул, зато в общественной жизни США он сыграл поистине революционную роль.

С той поры много воды утекло. Расовое равноправие давно провозглашено одним из приоритетов американской политики. Двери общественных образовательных учреждений открыты для всех, независимо от цвета кожи. В университеты представителей меньшинств принимают на льготных условиях. Даже голливудская кинопродукция последних десятилетий приторно политкорректна — в любой сюжет (даже если действие происходит в средневековой Европе) вплетены цветные персонажи, причем непременно положительные. За одно лишь произнесение слова «негр», которое сами чернокожие отчего-то считают оскорбительным, можно попасть под суд. Казалось бы, вот оно — подлинное торжество мультикультурности! И о каких предрассудках тут можно говорить, когда все равны, а в известном, оруэлловском смысле черные даже во многих отношениях «равнее» белых!

Неизвестно, какими соображениями руководствовалась юная американская студентка Кири Кэйвис, задумавшая повторить давний эксперимент. О ее гипотезе многочисленные публикации, появившиеся в прессе нынешней осенью, умалчивают. Возможно, девушке просто не хватило воображения, чтобы осуществить оригинальный эксперимент в качестве своего дипломного исследования. А может быть ей захотелось наглядно продемонстрировать, как изменились за полвека общественные настроения в Америке. Так или иначе, не мудрствуя лукаво, Кэйвис в точности воспроизвела опыт супругов Кларк в одном из детских садов нью-йоркского Гарлема (тот факт, что сама Кири — мулатка, значительно облегчил ей поиски общего языка с администрацией детского сада и с детьми). Неизвестно, как сложится дальнейшая научная карьера Кири Кэйвис, но в свои юные годы имя она себе уже сделала! Результаты ее опыта не только были немедленно опубликованы в научных журналах, но растиражированы несколькими национальными газетами. Ибо результаты эти были… те же самые, что и полученные Кларками в 50-е годы! В обществе, где расовая дискриминация, казалось бы, давно изжита, чернокожие дети, как и полвека назад, единодушно отдают предпочтение белой кукле. Черная — хуже, хотя сама девочка не может не признать свое объективное сходство с нею.

Можно себе представить, какими комментариями разразились на сей счет политкорректные публицисты! Снова в который раз досталось кинематографу и вообще массовой культуре, якобы насаждающей расистские предубеждения. Правда, такие обвинения звучат совсем неубедительно — примеров, когда цветные в кино или на эстраде оказывались бы в унизительном положении, нынче днем с огнем не сыщешь.

Но в том-то всё и дело, что при декларативном равноправии и взаимном уважении, предубеждения в общественном сознании, судя по всему, прочно сохранились. Даже не будучи высказаны, они пронизывают всю общественную атмосферу Америки, и бесхитростные дети, еще не научившиеся притворяться, лучше других это чувствуют.

Невольно напрашивается вопрос: в чем же все-таки проявляются расовые предубеждения в условиях тотальной политкорректности? Этот вопрос крайне важен не в последнюю очередь для психологов, поскольку возможный ответ на него просматривается в самой процедуре сенсационного эксперимента.

В свое время знаменитого Жана Пиаже, с впечатляющей наглядностью продемонстрировавшего эгоцентризм детского мышления, самого неожиданно обвинили… в эгоцентризме! В самом деле, когда взрослый экспериментатор, перелив воду из низкого стакана в высокий или раскатав пластилиновый кубик в длинную колбаску, спрашивает ребенка, где больше воды или пластилина, не навязывает ли он тем самым малышу определенный ответ? Ведь, с позиции ребенка, коли взрослый дядя интересуется, где вещества больше, он, вероятно, имеет в виду, что где-то его в каком-то смысле больше. В каком смысле — так ли уж важно? Взрослый ждет ответа, и обмануть его ожидания было бы нехорошо.

Такого рода критика, очевидна, сама по себе не безупречна, но логика в ней, согласитесь, есть.

Что же касается опыта Кларков, а уж тем более его воспроизведения юной Кэйвис, то подобные рассуждения напрашиваются сами собой. Есть две куклы, неразличимые ничем, кроме единственного признака — цвета кожи. В то же время взрослый настаивает (или по крайней мере однозначно имеет в виду), что одна из кукол хуже другой. Маленькая девочка, возможно, сама бы и не стала куклы противопоставлять. Но ей так велели! Конечно, это не снимает вопроса, почему предпочтение все-таки отдается белой кукле. Но если вы, взрослые, не желаете противопоставлений и невыигрышных сравнений, зачем сами их провоцируете?

Психология bookap

Да и в плане общественной идеологии — не выступает ли аффектированная декларация: «Нет различий! Нет различий! Никаких различий нет!!!» — прямым указанием (особенно для бесхитростного детского ума): «Наверное, все-таки есть, коли их так демонстративно отрицают. Вещи очевидные и сами собой разумеющиеся такого пафоса не требуют».

Видно, что-то в самом деле неладно с американской моралью. Но главный урок даже не в этом. На примере данного опыта становится еще более очевидно, сколь бережно, деликатно и корректно следует подходить к таким тонким вопросам, как социальные установки, особенно касающиеся национальных отношений. И не менее важно то, какой корректности требуют соответствующие эксперименты. Кларков, проводивших свой опыт в атмосфере расовой сегрегации, еще можно понять. Поспешность студентки Кэйвис, слепо скопировавшей давний опыт, в общем тоже объяснима. Но мы-то живем не в Америке пятидесятых и не диплом «лепим» на скорую руку! А посему — будем же по-настоящему корректны!