Шаман еx machina*


— Мне нужна твоя помощь. Роберт Хантер меня совсем допек, — пожаловался Генри Фабинг, когда в ответ на срочный вызов шеф службы безопасности явился к нему в кабинет. — За последние несколько дней он позвонил раз пять: все пристает ко мне со своим хрустальным черепом.

— На что он рассчитывает? Он ведь не глуп и должен понимать, что это дохлый номер, — удивился Беринджер. Явная абсурдность поведения Роберта не укладывалась у него в голове.

— Я тоже думал, что он достаточно разумный человек, чтобы сообразить: шансов у него не больше, чем у снеговика в пекле, — сказал Фабинг. — Он превосходно знает систему, а потому не может не понимать, что затевать судебную тяжбу бессмысленно. А если учесть, что череп ввезен в страну незаконно, это могло бы доставить его подружке и ее папаше массу неприятностей.

— Тогда какого черта он не уймется? Совсем спятил? — спросил Беринджер, неодобрительно качая головой.

— Может, и спятил или близок к тому. До сих пор мы говорили о логических причинах, которые могли бы убедить Роберта, каким мы его знали раньше, что он проиграл. Но то, что на него нашло, совершенно его изменило. Это другой человек, и трудно предположить, что он будет вести себя разумно. Кое-что из того, что он мне сказал во время нашего головидеофонного разговора, убедило меня, что Роберт уже не рассеянный ученый, замкнувшийся в башне из слоновой кости, а воинствующий пацифист, ярый противник насилия и военных действий.

— Должна быть еще какая-то причина, заставляющая его вести себя так странно, — осмелился высказать свои психологические наблюдения Беринджер. — Должно быть, ему не дает покоя вина перед Эдом Паркером и особенно перед Лорой Паркер. Видели бы вы записи их разговоров! Он по уши втрескался в эту телку.

— Когда мы виделись с ним последний раз, он был явно на взводе. Угрожал раздуть публичный скандал вокруг Левиафана, если я не верну череп. Он способен выйти на средства массовой информации и натворить бед.

— Тогда дело еще хуже, чем я предполагал. Он действительно опасен, — согласился Беринджер. Брови его сошлись на переносице, так что морщины образовали явственно различимую букву «омега». Это было свидетельством того, что шеф службы безопасности сильно озабочен или напряженно думает. — Он знает слишком много и уж, конечно, предостаточно, чтобы насолить нашему институту самыми разными способами: от передачи информации туда, где бы мы совсем не хотели ее видеть, до прямого вредительства.

— Я рад, Курт, что ты понимаешь всю серьезностью положения, — похвалил его Фабинг. — Я уже послал подробный отчет в ЦРУ — они обыщут дом Роберта в Стинсон-Бич и конфискуют все материалы, которые он мог бы использовать против нас. Но, боюсь, этого недостаточно. Необходимо принять какие-то гораздо более радикальные меры. Есть предложения? — спросил он Беринджера, многозначительно приподняв бровь.

Вместо ответа тот прибег к языку жестов, понятному без всяких слов: поднес правую руку к шее и, вопросительно глядя на Фабинга, резко провел ребром ладони по горлу.

Фабинг кивнул, а потом уточнил свою просьбу:

— Только это не должно быть слишком явным. Меньше всего нам нужно, чтобы какой-нибудь ушлый журналист связал смерть Роберта с его уходом и раздул вокруг этого громкий скандал. Все нужно сделать очень тонко, чтобы комар носа не подточил!

— Пожалуй, я знаю, как поступить, — сказал Беринджер. — Ребята в отделе психотроники как раз дошли в своих исследованиях до той стадии, когда их психотронный генератор, усиливая психокинез, может вызывать гибель млекопитающих. Уверен, они обрадуются возможности проверить свое устройство на практике. Что если как следует пришпорить сигналы, идущие от водителя ритма к сердцу, — ведь этого никто не заметит? Разработка совсем новая, и нет гарантии, что Хантера это прикончит, зато перепугает до чертиков — это уж точно — и заставит одуматься.

— Блестящая идея! — согласился Фабинг. — Как раз несколько дней назад Рэй Киркхоф просил разрешения провести опыты на нескольких специально отобранных людях. Он будет рад услышать, что разрешение получено. Я позвоню ему прямо сейчас и назначу удобное время для встречи.

В детстве и юности Рэя Киркхофа дразнили недоноском и сморчком. Он уступал своим сверстникам силой и ростом, а единственной его выдающейся чертой были оттопыренные уши. Поэтому в любой компании ему была уготована роль козла отпущения. Исполнение всех своих самых смелых мечтаний он обрел в НИПИСе, где стал главой отдела психокинеза и повелителем психотронного генератора.

Мощная машина, способная настигать животных и людей в любой точке планеты и глубоко воздействовать на их психику, стала воплощением его грез. Можно ли найти лучший выход для запасов черной ненависти и мизантропии, которые скопились в тайниках его души за многие годы унижений? У Киркхофа были непомерные амбиции, граничащие с манией величия. Они помогали ему компенсировать противное чувство неполноценности и неуверенности, которое породила его роль вечной жертвы. Но чтобы поднять свои честолюбивые устремления на более высокую ступень общественной и профессиональной лестницы, ему не хватало душевных качеств и умения общаться с людьми.

Звонок директора и перспектива особого задания убедили Киркхофа, что его час настал. Вот он — случай, который сам идет в руки, не требуя ни малейших усилий с его стороны! У Киркхофа как раз был перерыв между опытами, и он смог сразу встретиться с Фабингом и Беринджером, чтобы предварительно обсудить дело. Да будь он хоть трижды занят, ради такого случая время все равно нашлось бы! Киркхоф нервно прохаживался по лаборатории, проверяя, все ли в порядке. Последнее дело, чтобы в такой ответственный момент возникли какие-нибудь неожиданные неполадки!

Очень довольные тем, что все так хорошо складывается, Фабинг и Беринджер закончили разговор и направились из директорского кабинета в отдел психокинеза. Они решили прихватить с собой череп и в общих чертах обрисовать Киркхофу ситуацию. Важно, чтобы он понял неотложность дела. К тому же благодаря опыту с психотронным генератором у него могли возникнуть интересные догадки по поводу странного воздействия черепа на человеческую психику.

— За последние десятилетия научные исследования психокинеза сделали фантастический скачок, — говорил Фабинг, когда они с Беринджером шли по коридору. — Разве в конце двадцатого века кто-нибудь мог предположить, что в ведущем научно-исследовательском институте будет отдел психокинеза? Что именно психокинез может стать средством разрешения серьезной и рискованной ситуации?

И он был абсолютно прав. Эта область давно вышла за пределы первых опытов с ПК-ДЦ, когда исследования ограничивались изучением одаренных людей, способных оказывать психокинетическое воздействие на различные движущиеся цели, например на кости, метаемые специальными машинами, на электронные часы, течение жидкостей, эмиссию электронов при радиоактивном распаде. Успешно преодолев более сложную стадию, ПК-НЦ — исследование психокинеза при воздействии на неподвижные цели, — ученые НИПИСа теперь сосредоточились исключительно на ПК-ЖЦ, психокинетических экспериментах с живыми целями.

На первых порах исследования ПК-ЖЦ включали плановое изучение скорости заживления ран у животных, роста растений и активности ферментов. Потом они перешли на стадию серьезного биологического вмешательства, затрагивающего весь организм. Теперь попытки влиять на сознание других людей достигли такого совершенства, что стало возможным управлять сознанием на расстоянии. Способность заставить человека оглянуться, пристально глядя ему в затылок, мухобойные сеансы Роберта Павлиты и даже опыты Нины Кулагиной по остановке сердца лягушки сегодня, в свете новых исследований, выглядели незатейливыми детскими играми.

Теперь самой обычной процедурой стало использование психотронно усиленного психокинеза для воздействия на водителя сердечного ритма млекопитающих. Вот-вот должны были начаться первые исследования на отобранных для этой цели людях. Одновременно проводились новейшие эксперименты, в которых использовались такие принципы, как астральное проецирование, внетелесное вмешательство (ВТВ) и управляемая биолокационная деятельность (УБД), позволяющие телу человека появляться сразу в двух местах.

Киркхоф принял их в комнате, где стоял психотронный генератор. Это была огромная, сложная и очень тонкая машина. Увенчанный переплетением проводов и баллонами с жидким азотом, психотронный генератор выглядел творением внеземного разума. Усиление психической энергии требовало охлаждения до сверхнизких температур, чтобы уменьшить сопротивление в электрических цепях до абсолютного минимума. Киркхоф очень гордился этим замечательным аппаратом и относился к нему так, будто тот был его продолжением. Из соображений секретности Киркхоф не мог с ним сфотографироваться — а ведь именно это он сделал бы в первую очередь! А еще лучше, если б как можно больше людей смогло увидеть его рядом с этой установкой!

Генри Фабинг кратко изложил Киркхофу проблемы, возникшие с Робертом Хантером, отложив обсуждение хрустального черепа на потом. Слушая его рассказ, Киркхоф все больше воодушевлялся. Он уже видел, как в результате этого особого задания поднимется в высшие сферы НИПИСа. Еще никогда ему не поручали дела, которое по своей важности можно было хотя бы отдаленно сравнить с этим. По счастливому стечению обстоятельств он мог преподнести Фабингу и Беринджеру очень приятный сюрприз. Именно сегодня в НИПИС для опытов с психотронным генератором должен был приехать один из лучших его людей.

Киркхоф старался говорить спокойно и небрежно, хотя в действительности с трудом сдерживал волнение.

— Кстати, если у вас есть время, можно начать эксперимент прямо сейчас, — сказал он Фабингу и Беринджеру. — Через двадцать минут у нас запланирован сеанс с Джефом Гилроем, блестящим экстрасенсом, особо одаренным в психокинезе. Эти способности проявились у него после того, как в двадцать один год его ударила молния и он чуть не умер. Сегодня мы хотели для начала провести ряд опытов с овцами и свиньями, но их можно отложить. Гораздо интереснее приступить к экспериментальному проекту с участием людей.

Генри Фабинг был доволен, что все идет так гладко.

— Для эксперимента нужна какая-нибудь специальная подготовка? — спросил он.

— Вовсе нет. Нужно только позвонить в отдел кадров и затребовать фотографию Хантера. Это поможет Джефу сконцентрировать энергию. Видите ли, наша работа чем-то похожа на колдовство туземцев, основанное на внушении. Но мы значительно усовершенствовали практику вуду, — с ухмылкой сказал Киркхоф, указывая на огромную машину.

Пока из архива доставляли фотографию Роберта Хантера, Фабинг и Беринджер несколько минут пообщались с Джефом Гилроем, у которого возникли некоторые сомнения по поводу столь быстрой смены цели с животных на человека. Разговор был коротким, но они постарались рассеять сомнения экстрасенса. Им удалось убедить его: предстоящее дело — благородный, патриотический и даже героический поступок, который принесет стране огромную пользу.

Когда принесли фотографию Хантера, Джеф был уже готов к эксперименту. Его пристегнули к удобному креслу, расположенному рядом с психотронным генератором, на голову водрузили тяжелый шлем, внутренняя поверхность которого была сплошь покрыта датчиками, — они регистрировали электрическое поле мозга и через оптико-волоконные проводники передавали сигналы усилителю. Чтобы сосредоточить психическую энергию, Джеф закрыл глаза и погрузился в краткую медитацию. Эксперимент должен был вот-вот начаться.

— Сосредоточься на лице Хантера, особенно на глазах, и постарайся установить контакт! Как можно точнее представь, что его окружает! — наставлял Джефа Киркхоф. — Когда обнаружишь его, держи в фокусе. А когда настанет подходящий момент — раз, и готово! Об этой части опыта тебе не нужно рассказывать: ведь ты проделывал это много раз.

На самом деле Джеф был очень опытным экстрасенсом и едва ли нуждался в каких бы то ни было наставлениях. Поучая его, Киркхоф тешил свое эго. Уж очень ему хотелось показать гостям, особенно шефу, что он возглавляет эксперимент и вообще большой начальник. Не желая разочаровывать Киркхофа, Джеф вежливо кивнул и сосредоточил внимание на фотографии.

Киркхоф включил психотронный генератор, и машина ожила. На ее поверхности, словно хоровод эльфов и фей, весело затанцевали разноцветные огоньки. Монотонный шум цепей, настойчивый и гнетущий, создавал атмосферу беспокойного ожидания. Время шло — напряжение в комнате постепенно нарастало, пока не стало почти осязаемым. Фабинг и Беринджер, непривычные к психотронным экспериментам, нервно наблюдали за машиной, вцепившись в ручки кресел. Киркхоф сохранял самоуверенный и небрежный вид опытного профессионала, знающего свое дело… Пока все не пошло вкривь и вкось.

Внезапно коробка с черепом вспыхнула. В считанные доли секунды языки пламени испепелили картон, обнажив содержимое. Череп превратился в безудержный вихрь красной и зеленой энергии, которая сияла, как солнечная корона. Окружавший череп ореол достиг нескольких метров и сверкал так ярко, что слепил глаза. Вероятно, поле, созданное психотронным генератором, пробудило таинственную энергию черепа. Пока все присутствующие в беспомощном ужасе наблюдали происходящее, энергетическое поле приняло величавый облик старца в ритуальном наряде и богато украшенном сомбреро. Он выглядел таким древним, что казался старше самого времени.

Из призрачной фигура старика стремительно превратилась в материальную. Теперь он стоял перед ними, огромный и устрашающий, словно разъяренное гневное божество! С суровым и непреклонным видом он повернулся к психотронному генератору и простер к нему руки, обратив ладони вперед. Ни у кого не было сомнения, что значит этот жест. Он явно говорил: «Нет!» — машине, Джефу, эксперименту.

Тихий гул психотронного генератора усилился и быстро перешел в зловещий грохот и свист. Гигантская машина задрожала частой дрожью. Из цепей вышли два мощных потока энергии, напоминающие высоковольтные разряды, и ударили в ладони старика. Он принял их не шевельнувшись, даже не моргнув глазом. Еще несколько минут машина продолжала испускать слепящие молнии, посылая в ладони старика стихийную энергию. Он стоял как скала, не проявляя ни малейшего признака напряжения или усталости. Напротив, казалось, ему это нравится — с каждой секундой он становился сильнее, словно электрические разряды питали его, наполняя энергией.

Этот странный обмен энергиями внезапно завершился чередой вспышек. Многочисленные взрывы внутри психотронного генератора в клочья разорвали сложное нутро машины, сожгли провода, разрушили транзисторы, расплавили электронные цепи. Азот, издавая злобное шипение, стал под огромным давлением вытекать в воздух, покрывая все на своем пути белым слоем льда. Внутренние повреждения были настолько серьезными, что каркас машины рассыпался. Картина являла собой полное крушение. Не было сомнений, кто вышел победителем из этого сурового поединка между современной техникой и оккультными силами. Некогда гордая машина теперь выглядела так, будто ее выбросили на свалку много веков назад и оставили там на милость времени и погоды.

Фигура старика быстро утратила осязаемость и материальность, стала прозрачной и снова исчезла внутри черепа. Световой ореол уменьшился, и череп постепенно принял свой обычный вид — снова стал твердым, только глазницы светились, как две красные лампочки, спрятанные в зеленом сиянии хрусталя. Казалось, в нем изменилось только одно — похоже, нижняя челюсть слегка сдвинулась, потому что его выражение больше не было беспристрастным. На нем явно виднелась довольная ухмылка. Психотронный генератор, машина, стоившая десятки миллионов долларов, была непоправимо испорчена. Наверняка пройдет много времени, прежде чем можно будет продолжить опыты с психотронным усилением психокинеза!

Встревоженные взрывами, несколько человек из отдела Киркхофа прибежали на место происшествия и вызвали подмогу. Пожарники прибыли через несколько минут и быстро затушили пламя. Пока они работали, врачи хлопотали над Джефом Гилроем. Он лежал на полу без сознания, и вид у него был такой, будто он чуть жив. Но краткое обследование показало, что все показатели жизненно важных функций в норме и серьезной угрозы для жизни нет. Его переправили в медицинский отдел НИПИСа для наблюдения и лечения.

Киркхоф был убит: он понимал, что его карьера, неразрывно связанная с психотронным генератором, погибла вместе с машиной. Этот аппарат был его идолом, и у него было ощущение, что его бог мертв. После того что случилось сегодня, он утратил смысл жизни — ведь для него все вращалось вокруг лаборатории и работы. Он представлял себя в петле и чувствовал, что жизнь для него закончилась.

Фабинг и Берингер тоже были потрясены и подавлены. Кроме жуткого зрелища, которое им довелось наблюдать, оба испытали глубокое внутреннее переживание, подорвавшее самые основы их системы убеждений и ценностей. Содержание этих переживаний и послание, который получил каждый, было слишком личным и политически опасным, чтобы делиться друг с другом. Оба чувствовали, что потребуются недели, а то и месяцы, чтобы обрести утраченное равновесие и переварить то, что случилось с ними в эти невероятные минуты.