Современная восприимчивость


...

ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ

Последний автор, выбранный мной для демонстрации развивающейся драмы модернизма, — Альбер Камю. Этот французский писатель, родившийся в Алжире, стал лауреатом Нобелевской премии и в 1960 году погиб в расцвете сил в автокатастрофе, когда его машина на полном ходу сошла с трассы и врезалась в дерево. Как и жившие до него Достоевский и Кафка, он писал о нарциссизме, бессмысленности жизни и одиночестве современного человека. В своих многочисленных коротких рассказах, а также в романах «Чума» и «Посторонний» Камю изображал пустоту и шок, а также посттравматический стресс в результате последствий Второй мировой войны и холодной войны. Но именно в романе «Падение» он изобразил пустое и бессмысленное существование современного человека.

Сюжет «Падения» разворачивается в баре Амстердама, в городе, где кольцевые каналы напоминают главному герою круги Дантова ада, однако это «буржуазный ад, населенный дурными снами»82. Полный текст — это монолог хозяина бара, рассказ, который можно слушать на двух разных уровнях. С одной стороны, потеря невинности воспринимается как недавняя приверженность Идее, методу, продуктивности, которую видел Марло, главный герой Конрада, и которая сейчас усовершенствовалась…


82 Камю А. Падение // Камю А. Избранное. M.: Фабр, 1993, с. 351.


«…господами гитлеровцами… Вот уж постарались! Семьдесят пять тысяч евреев отправили в лагеря или сразу же убили. Подмели под метелку. Как не восхищаться таким усердием и терпеливой методичностью? Если у человека нет характера, он должен выработать в себе хотя бы методичность»83.


83 Камю А. Падение // Камю А. Избранное. М.: Фабр, 1993, с. 349.



С другой стороны, потеря связи с богами, с великими ритмами заставляет Камю сделать вывод: «Для характеристики современного человека будет достаточно одной фразы: "Он блудил и читал газеты"». Он видит современного человека нарциссичным и эмоционально тупым: «Заметили вы, что только смерть пробуждает наши чувства?» и «Так уж скроен человек, это двуликое существо: он не может любить, не любя при этом самого себя». Эта гадость запала нам в душу и потому «нам не хватает ни энергии зла, ни энергии добра». [Всё там же]

Утешение в будущем спасении души, характерное для ушедших культур, для персонажей Камю стало всего лишь ностальгическим воспоминанием, даже если падающие снежные хлопья превращаются в небесных голубей:

"Какое нашествие! Будем надеяться, что они принесут нам благую весть. Все, все будут спасены, да, а не только избранные… Полная гармония, чего там! Признайтесь, однако, что вы обомлеете, если с неба спустится колесница и я вознесусь на ней или вот снег запылает огнем. Вы не верите в чудеса? Я тоже".


Эти люди бродят в пустыне жизни, лишенной всякой связи с мифом. Если использовать метафору Юнга, они уже больше не актеры в символической драме.

Больше всего главного героя преследуют мысли о той ночи, когда он проходил по мосту и увидел молодую женщину, готовую броситься в ледяную воду. Он думал остановиться, но на глазах у людей все же прошел мимо. И теперь, если бы он снова проходил по тому мосту и увидел юную жизнь, подвергающуюся опасности, он мог бы сказать:

«"Девушка, ах девушка! Кинься еще раз в воду, чтобы вторично мне выпала возможность спасти нас с тобой обоих!" Вторично? Ох, какая опрометчивость! Подумайте, дорогой мэтр, а вдруг нас поймают на слове? Выполняйте обещание! Бр-р! Вода такая холодная! Да нет, можно не беспокоиться. Теперь уж поздно и всегда будет поздно. К счастью!»


[Камю А. Падение // Камю А. Избранное. М.: Фабр, 1993, с. 420.]

«К счастью» в понимании Камю — это совсем не felix culpa (благотворная рана) в средневековой теологии. Он знает, но знания его не спасают. Его больше не могут спасти ни социальные и религиозные институты, ни сельский врач, наконец, в спасении ему отказывает и собственное сознание. Его проклятие заключается в том, чтобы оставаться узником своего сознания, то есть оставаться, по меткому выражению Джерарда Мэнли Хопкинса, своим собственным «потеющим "Я"»84. Персонажи Камю потеряли внешний путь к храму и теперь страдают от внутреннего ада.


84 «I Wake and Feel of Dark», Poems of Gerard Manley Hopkins, p. 77.


Эти пять авторов: Гете, Достоевский, Конрад, Кафка и Камю — по существу, описывали психологический взгляд на жизнь. В своем творчестве они не использовали результаты современной клинической практики и даже не знали ее терминологии, зато они точно узнавали характерные душевные волнения, присущие их современникам.

Наше обсуждение было кратким; можно было найти и рассмотреть другие подходящие примеры, но выбранные произведения составляют основу понимания внутреннего воздействия современного мифа в эпоху отсутствия мифа во внешней жизни. В этих произведениях описано психическое состояние человека, которое мы пытаемся понять, читая газеты, изучая историю и жонглируя разнообразными фактами. Но источник, порождающий эти факты, находится внутри каждого из нас.

Если мы хотим понять самих себя и свое время, то нам придется принять это, по сути, психологическое видение реальности. Здесь речь идет не о какой-то особенной теории или коррекции поведения, а о потребности интериоризировать свою ответственность, уметь видеть скрытую внутри природу выбора, прежде чем мы сможем во внешнем мире действовать эффективно и сознательно, по возможности проявляя сочувствие к себе и окружающим. То, что миф, по существу, стал психологическим, совершенно не значит, что психологическим стал окружающий нас мир; это значит, что мы предполагаем: источник всех наших знаний находится в человеческой психике.

Психологический взгляд на миф не искажает сам миф и не развивает саму по себе психологию. Миф всегда был носителем психических ценностей. При снижении чувствительности к мифу эти ценности удалялись в бессознательное отдельных людей или племен или же проецировались на внешние события или социальные институты. Поэтому к таким ценностям следовало обращаться осознанно, чтобы не принимать на себя ответственность за бессознательные ценности. Мы не можем позволить себе все время находиться во власти бессознательного, поэтому нам приходится принять психологический взгляд на реальность, чтобы различать характерные особенности нашего времени. Силы, которые когда-то содержались в мифе, теперь превратились в социальную патологию модернизма.

Рассматривать миф психологически не значит психологизировать его, то есть видеть в нем исключительно психологическое содержание. Наоборот, следует признать, что как раз психологический взгляд и оказался утерян нами. Он основывается на осознании того, что в нашей жизни проявляются те же великие паттерны, которые когда-то одухотворяли жизнь наших предков. Когда-то эти энергии были воплощены в живых образах, сосредоточены в повествованиях, которые мы называем мифами; теперь же нам самим приходится становиться их источником. Наша цивилизация не настолько проста, чтобы воспринимать мифы буквально или страдать от материализации этих энергий. Не имея возможности оживлять мифологемы, которые когда-то определяли жизнь целых поколений, мы не состоянии вызывать потенциальные несчастья, бессознательно проецируя эти энергии. Из-за такой проекции Тени на фюрера может сгинуть целый мир.

Так как мы не в силах вернуться обратно, к простоте, и оживить образы, ибо их покинула одухотворяющая энергия, и не можем позволить себе жить бессознательно, значит, нам придется учиться «считывать» мир психологически. Это «считывание» может вызвать ощущение неполноценности; оно не настолько аффективно заряжено, чтобы инициировать ужасное глубинное воздействие архетипа. Но наша ответственность состоит в том, чтобы осознать все, что уже стало истиной, то есть все, что уже действует и внутри человека, и в рамках истории.

Психология bookap

Сто лет назад Фрейд и Юнг решили, что нужно развивать новый язык, новый способ отношения своих пациентов к страданиям. Они поняли, что лечат людей, оказавшихся между двумя пропастями, которые разверзлись из-за появившихся изъянов в традиционной религии и ограничений в медицинской науке. Задача ученых заключалась в определении душевных травм, воплотившихся в теле, поведении и аффектах. Чтобы проследить движение этих энергий, им следовало различать движение внутренних токов.

Мы, люди, живущие в современную эпоху, точно так же должны научиться психологическому считыванию, то есть уметь различать движения души, невидимые следы которой когда-то скрылись под покровом мифа. Такое умение считывать требует значительного уровня интеграции и формирует чувство собственного достоинства и свободы у человека, у которого повышается уровень осознания. И весьма немаловажно то, что такой человек становится менее опасным и для себя, и для общества.