ПРИЛОЖЕНИЕ

АНАЛИЗ ТИПОВ

К расовой истории древних славян


...

«Тип I» силезско-богемского нового каменного века

Второе морфологическое родство приводит к осмыслению связей совершенно иных культур. Уже Риттер обращал внимание на сходство черепа, определенного им как восточноевропеоидный, с «Типом I» эпохи силезской ленточной керамики, и, хотя Рехе в процессе обсуждения работы Риттера все же оспаривал тождественность обоих типов [62) Рехе О. К антропологии новейшего каменного века в Силезии и Богемии (Zur Anthropologie der jüngeren Steinzeit in Schlesien und Böhmen. Arch. Anthrop. N. F. VII. 220–257, 1909)], тем не менее точное метрическое и морфологическое сравнение позволяет ей выглядеть твердо обоснованной.

Рехе описывает свой «Тип I» следующим образом, отмечая в нем «…наряду с мезо- (вплоть до брахи-) кефалией — брахистенокефалию, мезопрозопию, мезоринию вплоть до платиринии и очевидную предрасположенность к прогнатизму… Кроме того, тип отличается еще и тем, что apertura piriformis не только имеет значительную ширину вообще, но и на участке „верхней ширины“ достигает весьма большой величины. Носовые кости, а также последующие части processus frontalis кости верхней челюсти прямо-таки выгибаются в этом месте вперед, демонстрируя форму, которую, вероятно, лучше всего можно обозначить как „раздутую“. Верхняя часть nasalia, напротив, необычно тонка и низка… Далее для этого типа характерным является то, что скуловые кости выдаются вперед; лицо демонстрирует обозначаемое у живущих в большинстве случаев как „выступающие скулы“. Формы верхней проекции черепа варьируются от напоминающих широкое яйцо и вплоть до грушевидных с частично имеющим место довольно развитым теменным бугром (Parietalhöcker, лат. tuber parietalis — возвышение в центре наружной поверхности теменной кости; место расположения ее ядер окостенения. — Примеч. ред.), вид сзади являет собой широкий пятиугольник со сходящимися внизу гранями».

Но в таком случае указанные выше морфологические признаки в весьма большой степени соответствуют признакам, описываемым у восточноевропеоидного древнеславянского типа, — здесь также наблюдаются: «раздутие» носовых костей, пологость верхней части nasalia, фронтальность скуловых костей, «…напоминающая широкое яйцо и вплоть до грушевидной…» форма контура norma verticalis, где зачастую акцентирован выделяющийся теменной бугор и присутствует предрасположенность к прогнатизму. Метрическое сравнение подтверждает родство. Правда, для представленных здесь мужских черепов результаты измерений выглядят менее удовлетворительными (табл. 13), поскольку здесь смогли быть задействованы в единичном порядке лишь номера 5-й и 8-й. В дальнейшем в процесс сравнения оказывается вовлечено лишь относительно незначительное количество признаков. № 8 показывает существенно лучшее их соответствие, чем № 5. Только два признака выпадают у него из области «А», а именно: трансверсальный фронтопариетальный индекс и носовой индекс, последний смещен в направлении сильной платиринии, свидетельствуя, следовательно, о своего рода примитивности.

Однако то, что эти отклонения могут быть приписаны отчасти естественному индивидуальному и временному неустойчивому разнообразию, отчасти — смешению, подтверждает сравнение женских черепов. В качестве лучшего из представленных среди женских черепов восточноевропеоидного типа древних славян Силезии может быть рассмотрен обнаруженный в окрестностях Бильвизе № 1903/30/3. Рехе причисляет четыре женских черепа с по меньшей мере частично сохранившимся лицевым скелетом к своему «Типу I», а именно: № 38, 39, 40 и 68. Однако № 38 по нескольким признакам полностью выпадает из ряда прочих, так что его, пожалуй, следует рассматривать как нетипичный. Средние величины рассчитывались по трем оставшимся женским черепам и были обобщены с параметрами черепа Бильвизе (табл. 11).

Соответствие параметров таково, каким его только можно ожидать у индивидуумов, которые так или иначе разделены друг от друга тремя тысячелетиями. Вообще заметно отличаются лишь два параметра: сагиттальный фронтопариетальный и носовой индексы. У трех современниц эпохи ленточной керамики носы существенно уже, для них даже можно поставить диагноз «лепториния», что, однако, следует рассматривать как явление нетипичное, ибо Рехе для «Типа I» указывает на граничащую с платиринией мезоринию. Таким образом, основным различием остается лишь менее значительная величина относительной длины фронтальной дуги (Frontalbogen) черепа Бильвизе, что следует приписать незначительной высоте и своду лба.


ris62.jpg

Разумеется, нельзя оставить без упоминания факт того, что параметры черепа Бильвизе несколькими признаками, и прежде всего низким LB-индексом и высоким BH-индексом, отличаются от средних величин, характерных для мужских восточноевропеоидных черепов, и соответственно находятся на пределе своей вариативности. Но это, как мы видели, показательно для всего древнеславянского материала Силезии, который продемонстрировал в строении мозгового черепа в меньшей, а в строении лицевого черепа, напротив, в большей степени восточноевропеоидных средних значений по сравнению с западными славянами в целом. Но, конечно же, является ли это случайным результатом индивидуальной вариативности, либо силезские восточноевропеоиды славянской эпохи обнаруживают, помимо того, особенно тесные связи с силезскими восточноевропеоидами эпохи неолита, на основании незначительного количества исследуемого материала достоверно определено быть не может.

Тождество «Типа I» эпохи неолита с восточноевропеоидами эпохи древних славян и наряду с этим также и со «Вторым финским типом» Бунака особенно интересно с исторической точки зрения. Из факта появления восточноевропеоидов в ином культурном кругу не следует делать вывод о непосредственной связи этого присутствия со славянами и финно-уграми. Но все же, коль скоро раса изначально должна обладать единой этнической основой и замкнутой территорией обитания, в качестве изначальных ее представителей могут быть восприняты, пожалуй, лишь древнейшие предки финской народности (Urfinnentum) или современники эпохи ленточной керамики. Слияние же обеих впоследствии разделившихся линий следует искать в еще более древнем времени и в том едином некогда пранароде (Urvolk), следы которого еще предстоит обнаружить. Однако тем самым мы, преодолевая границы неолита, переносимся уже в эпоху мезо- и палеолита.

В складывающейся подобным образом ситуации для обоснования этого предположения особенно важно, чтобы южная линия восточноевропеоидов была представлена не только современниками эпохи силезской ленточной керамики. Если бы это было именно так, то, пожалуй, можно было бы думать о смещении культур и возможном изменении областей обитания восточноевропеоидов эпохи неолита с гребенчато-ямочной керамикой, которая охватила территории до Силезии. И тут мы видим, как тот же самый тип встречается также и в австрийском неолите (Лендьельская (Lengyel) культура), а именно в буквально недавно опубликованной работе, посвященной описанию обнаруженного близ Лангелойса черепа, т. н. Лангенлойс 2 (сохранился только лицевой скелет) [63) Циммерманн Г. Череп эпохи неолита из Лангенлойса и его связи с расой эпохи свайных поселений (Zimmermann, G.: Jungsteinzeitliche Schädel aus Langenlois und deren Beziehungen zur Pfahlbaurasse, Arch. J. Klaus, X, 227–256, 1935)]. Здесь все признаки «Типа I» повторяются в частично еще более примитивной форме (ср. рис. 28): низкое лицо с крепкими, фронтально направленными скуловыми костями, широкий нос при «раздутии» нижней части и пологости основания (которое, кроме того, у черепа из Лангенлойса особенно сильно вогнуто), низкие глазницы, широкие углы нижней челюсти и прогнатизм.


ris63.jpg

Метрическое же сравнение с черепом № 1903/30/3 из Бильвизе также показывает действительно хорошее соответствие признаков (табл. 12). Бильвизе вновь, как и в процессе сравнения с «Типом I», также обнаруживает менее значительную выпуклость лба, в то время как Лангенлойс 2 отличается особенно низкими глазницами и весьма сильно выраженной платиринией.


ris64.jpg

Странным, правда, является следующее соотношение, предположение о котором выдвинули сначала Шифф [64) Шифф Ф. Очерки по краниологии Чехии (Schiff, F.: Beiträge zur Kraniologie der Czechen. Arch. Anthrop. N: F. XI, 253 bis 292, 1912)], а впоследствии — Шлагинхауфен [65) Шлагинхауфен О. Антропологические находки при исследовании свайных поселений Швейцарии (Schlaginhaufen, О.: Die anthropologischen Funde aus den Pfahlbauten der Schweiz. Mitt. Antiquar. Ges. Zürich XXIX, 220–241, 1924)] и Чекановский [66) Чекановский Я. К проблеме систематики короткоголовых обитателей свайных поселений эпохи неолита в Швейцарии (Czekanowski, J.: Zum Problem der Systematik der kurzköpfigen, schweizerischen neolithischen Pfahlbaubewohnter. Arch. Anthrop. N. F. XX, 65–76, 1925)]: о взаимосвязи «Типа I» эпохи ленточной керамики с находками времен неолитической культуры свайных поселений Швейцарии. Исследовавший краниометрические параметры черепа Лангенлойс автор подтверждает эти связи — ведь именно это и является важнейшим результатом его труда, — указывая в своей публикации, что: «…найденный близ Лангенлойса череп „L2“ следует причислить к тому же кругу формообразований (Formenkreis), что представлен и так называемой „женщиной из Эгольсвиля“ (Frau von Egolswil)». Восточноевропеоид в швейцарском неолите — это и в самом деле было бы поразительно! Но все же еще следует проверить, в какой мере это сходство основывается просто на примитивных признаках, и в какой — на специфических расовых эталонных образцах. Физиогномически, во всяком случае, «женщина из Эгольсвиля» от славянских восточноевропеоидов отличается незначительно (ср. с хорошими иллюстрациями у Шлагинхауфен).