ОСЕННИЙ РОМАНС
Певчих стрекоз не бывает, дорогая Герцогиня. Дедушка Крылов шутит. Позволяет себе поэтическую вольность изображает как удобней воображению. Стрекоза вообще-то стрекочет, но не как сорока скорей как кузнечик, короче сказать, в полете крылья у нее трепещут: от каждого как будто ветер, и каждое как бы парус, и воздух, растираемый крыльями, гнется и скрипит, не ее это голос, понимаешь? Но ведь и муравьи не говорят!
На то и басня: вроде как цирк, только наоборот там дрессировщик заставляет животных нет! нет! конечно, не заставляет! конечно же, воспитывает... он их так воспитывает, чтобы они подражали нам, людям то есть чтобы выказывали ум: катались на велосипедах, качались на качелях, танцевали, кланялись... Словом, чтобы хорошо себя вели, слушались укротителя.
Кстати! Дедушка Крылов думал, что смирные даже лучше умных во всяком случае, нужней: за что, например, крестьянин любит свою лошадку? Ведь с нею обмениваться мыслями не интересно, у нее, небось, все мысли только про еду вот именно: как у Винни Пуха но это спрашивает Лиса, она ревнует Крестьянина к Лошади, отнюдь не прочь с ним дружить одна не постигает, отчего ей, толковой, предпочитают существо столь ограниченного интеллекта.
Крестьянин отвечал: "Все это суета;
Цель у меня совсем не та:
Мне нужно, чтоб она меня возила,
Да слушалась кнута".
Вот какой земледелец несентиментальный, не то что некоторые. А кнут это такой рычаг управления вообще, мы отвлеклись.
Значит, так: цирковые звери ученые, то есть послушные настолько, что представляются веселыми и умными все как один. А звери басенные играют в человеческую глупость причем обычно в глупость непослушных, от которой, по мнению многих, все несчастья, и тут у каждого роль своя. Сочинитель басни назначает, кому водить кто в природе смешней похож на человека, похожего на какой-нибудь изъян человеческого ума. Вот Стрекоза: состоит из одного легкомыслия почти как мы с тобой. Это плохо Стрекозу надо проучить погубить или хоть пристыдить, а еще лучше и то и другое. В этом смысл игры, с этой целью дедушка Крылов и заманил Стрекозу (хоть она и не зверь) в басню и покумил с Муравьем.
Нет, настоящая, живая стрекоза хорошая, обижать ее ни в коем случае нельзя. Вот, смотри, в энциклопедии написано: стрекозы истребляют комаров, мошек и других вредных насекомых, "чем приносят пользу".
Я же говорю игра. Дедушка Крылов, конечно, знал, что в природе нет ленивых, ни беспечных, и все, например, насекомые отдают всю жизнь и все силы борьбе за счастье своих потомков.
Другое дело, что одни вредные, а другие полезные: по крайней мере, так в энциклопедии. Между прочим, как раз про муравьев там ученые ты только послушай что пишут: "Многие М. относятся к числу вредных насекомых прежде всего потому, что они охраняют тлей вредителей культурных растений; кроме того, значительное число видов М. являются вредителями садовых, полевых, технических культур, тепличных растений и пищевых запасов..."
Видишь? Все дело в пищевых запасах! Муравей, когда ни увидишь его, непременно тащит в челюстях какую-нибудь дрянь вероятно, съестное, а стрекоза питается своими комарами на лету! Порхает с пустыми крыльями, да еще знай стрекочет вот и похожа на лентяйку на какую-нибудь недальновидную тетеньку; одно слово попрыгунья: лучшее биографическое время проводит в увлечениях, развлечениях, нет чтобы консервировать на зиму овощи, копить сбережения на черный день, всю жизнь готовиться к старости, брала бы пример с Муравья...
(Чего дедушка Крылов, скорей всего, не знал а дедушка Лафонтен и, подавно, как и я до сих пор, это что европейские наши, типичные, дачные муравьи, озабоченные, целеустремленные, явно крепкие хозяйственники... так вот, они кто бы мог подумать? все поголовно тоже как бы тетеньки "недоразвитые в половом отношении самки", сказано тут же в энциклопедии. Попроси наша Стрекоза убежища не у такой вот бескрылой рабочей особи, а у полноценного крылатого муравья вдруг разговор вышел бы другой? Грамматический-то род непоправим, даром что у стрекоз "вторичный копулятивный аппарат самцов высоко специализирован и не имеет аналогов среди насекомых"...
Какие пустяки! Не все ли равно? Бюджет муравейника не предусматривает затрат на попрошаек, на разных там вынужденных переселенцев, частной же собственности, как известно, у муравьев нет.)
Прости, задумался. Итак, Стрекоза не умеет жить плохо ей придется зимой так ей и надо сама виновата пускай пропадает, я шучу, шучу!
И дедушка Крылов шутит: он, конечно, спасет Стрекозу допустим, приютит ее на зиму в Публичной библиотеке, там знаешь сколько мух!
А запасливый, но скаредный, неутомимый, но неумолимый, злорадный Муравей... Не бойся: никто его не обидит, он же ни при чем, это Баснописец наделил его холодным сердцем, а сам по себе он симпатичный. Наверняка ему начислят достойную пенсию, как ветерану труда и санитару леса, плюс консервы со склада, и опять же поголовье тлей... Счастливая зима предстоит Муравью!
(Скитаясь по тесным, непроглядным, жарким коридорам, беззвучно приговаривать в такт шагам:
Так поди же, попляши!"
Выпад укол! Еще выпад опять укол! Обманное движение: так поди же... и последний укол, наповал! Фехтовальная фраза!
Как восхитительно разрисовывал этот мастер чужие мысли, ничьи, из неприкосновенного запаса толпы в том числе, и с особенным наслаждением, главную что уши выше лба не растут... Впрочем, это у старушки басни наследственный порок Эзопов комплекс. Ядовитая, стремительная, тяжкоблистающая речь закована в градусник рабской морали.
Твердят наперебой, что Крылов был гораздо умней не только своих покровителей, почитателей, но и собственных басен. Кто его знает; людей он, кажется, презирал буквально до безумия: нарочно им внушал неряшеством, так скажем, и обжорством отвращение; даже, говорят, как-то в молодости попробовал нагишом поиграть на скрипке у открытого в Летний сад окна. А жизнь досталась долгая проигрался, присмирел, притворился. Предпоследний придворный шут; а последним был Тютчев но уже другого тона: в тунике античной не плясал. Крылову басни доставили славу и покой. Не сорвать черепахе панцирь, обгаженный столичными голубями)
Нет никакой черепахи, сам не знаю, что бормочу. Крылов был очень хороший поэт, Герцогиня. Подрастешь обследуй непременно свод басен, полюбуйся старинной работой: синтаксис и метр, даже в безнадежно трухлявых, сплошной восторг. Что Змея практически всегда знаменует иностранца, что вольнодумствующий писатель опасней разбойника не важно: благонадежность, возведенная в добродетель, равняется маразму, а мы с Иваном Андреевичем жили в полицейское время... Прелестнейшие вещи, само собой, в тени: "Мот и Ласточка", "Крестьянин и Смерть", смотри не пропусти. Обещаешь?
Навеки твой
19 ноября 1999