Двенадцатое занятие

— Ты никогда не найдёшь Дурака, — говорил дракон Пете, мерно крыльями перепончатыми взмахивая, — пока не поймёшь, что он всего лишь хвост.

— Чей хвост? — спросил удивлённо нестарый старик. Он сидел у дракона на шее, плотно обхватив её ногами, и цепко держался за его жёсткую гриву.

— Твой, разумеется, — засмеялся дракон, — чей же ещё…

— Ну вот, дожил, — вздохнув, сказал старик, — теперь уже хвост… А кем он завтра станет?

— Не в том ведь дело, кем он стать может, — продолжал дракон, — а в чём суть его. Куда бы ты ни направлялся, чем бы ни занимался, а хвост твой всегда за тобой следовать будет. И в этом, Петя, — главное, так как нет дела глупее, чем за хвостом своим гоняться.

— А выберешь если не верить в хвостатость свою, — наставлял он старика дальше, — то не стоит обижаться, когда эту самую хвостатость тебе раз за разом дверью прищемлять будут. До тех самых пор, пока не задумаешься — как может болеть то, чего у тебя нет?

Летел Петя на драконе немалое время у же, то выше облаков с ним поднимаясь, то к самой земле спускаясь. По сторонам с интересом посматривал — не бывал он в местах этих раньше, здешних царств не видывал, оттого и любопытно ему было, как же люд сказочный в краях заморских живёт-поживает.

Над городами многолюдными пролетал, над полями, пшеницей да рожью заросшими, пока не раскинулось под ним царство странное — ни единого человека он в нём не приметил, ни старого, ни малого, ни пешего, ни конного, будто вымерло всё. Дракона о непонятности такой спросил.

— Видишь ты, какое дело, Петя, — отвечал ему дракон, — жил в этом царстве когда-то волшебник один могучий. Что ни день, то могущественнее он делался и сильнее. Вот только силу слов своих с настроением внутренним соизмерять он не научился. Оттого, может, и сказал как-то раз в сердцах: «Да пошли вы все!..» И стало так. И обезлюдело царство…

— Любое твоё желание, — говорил дракон мораль истории этой, — законная часть твоего мира. Главное не переусердствовать — не сделать мир заложником своих желаний.

— Очень может быть, Петя, — продолжал он, — что тебе не раз ещё об этом вспомнить придётся. Сделать глупость можно в любой момент времени, главное, не пожалеть об этом в каждый последующий. Просто не забывай, что каждой глупости — своё время.

А когда пролетали над царством следующим, дракон и о нём интересное рассказал.

— Это царство, — говорил он, — известно своими обычаями суровыми. Здесь испокон веков всех мальчиков, родившихся уродливыми, сбра швали в пропасть… Правда, мальчики почему-то всегда выживали и требовали, чтоб им сбросили уродливых девочек. Жестокие нравы, одним словом…

Может, долго ещё Петя на драконе странствовал бы, да только конфуз с ним приключился.

Слегка взголоднулось старику на свежем воздухе, но как только достал он хлеба краюху, налетела на него вдруг стая ворон, непонятно откуда взявшихся. Не успел старик даже глазом моргнуть, как без обеда остался, да ещё клювом по лбу получил-Попробовал было Петя отогнать ворон, но воронам было наплевать и на его угрозы, и на него самого. Пете вообще-то тоже было наплевать на них, но воронам было гораздо удобнее…

— Хватит!.. — не выдержал наконец старик позора своего беспомощного. — Давай-ка вниз. Бог с ними, с царствами этими… Где сядем, там и сядем.

Спустился дракон неподалёку от города большого. Глянул он на старика, хулиганство воронье с себя счищающего, засмеялся беззлобно, да на прощанье вот чем его озадачил.

— Для того чтобы было плохо, Петя, всегда нужна причина, — сказал он ему, — а вот нужна ли причина для того, чтобы хорошо было?

* * *

Стоял Петя перед лавкой с диковинами заморскими и беспредельностью разнообразия сказочного восхищался. Были в лавке этой и красивости невиданные, и полезности заманчивые, и непонятности чудесные. А особенно ему приглянулись два веера огромных, из перьев удивительных сделанные. Вот только цене их, на дощечках написанной, очень старик удивился.

— Почему, — спросил он продавца, — этот веер такой дорогой, а этот такой дешёвый, если они совершенно одинаковые?

— Да потому, — ответил ему продавец, — что этим веером обмахиваться нужно, а возле этого — головой мотать.

— А-а, ну тогда понятно, — согласился старик, — тогда справедливо. В жизни оно всегда так — чем больше приходится суетиться, тем меньше это стоит.

Не успел он от прилавка отойти — кто-то за руку его тронул. Обернулся Петя — стоит перед ним девчушка малая, куклу тряпичную к себе прижимает да в глаза ему заглядывает.

— Дяденька, — спросила она его голосом хрупким, — вы здесь нигде не видели маму, идущую без меня?

Пока старик с ответом на вопрос неожиданный собирался, на площади городской шум с гамом раздался, куда-то люди побежали, отчего-то лошади заржали да собаки залаяли. Оттеснила толпа девчушку от Пети да кругом большим на площади сбилась.

Присмотрелся старик — подпирают снаружи этот круг стражники, пиками в спины людские целясь. А внутри круга воевода здешний прохаживается, да людям притихшим в лица заглядывает, словно ищет кого.

— Спокойствие, — говорит он, — главное — спокойствие. Пять человек сегодня всего-то и требуется. Подумаешь, количество… Было бы из-за чего расстраиваться.

— И не надо на меня так молчать! — прикрикнул он на толпу и достал из кармана бумагу с карандашом. — Итак, к Предсмертному сегодня отправятся…

— Вот ты… — ткнул воевода пальцем в дюжего молодца.

Тот сразу сник, чуть не вдвое в размерах уменьшившись, лицом посерел.

— Ты имя своё говори, не мешкай — я ведь записываю, — говорил воевода, в бумажке своей что-то карандашом чиркая. — И ты тоже… И вот ты, который там прячется. Имена мне ваши, быстро!..

Вдоль толпы прохаживаясь, наткнулся он на Петю взглядом. Пока рассматривал его с сомнением, у старика дракон страха сердце сжал да колени слабыми сделал. Поймал тогда старик его вниманием своим, вокруг закрутил, да на вдохе в себя принял. К тому времени, когда воевода в извилинах мысль нужную отыскал, стоял уже старик нестарый спокойный да в себе уверенный.

— Кто таков? — спросил его воевода грозно.

— Петя я, — ответил тот.

— Так, — развернул воевода свою бумажку. — Ты, значится, тоже отправляешься. Я тебя записываю…

— Никуда я не отправляюсь, — с усмешкой ответил старик.

— Это ещё почему? — изумился воевода.

— Да не хочу я, просто, — честно сказал Петя, продолжая улыбаться

— Ну смотри, старик!.. — сказал воевода грозно. — Пеняй на себя — я тебя вычёркиваю!..

И дальше отправился.

А старик по сторонам недоуменно оглянулся да к людям испуганным обратился.

— Куда это народ собирают? — спросил он. — И отчего все в печаль да отчаянье сразу впадают?

— Так ведь — к Предсмертному людей отлавливают, — зашептал ему кто-то на ухо. — На заклание их ему готовят.

— К кому-кому? — удивился старик.

— К Кощею Предсмертному, — объясняли ему свистящим шепотом уже в другое ухо, — брату старшому Кощея Бессмертного. Уже столько веков умирает, поганый, да всё никак умереть не может. Заклятье на нём такое особое — предсмертное, мученическое. И сдохнуть у него не получается, и для жизни он не годится — нету него для этого силы жизненной. Так что он, проклятый, выдумал — силу эту из живых людей сосать. Для того их ему и собирают. Дань это ему такая особая, чтоб голод да мор на царство наше не насылал…

Неожиданно шум на площади раздался. К женщине, для Кощея отобранной, вдруг девочка из толпы кинулась. Прижимая одной рукой куклу тряпичную к груди, она другой колени мамки своей нашедшейся обхватила да лицом в живот ей уткнулась…

Кольнуло что-то старика прямо в сердце, комом под горло подкатило, только не дал он воли драконам чувств своих. Крутанул их вокруг себя, да вместе с комом, в горле застрявшим, сглотнул сильно, горечь отчаяния в ярость внутреннюю превращая.

— Не годится так, — сказал он затем, толпу плечами решительно раздвигая. — По-другому будет…

— Передумал я, — сказал он, воеводе путь преградив. — Пойду я к Предсмертному — вот заместо бабы этой и пойду. Записывай.

— Надо же! — искренне удивиться воевода. — Вот у ж точно говорят — какую глупость ни придумай, всегда найдётся, кто её сделает. Ты что, старик, дурак полный?

— Он самый, — согласился Петя. — Только не полный пока. Отпускай бабу с дитем.

* * *

Сидел нестарый старик Петя с товарищами по несчастью в темнице Кощеевой, сырой да мерзкой, глухой да безжизненной. Огромные каменья толщины невероятной отделяли их от воли сказочной. Томились они здесь не первый час уже, участи своей незавидной дожидаясь.

Сидел старик да думу неспешную думал.

— Ох, и далеко же, — думал он, — завели меня поиски Дурака. Неужто даже сюда я попал, чтоб его отыскать? Да уж, в неожиданных местах, надо сказать, Дураки порой прячутся…

— Вот это точно, — раздался в его голове голос насмешливый, — ты, Петя, даже представить себе не можешь, в каких невозможных местах порой обитает Дурак. Из каких щелей и отверстий он выглядывает, каким манером голос подать может.

— Ват как ты, например, да? — не без сарказма сказал Петя внутри себя же, чтоб окружение своё разговором странным не смущать. — Ты ведь тоже изо всех щелей сочишься, словно дух какой. Вот бы и мне такому делу бесплотному научиться, очень даже мне сейчас такая наука пригодилась бы…

— Так кто же тебе доктор, окромя тебя самого? — засмеялся голос. — Учись, стены — вот они, ну и сочись теперь сквозь них бесплотно. Да поспеши это сделать прямо сейчас — пока сумятица твоя внутренняя не утихла, пока она в угрюмость тупую не превратилась. Из любого кризиса, Петя, можно выйти только по нужде, момент упустишь — превратится твоя нужда в запор крепкий, да в такой, от которого ключей тебе вовек не сыскать.

— Ты мне что — сквозь камни сочиться предлагаешь? — не поверил своим ушам старик. — Да возможное ли это дело — сквозь стены пешком гулять?

— Тут ты прав, Петя, — говорил голос тоном насмешливым, — сквозь стены особенно не разгуляешься, а вот сквозь знание своё о них — запросто. Стена, она ведь что? Всего лишь знание она, силой внимания твоего скреплённая, энергия, то бишь. Так приложи эту силу теперь к другому знанию, к тому, что тебе сейчас важнее, — и всего делов-то. Вспомни, в Царстве Драконов ты это уже делал с кандалами своими.

— Дык, там ведь всё из краденой энергии сделано было. Стоило мне вернуть её обратно — всё и растаяло. Зато здесь по-другому — по-взаправдашнему, — сказал старик, вздохнув.

— Эх, Петя, вся цена этой взаправдашности — всего лишь знание твоё осмысленное, — смеялся голос. — А ты просто разбери его на фрагменты бессмысленные, как не раз это у Ахлимика делал, а из бессмысленности такой — любой смысл, тебе нужный, и вылепи. Про то, например, что нет стен вокруг тебя. Просто поверни слегка калейдоскоп свой внутренний, есть в нём стена? — щёлк! — и нет её уже. Поверь, это совсем несложно, это каждый дурак сделать сможет.

— В том, что каждый Дурак это сделать может, — хмыкнул Петя, — я ничуть не сомневаюсь, но ведь не каждый этим Дураком стать может.

— Для того чтобы стать Дураком, — терпеливо пояснял голос, — усилия не. нужны. Усилия необходимы только уму, чтобы. умным казаться, чтобы знание своё в образы незыблемые облекать. В образ стены, скажем. А ты просто вынь из этого знания образ, а потом и лепи из такого безобразия всё, что захочешь, например мир, в котором стен не бывает вовсе.

Умолк голос, а Петя посидел ещё немного, об услышанном кумекая, а потом взял дракона неверия своего, добавил к нему дракона тоски безнадёжной, скрепил всё это дело драконом усталости — закрутил, да в себя, словно таблетку, принял. Силу от этого сразу же ощутил немалую.

Уставился затем старик на стену глыбистую, слабым светом едва освещённую. Смотрел он на неё, смотрел, пока не поплыла она перед глазами его, в мозаику однородную превращаясь.

Ив этот момент Петя будто и сам исчез — словно ни тела у него не осталось, ни мыслей, ни знаний никаких. Одно лишь желание страстное, немысленное — чтобы не было стены перед ним.

Вот вокруг желания этого и позволил старик реальности новой выстроиться. А как вернулся он в состояние своё обычное, да перед собой глянул осмысленно, то глазам своим не поверил — и вправду не было одной стены в темнице каменной. Раздались рядом с ним воз гласы удивлённые да восторженные, обнялись узники от радости её,>01икой и на свободу, прочь из полона Кощеева устремились.

Один только Петя бежать не спешил, вздумалось ему вдруг с Кощеем старшим поближе познакомиться, да о предсмертии его непопятном разузнать побольше.

* * *

Стоял Кощей Предсмертный перед огромным зеркалом, в раму из чистого золота одетом, и внимательно в своё отражение вглядывался.

— Э-хе-хе… — вздохнул он сокрушённо и сказал, к старику нестарому обращаясь. — Бог, он ведь великий юморист, а если кто не верит, пусть просто в зеркало посмотрит.

— Эх, Петя, — продолжал воздыхать Предсмертный, — поверишь ли, так хочется изменить мир к лучшему…

— Да ну? — искренне удивился Петя. — Это каким же манером?

— Да просто уйти из него, к чертовой матери!..

Внимательно слушал старик Кощея Предсмертного, внимательно всматривался в него — всё хотелось ему тайну подлости его несусветной разгадать.

— Ведь не бывает в этом мире ничего плохого без причины, — думал он, — должен повод и для изуверства Кощеева найтись.

Общался он с Предсмертным целый вечер уже, но к разгадке пока не приблизился. Встретил его Кощей вначале насмешливо да неприязненно, хотел значимостью своей подавить да дерзостью жестокой изничтожить. Но не найдя в старике ни страха, ни обиды, ни злости ответной, — растерялся, потому как не понял — к чему ему подлость теперь свою прикладывать, чем за живое его зацепить.

А как узнал он, что Петя и есть тот самый старик, что братца его меньшего когда-то уму-разуму учил, — так и вовсе его зауважал. О жизни предсмертной сказывать принялся да на невезучесть свою обижаться.

— В сказках ныне творится чёрт знает что! — говорил Кощей, то ли жалуясь на судьбу свою, то ли ругаясь на неё. — Начинают умирать даже те, кто никогда раньше этого не делал. Представляешь? Счастливчики! Один я застрял в этой жизни, как геморрой в причинном месте…

— Это как? — опешил Петя.

— А так, что никакого удовольствия от дела такого нет — ни самому посмотреть, ни людям показать. Так и живу — и себе не в радость, и людям в горесть.

— Да неужто ты думаешь, Петя, что я сам своей подлости радуюсь? — сокрушался Кощей, в кои веки волю чувствам дав. — А что делать? В нутре своём я, может, и хороший, вот только снаружи стараюсь этого не показывать. Потому как — кому это нужно? Я прожил большую, интересную соседям жизнь… А для себя? Пожил, понимаешь, отвёл душу… Вот только запамятовал куда.

— Жизнь моя, Петя, — это всего лишь усталость, растущая с каждым днём, — продолжал Кощей речи свои слезливые. — И никакой радости в ней, окромя подлости, я для себя не вижу. А как иначе? Если не хочешь, чтоб тебе сделали подлость, — успей сделать её раньше. Вот я и не хочу — хватит мне одного раза, сколько уж веков заклятье это проклятущее расхлёбываю… Больше быть меньше подлее других не хочу.

Слушал Петя Кощея, слушал, да будто знакомое что-то в речах этих ему почудилось… Было в них нечто такое… однобокое, что ли, такое плоское да прямотой своей неполноценное, почти как… Как Царство Сонное!.. — вдруг понял старик. Такая же уверенность несомненная в правоте своей сквозила в речах Предсмертного, какая и царством тем спящим правила.

— Так вот в чём суть заколдованности Кощеевой, — думал Петя, — в его убеждённости в правоте своей. Страшное, оказывается, это дело… Всю жизнь сдыхать да заживо гнить, а за правоту свою проклятую всё одно цепляться…

А Предсмертный продолжал ныть, изо всех сил страдания свои живописуя.

— Осточертело ведь всё, — жалился он, — уж столько лет в жизни моей ничего нового не случается. Болезни, и те давно закончились, какими можно было — всеми уже переболел, одни только последствия остались. Ветер, и тот, сколько себя помню, бесперечь, в одну сторону дует, придурок…

— А может, и не придурок вовсе, — сказал Кощей, подумав немного, — может, это у меня просто с памятью плохо? Давно я это подозревал… Ведь хорошо помню, что жизнь меня научила многому, а вот чему именно — не помню, хоть убей. Ещё, правда, помню, был у меня диагноз такой — сотрясение ягодиц головного мозга, может из-за него всё?

Муторно стало Пете от болтовни Предсмертного, па свежий воздух захотелось. Улучив момент, вышел он на балкон небольшой, а с него на плоскую крышу поднялся. Стоял потом, окрестности здешние озирая, солнцем вечерним расцвеченные.

Посреди крыши, словно украшение дорогое, высился флюгер огромный, формы замысловатой. Полюбовался им Петя немного, потом уже просто так на него смотрел, а затем снова — с интересом особым, пристальным. Наконец не выдержал — подошёл поближе, руками даже пощупал. Никогда он такого не видел.

Был прибит флюгер к крыше Кощеевой гвоздищами огромными, ржавыми. Прибит он был намертво — и ветер обречённо дул в указанном направлении. А что ему ещё оставалось делать…

Смотрел на него Петя, смотрел, пока вдруг понимание к нему не пришло. Осознал он точку приложения проклятья Кощеевого — с флюгером оно как-то связано было. Через него вся незыблемость подлой жизни Кощеевой и удерживалась.

— Не в том ведь дело, кем и зачем проклятье это сделано было, — размышлял старик, — а в том, как в порядок всё теперь привести.

— Ну, флюгер — это как раз пустяки, — говорил он себе, — в этом-то я как раз Кощею помогу, а вот в остальном всё только от него зависеть будет…

Глянул Петя на флюгер, подождал, когда рассыплется видимость его на множество осколков, однородных и невыразительных. А потом нащупал в себе желание увидеть его свободным, стихии открытым, да обратно реальность собирать начал, сквозь силу желания осколки те пропуская.

…Заскрипел флюгер, от оков ржавых освободившись, и сразу же старика ветром со всех сторон обдало — сильно, но бережно, словно в благодарность за свободу дарованную.

— Прощай, царство ветров слабых до умеренного, — усмехнулся нестарый старик и обратно, в горницу Кощея направился.

Стоял Предсмертный посреди комнаты с видом ошарашенным да голову свою со всех сторон ощупывал.

— Вот как бывает, Петя, — сказал он радостно-изумлённо, — судьба, оказывается, каждому даёт шанс, только никогда не предупреждает об этом заранее. Значит, если не хочешь пропустить его — всегда будь готов к лучшему!

— Потому как — полегчало ведь мне! Полегчаю ни с того, ни с сего, — радовался Кощей. — Вот оно как бывает — раз! — и всё, и сразу жить захотелось да помирать передумалось. С чего бы это, а?

— Чую я отчего-то, что без тебя здесь никак не обошлось, — начал о чём-то догадываться Предсмертный, — не простой ведь гость ты, не случайный… Или ошибаюсь я?

Сконфузился старик, плечами неопределённо пожал да заулыбался смущённо.

— Вижу, что не ошибся, — утвердился в своём предположении Кощей, — а значит — награда тебе полагается. Вот только чем бы особым тебя порадовать?

Задумался было Кощей Предсмертный, но ненадолго. Ухватил он старика за руку да в опочивальню свою потащил.

— Вот, — сказал он, на кровать роскошную, с балдахином прозрачным показывая. — Лучшего подарка не сыскать. Кровать-самобранка это.

— Это как? — изумился Петя.

— Ну, что значит как… Как положено. Мне самому она давно уже без надобности, хоть когда-то и я был энтузиастом своего тела. Хочешь — забирай.

Заглянул нестарый старик в себя — хочет? Хочет… Поймал ох тогда этого дракончика-проказника да в себя и втянул. Крепок, чёрт, на вкус оказался, даже щеки у старика от его жара зарумянились, зато и силы прибыло ощутимо.

Вежливо отказался старик от подарка, а Кощей и не обиделся нисколько.

— Не хочешь кровать — не надо, походи по замку, посмотри, у меня много ещё диковин разных имеется, — сказал он, — что приглянется — скажешь. А я пойду, коней тебе прикажу заложить. Чудо-кони, куда хочешь — хоть на край свету сказочного — вмиг домчат.

Остался Петя один, туда-сюда по замку пошлялся, да вдруг задумался — а зачем ему кони?

Вспомнил он, как Дурак из гроба исчез, в бегство своё непонятное подавшись, как Ахлимик вокруг него скакал, то исчезая, то вновь появляясь, вспомнил да наглость дерзкую подумал — а чем он хуже?

Глянул он. тогда по сторонам внимательно, в себя заглянул да все ощущения свои врой единый бесформенный собрал. Да с такою силою внутренней он это сделал, что растворилось всё — и свет белый вокруг, и он сам в свете этом. Будто в воздухе он завис — и без опоры под ногами, и без самого тела даже.

Вспомнил затем Петя поляну знакомую, возле дома Ахлимика виденную, настроился он на желание оказаться на ней немедленно — да сквозь это желание рой, ощущений своих и пропустил…

А как в сознание своё привычное вернулся, то как раз на этой поляне себя и нашёл.

* * *

— Ну, вот и всё, Петя, — услышал старик за своей спиной голос знакомый, — вот и пришёл конец странствиям твоим.

Обернулся Петя, да лицом к лицу с Ахлимиком оказался. Стоял тот в колпаке высоком, звёздами золотыми украшенном, да на посох свой замысловатый опирался, рассматривая его с улыбкой.

— Как же так? — удивился старик, всё ещё по сторонам с изумлением оглядываясь, — не привык он пока к необычайностям своим. — А как же Дурак? Мне ведь найти его ещё требуется…

— Эх, Петя, — вздохнул волшебник с участием насмешливым, — тому нет нужды Дурака вокруг себя искать, кто его за плечами таскает. Хочешь Дурака увидеть? Ступай в дом да в зеркало посмотри, только поздороваться при этом не забудь, потому как давненько ты его своим вниманием не баловал.

Помолчал старик в ответ на слова такие, к себе прислушался да недоумение своё высказал.

— Отчего тогда я этого не ощущаю? — спросил он сокрушённо.

— Оттого, что ты Дурак, — засмеялся Ахлимик. — Дурак, он ведь никогда Дураком себя не ощущает, а всегда лишь — самим собой.

— Но ведь ничего во мне не изменилось, ничего другим не сделалось… — не унимался в своих сомнениях старик.

— Ну и слава Богу, а изменилось бы если — как бы ты к Дураку попал? К Дураку прийти — это значит к себе самому вернуться. А для этого ничего менять в себе не надо. Чем больше в себе изменишь, тем меньше в тебе от Дурака останется.

— А как же царь, с поручением его? — всё ещё сомневался Петя.

— А что царь? Имеет он к Дураку отношение небольшое — именно такое, какое Дурак сам ему определит, — говорил Ахлимик. — Ведь Дураку царь без надобности — привык он без царя в голове обходиться.

— А насчёт себя не сомневайся, — продолжал он, — для того, чтобы стать Дураком, усилий нужно меньше, чем для того, чтобы им казаться. Главное условие Дурака — быть счастливым. Всегда и везде. А для счастья не нужны усилия, усилия прилагают лишь для того, чтобы не быть несчастным. Счастье Дурака — в движении неустанном.

— Дурак, он ведь всегда в пути, — пояснял Ахлимик, посмеиваясь лукаво. — Его каждый умник норовит послать куда подальше, а он и не спорит — он с готовностью отправляется в путь. Правда, путь его особого рода — сидит ли Дурак, лежит ли, спит ли даже — он всё равно идёт, он всё равно в движении, хоть снаружи и незаметном. В отличие от умника, всегда собой довольного, который, даже когда он бегает и суетится, когда ходит или лежит, — всё равно сидит, в темнице умности своей заключённый.

— Не понимаю… — вздохнул старик. — Неужто это всё обо мне?

— Не понимаешь — и не надо, — насмешливым голосом продолжал волшебник. — Пне тужься, пожалей внешность лба своего. Если у человека много морщин, значит, он либо много думает, либо много какает. Ни то, ни другое тебе не к лицу. Мир нуждается не в твоём понимании, а в твоём творении его. Поэтому, если жаждешь пони мания, если очень охота тебе познать неведомое, — просто сотвори его ведомым.

— И не боись расстаться с чином своим обыденным, не жадничай штанов драных потерять, — говорил Ахлимик. — Лишь потеряв достаточно много, ты сумеешь хоть что-то обрести. Именно то, что не потеряешь уже никогда. Никогда и нигде — ни в этом мире, ни в других мирах.

— В других сказках? — честно пытался Петя в речах волшебника разобраться. _

— В других мирах! Те сказки, которые ты знаешь, — всего лишь часть этого мира. Но есть и иные миры, иные сказки о них. И ты в них попадёшь обязательно… Если, конечно, сотворишь их вначале сам.

— Это как? — изумился старик.

— Воспринять, Петя, можно только то, что перед этим создал сам, имей это в виду, — пояснил волшебник. — Невозможно познать мир, созданный кем-то, познаваемо только то, что создано тобой. Поэтому лишь от смелости твоей внутренней зависит беспредельность мира, в который ты погружен. Именно поэтому не познать радость этого мира должен ты, а создать её в нём. Создать радость, из себя её вынув, да целый мир из неё сотворив.

— Такая вот скромная задача тебе, — снова засмеялся Ахлимик, — размером как раз во всю твою оставшуюся сказку.

Помолчал он немного, на старика нестарого с улыбкой глядя, а затем добавил, напоследок уже.

— Так что — шагай, Петя, просто шагай и ни в чём не сомневайся. Ведь счастье — это не то, что может быть, счастье — это то, чего не может не быть. И никуда вам уже друг от дружки не деться в этом мире, из Дурака скроенном…

Создание и освоение пространства своей сказки: рекомендации и перспективы

Итак, друзья:

И вначале было Нечто. В том самом начале, когда полное безначалие царило в мире, которого тоже ещё не было. И было это Нечто столь непостижимо и невыразимо, что своей абсолютной непроявленностью отрицало даже самое себя.

Но вот случилось Слово — и заструилось Время, оплодотворённое им; и разрешилось Пространство Материей; и закружилось всё в водовороте Бытия, организованном неорганизованным Хаосом. И началась ИГРА.

В этой древней истории нас сейчас интересует только одно — чем именно являлось то самое пресловутое Слово и в чём заключалась его «творящая суть»?

Невзирая на то что было оно «таинством великим» — Волей Божьей, мы в равной степени можем его осознать Намерением Вселенной, то есть некой творческой силой, проявившей безликий изначальный Фон и организовавшей его в упорядоченную и воспринимаемую структуру. Оказывается, первозданный хаос вполне может быть соотнесён с неким однородным фоном, из которого силой намерениябыло проявлено и организовано, а по сути — создано новое качество — Время-Пространство-Материя.

В своих играх мы уже вплотную подошли к этим, на первый взгляд, абстрактным, но, вне всякого сомнения, основополагающим для нас отношениям и состояниям.

Не секрет, что нашей Вселенной в равной степени присущи два качества — пассивное, инертное, и активное, творческое. Человек, придя в этот мир и став его послушным (то есть забывшим себя) придатком, прежде всего отражает его инертное и безынициативное начало. На этом этапе он всего лишь пассивный элемент такого пространства. Как ни странно, но именно благодаря этому он находится с Миром в состоянии устойчивого Единства.

Однако уже следующей задачей человека является создание в себе его противоположной части — активной, творческой. И сделать это становится возможным лишь через развитие совершенно нового для него качества — сознания, а на начальной стадии — ментального сознания.

При этом происходит на первый взгляд странное: «первочеловек» добровольно расстаётся со своей изначальной целостностью, жертвуя ею в угоду пока ещё только зарождающемуся ментальному сознанию. Канал ощущений, непрерывно до этого поддерживавший в нём осознание единства с миром, теперь уходит глубоко «в тень», уступая место своему младшему брату — менталу.

И это неслучайно, ведь именно этот «младенец» содержит в себе то, что отсутствовало у первобытного человека, — активный творческий потенциал, реализация которого может поставить человека вровень с богами. Только ментал имеет свою волю, и хоть в своём низшем проявлении это всего лишь полуживотные ментальные желания, зато в высшем — это уже творческое намерение, отражающее собой божественную созидающую силу.

Поэтому именно развитие и совершенствование ментального сознания создаёт для человека возможность выхода на более высокие уровни сознания, и в конечном счёте — полной реализации своего творческого потенциала.

Однако на деле всё оказывается далеко не так гладко. Ментал цепко удерживает свои позиции, ему глубоко плевать на «какое-то там» намерение, ведь для него оно совершенно абстрактно и иллюзорно, зато он жадно и привычно стремится «желать» и «получать желаемое».

Смысл своего существования ментал видит лишь в удовлетворении желаний, ошибочно считая их своими и не желая замечать, что все они вызваны чужими программами, лишь встроенными в него. На этом этапе ментальное сознание полностью роботизировано, процесс самоосознания в нём только зарождается.

Но всё же существует у него слабое место — ментал очень любит всё объяснять, он постоянно создаёт логическую мотивацию любому своему действию. Логика для него равноценна приказу — ментал просто не может быть нелогичным.

Именно этим «золотым ключиком» мы и позволяем себе воспользоваться, отворяя «волшебную дверцу» в пыльную и душную каморку законопослушного ментала. Используя логику, мы мотивируем его на работу по самоосознанию, а по сути — на самоустранение с поста лидера.

Мы ненавязчиво и очень плавно помогаем прорасти его страстным ментальным желаниям в нементальную жажду игры. Мы направляем процесс его самоосознания на раскрытие контуров высшего сознания, на пробуждение истинного намерения. Постепенно ментал начинает осознавать свою ограниченность и в какой-то момент всё же соглашается на обретение чего-то большего — на интеграцию с сознанием Хозяина, признавая себя при этом всего лишь одной из его составляющих.

То есть— вновь происходит нечто странное — эволюция ментального сознания теперь сменяется его добровольной инволюцией. Осознавший себя ментал уже намеренно стремится к утраченной некогда Целостности, к восстановлению былого статуса своего давнего соперника — канала ощущений. На этом всё — драматическая эпопея «укрощения строптивого» ментала завершается.

Именно эту стадию мы с вами сейчас и проходим — инволюцию ментального сознания, при которой ментал соглашается «отказаться от себя», от своего диктата, превращаясь в одну из составляющих интегрального сознания. Сознания Дурака.

А Дурак… он всего лишь громко смеётся, смело спускаясь по лестнице, неизменно выводящей его вверх.

Итак, ещё раз — зачем всё же был необходим человеку этот крайне мучительный этап самопознания? Оказывается, «всего лишь» для обретения им способности «желать», постепенно перерастающей в осознанное и ничем не обусловленное менталом намерение, в осознанную потребность творить, то есть — в жажду жизненного разнообразия, жажду игры. Для обретения им способности быть Творцом, быть Божественным, а это значит — быть активным игроком в игре под названием Жизнь.

Мы с вами уже давно подошли к той границе, пересекать которую допустимо лишь в стабильно гармоничном, тотально толерантном и абсолютно беспристрастном состоянии. Дело в том, что «за ней» мы вполне реально попадаем в пространство Сказки и Чуда. В мир, где возможно абсолютно всё, где способна реализоваться любая наша мысль, любое слово или настроение.

Ранее мы позволяли себе лишь слегка «заглядывать» сюда в состоянии выключенного ментала и остановленного «внутреннего диалога», в состоянии, при котором у нас внутри был «полный ноль». И это было безопасно, ибо ноль может создать только самого себя.

Но Дураку этого явно мало, мы уже выяснили, что всё его существование подчинено стремлению к игрек определено исключительно жаждой игры. Какой там «ноль» — внутри у Дурака неизменно присутствует масса желаний, но! — желаний исключительно Хозяйских, то есть сориентированных не на результат, а только на игру.

Поэтому честно спросите себя: что у вас сейчас внутри? Не сохранились ли там ментальные привязки, не осталось ли незамеченным несогласием с чем-либо? Что доминирует в вашем отношении к Миру? Согласие? Приятие? Честно-честно? Точно-точно? Ну что ж — тогда вперёд!

* * *

На последних занятиях мы достаточно успешно начали осваивать технологию деконцентрации внимания, что подарило нам поистине волшебный и универсальный ключ к управлению не только своим внутренним пространством, но также пространством внешним, то есть — тем, что мы традиционно воспринимаем «объективной реальностью». Видимо, вас не должны удивлять эти кавычки, поскольку мы уже неоднократно затрагивали тему пресловутой объективности существующего мира и каждый раз оказывалось, что она сводилась лишь к нашему способу его восприятия.

Что же происходит с миром, воспринятым нами однородным фоном и лишённым отдельных смысловых элементов? По сути, такой мир действительно исчезает как организованная структура, автоматически превращаясь в пресловутый первозданный хаос, содержащий в себе любой ещё не проявленный потенциал, любую ещё не организованную реальность.

И теперь только от нас будет зависеть, в каком качестве он проявится в следующей фазе нашей игры, в какую именно сказочную реальность он будет нами организован. То есть — каждый имеет возможность не просто на словах, а уже наделе убедиться в своей способности творить любую действительность в соответствии со своим намерением. Чуть ниже мы более подробно поговорим об этом, а пока несколько замечаний по поводу возможностей, открывающихся перед нами, при использовании такого принципиально нового способа восприятия мира — фонового.

Прежде всего, представляется крайне важным, что при деконцентрации внимания и переходе на фоновое восприятие в нашем психоэмоциональном аппарате разрушаются все искусственно сформированные паттерны поведения. Человек при этом тотально «деавтоматизируется» и обретает реальную свободу от многочисленных программ, долгое время порабощавших его.

Прекращают свою работу коварные механизмы подавления и вытеснения, и появляется возможность действительно целостного восприятия как самого себя, так и внешнего мира, видение которого больше не редактируется внутренними запретами.

Надо полагать, все вы сумели заметить, как меняется ваше состояние при использовании предлагаемой технологии.

Деструктивные ощущения неприятия, раздражения, обиды, возбуждения, подавленности, депрессии и даже усталости, голода и сонливости — практически мгновенно разрушаются вместе с программами, их вызвавшими.

Следует также иметь в виду, что фоновое видение даёт возможность мгновенного восприятия любой информации, содержащейся в любой системе. В том числе и «скрытой» информации, то есть внешне не проявленной. Это может быть, например, осознание болезни у человека, «видение» возможной опасности в толпе, возможность ориентироваться в полной темноте, проведение диагностики неживых сложных объектов или систем (машин, самолётов и пр.) на предмет их потенциальной аварийности и даже определение степени спелости арбуза или полезности увиденной книги.

Технологически это выполняется достаточно однотипно: интересующая вас система превращается в однородный фон, в котором растворяются все отдельные смысловые элементы, а затем намерением из этого фона извлекается искомая информация.

Каждый раз она появляется в сознании как некое законченное знанье, как уверенность, не вызывающая сомнений и не требующая никаких доказательств. Если вы работали с таблицами, предложенными в седьмом занятии, то без сомнения уже хорошо понимаете, о чём именно идёт речь.

Этот же способ получения необходимого знания или ощущения качества системы можно предложить для всех возникающих ситуаций, связанных с выбором и даже — с неожиданной опасностью.

И здесь мы сталкиваемся, пожалуй, с самой удивительной особенностью фонового восприятия — прямым знанием.

Дело в том, что однородный фон любой системы, лишённый на первый взгляд смысловых элементов, тем не менее уже содержит в себе всю информацию о системе. А поскольку фон всегда воспринимается весь сразу, как некая точка, то воспринимающему его наблюдателю столь же одномоментно становится доступной вся его информация, в том числе и неявная, и скрытая.

В идеальных (но вполне доступных) вариантах, при использовании интегральной технологии деконцентрации внимания, когда происходит слияние внутреннего сенсорного фона воспринимающего человека и фона внешнего ряда, то есть когда система «человек— мир» становится целостной и возникает устойчивое состояние расширенного сознания, для воспринимающего становится доступной вообще вся существующая в любой точке пространства и времени информация и открывается любое знание.

В вашей уже ближайшей практике, при отработке, например, визуальных вариантов деконцентрации, вполне возможно появление состояний, в которых возникает то ли видение, то ли знание (здесь смысловые различия между этими категориями исчезают) объектов, находящихся вне поля зрения, скажем за вашей спиной. Может также появиться чёткое ощущение видения объекта изнутри, либо видение его обратной (тыльной) стороны.

Это в вас включаются пока ещё спонтанные, но вполне тренируемые и управляемые состояния полного объёмного фонового видения. Таким же образом возможно увидеть вообще любой существующий объект, вне зависимости от того, где он находится и в каком именно времени. Возможно не просто «просмотреть» интересующего вас человека, но даже увидеть любое событие из его жизни. Для Хозяина, для Дурака ни расстояния, ни времени не существует.

Постепенно, по мере освоения и «обживания» этих технологий, вы поймёте, что в этом нет ничего невероятного, что именно такое существование — в режиме полного и непрерывного знания — как раз и является предельно естественным и единственно возможным.

Но всё же согласитесь — мы сейчас говорим о вещах настолько запредельных, что они просто «ни в какие ворота не лезут». И это совершенно справедливо — в «ворота», определённые границами здравого смысла и логики, нам Дуракам, уже никак не протиснуться.

Включаясь в предлагаемые игры, мы просто вынуждены изменить, а точнее — расширить границы привычной логики, определявшей до этого все наши поступки. Она теперь буквально автоматически становится неоднозначной, многомерной и столь же объёмной, как и наше новое восприятие мира. То есть мы вновь вплотную приближаемся к квантовой логике Дурака.

Но если ещё совсем недавно она нас смущала и даже в чём-то пугала своей «нечеловеческой» неопределённостью, то теперь, проявляясь совершенно естественным образом в том, что мы зовём нашими «играми», она воспринимается уже обыкновенным инструментом, вполне доступным, управляемым и используемым для активизации этих игр и придания им разнообразия.

Объёмная логика Дурака становится организующим принципом для совершенно новой формы получения и обработки знаний — фонового мышления.

Поскольку фон, как мы выяснили, не анализируется, а лишь ощущается, то мы будем при этом воспринимать уже не просто ментальную совокупность смысловых значений системы, а сразу — знание по поводу состояния системы, выраженное в ощущениях.

При фоновом мышлении отсутствует анализ, так как анализировать здесь нечего, ведь фон не фрагментируется, а следовательно, нет смысловых элементов.

Поэтому работу теперь предлагается проводить уже не со смыслом системы как совокупности семантических элементов, а лишь с её важностью, то есть — с многоплановым ощущением её качества. И уже из этого фонового восприятия мы затем и выделяем, проявляем любой интересующий нас смысл.

Каким образом мы можем применить на практике подобное фоновое мышление? Рассмотрим это на примере известной задачи про волка, козу и капусту.

Напомним, что задача заключается в необходимости их перевоза через реку на лодке, в которую разрешается поместить только один объект. Причём, во время всей этой «операции» не должны пострадать ни коза, ни капуста.

Как обычно решаются подобные задачи, вы знаете. В нашем же случае мы Предлагаем поступить иначе.

Поскольку фоновое мышление предполагает операции только с фоном, то мы всегда начинаем свою работу с растворения в фоне всех исходных утверждений и условий. Сам процесс решения задачи, а точнее — получение конечной информации, мы делим на три этапа.

На первом этапе мы тщательно исследуем условие задачи и определяем для себя все её смысловые элементы (в данном случае это: волк, коза, капуста, река, лодка) и создаём из них внутри себя определённую картинку или схему.

Далее, на втором этапе мы для себя чётко формулируем конечную задачу в виде намерения получить ответ. В данном случае это выглядит следующим образом: в какой последовательности необходимо перевозить объекты через реку?

Важный момент — совершенно необходимо не просто удерживать «в себе» смысловые звенья задачи, но непрерывно при этом ощущать определённую взаимосвязь между ними в виде некой очень специфической смысловой напряжённости.

На третьем этапе мы любым удобным нам способом деконцентрируем внимание, превращая в фон созданную картинку или схему, и вызываем намерение получить интересующую нас информацию, то есть — «вычленить» из фона важные для нас смысловые элементы.

В ответ на наш запрос-намерение из такого смыслового фона проявляется последовательно, элемент за элементом, следующий ряд: коза, волк, коза, капуста, коза.

Это и есть искомая последовательность перевозок. Отсюда становится понятной схема необходимых действий: необходимо перевезти вначале козу, затем волка, снова козу (то есть — обратно), затем капусту и в конце — опять козу.

Заметьте, никакого анализа мы при этом не проводили, а сразу извлекли интересующий нас ответ из общего фона задачи (а точнее — просто позволили ему проявиться).

По мере развития в себе навыка к фоновому мышлению описанная схема работы может быть несколько иной. Вполне возможно увидеть сразу всю цепочку необходимых действий в виде некой схемы, или просто получить чёткое и законченное ощущение-знание по поводу необходимых действий.

По сути, то, что мы сейчас описали, является основой любого творческого процесса, при котором в ответ на весьма характерное внутреннее напряжение (намерение) словно «из ниоткуда» приходит озарение в виде определённой идеи, нужного знания, мелодии или стихотворной строки. Для вас этот процесс теперь становится вполне осознанным и управляемым.

Не менее важно умение качественно работать с сенсорным каналом. Дело в том, что сенсорный фон, возникающий после деконцентрации внимания, не имеет чётко определённых «физических» границ и легко проявляет в себе особые «запороговые» сигналы, которые могут быть отнесены уже к экстрасенсорному восприятию.

Мы никогда не ставили перед собой задач по развитию именно экстрасенсорных способностей. Но если вы были внимательны к своим состояниям, то не могли не заметить, как много нового и трудно определяемого привычными понятиями появлялось в вас за время нашего общения. Часто такое «новое и необычное», буквально «вспыхнув» ненадолго, быстро и бесследно затем исчезало, а что-то, наоборот, становилось устойчивым и повседневным.

Но при этом мы никогда не предлагали вам расчленять обретаемую Цельность на составляющие — на всякие там эфирные, астральные тела, чакры и каналы. Мы поставили перед собой задачу совершенно иного характера — через объёмное и тотальное восприятие своего внутреннего и внешнего пространства растворить искусственную границу между ними. Предлагаемые технологии позволяют это сделать, и именно это представляется единственно важным во всей рассматриваемой теме.

Поэтому совершенно необходимо знать и учитывать тот факт, что сенсорный фон чрезвычайно чутко реагирует на малейшие изменения всех его составляющих, в том числе и тех, что находятся за пределами обычной чувствительности.

Ведь именно эта особенность позволяет нам, «зацепив» своим намерением-запросом любой внешний объект, «считать» с него любую информацию.

Выше мы уже упоминали об этом вкратце — мы теперь можем провести, например, диагностику любого человека, животного, растения, механизма; мы можем узнать степень полезности того или иного лекарства; уровень загрязнённости с виду чистой воды; количество нитратов в овощах; враждебность или дружественность того или иного человека; в том числе — любой территории или помещения; степень полезности деловой встречи или поездки; безопасность или, напротив, возможную опасность предстоящего рейса самолёта или поезда и т. д. и т. п.

Сложно? Поверьте — не сложнее того, что вы уже вытворяете.

Технологическая схема при этом выглядит примерно так: вы выполняете технологию деконцентрации сразу по двум каналам — сенсорному и визуальному. Создав в себе сенсорный объёмный фон, вы теперь формируете фон визуального пространства. Причём здесь есть варианты — на зрительном уровне вы можете произвести как плоскостную деконцентрацию внимания (технология «Нуль-перехода»), так и объёмную (СВП-2), в зависимости от характера объекта и поставленной цели.

Два фона воспринятого вами пространства — внешнего и внутреннего, очень просто, практически самопроизвольно, интегрируются друг с другом, при этом вы словно растворяете в себе фон интересующего вас объекта. А дальше намерением-запросом получаете из него любую информацию.

Конечно же, всё это требует определённой (и постоянной) практики, зато в какой-то момент вы с удивлением заметите, что совершаете все вышеописанное практически мгновенно и без каких-либо усилий. Вы просто получаете любое знание в ответ на свой запрос.

Более того, вы с удивлением будете отмечать, как это знание уже будто само по себе стремится к вам, чутко реагируя даже на неосознанный внутренний вопрос. В равной степени это же касается и тех событий и ситуаций, которые вы в таком состоянии словно «походя» создаёте своим уже сознательно сформированным намерением, но об этом, впрочем, чуть ниже.

Ещё раз хочется отметить, что технология интегральной деконцентрации — это вход в изменённые состояния сознания, которые, однако, через определённое время вполне могут для вас стать состояниями обычными, повседневными и абсолютно управляемыми. Как у настоящего Дурака.

Вы, наверное, уже успели заметить, что ключ к успеху во всех вариантах предлагаемой технологии — это полностью управляемое и активное намерение.

И это, действительно, важнейшее из условий — само собой у вас ничего не случится. Пусть даже вы стали мастером деконцентрации внимания, но если в вас нет жажды игры, если вы внутренне пассивны — ничего не произойдёт. Намерение в таких состояниях есть не что иное, как Хозяйская команда, она совершенно обязательна для исполнения, но её ещё нужно издать. Вы должны ярко захотеть, но без участия ментала, без привязки к результату, без желания обладать.

Если на этом этапе намерение спутать с желанием, то вы вместо того, чтобы стать Дураком, станете умным и хитрым Магом, чем снова обречёте себя на прозябание в сонном царстве Мифа, в плену у ментала.

Рис. 1 Рис. 2 Рис. 3

Обратите внимание на рис. 1, на нём изображён так называемый «куб Неккера». Его особенность в том, что он достаточно неоднозначно воспринимается нашим сознанием. Именно поэтому мы и предлагаем вам взглянуть на него как на модель нашей «бесформенной реальности».

О чём идёт речь? А о том, что куб Неккера в зависимости от настройки нашего сознания можно увидеть и так — рис. 2; и «сяк» — рис. 3. Согласны? А теперь вновь посмотрите на рис. 1 и попробуйте несколько раз, попеременно увидеть в нём эти два варианта.

Получается? Ну как, правда, забавно? Ведь, согласитесь, непривычно, пусть даже в таких детских экспериментах, но всё же ощущать, какая всё-таки зыбкая штука эта реальность. И сразу вспоминаются наши предыдущие беседы, в которых мы заявляли, что «реальность — это всего лишь сырая глина», полностью подчинённая нашему… Нашему — чему?.. Вспомните свои ощущения и отследите, что в вас заставляло кубик «кувыркаться»? В чём специфика того внутреннего усилия, которым вы превращали переднюю грань кубика в тыльную, и наоборот?

Может, ещё поиграем? Но уж если мы взяли такой куб моделью «самой Вселенной», то и относиться к нему следует соответственно, а для этого обозначим на следующем рисунке основное качество нашего пространства — его двойственность.

Посмотрите на рис. 4. Какая грань у него чёрная? Передняя или задняя? А теперь определённым внутренним усилием поменяйте их местами, то есть сделайте заднюю грань передней, для чего просто увидьте её таковой.

Причём, заметьте — вам для этого понадобилось всего лишь «взглянуть» на неё «по-другому», просто перестроив «нечто» в своём сознании. И теперь в «вашей вселенной» мгновенно на первый план (переднюю грань) выходит «чёрное», то есть — у вас проблемы и вся жизнь видится в унылой серой тональности. Но стоит вам всего лишь чуть-чуть перестроить фокус своего внимания, совершив для этого неуловимо малое усилие, своего рода «внутреннее сальто-мортале» — и перед вами уже белая грань, жизнь наполнена светом и рядом с вами «живёт» удача.

Рис. 4 Рис. 5

Посмотрите на рис. 5 и просто «поиграйте» своим вниманием: либо приближая к себе «пространство оптимиста» (грань с рожицей посередине), либо выводя на первый план пространство пессимиста (). Убедитесь лишний раз, как, оказывается, мало надо для того, чтобы диаметрально поменять направленность всей своей жизни.

Но что именно вы при этом «делали в себе»? Что конкретно вызвало изменения в вашей «кубической вселенной»? Возможно, вы ещё не сумели отследить специфику того внутреннего усилия, которое к этому привело. Ну что ж, тогда поиграем ещё.

Для этого посмотрите на рис. 6. Направьте свой взгляд в промежуток между этими двумя квадратами, как бы пытаясь посмотреть «сквозь» него. При этом квадраты раздваиваются и совмещаются в один общий, средний. Сливаются и становятся одним целым и их центральные кружочки — чёрный и белый. Сейчас внимание, — какого цвета этот общий кружок? Скорее всего, грязно-серого. Ваша задача — превратить его и в почти полностью белый; и в полностью чёрный.

Теперь вы, пожалуй, в гораздо более выразительной форме сможете отследить, что именно «сдвигается» у вас внутри, создавая подобные трансформации. Если вы были внимательны к себе, то, скорее всего, уже поняли — такое усилие не есть желание. Оказывается, желание увидеть определённый цвет скорее «притянет» цвет противоположный.

А вот если вы как бы «предощутите» тот или иной цвет, настроитесь на него — он тут же и появляется, послушно «материализуясь» из невыразительной «серости».

Все эти «полудетские» игры мы затеяли с одной целью — ещё раз обратить ваше внимание на суть понятия «намерение». Как это ни странно, но именно такая простая «визуальная» забава может очень помочь научиться формировать его в себе и им управлять.

Рис. 6

Чуть ниже мы предложим конкретную технологию, используя которую вы сможете, работая с намерением, уже активно и целенаправленно формировать свою повседневность.

Итак, мы сейчас действительно вплотную подошли к возможности создания новых реальностей. Базой для этого является всё та же способность к объёмному и деконцентрированному фоновому восприятию внешнего мира и себя в этом мире.

А для того, чтобы стало понятней, о чём именно мы говорим, давайте вновь заглянем «в святая святых», а именно — в самый первый миг Творения.

Вам, наверное, хорошо известна классическая теория расширяющейся Вселенной — дескать, «и была вначале некая точка вне пространства и времени, в которую вся нынешняя Вселенная свёрнута была». Ну а затем — взрыв и расширение этой самой точки до масштабов нынешнего Мира. В принципе, примерно о том же говорят и все религии, лишь вводя при этом концепцию Божественного.

То есть ещё раз уточним — акт творения является результатом расширения точки. Какой именно — точки непроявленного потенциала, точки Божественной воли, точки намерения, точки внимания — это уже не столь важно, главным здесь видится сам принцип.

Мы сейчас уже вполне можем смоделировать этот процесс в рамках и масштабах своей игры. Итак, для создания новых реальностей совершенно обязательным является выполнение двух основных условий, это — качественное овладение полной технологией интегральной деконцентрации и не менее качественное владение намерением.

А затем производится следующее: вы превращаете в фон как своё сенсорное пространство, так и всё воспринимаемое внешнее пространство, а затем внешний фон растворяете в фоне внутреннем. При этом возникает состояние полного и предельно интенсивного целостного самоосознания, существующего как бы вне пространства и времени.

После чего в «недрах» этого самоосознания формируется точка-намерение. Намерение здесь будет являться «точкой кристаллизации» нового качества. Теперь завершающий этап: точка-намерение равномерно растягивается по всему объёму восприятия, в идеале — «взрывается», реализуя себя за счёт самопроизвольного наполнения фоновыми элементами и микроструктурами. На этом всё — вы сотворили новую реальность. Её параметры, конфигурация и качество теперь будут определяться исключительно вашим исходным намерением.

Таким образом возможно, например: формировать погоду; влиять на поведение и состояние живых систем; менять физические параметры и энергетическую конфигурацию собственного тела; менять свой вес, вплоть до полной его потери; производить материализацию либо дематериализацию предметов; осуществлять их перенос в пространстве и времени; проникать сквозь плотные среды и прочее, и прочее… Только теперь и становится по-настоящему понятно — почему это Дураку даже море по колено.

Вас удивило вышеописанное? Восхитило? Возмутило? Годится любой вариант, ведь вы помните два принципа нашей школы: ничему не стоит верить — надо просто делать; но если вы можете не делать, то и не стоит этого делать никогда!..

Просьба к вам только одна — не спешите и не старайтесь попасть к Дураку с «чёрного хода», пытаясь сразу творить чудеса. Плохого от этого не случится, от этого просто ничего не случится. И ваш «чёрный ход» сразу же окажется тем самым выходом, через который вам волей-неволей, но всё же придётся «вылететь в трубу», возвращаясь в спящее царство хитроумных и жадных умников.

Двигайтесь постепенно, но — двигайтесь.

— Прыгай постепенно, — хохочет Дурак, — но главное — прыгай. И смотри не передумай после того, как прыгнул.

Итак, вам предлагается: