Мотивация и саморегуляция


...

Типы представлений о контроле

Воспринимаемый контроль — это не какой-то однородный психический механизм. Как было продемонстрировано (например, Rodin, 1990), воспринимаемый контроль имеет множество разных аспектов. Поэтому неудивительно, что в психологической литературе можно найти множество понятий, связанных с контролем. Первое, что необходимо сделать, чтобы понять роль представлений о контроле в личностном функционировании, — это провести четкое различие между различными аспектами воспринимаемого контроля и упорядочить все то иногда сбивающее с толку многообразие личностные переменных, связанных с контролем, которые встречаются в литературе. В качестве первого шага в этом направлении мы рассмотрим две близкие концептуальные схемы разграничения представлений о контроле.

Представления о результате/представления об эффективности. Одно из главных различий в психологии контроля — это различие между ожиданиями результата и восприятием собственной эффективности. Исторически сложилось, что в теориях ожидания — значимости основное внимание уделялось ожиданиям в отношении результатов, то есть тому, последует за той или иной реакцией поощрение или наказание. В своей теории самоэффективности Бандура (Bandura, 1977a) отграничивает эти ожидания от логически предшествующих ожиданий, то есть ожидания того, что действие вообще будет совершено (рис. 6).


ris2.png


Таким образом, представления о самоэффективности — это суждения человека о своей способности выполнить некую последовательность действий, а не ожидания в отношении поощрения или наказания этих действий.

Различия между представлениями об эффективности и результатах признают многие авторы (например, Abramson, Seligman, & Teasdale, 1978; Heckhausen, 1991). Эллен Скиннер (Skinner, 1996) предложила удобную классификацию этих и других конструктов, связанных с контролем. Скиннер выделяет деятеля (лицо или группа лиц, совершающих действия с целью контроля событий), средства (действия, с помощью которых можно достичь контроля) и цели (желательные или нежелательные результаты). Из этого следует, что, согласно теории Бандуры (Bandura, 1977a, 1997), отношения между деятелем и средствами сходны с восприятием собственной эффективности, а представления о средствах и целях сходны с ожиданиями результатов*. По Скиннер, третья — между деятелем и целями, соответствует общему ощущению человека своей способности контролировать события.

Поскольку психологические модели не следует усложнять ненужными конструктами, встает вопрос о том, является ли необходимым для понимания мотивации разграничение представлений о собственной эффективности и ожиданий в отношении результата (Bandura, 1977a; Skinner, 1996). Результаты ряда исследований, проведенных в разных условиях, дают основания ответить на этот вопрос утвердительно. Предпринималось множество попыток оценить естественный уровень воспринимаемой самоэффективности и ожидаемых результатов при выполнении трудных или неприятных заданий. Восприятие собственной эффективности позволяет предсказать активное поведение, связанное с приближением, по отношению к стимулам, вызывающим страх (Lee, 1984b), уверенное межличностное поведение (Lee, 1984a), результативность спортивной деятельности (Bartling & Abel, 1983), успешность решения математических задач (Sexton & Tuckman, 1991), способность вытерпеть боль (Baker & Kirsch, 1991; Manning & Wright, 1983; Williams & Kinney, 1991), а также использование копинг-стратегий для преодоления хронической боли (Jensen, Turner, & Romano, 1991). В других исследованиях осуществляются манипуляции с ожиданиями в отношении результатов и воспринимаемой самоэффективностью. Суждения об эффективности позволяют предсказать успешность выполнения когнитивных заданий (Davis & Yates, 1982) и межличностные поведенческие интенции даже при контроле ожиданий в отношении результатов и значимости результатов (Maddox, Norton, & Stoltenberg, 1986).

Восприятие собственной эффективности не только обладает прогностической ценностью, оно обычно позволяет предсказать поведение с большей точностью, чем это делают ожидания в отношении результатов. Уильяме с коллегами оценивали представления об эффективности и о результатах у лиц, страдающих фобиями, в ситуации осуществления деятельности, вызывающей страх. Суждения о собственной эффективности объясняли значительный процент вариаций в поведении при статистическом контроле эффектов представлений о результатах, тогда как ожидания в отношении результатов не имели большого значения, если под статистическим контролем оказывались эффекты воспринимаемой самоэффективности (см. Williams, 1995; Williams & Cervone, 1998). Лонгитюдные исследования успешности выполнения когнитивных заданий и образовательных достижений приводят к тем же выводам. Представления типа «деятель-средства» позволяют спрогнози-ровать школьные оценки и успешность выполнения когнитивных тестов, тогда как представления типа «средства-цели» такими возможностями не обладают (Chapman, Skinner, & Baltes, 1990; Little, Oettingen, Stetsenko, & Bakes, 1995).


ris3.png

Представления о контроле и их влияние на поведение могут варьировать от культуры к культуре. Литтл с соавторами (Little et al., 1995) исследовали представления о контроле и академические достижения у школьников из семей представителей среднего и низших классов в четырех социокультурных контекстах: в Восточном Берлине, в Западном Берлине, в Москве и в Лос-Анджелесе. Для прогнозирования успеваемости в соответствующих образовательных системах оценивались и представления типа «деятель-средства», и представления типа «средства-цели» (рис. 7). Особого внимания заслуживают два из полученных результатов. Во-первых, представления типа «деятель-средства», или представления об эффективности, в европейских культурах оказались связаны с успеваемостью сильнее, чем в США. Литтл с соавторами (Little et al., 1995) высказывают предположение, что типичное для американского общества поощрение высокого уровня ожиданий и самооценки делает самовосприятие настолько оптимистичным, что представления учащихся о себе зачастую не соответствуют их реальным возможностям и поэтому сравнительно слабо связаны с уровнем успеваемости. Представления о контроле у американских школьников оказались действительно более выражены, чем у их европейских сверстников. Во-вторых, представления о персональном влиянии позволяли спрогнозировать успеваемость точнее, чем ожидания в отношении связи между поведением и результатами. Даже в американской выборке прогностическая ценность представлений о персональном влиянии превышала прогностическую ценность когниций типа «средства-цели».

Утверждение о том, что представления об эффективности и о результатах действий концептуально различны, не означает, что они не связаны эмпирически. От представлений о самоэффективности частично зависит, какие перспективы обдумывает человек (Borden, Clum, & Salmon, 1991; Kent & Gibbons, 1987). Люди со слабо выраженным ощущением эффективности чаще обдумывают негативные результаты. И наоборот, представления о результатах иногда могут влиять на оценку эффективности. Согласно теории здоровых действий (Schwarzer & Fuchs, 1995), в сфере восприятия риска и поведения, способствующего сохранению здоровья, мысли о риске и возможных результатах могут влиять на представления о собственной эффективности. Если человек считает, что результаты для него очень важны, он будет более уверен в своей способности приложить максимум усилий для их достижения.

Альтернативные объекты контроля. Целесообразно разграничивать не только различные субъективные представления, но и различные типы представления о результатах, которые человек может пытаться контролировать. Здесь необходима осторожность, поскольку термин контроль используется для обозначения как субъективного восприятия, так и для обозначения объекта саморегуляции (см. Skinner, 1996).

При изучении объектов контроля, то есть типов результатов, которых человек пытается достичь через самоконтроль, необходимо различать первичный и вторичный контроль (Heckhausen & Schutz, 1995; Rothbaum, Weisz, & Synder, 1982). Первичный контроль — это попытка изменить внешние условия. Вторичный контроль — это попытка изменить свое внутреннее психическое состояние. Хекхаузен и Шутц (Heckhausen & Schutz, 1995; 1998) исследовали процесс изменения первичного/вторичного контроля на протяжении всей жизни. В пожилом возрасте биологический спад заставляет человека все чаще использовать стратегию вторичного контроля. Адаптивными стратегиями для лиц преклонного возраста являются не постоянные попытки изменить обстоятельства, а реалистическое приспособление личных устремлений, избирательное социальное сравнение и когнитивная переоценка, которые помогают принять физиологический спад (Heckhausen & Schutz, 1995). Как отмечалось в главе 4, в старости эти стратегии отвечают требованию оптимизации через выбор и компенсацию.

Подобное разграничение встречается в литературе по проблемам стресса и копинг-поведения. Лазарус и Фолкман (Lazarus & Folkman, 1984) разделяют проблемно-ориентированное и эмоционально-ориентированное копинг-поведение. Проблемно-ориентированный копинг — это попытка изменить источник стресса в окружающем мире. Эмоционально-ориентированный копинг — это попытка снизить собственный психический дистресс, что может сопровождаться переоценкой обстоятельств, а не их изменением. Люди, сомневающиеся в своей способности контролировать внешние события, склонны использовать эмоционально-ориентированные копинг-стратегии.

Представления о контроле/фантазии. Представления о контроле — это мысли о том, что с большой долей вероятности может произойти в будущем. Это оценка связи между самим собой, потенциальными действиями и возможными результатами. Безусловно, представления о контроле — это необязательно результат «холодного» расчета. Исследования в области социального познания (Fiske & Taylor, 1991) указывают на то, что суждения о контроле, как и другие суждения, могут зависеть от мотивационных факторов, заставляющих человека недооценивать или переоценивать степень контроля. Тем не менее суждения о контроле — это попытка точно оценить возможные события будущего.

На мотивационные процессы может влиять еще один аспект психической активности — фантазии. Значительную часть психической жизни составляют порождаемые психикой образы, грезы, фантазии (например, Singer & Bonanno, 1990), содержание которых может не иметь никакого отношения ни к объективным, ни к субъективным представлениям о вероятности тех или иных событий. Мы можем с удовольствием воображать, что выигрываем в лотерею, и в то же время осознавать, что наши шансы выиграть ничтожны. Исследования (Oettingen, 1996) свидетельствуют о том, что фантазии и рациональные ожидания по-разному связаны с мотивацией. Оптимистические ожидания обычно оказывают благотворное воздействие (Avia & Vazquez, 1998; Seligman, 1991; Taylor, 1989; Taylor & Brown, 1988), a оптимистичные фантазии — нет. Весьма оптимистичные фантазии могут приводить к недооценке усилий, необходимых для достижения поставленной цели. При обследовании женщин, участвовавших в программе по снижению веса (Oettingen & Wadden, 1991), оценивались ожидания в отношении потери веса и связанные с весом фантазии, причем в последнем случае оценивалась позитивность фантазий испытуемых, которых просили представить, какими они будут после участия в программе. И сразу после прохождения соответствующего курса, и год спустя как ожидания, так и фантазии являлись прогностическим фактором в отношении успешности программы, однако в противоположном смысле. Испытуемые с позитивными ожиданиями похудели больше, чем испытуемые, имевшие весьма позитивные фантазии.

Аналогичные результаты были получены в исследованиях поведения, направленного на сохранение здоровья, межличностных отношений и профессиональных достижений (Oettingen, 1996).

Разграничив различные конструкты, связанные с контролем, и отделив их от других переменных, рассматриваемых в психологии мотивации, проанализируем три важнейших вопроса, касающихся представлений о контроле и личностного функционирования:

1. Сохраняется ли восприятие контроля от ситуации к ситуации?

2. С помощью каких механизмов представления о контроле влияют на социальное поведение?

3. Каковы источники представлений о высоком/низком контроле, в частности, как сформировать устойчивое чувство личного контроля, которое часто необходимо для преодоления жизненных трудностей?

Мы рассмотрим эти вопросы, проанализировав литературу, посвященную воспринимаемой самоэфективности, поскольку этот конструкт прочно вошел в общую теорию личности (Bandura, 1986), а также потому, что он привлекает пристальное внимание исследователей.