Левый марш


...

Один рот и три живота

Болезни иногда проделывают с человеком очень тонкий и хорошо задуманный эксперимент. Патологический очаг в мозгу выключает работу не всего полушария, а только каких-то определенных структур, работая подчас с ювелирной точностью. Если невропатолог достаточно внимательно обследует своих пациентов, ему удается узнать о работе мозга удивительные вещи.

С момента описания слуховых центров речи врачи научились уверенно диагностировать их заболевания. Главный симптом локализации патологического очага в зоне Вернике — нарушение восприятия речи. Однако механизм этого явления долго оставался непонятным.

Представьте, что у человека не один желудок, а пять или шесть и каждый выполняет только ему присущую функцию, переваривая сладкие, мучные, фруктово-овощные, мясные или рыбные блюда. Видимо, такое положение не показалось бы нелогичным. И даже наличие одного общего рта для всех пяти желудков не вызвало бы особых недоумении. По существу, наша пищеварительная система состоит из нескольких ферментеров, предназначенных для переваривания различных пищевых веществ. В желудке, двенадцатиперстной кишке и тонком кишечнике перевариваются вполне определенные компоненты пищи.

Подобное разграничение функций — обыденное явление, но почему-то невропатологам долго не приходило в голову, что информация звуковых волн, воспринятая общим универсальным приемником — ушами, затем поступает для дальнейшей обработки в разные отделы мозга.

Между тем подобные универсальные приемники повсюду окружают нас. Письма мы опускаем в общий почтовый ящик и не устанавливаем специальные письмо-приемники для каждой страны и тем более для каждого города. Со своего домашнего телефонного аппарата мы можем связаться с любой точкой земного шара, и поэтому нет необходимости в каждой квартире держать десятки телефонов.

Давно, с доисторических времен было известно о существовании глухонемых. Обычно ими являлись глухие от рождения или рано утратившие слух люди. Лишенные возможности слышать звуки человеческой речи, они, естественно, не могут научиться говорить. Глухота да полное отсутствие интеллекта считались единственно возможными причинами неспособности понимать человеческую речь.

Между тем известно, что удаление центра Вернике и значительно более обширных районов височной коры левого полушария не приводит к серьезному нарушению интеллекта. Остается, следовательно, слух. Именно на недостаточность слуха и грешили врачи, когда имели дело с подобными пациентами. А так как с неговорящим или плохо говорящим человеком общаться трудно, исследователи долгие годы оставались в плену своего заблуждения.

Между тем при тщательном изучении больных с расстройствами речи легко убедиться, что среди них довольно обычны случаи, когда работа речевого аппарата не нарушена и само по себе произнесение речевых звуков не вызывает затруднений, да и острота слуха находится в пределах нормы, а речь и ее понимание в полном расстройстве.

Действительно, в анализе наиболее простых звуков, таких, как чистые тоны, в равной мере принимают участие оба полушария. Слуховые зоны коры в одном из полушарий мозга могут быть повреждены или полностью разрушены, но на тонкости слуха это никак не отразится. Любое полушарие мозга может взять на себя заботу по определению чистых тонов, каким бы ухом мы их ни услышали. Правда, совсем короткие звуки, если их адресовать уху, более тесно связанному с поврежденным полушарием, больной распознает хуже. Способностью разбираться в очень коротких звуковых сигналах в равной мере наделены оба полушария, но в этом случае заменить друг друга они не в состоянии.

В том, что при повреждении слухового центра речи слух как таковой не нарушен, нетрудно убедиться, проведя несложный эксперимент. Больному объясняют, что, услышав определенный звук (дают его прослушать), он должен поднимать правую руку, а на все другие звуки — левую. Простая процедура, и больной с ней легко справляется. Значит, слышит и хорошо различает звуки.

В хорошей сохранности слуха убеждают и наблюдения за поведением пациента. Больной легко узнает бытовые шумы. Он не спутает шипения жарящегося на сковородке сала со звуками закипающего чайника, карканье вороны отличит от лая собаки, способен наслаждаться пением птиц и узнает их по голосам. Правда, ему трудно рассказать о том, что он услышал. Больной может заявить, что птица орет и лает, а собака поет или каркает, но совершенно очевидно, что эти ошибки возникают из-за затруднения в подборе слов, а не нарушения слуха.

Психология bookap

Любовь к музыке, к песням больные с повреждением левого полушария не теряют. Они легко узнают любимых вокалистов, любимые мелодии и охотно их напевают. Часто из-за расстройства речи человек не в состоянии сказать, из какого произведения взята прослушанная музыкальная фраза или назвать песню, но в том, что он узнал их, вспомнил, сомнений не возникает, да и больной всегда может напеть, продолжить мелодию и обычно делает это достаточно правильно, демонстрируя сохранность музыкального слуха и музыкальной памяти. Известны случаи, когда выдающиеся композиторы теряли речь вследствие поражения структур левого полушария мозга, теряли речевой слух, но продолжали, и весьма успешно, сочинять музыку. Однако песни и романсы они создавать не могли, для этого необходимо владеть речью.

После временного выключения левого полушария на фоне значительных затруднений по восприятию речи, когда способность испытуемого понимать адресованные ему слова еще не восстановилась, обращает на себя внимание, что он уже в состоянии по голосу безошибочно узнавать знакомых ему людей, легко отличает мужчин от женщин. Не уловив смысла обращенной к нему речи, правополушарный человек между тем по ее интонации понимает, был ли это вопрос или какая-то очередная инструкция. Несмотря на значительно сниженный интерес к речевым звукам, если слова, обращенные к испытуемому, все-таки им услышаны, восприняты, то локализовать их в пространстве для него не составляет большого труда. Он никогда не перепутает, справа или слева, спереди или сзади находится собеседник, даже если не может его видеть.