Глава 3 ИДЕАЛИЗМ


...

ВСЕОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ

В рамках картезианской системы мы склоняемся к тому, чтобы рассматривать отношение между ментальным и физическим как отношение особенного к особенному, и это ошибочно заставляет нас думать, будто мы имеем дело с отношением между двумя субстанциями. Фактически же это отношение всеобщего к особенному. Чтобы прояснить это, нам следует понять, что же Гегель подразумевает под "всеобщим" и "особенным". Вообще проблема универсалий в философии может быть сформулирована несколькими различными путями, и некоторые из них следующие. Что такое примеры, или образцы, и образцы чего? Что мы подразумеваем (mean) под значением (meaning), когда говорим о значении какого-то общего термина — термина, который может употребляться для обозначения более чем одной вещи? Что общего имеют все те вещи, которые мы называем одним и тем же именем? Что дает нам право говорить о видах или разновидностях вещей? Так что проблема универсалий оказывается проблемой того, в чем заключается всеобщность и, особенно, каково взаимоотношение между конкретным и общим, или, как ее обычно формулируют, между особенным и всеобщим.

Это имеет отношение к проблеме сознания и тела, ибо Гегель считает, что психофизическое отношение есть отношение всеобщего к особенному. В некотором смысле физический мир представляет собой копию духа. Гегель использует образный язык для описания этого отношения: иногда он говорит о природе как проявлении духа или же о духе, пронизывающем природу или охватывающем ее. К примеру:

…в действительности имматериальное относится к материальному вовсе не как особенное к особенному, но так, как над всякой обособленностью возвышающееся истинно-всеобщее относится к особенному; материальное в своем обособлении не обладает никакой истинностью, никакой самостоятельностью по отношению к имматериальному (Ук. изд., с. 49).

Несмотря на это, дело отнюдь не обстоит таким образом, будто ментальное способно существовать без физического. Важной частью гегелевских взглядов на политику, историю, искусство и религию является то, что дух не может существовать отдельно от своего проявления в этих областях. Духовность неотделима от своего растущего проявления в человеческой деятельности, и это обнаруживается в различных видах политической организации от древнегреческого полиса до европейских обществ, возникающих после французской революции 1789 г. Опять же, религиозная практика от древних египтян и греков до современного христианства, а также произведения искусства от первых скульптур до современной музыки и живописи — все это стадии исторического проявления духа.

Из этого следует, согласно Гегелю, что психофизическое отношение оказывается весьма тесным. Ни дух, ни материя не являются независимыми субстанциями, ибо каждая зависит от другой. Материя есть проявление духа. Вот как описывает Гегель это взаимоотношение, то, как оно имеет место в человеческом существе:

К тому, что служит выражением человека, относится, например, то, что он стоит вертикально, в особенности же развитие его руки как абсолютного орудия, его рта, также смех, плач и т.д., и во всем его существе разлитый духовный тон, который непосредственно характеризует тело как выражение некоей высшей природы (Ук. изд., с. 210).

Из приведенной цитаты можно с определенностью сделать вывод, что Гегель не является идеалистом в том же смысле, что и Беркли. Но еще в меньшей степени он является материалистом, даже несмотря на фразу, что существование духовности зависит от ее выражения. Его приговор материализму гласит:

Нет ничего более неудовлетворительного, чем развитые в материалистических сочинениях объяснения многообразных отношений и связей, посредством которых должен быть порожден такой результат, как мышление (Ук. изд., с. 50).

Материализму присуще достоинство быть монизмом. Он представляет собой попытку опровергнуть картезианский дуализм, но забавно, что он по-прежнему действует в пределах, имеющих картезианскую основу. Материалисты либо просто отрицают существование одной из двух декартовых субстанций — духовной (мыслящей, по Декарту), либо же противоречиво рассуждают в каузальных отношениях между духовным и физическим, делая дух каузально зависимым от материи.

Но если такова гегелевская философия духа, то почему мы вообще должны называть его идеалистом? Не лучше ли будет назвать его взгляды "нейтральным монизмом", учением, полагающим, что духовное и физическое суть два аспекта некоей лежащей в основе реальности? Представленное выше описание взглядов совместимо с утверждением, что Гегель — нейтральный монист, но остальная часть его системы — нет. Более того, сам Гегель говорит, что он идеалист, правда, идеалист особого сорта — "абсолютный идеалист". Нам следует серьезно отнестись к его словам и далее попытаться решить, чем же конкретно является абсолютный идеализм. Для этого мы обратимся к вопросу о том, что духовное и физическое соединены в некой исходной реальности, называемой "Духом" и представляющей собой единство диалектических противоположностей, включая всеобщее и особенное. Для того, чтобы рассмотреть основания подобного рассуждения, нам следует обратиться к другой гегелевской книге, связанной с философией сознания, — к "Феноменологии духа".

"Феноменология духа" представляет собой весьма запутанную, сложную и оригинальную работу, и, хотя это первая объемная работа, написанная Гегелем, многими она рассматривается как его величайшее философское достижение. Правильным подходом, приближающим к центральной теме этой книги, будет попытка выявить смысл ее названия. Слово, переведенное как "Дух", — это "Geist", которое в повседневном немецком языке может иметь следующий смысл: "сознание", "интеллект", "разум", "мудрость", "воображение", "гений", "душа", "мораль", "сущность", "призрак", "спектр", равно как и "дух", и большинство из этих переводов подходят в различных местах "Феноменологии духа". Из всех них "Дух" предпочтительнее, ибо он схватывает следствия божественного характера, которыми Гегель, очевидно, намеревается наделить Geist. Но выбор этот следует рассматривать как препятствие для понимания духовного и разумного характера Geist'a, что также является его сущностной характеристикой. Мы не слишком исказим смысл, если переведем "Geist" как "сознание" (consciousness), подразумевая "сознание" в целом, если только мы не будем забывать его значение в качестве божественного мышления.

Другим проблематичным термином в названии является "феноменология". Феноменология представляет собой разновидность философии, которая стремится описывать то, что дается сознанию именно таким, каково оно есть. Цель заключается в том, чтобы не делать предварительных заключений относительно воздействия сил природы или объективной причины того, что является сознанию, а следовательно, не опираться на сомнительные предрассудки и, таким образом, снабдить наше знание опытными основаниями. В этом плане проект феноменологии скорее напоминает Декартов поиск достоверности в его первом "Размышлении", рассмотренном нами в первой главе. Если феноменология описывает то, что является сознанию, a Geist и есть сознание, тогда "Феноменология духа" есть описание того, как сознание является сознанию, или же описание того, как Дух является Духу. И, фактически, это именно то, к чему стремится Гегель в своей книге.

Практикуя феноменологию, Гегель не предлагает никаких объяснений, а дает лишь одни описания. Фактически, "феноменология" есть описание всех различных стадий или состояний сознания, которые Гегель считает возможными. Они располагаются от беднейшего и самого рудиментарного наивного сознания с помощью чувств, называемого "Чувственной достоверностью", до полного знания реальности о самом себе, называемого "Абсолютным знанием". Geist, фактически, есть целое, или тотальность того, что реально существует, и цель Гегеля заключается в том, чтобы описывать различные стадии растущей самореализации Geist'а. Ясно, что Гегель — философ-метафизик, ибо он считает возможным обретение знания о реальности как о целом и о том, какова она в себе, но это как раз те заботы, которые традиционно считаются существенными для метафизики как ветви философии. Гегель отнюдь не ожидает, что мы согласимся с этими достаточно претенциозными заявлениями в начале его книги, но полагает, что мы будем приближаться к ним по мере того, как наше понятие сознания будет постепенно обогащаться. До того, как мы рассмотрим различные стадии сознания, следует устранить возникающую иногда неясность: описывает ли Гегель хронологический процесс или же разновидность концептуальной, или логической, структуры. В соответствии с первым взглядом один вид сознания сменяется во времени новым, более усложненным вариантом, который сохраняет достоинства предыдущего, и т.д. в хронологической прогрессии. Подобное прочтение получает поддержку в гегелевских работах по истории. В "Философии истории" Гегель доказывает, что различные исторические эпохи характеризуются различным менталитетом, так что есть смысл говорить о "Восточном мире", "Греческом мире", "Романском мире" и "Германском мире", когда слово "мир" означает нечто вроде Weltanschauung, или "мировоззрение". Эти эпохи суть проявления "Мирового духа" (Weltgeist). Однако, согласно другому прочтению, Гегель описывает концептуальные или диалектические отношения между различными видами сознания независимо от их проявлений или временных взаимоотношений. Так, одни виды сознания с необходимостью оказываются индивидуалистическими, другие — общественными, третьи — религиозными и т.д.; они расположены в иерархии, в которой одни делают возможными другие, а иные можно обнаружить включенными в другие. Хотя комментаторы прочитывают Гегеля, отдавая дань различным приоритетам, я полагаю, что лучше всего рассматривать две вышеприведенные интерпретации как дополняющие друг друга. Мы можем прочитывать "Феноменологию" как описание структуры сознания в целом, абстрактно и думать о "Философии истории" как о том, в чем актуально воплотилось сознание. Ясно, что наличие у сознания определенной диалектической структуры не препятствует тому, чтобы ему была свойственна определенная историческая реализация.

Мы можем трактовать главы "Феноменологии духа" как непрерывно становящийся все более удовлетворительным ответ на вопрос: что такое сознание? Достаточно взглянуть на содержание книги, чтобы получить общее представление о многочисленных разновидностях сознания, которые Гегель считает возможными. Таковыми являются: сознание, самосознание, разум, дух, религия и абсолютное знание. Ясно, что было бы непрактично в этих узких рамках давать комментарий по поводу сделанного разделения видов сознания, но оно оказало значительное влияние на развитие философии.

Та часть книги, которая называется "Сознание", соответственно подразделяется на "Чувственную достоверность", "Восприятие" и "Рассудок". Первые два диалектически противоположны, или антитетичны, а третья представляет собой синтез или примирение первых двух. Чувственная достоверность является простым чувственным опытом отдельных объектов. Дофилософски она представляется нам наиболее богатым и достоверным видом сознания, однако, согласно Гегелю, фактически, это самый бедный и наименее сложный его вид. Пределы чувственной достоверности выявляются, как только мы задаемся вопросами: "Каковы объекты сознания в чувственной достоверности?" или "Кто осознает в чувственной достоверности?" И тогда становится очевидным, что непосредственный чувственный опыт не может быть всем, в чем заключается наше сознание. Он также предполагает использование общих понятий, но, как только мы это допускаем, на смену чувственной очевидности приходит второе состояние сознания — восприятие. В пределах чувственной достоверности каждому из нас предоставлены лишь маловыразительные "это" и "теперь". Хотя чувственная достоверность предполагает различие между тем, кто получает опыт, и тем, что в нем дается, т.е. между субъектом и объектом, даже оно не может сделать это различие понятным, ибо не обладает соответствующими концептуальными ресурсами.

"Восприятие" делает возможным опыт относительно объектов восприятия, включая самих себя, как опыт различных видов вещей. Подобная разновидность сознания включает в себя способность делать различия и обобщения, для чего требуется использование языка. Язык в том, что он выражает, в своей основе универсален и всеобщ, так что "восприятие … принимает как всеобщее то, что для него есть сущее" ("Феноменология духа", с. 60).16 Это относится в равной степени и к субъекту, поэтому я могу воспринимать себя как определенный вид бытия. Как пишет Гегель: "я" есть всеобщее "я" , и предмет есть всеобщий предмет" (Ук. изд., с. 60). В рамках восприятия мы используем универсальные, или общие, понятия языка для придания смысла объектам восприятия, поэтому мы не ограничены ощущением этих объектов в их конкретной, маловыразительной, данной нам единичности. Восприятие полагает одновременно и ощущение, и мышление.


16 Цитаты из книги Гегеля "Феноменология духа" даны по изд.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб., 1992.


Но понимание природы воспринимаемых нами объектов заключается не просто в восприятии их в соответствии с различными классификациями. Мы пытаемся их объяснять. Та разновидность сознания, которая называется "рассудок", подводит явления под естественные законы, а также постулирует силы и химические элементы в "сверхчувственной области". Гегель имеет в виду то, что мы применяем естественные науки для объяснения того, что воспринимается, отчасти путем указания на невоспринимаемое. Такое научное понимание представляет собой синтез чувственной достоверности и восприятия, поскольку оно отдает дань как отдельному, так и универсальному. Законы природы абсолютно универсальны, поскольку они не предлагают исключений и поскольку в них используются общие понятия, под которые подводятся единичности. Поэтому Гегель может сказать, что "абсолютно-всеобщее, которое очищено от противоположности всеобщего и единичности …возникло для рассудка" (Ук. изд., с. 78).

Гегелевский взгляд на естественные науки сводится к тому, что они чрезвычайно полезны, выполняя подобающую им роль, т.е. делая понятным эмпирический мир — объясняя природные явления, которые мы воспринимаем, — но они бессильны объяснить, чем же является сознание. Не способны они и создать метафизическую картину реальности как целого, включающего нас самих как воспринимающих субъектов. Поскольку наука эмпирична, "…рассудок поистине узнает на опыте не что иное, как само явление…" (Ук. изд., с. 92). Но поскольку явления всегда явления для того или иного субъекта, то встает вопрос: "для кого?" или "что я такое?" Таким образом, рассудок открывает путь различным видам самосознания. Есть и другой, типично гегелевский аспект перехода от рассудка к самосознанию, характеризующий его как идеалиста и состоящий в том, что законы природы и постулаты естественных наук, в конечном итоге, лучше всего принимать как интеллектуальные построения. Они относятся к нашему пониманию мира, а не к реальности самой по себе. Поэтому у Гегеля есть основания утверждать: "рассудок … узнает на деле только себя самого" (Ук. изд., с. 92). Сознательная реализация этого явно требует акта самосознания, так что следующей стадией "Феноменологии" будет описание того, "что знает сознание, зная себя самое" (Ук. изд., с. 92).