Кто же вы на самом деле?

Про любовь


ris8.jpg

Наконец-то мы дошли до любви!

Это моя любимая тема!

Знаете, почему?

Потому что любовь — это жизнь. Странные мужчины думают, что счастье в труде. Ну, что же, бывает и такое.

Думаете, мы начнем с любви между мужчиной и женщиной? Нет. И даже не между женщинами или между мужчинами. Мы начнем с любви к себе.

Постарайтесь искренне ответить на один простой вопрос: любите ли вы себя?

Знаю-знаю, что происходит у вас в голове: это неприлично и аморально — любить себя. Только эгоисты любят себя.

Что значит — любить себя? Я же не нарцисс какой-нибудь… Это что, сексом заниматься в одиночку?

Пусть меня кто-то другой сначала полюбит, если такой смелый, а там и я подтянусь…

Я вообще ненавижу эту тему! И людей я не люблю, потому что они не любят меня…

Я такой некрасивый или такая некрасивая, как меня можно любить… Вот если бы убрать этот противный живот (подбородок, нос, глаз), то я бы полюбила себя…

Вообще, о чем мы тут говорим? Меня даже мама не любила, говорила, что я дрянная девчонка, грязнуля, тупица, лентяйка, шалава…

Я сделала четыре (пять, шесть…) абортов, я грызу ногти, я плохо пахну, я не влезаю в свои джинсы, я ем по ночам, я курю, у меня кривые зубы, я не могу смотреть на себя в зеркало по утрам, я не принимаю душ каждый вечер, а через день, я иногда мастурбирую, иногда — нет, иногда смотрю — о, ужас! – порно.

Я боюсь своей матери и тихо ее ненавижу. Я презираю отца за то, что он сделал с матерью. Или не сделал. У меня есть любовник. У меня нет любовника. Я ковыряю в зубах. И в ушах, кстати, тоже. Я прилепляю старые жвачки под стулья.

Можете продолжать список, если вы более испорчены и оригинальны, чем я.

И вообще, любить себя — это грех.

Это я продолжаю список того, что еще может нам всем прийти в голову.

И любить кого бы то ни было — тоже грех. Надо любить Бога, а лучше опустить глаза и не пытаться даже любить.

К сожалению, раннее христианство очень сильно вмешалось в нашу жизнь. Именно оттуда пошли эти мысли, что любовь земная греховна, что надо усмирять плоть… А чего ее усмирять, плоть эту, она сама собой устает к вечеру и идет в кровать.

Что каждый человек — раб Божий и прах у ног его. Какая уж тут любовь к самому себе, если ты натурального вида прах, пепел?

Не забудем о том, что человечество учится очень медленно. Идеи раннего христианства долго еще будут сидеть в наших головах, вбитые нашими пра-пра-пра-родителями.

Те передавали эти идеи детям, те — своим детям…

Дошло и до нас.

Сейчас никто уже не помнит, почему девушка должна соблюдать себя, а мальчикам можно об этом не думать.

Или почему секс — что-то стыдное… Или почему женщина в определенные дни считается нечистой.

Вы помните? Нет? А идеи-то до сих пор живы.

Уходя из детства в юность, а затем во взрослую жизнь, человек все больше и больше начинает брать ответственность за свою жизнь, все больше и больше предъявлять себе требований, все сильнее и сильнее загонять себя.

В детстве нам говорили: учись, учись, работай, достигай, стремись…

Забывают только сказать, что надо еще постараться любить себя, быть счастливым, быть веселым.

Нам приводили примеры из жизни героев, но только книжные герои не ходят в туалет, не пахнут, не жалуются на кривизну зубов. Они совершенны.

Знаете, что меня потрясло в одном шведском музее, в бывшей королевской резиденции? Ночной горшок. А что, короли тоже иногда писают.

Это было так трогательно, так непривычно… Я сразу прониклась симпатией к этому давно умершему королю, потому что он был такой же, как я. Иногда ходил в туалет.

Часто мы испытываем стыд за себя, за свое тело, прическу, кошелек, мужа…

Стыд — очень интересное чувство.

Это желание отвернуться и не видеть того, что мы делаем сами. Это полный разрыв общения с самим собой.

Одной рукой мы делаем что-то, а другой пытаемся загородить себе лицо, чтобы этого не видеть.

То есть, у нас происходит конфликт программ. Мы в плену двух противоречащих установок.

Я делаю это, но я не хочу, чтобы это случилось…

Я имею это тело, но я не хочу иметь это тело.

Я имею этот нос, но я не хочу иметь этот нос.

Я хочу секса, но я не хочу, чтобы я хотела секса.

Или еще лучше — я хочу секса, но другие люди не хотят, чтобы я имела секс, и я тоже его не хочу.

В общем, все очень запутано… Стыд за себя или перед людьми — прямой сигнал, что у вас конфликт установок, одна установка борется с другой. Но побеждает дружба!

Наконец можно поговорить о любви к себе.

Встаньте перед зеркалом.

Посмотрите на себя. Нет-нет, не на зеркало, а на себя.

На свое тело.

Это — ваше тело. Оно действительно ваше.

Представьте себе, что у вас есть дом, и каждое утро вы просыпаетесь в этом доме и кривите нос оттого, что вам здесь не нравится. Грязно, некрасиво, тесно или наоборот слишком просторно, какой-то хлам валяется по углам. Ничего не работает, окна отвалились…

Вы уходите из дома с мыслью, что дом ужасный.

Потом вы возвращаетесь в дом с той же мыслью.

Вы ненавидите свой дом.

Вы бы хотели его изменить.

Но вы ничего не делаете, а только ворчите. И ворчите, и ворчите… И ничего не делаете.

Так и хочется сказать: или переезжай уже, или наведи порядок. Это же твой дом, действительно твой, и другого, судя по тому, что ты возвращаешься сюда, нет.

Так же точно и с телом. Это ваше тело.

Если вам не нравится ваше тело, у вас есть четыре выхода.

Первый — продолжать ворчать и быть несчастным, второй — привести тело в порядок, третий — переехать, и четвертый — подружиться с телом.

Переехать — отпадает, по крайней мере не в этой жизни, первый вариант малоперспективный, остаются второй и четвертый.

В любом случае продолжайте смотреть на себя в зеркало. Вам захочется отвернуться, подтянуть живот, поднять голову, встать в более красивую позу.

Это нормальное чувство неловкости, надо просто продолжать смотреть на себя.

Смотрите и ловите все мысли, которые вам приходят в голову, пока вы смотрите, даже если это мысли типа «Упс! Блин! Ну и…! Фу! Не могу… Таких коров (баранов, коз, лошадей…) надо убивать в детстве… Боже мой, какая же я уродка! Ненавижу это… эту… эти…»

Просто продолжайте смотреть.

Постепенно поток мыслей (если это вообще можно назвать мыслями) иссякнет, и вы опять же получите пустоту. Молчание в радиоэфире.

То есть вы должны смотреть на себя в зеркало и ни о чем не думать. Просто ни о чем. И ничего не чувствовать. Как если бы вы смотрели на гардероб или стену.

Это еще не любовь к себе, но уже гораздо лучше — скука вместо ненависти.

На первый раз достаточно. Но надо продолжать сеанс самогипноза, пока не появится хотя бы умеренный интерес к своему телу.

Это упражнение хорошо тем, что ваше общение с телом восстанавливается.

Физическая активность, массаж, сауна, прогулки — все это улучшает общение с телом. Надо просто это делать.

Следующее упражнение: выберите самую добрую из своих подруг, самую деликатную, попросите ее поговорить с вами о вашем теле.

Обсудите с подругой все свои тайные сомнения, задайте все вопросы, выскажите вслух все свои тайные мысли и страхи.

– Дорогая, как ты думаешь, у меня не очень толстоватая попа?

– Да как сказать… Ну, есть немного, толстоватая.

– А талия у меня нормальная?

– Если в профиль, то нормальная, а так…. А где у тебя талия, извини?

– Зато у меня длинные ноги…

– Да, если надеть туфли с 12 сантиметровым каблуком…

– Тогда нет ли у тебя случайно с собой мыла и веревки, пойти, что ли, и повеситься…

Конечно, это шутка, но где-то так, да…

То, что вы думаете о своем теле, будучи невысказанным, продолжает вас мучить, растет в вашей душе, как ржавчина, вы прячете это, а оно растет. Если вы называете эти вещи вслух, то они теряют силу над вами, они исчезают. Проверено, работает.

Следующее упражнение: вам надо оказаться в каком-нибудь людном месте и начать рассматривать людей.

Например, на автобусной остановке.

Рассматривайте людей, думая о том, что у них тоже есть тела, и они тоже стесняются своих тел. Вы это увидите. Найдите молодые и старые тела, красивые и безобразные, модные и не очень, девушек и парней, мужчин и женщин…

Вы должны почувствовать некоторое веселье, радость.

Следующее упражнение: рассмотрите тело обнаженного человека на репродукции, в энциклопедии.

Рассмотрите, наконец.

Никто у вас это теперь не отберет. Теперь можно.

А теперь один маленький секрет.

Нам не нравятся наши тела, потому что мы сомневаемся, понравится ли наше тело другому человеку.

Вот есть где-то другой человек, который однажды придет и скажет: «Слушай, ты, красавица, у тебя на самом деле не тело, а какой-то сарай, кошмар!»

Если этого человека не подпускать к нам близко, то окажется, что нам вполне удобно, уютно и приятно в наших телах.

А сколько всего приятного и полезного можно делать с телами! Можно водить их гулять, кормить, мыть, массировать, стричь волосы, целоваться, обниматься, дальше сами можете продолжить: одевать, раздевать, поить вином (без злоупотреблений!), можно курить, бросать их в воду, сбрасывать с парашютом, загорать и даже болеть.

Девушкам повезло — они еще красят глаза и губы, делают маникюр и ходят к косметологу.

Какому именно человеку вы боитесь не понравиться?

Кто и что говорил вам что-либо о вашем теле?

Кто и что говорил что-либо о телах других людей?

Чье тело не нравится вам?

Чье тело вам нравится?

Какое тело вы хотели бы иметь?

Похоже ли ваше тело на ваш идеал?

А теперь возвращайтесь к началу и пройдите по всем упражнениям и вопросам еще раз.

И без дураков, не ленитесь, а то так и будете бояться того человека, ну, который придет.

С телами более или менее понятно.

Теперь поговорим о нас самих.

Почему же мы себя не любим?

Ну, легче ответить на вопрос: почему не всегда у нас лето или почему не всегда светит солнце.

Себя любить вообще очень сложно, практически невозможно. Мы постоянно себя сравниваем с другими, и сравнение обычно не в нашу пользу.

Вспомните школу.

Первый класс, первые уроки, и уже учитель открывает рот и говорит: «А вот эти буквы кривые, а вот эта цифра неправильная». И ставит жирный красный кол.

Типа оценки знаний — один балл.

В моем школьном детстве была такая учительница по физике. Она была садисткой, сейчас я понимаю это.

Садистка — это не та, которая любит работать в саду и сажать цветочки. Это та, которая любит причинять боль другому человеку и наблюдать, как он страдает.

Это страдание возбуждает садистку. Ее глаза загораются, ноздри раздуваются, она дышит полной грудью, начинает притопывать и прихлопывать, голос звенит — у нее прилив энергии. Она счастлива.

Входя в класс, она устремлялась к доске и на ходу сообщала тему урока.

Не здоровалась. Не смотрела на нас.

Затем следовало быстрое объяснение новой темы спиной к классу, затем начиналась кульминация урока — фронтальный опрос.

Она задавала вопрос из предыдущего урока и поднимала учеников одного за другим.

Мои товарищи мычали и блеяли, потому что от страха теряли дар речи, а наша валькирия продолжала указывать пальцем на очередную жертву: ты, ты, ты…

Доходило до того, что столбами стоял весь класс.

Бедняги, те, до кого еще не дошла очередь, не догадывались даже заглянуть в учебник, чтобы ответить на ее вопрос. Все были парализованы.

Заканчивалась экзекуция тем, что из 30 человек хоть один, но выходил из ступора и отвечал на вопрос. Остальные получали оценку «два».

В классном журнале столбиком могли появиться 25–27 двоек. Она называла это «принципиальностью».

Позднее я видела такие же лица, как у нас, в фильмах про войну, когда фашисты выбирали из строя пленных группу к расстрелу. Ты, ты, ты и ты… очень похоже.

Замечу, что нам тогда было лет по 12–13, а повторялась экзекуция чуть ли не каждый день.

Вообще советская школа очень способствовала тому, чтобы маленький человек находился в состоянии постоянного обесценивания.

Обесценивание — вот тот дьявол, который пожирает наши бессмертные души. Вот тот дракон, который разрушает нашу любовь к жизни, к людям, к себе самим.

Вот тот вампир, который выпивает из нас радость, надежды, мечты…

Обесценивание — уничтожение того, что человек думает, видит, полагает.

В конечном итоге это уничтожение самого человека.

Нет, не физическое, но нравственное, эстетическое, общечеловеческое.

Обесценивание происходит на каждом шагу, ежесекундно.

Обесценивание стало привычным и обычным. К нему перестали относиться как к чему-то ужасному, словно оно — всего лишь плохие манеры.

Вот что я вам скажу — обесценивание — это очень, очень, очень плохие манеры.

Уверена, что вы слышали:

– Сама дура.

– Ишь, какая умная…

– На себя посмотри.

– То, что ты сделала, ужасно.

– Никуда не годится.

– Как курица лапой.

– Что это за каракули?

Одна моя школьная подружка, ну, та самая, которая была уверена в себе, любила говорить мне, оценивая мою обновку:

– Ну, тебе-то нормально, сойдет. Но я бы себе ни за что не купила.

Мама и иже херувимы любили поджимать губы на любые мои действия. У мамы это называлось: я хочу, чтобы ты сделала еще лучше. То есть хорошо — это еще недостаточно и похвалы недостойно, надо, чтобы было совершенно.

Помните, как мама приходила с родительского собрания? Повторю, я была отличница, на собрании про меня не могли сказать ничего плохого. Тем не менее мама поджимала губы. Хвалить меня — значило перестать делать меня еще лучше.

Хвалить нельзя, потому что можно человека испортить, он зазнается, станет увереннее.

Психология bookap

А если человек станет увереннее, станет труднее им управлять. Всегда легче управлять человеком слабым, запуганным, неуверенным в себе.

Тут и выходит на сцену ее величество Скромность.